Планета Коготь, Северный материк.
- Кто есть ваш кхарг, человеки? – спросил по коммуникатору крепкого телосложения высокий менд в камуфляже, судя по виду – офицер, причем похожий на артиста Гойко Митича в молодости, но с черно-красной кожей. И скорее всего офицер спецназа, потому что носил отличную от других, бывших пленных, мендов форму, и был коротко стрижен. В точности, как его коллеги-спецназовцы на Земле и в Конфедерации. Вот такое странное совпадение: казалось бы, люди и менды никогда за прошедшие пятьдесят миллионов лет не пересекались между собой, однако же пожалуйста – похожи! Только у этого офицера стандартная белая шевелюра была и коротко острижена, и острижена как-то по-дурацки – узорами. «Наверное у них так знаки различия носят, - подумал Павлов. – И наверное он спрашивает, кто у нас командир».
И вышел вперед из строя своих людей из остатков роты.
- Капитан Павлов, временно исполняющий обязанности командира роты. С кем я говорю?
Менд, прохаживавшийся вдоль пленных людей, обернулся, подошел к Павлову, с минуту молча смотрел на него, не мигая, и сказал:
- Вы есть погибнуть много мой воин. Мы есть погибнуть много твой воин. Это хорошо.
«Пошел ты….», подумал Павлов.
- Мы есть драка долго, мы победил.
«Хрен бы ты победил, если бы флот не отозвали, черт нерусский».
- Мы есть враги. Хороший враги. Вы есть честь-воины.
Офицер сделал два шага назад, и вдруг четким движением приложил правую ладонь к уху. И то же самое повторили стоящие по другую сторону полянки остальные менды со своими энерго-винтовками, или что у них там, наперевес.
«Оп-па…. Да он нам честь отдает!», мелькнула у Сергея догадка.
Он сказал в свой коммуникатор:
- Благодарю, командир. Но по нашим обычаям и законам войны пленным не разрешается отдавать честь победителю. Прошу понять.
Мендский офицер недоуменно посмотрел на капитана.
- Отдать честь? Мы не хотеть взять ваш честь. Мы отдать вас часть наш честь.
Павлов мысленно поморщился и пояснил:
- Показать воинский салют. Как вы сделали сейчас. Салют, приветствие. Знак воина. Мы побеждены, поэтому не имеем на это права. Понятно? А вам спасибо за то, что вы отдали нам часть вашей чести.
«Вот ё-мазай, мне еще не хватало на старости лет быть дипломатом и объясняться с инопланетянами, да еще в плену».
Офицер пару минут пытался понять перевод, потом видимо понял, и молвил:
- Мой понимать. Вы побежден, вы больше не воины. Так?
- Нет, не так. Мы воины, но мы в плену. Но временно мы не действующие воины, пока мы в плену. Мы не можем продолжать воевать на равных. Освободите нас и дайте оружие, и мы снова станем действующими воинами.
- Время мы не дай тебе оружие, человеки. Потом.
- Что это значит? И что вы будете с нами делать?
- Я сказать тебе один. Иди за меня после.
И спецназовец двинулся в сторону валуна на краю поляны. Павлов пошел следом.
Что самое неожиданное, это то, что мендский офицер… закурил. И именно сигарету! И дал сигарету Павлову!
- Твой название? – спросил менд.
- Имя?
- Да. Как имя твой род?
- У нас три имени. Одно простое для друзей, одно для уважения, и одно для войны. Какое тебе назвать?
Спецназовец задумался.
- Мы больше не война. Если не война, но значит не друг. Ты сейчас не воин. Ты честь-воин. Значит сказать мне имя-уважение.
Логика менда была убийственной.
«Ну ладно, - прикинул Павлов. – Рискнем».
- Сергей Степаныч.
Офицер прослушал перевод, потом на что-то нажал на приборе, и видимо прослушал еще раз.
- Сергиспанич. Хорошо?
- Нет. Надо раздельно – Сергей Степаныч.
Павлов повторил несколько раз помедленней. Для тупых.
- Серги Спанич. Хорошо сейчас?
- Да, вот теперь нормально. А твое имя?
- Я – кунт Карисани Моа, кхарг мой воины-народ. Мы война не где всегда. Не корабли, поверхность вниз.
«Угадал я со спецназом», ухмыльнулся Павлов, и спросил:
- Что есть кунт?
Последовал долгий и плодотворный разговор о воинских званиях в людских и мендских войсках, которым мы не будем отяжелять наш рассказ.
Оказалось, что кунт – это вроде генерал-майора. А капитан Павлов – всего лишь монт. Кхарг – это военачальник вообще, командир воинского подразделения, офицер, короче.
Как уже говорилось ранее, менды не понимают, что такое жизнь с потерей чести. Однако попадание в плен в бою потерей чести у них не считается, и пленный как бы равноценен по своему статусу взявшему его в плен воину. Павлов припомнил нечто такое из земного Средневековья, ну там рыцари всякие и так далее. Однако за пленных рыцарей частенько требовали выкуп, и, если продолжать аналогии между мендами и рыцарями, то следовало ждать примерно этого и в этом случае. Он не ошибся.
- Вы есть будете в плен время обмен на наш воины в твой плен. Человеки брать в плен много мендара. Вы будет плыть в наш главный поверхность Райна с твой человеки, и другой человеки на этот поверхность из другая сторона.
- Кунт, вы взяли еще кого-то в плен?
- Мой воины есть на другой сторона этот поверхность. Там есть другой человеки в плен.
«Понятно. Значит мистера Джонсона, Лесну, Генриха и их людей тоже схватили. Надеюсь, что без потерь».
- Вы будете жизнь свобода, если слово чести не бежать, не война с мой воины.
- Я даю вам свое слово чести, кунт Моа. «А что еще остается делать?», подумалось Сергею.
- Хак! – и мендский генерал одобрительно хлопнул монта товарища Павлова по плечу так, что тот чуть не присел – рука у генерала была чугунной.
Спецназ все же.
Премьер-министру Густаву Майнриху так и не удалось удержать в тайне от элиты общественности Конфедерации, а также от других должностных лиц, кроме посвященных в эту самую тайну, факт пленения всего боевого мендского флота в системе двух безымянных звезд на окраине галактики.
Что говорить, операция, впоследствии засекреченная «втемную», начавшаяся полностью незапланированно, причем под фактическим руководством Лиса Крюгера, уже набившего всем оскомину, прошла великолепно! Полторы тысячи мендских кораблей различного назначения и размеров висели в пространстве на орбите планеты Коготь (премьер-министр еще не знал ее название, родившееся тоже спонтанно), и премьер-министр совершенно не знал, что ему делать с этим флотом, а также с пленными в лагерях на планете внизу, кроме как использовать в качестве козыря на выборах через полгода.
Нет, разумеется, было очень хорошо, что мы лишили мендов основной части кораблей, подумал премьер, но… куда же их девать? Не мендам же отдавать обратно, в самом деле.
А тут еще эти внезапные атаки мендских рейдеров по всем колониям людей.
В аналитическом отделе флота сидели не дураки, и поэтому быстро поняли, что это не «хулиганские», как выразился кто-то из адмиралов, выходки, а вполне продуманная операция. Классический пример отвлекающих атак. Если хочешь утаить от противника направление главного удара – бей везде и желательно одновременно. Эту древнюю как мир истину генштабисты знали, как свои пять пальцев (учились по учебнику Лао Цзы, и по другим тоже). Но какова истинная цель мендов?
Ударить по столице, по Келме? Это нереально, оборонительная станция разметет к чертям любой флот. Бить понемногу колонии? Но зачем, ведь существенного ущерба не наносилось.
У земной Конфедерации был не настолько мощный военный флот, чтобы держать постоянно у всех колоний крупные соединения. Соответственно командование просто не могло предположить, что делать дальше. О чем и было доложено премьер-министру Майнриху и адмиралу флота Штернеру на оперативном совещании.
Кстати, незадачливый Семен Марчук, удачно сбежавший от Крюгера и от своих собственных подчиненных из бункера на Нова-Океанисе, телепортировался аккурат в кабинет премьера (как и говорил Крюгер). В кабинете Марчук удивился, после чего герр Майнрих – тоже очень удивленный появлением небритого мужика с автоматом наперевес – вырубил его прекрасным апперкотом: сгодились увлечения спортом в молодости. После чего наемника «приняли в оборот» ребятки из Службы Безопасности, а они шуток не понимали вообще.
Но допрос ничего не дал, поскольку Марчук и под гипнозом говорил только то, что знал – его, и его людей нанял Конрад Шмерцингер, работавший на мендов, для нападений на колонии людей. И все, больше он ничего прояснить не мог. А Шмерцингер исчез из поля зрения всех органов правопорядка.
Так что Густаву Майнриху пришлось отбросить свои политические амбиции в сторону, и они с адмиралом Штернером поведали присутствовавшим на совещании представителям военного командовании об операции «Коготь».
То, что офицеры были восторжены, это вполне естественно. Провернуть такое без потерь – многого стоит! Но одновременно они были оскорблены тем, что их не поставили в известность ранее. Мало того, замалчивание факта капитуляции медского флота нес в себе угрозу национальной безопасности всей Конфедерации. Ведь возможно именно это – причина мендских нападений. Всем известно, что менды очень мстительный народ.
Густав Майнрих согласно кивнул большой седой головой, сел за стол и написал на имя председателя Сената Конфедерации прошение об отставке, о чем и сообщил присутствующим.
Но высшие офицеры и тут его осудили, сказав, как один, что не время в такое сложное время покидать свой пост. Надо исправлять ситуацию. А смена премьер-министра во время войны – совсем не благое дело. Отставка подождет.
При наличии информации о плененном вражеском флоте стало ясно, что цель мендских атак – отвлечь внимание флота Конфедерации от места, где находились захваченные мендские корабли. Ведь эскадра капитана третьего ранга Орловского была не столь большой, чтобы воевать с крупными соединениями врага. Значит, надо сделать так, чтобы ни один другой людской корабль не пришел ей на помощь в случае…
В случае чего?
По словам премьера и адмирала Штернера, диссонансное поле надежно держало в своем капкане медский стреноженный флот. Да и менды, если бы хотели свой флот вернуть, то напали бы на эскадру Орловского, а не совершали бы одиночные рейдерские атаки на колонии.
Было решено следующее: 1) немедленно связаться с Орловским для выяснения обстановки на месте, 2) сформировать оперативное соединение быстроходных военных кораблей для «визита» в сектора мендов, дабы перехватывать их рейдеры. Командиром соединения назначить капитана третьего ранга Штернера-мл. Присвоить ссоединению кодовое наименование «Вампир».
- Почему «Вампир»? – шепотом спросил кто-то у соседа.
- Пускай у краснорожих крови попьют, - ответил тот.
Через двое суток связь с Орловским установили (менды походя разрушили несколько передающих станций в глубоком космосе – связистам пришлось как следует потрудиться).
Весть о падающих «метеоритах», под которые были замаскированы десантные капсулы врага, потрясла всех. Еще большее потрясение вызвал факт нападения на наземные силы конфедератов, посланные для выяснения обстановки на поверхности планеты Коготь.
А еще через двадцать восемь часов Орловский передал, что диссонансное поле исчезло – мендам с земли удалось как-то снять его.
Это значило, что вот-вот мендские экипажи овладеют своими кораблями, и эскадра Орловского вместе с не очень мощной боевой станцией окажется нос к носу с превосходящими больше чем в тридцать раз силами противника. А это была гарантированная смерть всех находившихся там людей.
Всем нам порой приходится принимать нелегкие, даже жестокие решения. Это жизнь, и ничего тут не поделаешь.
Ни протесты капитана Орловского, ни возмущенные непечатные слова Катрин Крюгер, стоявшей рядом с ним (и которые были уловлены чувствительным микрофоном и попали в канал онлайн-связи со штабом флота и были услышаны всеми высшими чинами Конфедерации), не были приняты во внимание.
Был отдан четкий и недвусмысленный приказ:
«Совершенно секретно. Немедленно по проявлении активности хоть одним мендским военным кораблем в зоне ответственности эскадры эвакуировать корабли Конфедерации и личный состав из системы двух звезд. Курс держать на Келму-4. Наземные силы при невозможности незамедлительно принять их на борт – оставить на месте. Получение данного приказа подтвердить. Подпись: Начальник Генерального штаба генерал-полковник Никитский. Адмирал флота Штернер. Премьер-министр Майнрих».
Михаил Викторович Орловский был настоящим офицером, и не выполнить приказ не мог. Но выполнил он его немного по-своему.
Поставив в известность о приказе тех, кому это было положено по службе, он попросил их о следующем: отступать будем в самый последний момент, а пока что нужно подготовить все для немедленного отхода – экипажи по боевому расписанию, тревога номер два и так далее. Боевую станцию было решено не трогать с места и просто законсервировать. Вряд ли менды будут палить по брошенному укреплению. Однако захватить ее они вполне могут, поэтому решили отправить туда саперную команду, чтобы приготовить несколько неприятных сюрпризов оппонентам.
Немедленно же вниз на планету были отправлены восемь автоматических шаттлов для эвакуации десантных групп – отправлять челноки с экипажами Орловский не рискнул, памятуя участь предыдущего, самого первого медицинского, который пропал бесследно со всей командой и видимо был уничтожен, а выдернуть людей с помощью телепорта было невозможно – он почему-то работал только на отправку вниз, но не наоборот. И не прогадал: через пятнадцать минут после отправки восемь огненных вспышек в облаках наглядно показали судьбу этих шаттлов. Но Орловский все же надеялся вытащить своих снизу. Как, он пока не знал, но уйти просто так просто не мог. Это были его подчиненные и его друзья. И не только его, но и Катрин Крюгер, которая очень быстро пришла в себя от не типичной женской реакции на жестокий приказ, и старалась помогать Орловскому во всем, а именно - протестировать двигатели всех кораблей перед прыжком в подпространство – как мы помним, она не только «мисс Галактика», но и превосходный судовой техник.
Немногим ранее Орловский выполнил странную на первый взгляд просьбу капитана Павлова. Тот запросил по неустойчивой связи, есть ли среди компьютерных данных эскадры чертежи некоего устройства под названием «автомат Калашникова» модели 1947 года и спецификации патронов под него. При наличии чертежей роботы-3D-принтеры на оборонительной станции могли изготовить данные автоматы в максимально сжатые сроки. Чертежи нашлись, как и химические ингредиенты для пороха, были сделаны 86 автоматов, штук около тысячи патронов, и отправлены вниз Сергею.
От группы мистера Джонсона никаких сведений не поступало вообще.
Ровно через двадцать четыре часа один из мендских линкоров зажег позиционные огни. А через полчаса – еще три. Все они стали медленно разворачиваться для бортовой атаки по эскадре Орловского. Менды добрались до своих кораблей. Медлить далее стало невозможно.
Послав на всех частотах радиосообщение десантникам на планете, что флот уходит, капитан третьего ранга Орловский покинул систему двух звезд.
Спейс-галеон «Севилья» мистера Джонсона, который находился тут же, в отсутствие его капитана и владельца повела Катрин Крюгер.
Планета Коготь, Северный материк.
Серый дождичек вперемешку со снегом не спеша падал с серого неба. Серые валуны были мокрыми, над недалеким лесом висело серое влажное марево, и вообще все здесь было серое разных оттенков.
Природа этой части планеты разительно напоминала тундру на Земле, кроме разве что живности, которой не наблюдалось вовсе.
После того, как тяжелораненым людям была оказана помощь (физиология мендов и людей идентична), капитан Павлов получил разрешение от кунта Моа похоронить своих погибших солдат с честью. Кунт простер свое великодушие вплоть до того, что выделил одного боевого робота, и тот мощным лазером выжег аккуратный ров в каменистой почве небольшой горочки, где произошел бой. Дальше пленные люди работали сами, решительно отказавшись от помощи.
Убитых было много. Из девяносто двух человек, ушедших вниз со станции, осталось двадцать восемь. Майор Каррехо со всеми офицерами сгорел в танке в самом начале операции, подорвавшись на мине, в начавшейся затем перестрелке погибли еще несколько солдат. Связист отряда рядовой Чанг, до последнего старавшийся хоть как-то держать связь с космосом, и получивший последнее сообщение капитана Орловского, что по приказу командования эскадра уходит, бросая десант на произвол судьбы, был убит попаданием выстрела из лазера боевой машины мендов спустя минуту после этого сообщения. И слава богу, что Орловский успел изготовить и прислать Павлову через телепорт запрошенные автоматы и патроны в магазинах.
Все гениальное – просто.
Когда Павлов узнал, что защитные поля мендов реагируют только на энергетическое оружие, то моментально понял, что против кинетического они бессильны. Столь продвинутая технологически цивилизация, как мендская Гегемония, просто не могла помыслить, что столь архаичное (по их мнению) оружие способно причинять большие неприятности, и что его вообще кто-то будет использовать. Ведь не используют современные танковые войска боевых слонов! Да и солдаты Конфедерации, рожденные не на Земле, не слыхали про столь обыденное для нас вооружение.
Опробовав несколько АК-47, боевой капитан, прошедший Афган со всеми вытекающими, быстренько провел курс молодого бойца. Разбирать-собирать «калаши» не было большой надобности, равно как и чистить и смазывать их (все равно нечем), а вот пристрелять и привыкнуть к отдаче выстрела – это необходимо. А то его бойцы будут палить в белый свет, как в копеечку, без толку.
Лесисто-каменистая высотка, где засел отряд, почти идеально подходила для обороны. Пищу приготовлял походный синтезатор, природной воды вокруг и так было предостаточно. Жить можно. Окопы полного профиля тут конечно не выкопаешь, но кой-какие укрытия можно было устроить. Бронетраспортер загнали на вершину и как смогли обвалили по бортам камнями побольше. Вполне так ничего себе получилась огневая точка.
Сержант Майклсон немного просветил капитана Павлова о боевой технике мендов, и тот отрядил нескольких бойцов ставить растяжки с кумулятивными гранатами по периметру высотки. Во избежание!
Менды полезли в атаку утром, причем внаглую, открыто.
Боевые роботы высотой метров пять-шесть, между ними солдаты с энерго-винтовками. «Чуть ли не цепью идут, чмыри», подумал Сергей.
- Красовский, наши пускай не стреляют, пока сигнала не будет. – распорядился он.
- Так точно, товарищ капитан. А какой сигнал?
- Сами поймут, когда рванет. После этого каждая группа действует самостоятельно по нашему плану. Понял?
- Так точно!
- Перестань, - поморщился Павлов. – Не на плацу. Давай, работай.
Красовский быстро пополз в сторону соседней группы передавать приказ командира.
А тот повернулся к Майклсону.
- Курить есть?
- Я не курю, товарищ капитан, сэр.
- Вот черт! На боевых все курят, а ты нет. А мои сигареты в кашу. Повезло мне, ёкарный бабай.
Сзади раздался приглушенный голос с акцентом:
- У меня есть, масса капитан.
Павлов обернулся, не вставая. Там лежал негр.
- Давай. Как тебя кличут, боец?
- Рядовой Мбвала, масса капитан. Вот, две штуки, и две себе оставил.
Павлов закурил «в ладонь».
- Учись, Майклсон, как надо ходить в поход. У солдата все с собой.
Он снова обернулся.
- Ты откуда, рядовой?
- Колония Нувель-Сенегал, масса капитан.
- А чего в армию пошел? Другой работы нет, что ли?
- Скучно, масса капитан.
Майклсон прыснул смехом вполголоса.
- Сейчас тебе будет вечеринка. С девочками и музыкой, ага.
- А что? - философски сказал Павлов. – Меня в цивильный медицинский институт не приняли, пришлось идти на срочную. Там попросился в медчасть, ну и пошло-поехало. Все нормально, жизнь сытая гарнизонная. Пока на войну не попал. И там шесть лет, не вылезая.
- Туго там было, товарищ капитан, сэр?
- Я ж живой, Майклсон. На войне не трудно не бывает. Мозгой надо думать, а не тем, чем на стульчак садятся, и все будет хорошо. Ну и малость везения. Твою мать, начали!!!
Мендский робот, шедший по левому флангу, превратился вдруг в огненный шар, а пехоту раскидало в стороны.
Соблюдать тишину в эфире уже не было нужды.
- Всем группам! По механике не стрелять, это без толку, на них растяжки поставлены. Валите пехтуру к хренам собачьим! И берегите патроны. – Павлов бросил уоки-токи рядом с собой и открыл прицельный огонь по мендским солдатам.
Индивидуальное защитное поле против пуль 7.62 оказалось бессильно. Считай, его просто не было. Его придумали против другого оружия. Нет, какой-то аналог бронежилетов у противника был, но «калашников» пробивает защиту класса А4, и менды валились, как снопы при жатве. Неведомый инженер у Орловского додумался прибавить к обычным патронам еще и трассирующие, так что бойцы Павлова превосходно видели свои попадания.
Мы не хотели бы описывать всю эту бойню в деталях (а по-другому и не назвать), дабы не вызвать в некоторых читателях чувство отвращения к реалиям войны. Но это было нечто!
Потеряв еще двух боевых роботов и массу пехоты, менды стали отходить. Со стороны людей было двое погибших и двое раненых. Это был разгром наголову.
Однако вечером менды вернулись, изменив тактику.
Разумеется, Сергей Степанович прекрасно понимал, что эту войну ему не выиграть никогда. Что все это очень скоро закончится. Но его честь офицера и чувство достоинства человека не позволяли ему сдаться врагу без боя. Бойцы его отряда через сержантов также подтвердили эту мысль – они пошли в армию, в десант, чтобы сражаться с врагом, а не сдаваться ему при первой же атаке. Будем воевать, пока есть силы и есть чем, а там посмотрим.
Менды не пошли во второй раз пехотой. Они послали роботов.
«Странно, что артиллерией не шандарахнули», мелькнула у Павлова случайная мысль.
Быстро поняв, что их машины подрывались гранатами с расстояния и дистанционно, менды заглушили все радиочастоты полностью. Про растяжки они может быть и не имели представления (методика древних тысячелетий!), но о десантировании с воздуха знали все.
Несколько наступающих мендских роботов подорвались на оставшихся кумулятивных, еще на нескольких завалили деревья, срезав их под корень из лазерных винтовок постоянным лучом. Но это был всего лишь отвлекающий маневр. Следом за атакой с неба прямо на позиции людей посыпались десантные капсулы. Выпрыгивая из них, менды с ходу вступали в бой, стреляя лежащим людям в спины. Обороняться с двух сторон сразу у Павлова не было возможности. Командовать – тоже.
И бой шел сам по себе.
Кто-то из его бойцов отстреливался из автомата, кто-то уже сцепился врукопашную.
Пулеметчик Колышкин схватил свой ручной пулемет, встал, и не хуже героя какого-нибудь кинобоевика садил из него по все подлетающим десантным капсулам, взорвал их несколько в воздухе, и погиб, когда одна из них приземлилась прямо на него.
Рядовой Мбвала лежал посреди двух черно-красных трупов, с огромной дырой в груди, но все еще держал в мертвых руках два боевых ножа, которые он успел воткнуть во врагов.
Павлов видел, как Томас Майклсон отстреливается с двух рук – из лазерной винтовки и из АК, и как он после схватил автомат за ствол и пошел орудовать им по головам мендских десантников.
Сам Сергей, когда кончились патроны в «калаше», подхватил у одного из убитых людей пояс с гранатами, и стал метать их в подступавших мендских роботов, пока ему не прострелило плечо.
Сержант Красовский впрыгнул в БТР, и поливал боевых роботов короткими очередями из прозаичной 50-мм автоматической пушки, которые, тем не менее, пробивали броню роботов чуть не насквозь. Так он дал возможность другим разбираться с десантом целых восемь минут. После этого уцелевшие два робота сосредоточили огонь на его позиции, и Иван Красовский взлетел на воздух со своей машиной и оставшимся боекомплектом. Славная и быстрая смерть.
Десант был истреблен, не успевшие отступить роботы – тоже. Но патронов оставалось по 10-12 штук на каждого, а личный состав поредел до двадцати восьми человек. Капитан Павлов же занялся своими непосредственными обязанностями военного врача – главное сейчас перевязать тяжелораненых. Невредимые старались отдышаться после схватки, кое-кто успел закурить.
И тогда со стороны мендов по громкой связи на земном языке пришло предложение о почетной капитуляции.
Капитан Советской Армии (в отставке) С.С. Павлов оглядел своих людей, молча смотревших на него, все понял, тоже молча кивнул – и ответил согласием по вдруг заработавшей рации.
…прежде чем спуститься с высотки в расположение мендских войск, Павлов приказал собрать все «калашниковы» в одну кучу, и двое солдат лазерными лучами из штатных винтовок превратили их в ком расплавленного железа. Незачем мендам знать лишнее.
После приведенного в самом начале разговора с кунтом Моа всех пленных чести погрузили в шаттлы и отправили на орбиту, где их поджидал мендский военный корабль.
Планета Коготь, Южный материк.
Профессор Хачатрян вовсе не является примером «кабинетного рассеянного ученого», как многие могли бы подумать. Наоборот, Генрих Беникович хоть и человек в возрасте, но отнюдь не старик. Когда-то таежный охотник, он и сейчас никогда не отказывается полазить с целью изучения по неизведанным доселе местам, а в свободное время гоняет на излюбленной «Яве» - это такой старинный мотоцикл, который он притащил аж с самой Земли. Наверное немного странно видеть этот тарахтящий на всю округу механизм на дороге в окружении новейших безколесных автомобилей где-нибудь на хайвее… ну скажем на том же Протеусе. Кроме того, бензин он тоже вынужден синтезировать сам, ибо конфедеративные двигатели давно не используют столь архаичный вид топлива.
Скажем по-секрету, что это его хобби – езда на мотоцикле – как-то раз было показано по Галакс-нету неким любителем экзотики, который заснял оседлавшего «Яву» и мчащегося по дороге профессора, причем без шлема и с обнаженными по плечи загорелыми руками, на видео и выложил в Сеть. Ролик моментально набрал энное количество миллионов просмотров, и не рожденные на планете Земля молодые люди со всех сторон Галактики с энтузиазмом принялись мастерить нечто же подобное двухколесное. Причем иной раз столь причудливых форм и конструкций, что диву даешься. К профессору постоянно обращались с просьбами относительно конструкторских решений, но он всякий раз отказывал по недостатку времени. Возникли мастерские по изготовлению и фирмы по продаже мототехники. В конце концов гонки на мотоциклах, ротоциклах, максициклах, и так далее стали неформальным видом спорта, и даже проводились соревнования. Вот таким образом профессор Хачатрян нечаянно дал старт возрождению в нескольких десятках миллионов световых лет от Земли старо-новому увлечению.
Получив от неизвестного разумного существа в виде тумана приглашение посетить лагерь пленных мендов для разговора, Генрих поставил об этом в известность мистера Джонсона и Лесну, перекурил, и отправился пешком в этот самый лагерь. Идти было недалеко, километра два-три. Опасаться местную фауну не приходилось за отсутствием таковой, а флора не беспокоила профессора (место перед строительством лагеря и «заселением» пленных тщательно обследовали военные моряки Орловского). Он даже не взял с собой оружия, кроме ножа и мачете, справедливо полагая, что один, пусть даже и с лазерной винтовкой, он с толпой мендов не сделает ничего. Поэтому положимся на судьбу.
Естественно, что ему вручили прибор связи для экстренного вызова подмоги, Лесна и два десятка десантников Конфедерации изготовились к тому, чтобы немедленно прийти на помощь, а движение профессора отслеживала система позиционирования – весть о том, что отряд майора Каррехо на Северном материке подвергся нападению, уже дошла до сведения мистера Джонсона.
Но Генрих уверял всех, что полностью доверяет неведомому существу, и что опасности нет никакой. Он не мог это аргументировать, просто знал – и все. В конце концов он не суицидник, чтобы лезть в лапы к врагу за просто так.
Природа данной части планеты Коготь напоминала тропические леса Земли, но была не настолько влажной. Леса эти были даже больше похожи на те, которые нам представляют палеоботаники из истории Земли, миоцен там, или плейстоцен – деревья были несколько хвощеподобные, а не древесные, извините за каламбур. На верхушках их, метрах в десяти от земли, росли псевдо-цветы, а веток не было совсем. Зато были лианы, в некоторых местах составлявшие подобие настоящей сети. Эти места Генрих обходил стороной: зачем трудиться и прорубать мачете проход в зарослях, если можно сдвинуться чуть вбок и пройти свободно?
Напевая какую-то легкомысленную песенку, Генрих Беникович неспеша шел по этому чудному лесу, и через полчаса вышел на мендский лагерь, расположившийся на огромной поляне.
Ни движения, ни какого-либо звука оттуда не было. Лагерь как вымер.
Однако помимо домиков из пластика, построенных флотскими, на земле валялись еще непонятные яйцеобразные предметы, частично находящиеся в воронках, а невдалеке торчали шесть двуногих механизмов с очень неприятными на вид орудиями по бокам.
Войдя в лагерь, Генрих стал натыкаться на лежащие тут и там тела пленных мендов в форме их флота, а также других, но одетых в камуфляж и с оружием рядом. В кабинах двуногих механизмов («боевые роботы», понял Генрих) на сиденьях тоже полулежали люд… то есть менды.
Он пощупал пульс на шее у одного из распростертых тел – живой, но пульс слабый. Или без сознания, или спят. Но с кем же мне тогда говорить? Где то существо, по зову которого я пришел?
Профессор не сразу увидел тот самый каменный валун, который ему показало существо. Подойдя поближе, он присел на землю, прислонился спиной к нагретому двумя солнцами этой планеты камню, достал сигарету из нагрудного кармана, и закурил, ожидая.
Из валуна, но с другой стороны, выпростался язык розового не-дыма, пополз по земле к ближайшему недвижимому телу менда, и втянулся к тому в голову. Тело зашевелилось, глаза открылись, и менд встал на ноги. Точнее, попытался встать, потому что это у него не получилось, и он, грохоча амуницией, повалился назад в траву.
Генрих немедленно вскочил на ноги, держась за рукоятку мачете, но не вынимая его из ножен, и обошел валун. Менд снова попытался встать, как-то странно, без помощи рук, а так не бывает, если хочешь подняться с земли.
- Эй! – профессор не стал подходить близко. – Кто ты?
Из головы менда на несколько секунд показалась розовая дымка, и Генрих все понял.
- Вы не вставайте лучше! Вы не привыкли к нашему телу, и вам трудно будет в вертикальном положении. Давайте я опущусь на землю.
С этими словами он присел рядом с мендом, точнее – с существом.
То еще несколько раз попыталось хотя бы присесть, и Генриху пришлось показать, как это нужно делать правильно.
Существо внимательно наблюдало, но глаза у него двигались не синхронно, а как у хамелеона – в разные стороны. Видеть это было жутковато, и у Генриха пробежали мурашки по спине.
В общем, минут через двадцать существо наконец «привыкло» к новому для себя телу, что, собственно, довольно быстро – у тумана совсем другие принципы и движения, и всего остального.
Они уселись друг напротив друга.
- Вы звали, я пришел. – начал профессор. – Кто вы?
- Мы жизнь. – ответил пришелец. Хотя какой он к черту пришелец, это тогда уж люди и менды – пришельцы на этой планете.
- Мы тоже жизнь, но в другой форме. Очень приятно познакомиться. – Генрих не был дипломатом, а уж тем паче ксенопсихологом. Он был инженером и исследователем, технарем со знанием биологии, и выражался своим способом.
- Да, мы две жизни. Разные. – подтвердило существо. – Зачем вы здесь?
Хотим отметить, что разговор велся на земном языке, а не на мендском, которого Генрих не знал. Скорее всего существо изучило земной язык, когда находилось в голове у профессора при их первой встрече.
- Я изучаю жизнь и механизмы.
- Что такое механизмы?
- Это приспособления, сделанные искусственно. Не природные образования.
- Небиологическая жизнь?
«Быстро же ты научилось нашим терминам и понятиям», подумал Генрих.
- И да, и нет. Есть механизмы, которыми надо управлять, а есть такие, которые сами собой управляют. Посмотри на те большие механизмы, которые стоят во-он там (он ткнул рукой в направлении недвижимых боевых роботов) – это механизмы, которыми надо управлять.
- Время. – сказало существо. – Я изучаю мозг того, в чьем теле я нахожусь.
Оно ненадолго замолчало, а потом протянуло руку менда к Генриху. – Дай мне твои мысли.
Генрих наклонился вперед, и существо дотронулось до его головы. Мендовская рука была холодной, как лед, и профессор ощутил знакомое уже покалывание во всем теле, как будто через него пропускали слабый электрический ток.
Наконец чужая рука вернулась в свое прежнее положение, и менд-существо внезапно вскочил на ноги. Генрих от неожиданности даже рот открыл.
- Я понял. Я умею теперь управлять этим телом. Я понял ваш образ мышления и язык. Я понял вашу цивилизацию. Я понял вашу войну с другой цивилизацией. Вы одинаковы. Вы дураки. – закончило существо внеплановым логическим пируэтом. – Вы деретесь из-за ничего. В пространстве много планет, и всем хватит места. Найдите их. Но эта планета не ваша, и не будет вашей. Это наш новый дом, и мы будем тут.
Генрих миролюбиво ответил:
- Вы правы, что люди иногда дураки. И менды иногда тоже дураки. И все иногда дураки, любое разумное существо.
- Мы не деремся никогда. – отрезало существо. – Мы другие, не как вы. Мы не биологический вид.
- Кто же вы?
- Вы называете это энергией. Гравитацией. Энергия гравитации. Мы живем внутри пространства. Любого, - добавило существо, глядя на Генриха уже обычным взглядом, а не хамелеоновским.
- Субатомная жизнь? – уточнил Генрих.
- Все сложнее и проще. Потом ты поймешь. Мы можем стать всем, или быть пустотой. Сейчас мы внутри этой планеты. Так нужно.
- Хорошо, хорошо… Скажи – мы друзья или враги? – разумеется, после всего услышанного это был главный вопрос. Иметь врагом разумную общность, существующую вне привычного мира – неблагодарное дело.
Существо задумалось.
- Мы не враги. Мы не можем быть врагами. Люди и менды для нас – ничто. Мы разные. Но мы живем в этой планете, это наше пристанище сейчас. Представь себе, человек, что в твой дом без твоего разрешения пришел другой, незнакомый человек, и стал там жить.
- Мне бы это не понравилось. Я тебя понял. Вы хотите, чтобы мы ушли? Мы уйдем.
- Вы уйдете, да. Но потом вернетесь. Ты вернешься. Еще несколько людей вернутся.
- Почему?
- Потому что тебе интересно. – заявило существо. – Мне тоже интересно. Мы видели несколько других жизней, много жизней, но не вашу. Мы видели похожие на вас жизни, но не такие. Мы изучаем жизни и разумы. Долго.
- То есть вы знаете, что где-то в Галактике есть еще разумная жизнь?
- Галактика – это очень мало. Больше, чем в Галактике.
- Ты мне расскажешь?
- Не сейчас. Потом, когда ты вернешься. Многие тебе расскажут.
Генрих кивнул.
- Хорошо. Что люди должны сделать сейчас? Уйти?
Рация на поясе у него внезапно запикала отчаянными трелями. Профессор извинился и нажал на прием.
- Генрих, возвращайся немедленно! Орловский передал, что менды сумели активировать свой флот, и что эскадра уходит. Нас тут бросили! – голос мистера Джонсона был напряжен, как никогда до этого.
Генрих встал.
- Извини, но я должен сейчас покинуть тебя. Моим друзьям-людям грозит опасность. Мы поговорим, если я вернусь.
- Опасности нет. – сказало существо.
- Объясни.
- Ваши враги, в теле одного из которых я нахожусь, больше вам не враги.
- Как так?! Ведь на другой стороне планеты люди и менды воюют! И до этого воевали, в другом пространстве.
- У мендов теперь другой враг. Не люди.
- А кто?! Как ты узнал ?!
- Из этого разума. – оно приложило ладонь к голове менда. - Потом узнаешь. Менды скажут сами.
- А нам что делать?
Существо подумало.
- Мы думаем, что менды возьмут вас с собой к себе на планету.
- В плен?
- В гости. Ваши корабли улетели. Вернутся не сразу. Долго. Вам надо попасть домой с нашей планеты. Менды вам помогут.
- То есть мы должны прийти к мендам и сказать – вот мы, отвезите нас домой? Так, что ли?!
- Да. Приводи всех других людей сюда, в это место.
- Но все менды спят…
- Мы их разбудим, когда вы придете. Все будет хорошо.
И профессор Хачатрян снова достал рацию, и передал мистеру Джонсону слова существа. Мистер Джонсон удивился, и попросил несколько минут на раздумье. Собрав в штабной палатке командиров подразделений и, естественно, Лесну, он сообщил о необычном предложении.
Лейтенанты, основной работой которых была война и выполнение приказов, а не размышления о глобальной философии, сошлись во мнении, что как мистер Джонсон прикажет, так и будет. Лесна выразила здоровый скептицизм, но поскольку прекрасно понимала, что сотня человек, даже превосходно обученных, не может воевать с полуторатысячным флотом, то, собственно, выбора-то не было.
Лагерь конфедератов стали сворачивать, чтобы выступить в сторону бывшего вероятного противника.
Узнав об этом, Генрих закурил (существо никак не отреагировало), и спросил:
- А как я узнаю, когда и если прилечу сюда снова, как тебя найти? Ведь вас много…
- Ты хочешь знать мое название?
- Имя. Вот я, например, человек, мое имя – Генрих.
- Что оно означает?
- Это имя одного короля на планете Земля. Король страны, Франции. Владыка. Главный. Высший.
- Ты высший у себя на планете?
- Нет! (Генрих мысленно устало вздохнул). – Просто меня назвали в честь этого владыки.
- Я понимаю. – ответило существо. – У нас нет звуковых имен…
«Разумеется. Про атомы с ушами ни один фантаст и в запойном кошмаре не придумает».
-… мы именуемся символами.
- И какой символ у тебя?
Существо подумало.
- Мой символ – слишком огромный для тебя. Ты не запомнишь. Твоя память слишком мала для этого.
- Ну так дай краткий аналог, черт возьми! Как мне к тебе обращаться?
Еще минута раздумья.
- Я дам тебе мое краткое название вашими математическими символами. Так можно?
- Давай.
- Тогда запоминай: пи.R.
- Это же формула!
- Да, формула. Но по-другому я не могу объяснить тебе мое имя. И еще – я пойду с людьми и мендами в их путь.
- Зачем?
- Мы только что это решили. Наш народ отправляет меня с вами для изучения.
- Но ты выглядишь, как менд. Ты отлично говоришь на моем языке, но находишься в теле менда…
- Я знаю. Сейчас я сделаю его похожим на людей.
Черно-красная кожа мендского тела стала меняться. Побледнели кончики пальцев, потом кисти рук, уши, голова, и напоследок изменились глаза (ставшие почему-то ярко-зелеными).
Генрих от удивления потерял дар речи.
Наконец трансформация была завершена, и перед Генрихом стоял абсолютно неотличимый от других людей человек, мужского пола, европеоид, лет тридцати пяти от роду, довольно высокий, с бронзовой кожей и крепкого телосложения.
Профессор вслух пожелал себе сдохнуть. Не со зла, конечно.
- Ну вы даете. – прибавил он. – Бесподобно. Полное совпадение. А что стало с разумом этого менда? – вдруг беспокойно спросил Генрих.
- Он спит. Его разум не тронут. Когда я уйду из этого тела, менд вернется.
- Это отлично! Просто я гуманист. Не стоит убивать ради науки. И вот еще что… У людей нет имен, которые выражаются математическими формулами.
- Дай мне человеческое имя. – бесстрастно сказало существо.
- Сейчас что-нибудь придумаю…
Генрих замолчал, закурил вторую за последние десять минут сигарету (от волнения и для ускорения мыслительных процессов), покрутил пальцами вокруг гипотетической сферы, похмыкал, вполголоса сказал что-то вроде «гхм…мда…почему бы и нет…», и резюмировал:
- Ты будешь Пьер!
- Что значит это имя? – осведомилось существо.
- Ну если тебя твои соплеменники называют кратко пи.R, то это созвучно человеческому мужскому имени Пьер. И не забудь – ты мужчина, мужик, человеческая особь мужского пола, самец.
- Да, я знаю ваш принцип размножения. Я понял. Я – самец.
- Только у нас так не называют. Мужчина, мужик, понимаешь? Я тебе потом объясню нюансы про поведение, одежду и так далее.
- Хорошо. Пьер…Пьер… - существо как будто опробывало новое имя. – Мне нравится. Но у вас два и даже три имени. Какое у меня будет второе имя?
В этот раз Генрих думал недолго.
- Ну ты же с другой планеты, инопланетянин для нас, значит второе имя пусть будет Алиен, что значит «пришелец». Пьер Алиен.
- Пьер Алиен. Пусть будет так.
Через недолгое время остальной отряд мистера Джонсона подтянулся к лагерю спящих мендов. Их удивлению не было предела – все враги на земле и дрыхнут! Кое-кто даже кинулся было собирать трофейное оружие, но Генрих их охолонил, предложив для начала мистеру Джонсону и Лесне отойти с новоявленным Пьером в сторонку для разговора.
Через минут десять, выхлопав все глаза от изумления и высказав несколько непечатных выражений, мистер Джонсон и боевая подруга марки Лесна вышли к своим бойцам.
Приказ был простым: спящих уложить так, чтобы голова одного находилась на коленях другого (получилось три неслабых круга из тел). Их оружие положить рядом. Свое табельное оружие сложить в кучу в середине этих кругов. Потом можно отдыхать, перекусить, выпить (у кого есть что), и спать – мистер Джонсон попросил Пьера Алиена не будить мендов хотя бы несколько часов, чтобы его люди могли отдохнуть и набраться сил перед долгим пленом. Самого Пьера представили остальным, как участника научной экспедиции, отправленной на планету Коготь…. м-м-м… ранее. Его ярко-зеленые глаза никого не удивили – бывают и более удивительные, в колониях живет много разного народу.
Мистер Джонсон, профессор, Лесна и Пьер уединились в одном из домиков для обсуждения насущных вопросов (Алиена надо было обучить специфике жизни в облике земного мужчины), вопросов не столь отдаленного будущего (плена), ну и просто всем нужно было просто поесть, выпить и спокойно покурить – не каждый день встречаешь инопланетянина взаправдашнего, а не такого, как две капли воды похожие на людей менды, к этому надо привыкнуть.
Пьер, разумеется, не стал есть и пить. Ему, существу, берущему энергию из пространства, точнее – самому являющемуся энергией, это было ни к чему. Но Генрих ему доходчиво объяснил, что его нынешнее тело требует определенных порций питательных веществ для поддержания жизнеспособности. Только после этого пришелец стал поедать, впрочем, без всякой видимой реакции, все подряд из той еды, что ему предложили. Лесна сунулась было научить его не жрать все поголовно, ибо так не бывает, но потерпела в этом неудачу, и решила заняться этим в другой раз. Пьер и так проявлял чудеса ментальной интервенции в чуждое для него общество.
Рано утром Пьер Алиен разбудил мендских солдат.
Вначале был небольшой переполох, когда чужие бойцы обнаружили себя в неестественных позах, но быстро похватали свое оружие и направили на людей, заранее стоявших с поднятыми руками.
Мистер Джонсон через коммуникатор вызвал мендского командира и сообщил, что привел свой отряд сдаваться, не желая бессмысленных потерь. Чем вызвал презрительные взгляды и солдат-мендов, и их командира – высокого и чем-то похожего на актера Гойко Митича.
Как мы помним, сдачу в плен без драки менды считают позором, и относятся к таким сдавшимся без всякого уважения.
Однако девушка-человек, единственная девушка из всего отряда, предложила мендскому командиру прогуляться на задний двор, с глаз долой его подчиненных, и за пару минут несколько раз уронила авторитет этого отца-командира в местную грязь. А проще говоря, просто скрутила бравого кунта Карисани Моа (он представился ей по всей форме, согласно правилам дуэли) в замысловатый узел рук и ног.
Тот, слегка ушибленный в нескольких чувствительных местах, вправил свой нос обратно, смыл кровь с лица (Лесна ему милосердно полила водой из бадейки), привел мундир в порядок, они вышли ко всем собравшимся, и кунт объявил и своим подчиненным, и людям, что отныне считает солдат Конфедерации «честь-воинами».
Пленных-не пленных отправили наверх шаттлами, мендов – тоже, причем они почему-то побросали все свое исправное оборудование.
Кунт-же Моа улетел на Северный материк разбираться с бойцами товарища капитана Павлова, до сих пор успешно отражающими мендские атаки.
В дальнейшем все уцелевшие люди встретились уже на борту мендского крейсера, где им предоставили огромный зал, впрочем, державшийся под охраной.
Крейсер в скором времени взял курс на Райну, столичную планету Мендской Гегемонии.
Но мистер Джонсон успел отметить, что подавляющего количества огромного флота мендов на орбите уже не было. Куда он делся, кунт Моа не пожелал сообщить.
Примерно в это же время несколько человек притащили потерявшую сознание Натали Ла Флер к еще одному криминальному авторитету Конфедерации – человеку по имени Госу Ларсен…
P.S.
А что же произошло с одним из главных героев нашего во всех смыслах правдивого рассказа – Александром Драконом?
Он как-то выпал на время из канвы повествования, а ведь все помнят, что он входил в число группы трагически погибшего майора Каррехо и ныне здравствующего капитана Павлова. Мы не видели его ни в числе сражавшихся за высотку на Северном материке, ни среди пленных.
Когда бойцы Каррехо вошли в покинутый мендский лагерь, Дракон, ничтоже сумняшеся, пошел отлить на околицу. На марше не особо отлучишься, так что время как раз настало побаловать свои организм.
И только он закончил это благое дело, только застегнул штаны, как раздался тот самый взрыв, унесший жизни и майора Каррехо, и всех его офицеров. Взрывная волна была столь мощной, что смела напрочь почти все крыши с хилых домиков, породив множество обломков, один из которых крепко приложил Дракона по башке, да так, что он потерял сознание.
Начавшаяся вслед за взрывом сумятица, а затем и перестрелка, заставили всех забыть о Драконе – отряд отходил хоть организованно, но в спешке.
Уже неизвестно, заходили менды в свой бывший лагерь или нет, но Дракона все равно никто бы не заметил – его завалило кусками пластика.
Так он пролежал часа два, потом пришел в себя, осторожно выгребся из-под мусора, и огляделся.
Вокруг не было ни души, лишь догорал несчастный подорвавшийся танк.
Дракон подобрал лазерную винтовку и вещмешок одного из погибших солдат Конфедерации (у него до сих пор с собой был только пистолет), и попытался обнаружить, куда ушли остальные, выжившие люди. Это ему не удалось, но по звукам отдаленного боя он понял направление. И пошел туда. Ему совсем не улыбалась перспектива остаться на чужой планете одному.
Примерно через километр пути по мокрому снегу налетел дождевой шквал такой силы, что буквально смыл и Дракона с его пути, и все звуки этого мира. Никаких перестрелок он больше не слышал, и вообще ничего не слышал, кроме свиста ветра и воя летящей со всех сторон воды.
Через пятнадцать минут промокший до нитки Алекс понял, что надо возвращаться в лагерь. Сил у него, несмотря на его мощное сложение, не оставалось никаких.
В лагере он с трудом отыскал неповрежденный домик, снял всю мокрую одежду с себя и завалился в горячую ванну (заботливые люди оборудовали все домики для пленных всеми удобствами).
После, переодевшись в случайно попавшийся мендский боевой комбинезон, он достал из своей куртки флягу с коньяком, несколько сигар в алюминиевых капсулах, вскрыл саморазогревающиеся банки с армейским пайком, и поужинал. Было темно, по местному времени суток стоял глубокий вечер – даже две звезды, бывает, уходят за горизонт разом.
Закурив сигару, он вышел на воздух и прислушался.
Шквал давно кончился, небо было ясное и все в звездах, ни одной из которых Дракон назвать не мог, по понятным причинам.
Звуков боевых действий не было слышно, зато в отдалении, почти у доступной черты наблюдения, виднелось зарево явно электрических огней. «Новый лагерь мендов, наверное», подумал Александр. «Наши бы не стали так светить».
Потом из этого зарева вверх ушла ослепительная линия радужного цвета, все небо полыхнуло один раз, гораздо ярче всех зарниц в мире (Дракон ослеп на пару минут), и все огни потухли разом. Но вскоре огни со стороны предполагаемого расположения мендов стали загораться снова.
Через полчаса портативная рация сказала голосом капитана третьего ранга Орловского, что флот получил приказ покинуть орбиту планеты, и в данный момент уходит. Орловский просил помнить, что за оставшимися внизу обязательно вернутся.
- Что за хрень происходит? – задал вслух риторический вопрос Дракон.
Утром, подумал он, надо будет пробираться к своим, туда, откуда он слышал звуки стрельбы накануне днем. Конечно, есть вероятность, что часть наших эвакуировали на орбиту, но другого выхода не существовало – передающей рации у Алекса не имелось.
Надо было бы, конечно, похоронить тела погибших людей, но он счел, что сейчас не до этого, самому бы выжить.
На рассвете он проснулся. Чертов дождичек припустил снова, но был мелким. Вполне приемлемо для похода на своих двоих. Александр не особо торопясь собрался, как следует затянул все ремни, повесил на плечо лазерную винтовку, и потопал.
Шел он часа три, не меньше.
Вокруг было тихо, и он стал опасаться, что идет куда-то не туда. Однако внезапно, совсем рядом, раздались взрывы, стрельба из автоматов Калашникова (он узнал эти характерные звуки и несказанно удивился), уоки-токи ожил, и Дракон с удивлением узнал голос Сереги Павлова, отдающего команды.
- Вот мля, они ведут бой! – полушепотом вскричал Дракон, и прибавил ходу в том направлении.
Бегать по тундре, тем более по каменистой, тем более по мокрым камням – занятие не из легких. Пока он, матерясь и поминутно рискуя переломать ноги, продвигался вперед, бой утих, но это было уже не важно, он точно знал, куда именно идти.
Выбравшись на гребень скалы, он в бинокль увидел внизу небольшую горку с несколькими дымящимися огромными механизмами вокруг, лежащие тела с черно-красными лицами и в камуфляже, и… живых мендов, которые оцепили ту горку плотным кольцом, но все же в отдалении.
Лежащих и не шевелящихся тел было много, очень много. «Дали наши им просраться», подумал Алекс. «И значит живы еще, иначе краснорожие уже были бы на той горке».
Однако пробраться к Павлову сквозь оцепление не было ровно никакой возможности. Ты не чертов Рэмбо, сказал Дракон сам себе.
Оставалось только ждать развития событий.
Ближе к вечеру менды снова пошли на приступ. Однако пошли одни боевые роботы, а на вершину горочки со стороны мендского лагеря полетели странные яйцеобразные предметы, примерно в рост человека. Они ложились кучно, неведомый наводчик отлично знал свое дело, но ожидаемых взрывов – а Дракон решил, что это артобстрел – не последовало. Зато звуки АК, шипение лазерных винтовок и взрывы слились в какую-то безумную симфонию смерти.
Так продолжалось минут пятнадцать-двадцать. Потом снова все стихло. Шедшие в атаку по земле роботы добавились к уже имеющимся обгорелым, которых остановили утром. Стоящие в оцеплении живые менды снова не пошли вверх по склону, а остались на своих местах.
«Они боятся… А это значит, что наши…Живы еще! Живы, черти! Ну, твою мать!!!»
Через непродолжительное время приземлился неизвестный летательный аппарат, и из него выпрыгнул высокий менд в камуфляже. Подойдя к одной из машин оцепления, БТР или что-то типа этого, он взял к руку микрофон, и из динамиков прозвучало к обороняющим горку людям предложение о сдаче в плен. Правда, это предложение было высказано не оскорбительным, а вполне вежливым тоном, на земном языке.
Минут через пять рация Дракона ожила, и голос Павлова сказал: «Предложение о капитуляции принимается. Выходим».
Потом Александр видел, как безоружных людей, которых осталось совсем немного, погрузили в мендские транспортеры, и как колонна техники покинула место боя.
Он не знал, что ему делать. Он остался один, без информации, без плана на будущее. Он скупо и беззвучно заплакал, вспомнив, сколько человек ушло с группой вниз со станции на орбите, и сколько менды взяли в плен.
Он сидел, прислонясь спиной к мокрому камню, курил, смотрел в окружавший перелесок невидящими глазами, и не думал ни о чем. Незаметно для себя он даже впал в забытье, но очнулся от звуков моторов. Была уже почти ночь.
Мендские транспортеры вернулись, а с ними и один боевой робот. Из транспортеров вышли пленные люди (Дракон с удивлением отметил, что руки у них свободны). Конвоя тоже не наблюдалось, лишь несколько мендов без оружия. Люди, менды и робот поднялись на вершину высотки, потом несколько минут там что-то полыхало желтым пламенем, потом робот спустился вниз, а люди – только часа через два. Машины с людьми уехали, а менды остались, и стаскивали своих убитых в какой-то контейнер. Закончив скорбное дело, они погрузили контейнер на последний транспортер и тоже уехали. Водитель робота уехал с ними, бросив свою машину на произвол судьбы.
«Что тут происходит, черт возьми?», в недоумении подумал Дракон.
Он хотел было спуститься со скалы и посмотреть, что к чему, но была глухая ночь, не видно ни зги, и без альпинистского снаряжения слезать по мокрой скале было совершенно ни к чему. Приходилось ожидать утра.
Час или больше прошло, и со стороны мендского лагеря в небо взвились шаттлы. Дракон их не видел, но слышал мерный гул, уменьшавшийся по мере того, как челноки уходили все выше и выше. Потом все стихло, и наступила мертвая тишина.
Алекс включил обогрев своего комбинезона, лег на спину и стал смотреть на звезды, часть из которых почему-то вдруг стала исчезать, предварительно чиркнув по черному небосводу.
Наконец он уснул, вымотанный событиями этого дня.
Утром он проснулся свежим и бодрым. Скала, на которой он провел сутки, оказалась не такой уж и крутой. Быстро спустившись вниз, он почти побежал к той горке, где накануне шли бои.
Взорванные и сожженные роботы стояли недвижимо, везде были воронки от не пойми чего, поваленные деревья, срезанные выстрелами лазеров и взрывами, валялись яйцеобразные предметы искусственного происхождения в рост человека, разломанные и исправные лазерные винтовки человеческого и мендского производства, и везде - автоматные гильзы от «калашникова». Самих АК не было, однако имелся ком остывшего металла, из которого торчали немногочисленные и оплавленные узнаваемые стволы этого оружия.
На самой вершине явственно наблюдалась недавно сделанная огромная могила с крестом, и прямо над ней, как памятник – взорванный БТР, заваленный камнями.
Он спустился с горки, сел за штурвал исправного мендского робота, брошенного накануне ночью, и потопал в расположение нового мендского лагеря.
Там не было ни души. Ни мендов, ни людей. И ни одного летательного аппарата.
Лишь брошенные боевые роботы бессмысленно пялили дула своих орудий в окружающее пространство, да ветер трепал створы пустых армейских полевых палаток.
И тут Александр Валерьевич Мещанов по прозвищу Дракон ясно понял, что он остался на планете Коготь совершенно один.
Написано 27 марта - 4 апреля 2016 года