ВИХНЕРЫ - ВАЙНЕРЫ
Если моя мама любила кого-то больше, чем своих детей, то это только старшего брата Вулю. И хотя они расстались, когда маме было 20 лет, а Вуле 27, и больше никогда не виделись, она говорила о нём, как о человеке, который только минуту назад вышел из комнаты. И если не ошибалась, называя сына Лёву Ланей, то называла его Вулей. Мама 40 лет хранила последнее письмо Вули, написанное им после смерти старшего брата Оси в 1934 году. Я с детства помню этот покрытый каллиграфическим бисерным почерком листочек-талисман. Как и всё иностранное, хранили его в подполье под морковкой, но время от времени мама доставала его и в слезах перечитывала. И я не выбросила его после её смерти: поди – знай, что подсказывает нам интуиция и как движет нами судьба. Через 60 с лишним лет я подарю его Лоре, дочери Вули, здесь в Израиле, вместе с фотографиями ее отца, сохранившимися в маминых альбомах.
Как я уже писала, Вуля в 27 лет уехал в Китай и продолжал там дело отца – торговлю лошадьми, включив в этот бизнес и старшего брата Осю. Видимо, разбогател, удачно женился на очень красивой, молодой и обеспеченной Соне Кехилис, родители которой тоже привезли её из Сибири, хотя по происхождению они как будто одесситы.
По слухам, Вуля содержал в Китае даже свой ипподром. Во всяком случае, он полностью обеспечивал не только свою семью, но и семью своих родителей, которые впоследствии переехали в Читу и жили с моей мамой. Я помню, до войны у мамы было несколько меховых шуб, дорогая косметика (помада фирмы «Элегант – Ка-Ти» валялась у нас лет двадцать – темновишнёвая, жирная, в медном тюбике), красивые платья и дорогие книги: «Мир животных» Брэма, прекрасно иллюстрированный трёхтомник «Мужчина и женщина» и другие. Когда мы болели, книги снимали с шифоньера и давали посмотреть – это были счастливые минуты нашей жизни. В годы войны все пошло «с молотка». Продавала мама эти хорошие вещи (в том числе и купленные на бонны, присылаемые Осей из «Торгсина») в японское посольство. Дело это было рискованное, могли посадить за связь с иностранцами, но как-то обошлось. Самым замечательным подарком от дяди Вули были два верблюжьих китайских одеяла с рисунком – коричневого и зеленого цвета. Их вытаскивали из сундука тоже только тогда, когда дети болели. Я до сих пор ощущаю этот легкий запах нафталина и шелковистость ворса. Но болели мы редко, поэтому одеяла были, как новые, и в войну спасли нас от голода. За одно одеяло нам дали десять мешков картошки, а на следующий год выменяли и второе. Таким образом, в самые страшные годы войны у нас было что есть. В первом классе мама мне отдала перелицевать из чего-то очень добротного черное драповое пальто, а воротник и муфту к нему выкроили из ее старой беличьей шубы. С «хвистиками», как смеялись надо мной мальчишки, но я-то в таком наряде казалась себе королевой. Мама очень жалела, что сама сносила эти шубы, ведь в войну за них можно было выменять очень много продуктов. Отдавая всё мужу и детям, она довела себя до истощения – дистрофии и долго потом ещё не могла оправиться. Но мы благодаря Вуле и Осе были спасены.
Мы знали, что у Вули в 1935 году родилась дочь Лора, и её чудесные фотографии украшали мое детство. Белое платье с оборочкой, а особенно белые туфельки казались мне пределом прекрасного, нарядом принцессы.
Последнее сохранившееся письмо Вули датировано 1934 годом. Потом – только фотографии. И всё – больше о нём в течение 25 лет мы ничего не знали.
Но донеслись слухи, что одна из маминых двоюродных сестёр Таня Гольцман, по мужу Воронова, всё из той же линии сестер Лозовских, вернулась из Китая в Новосибирск. В пору китайской революции высылали из страны всех иностранцев. Меня тут же снарядили в Новосибирск, и я узнала от Тани, что Вуля с семьёй выехал в Израиль. Оказывается, у него был уже и второй ребёнок, родившийся в Китае в 1948 году и названный в честь умершего брата Осей.
Не знаю, по каким каналам из Москвы через Нюру пришло сообщение, что Вуля устроился в Израиле плотником. Боже! Какую бурю слёз это вызвало у моей мамы.
- Как плотником!? Почему плотником!? (Бедная мама! Знала бы она, что её дочь - «интеллектуалка» на старости лет будет работать в Израиле метапелет – нянечкой по уходу за старушками, и еще радоваться, что есть такая прекрасная работа. А художественно одарённая внучка во время учебы в Иерусалимской Академии Искусств «Бецалель» будет «добывать себе хлеб» официанткой в ночном ресторане. Увы! Как говорится, издержки капиталистического образа жизни и, как выяснилось, не самые страшные притом.)
А через несколько лет теми же странными каналами пришло сообщение, что на 69 году жизни Вуля умер от рака желудка, как и его старший брат Ося. Через четыре года эта же болезнь настигнет мою маму.
Я бы не рассказывала обо всём столь подробно, если бы эта история не имела удивительного фантастического продолжения.
Когда в 1995 году мы с Наташей решили репатриироваться в Израиль, мы стали искать людей, которые смогли бы поинтересоваться нашими родственниками в этой стране. Сказать честно, до этого я не встречала ни одного человека, который бы уехал в Израиль или хотя бы побывал там. И вот однажды встретила случайно свою давнишнюю приятельницу, художницу с телестудии, у которой в Израиле проживали невестка и внук. Она-то и отыскала здесь детей Вули, дала им наш телефон и адрес. И в нашей омской квартире раздался звонок из Израиля...
О том, как мы встретились и как сложились наши взаимоотношения здесь – это отдельный рассказ, и я надеюсь еще написать главу о нашей репатриации. Скажу лишь только, что то, о чем печалилась моя мама, - не случилось. Фамилия Вихнер не умерла, она возродилась в Израиле. Осе Вихнеру сейчас 52 года, тридцать лет он проработал в полиции следователем по особо важным делам. Женился на девушке из России Асе, вернее, она русскоговорящая, из Черновиц. У них два сына – Авик и Зевик, названный так в честь деда, которого он, правда, никогда не видел. Зеев на иврите и Вульф на идиш – это одно и то же – волк. Парни уже взрослые, отслужили армию. Зевик пошел по стопам отца, служит в полиции, а Ави – младший – поступил в театральную школу в Тель - Авиве. Скоро, наверно, и женятся, появятся у них дети, надеюсь, и мужского пола тоже. Значит, Вихнеры будут в Израиле всегда.
А Лора, старшая дочь Вули, поменяла фамилию Вихнер на Вайнер, выйдя замуж за Ури, сабру (коренного жителя Израиля), прекрасного человека. Она здесь работала секретарем в морском порту Хайфы. Ей в жизни помогло великолепное владение английским. Сохранился немножко и китайский язык, ведь она приехала сюда пятнадцатилетней девочкой. Жили вначале очень трудно: в палатках, Лоре пришлось работать на цитрусовых плантациях, служила она и в израильской армии. Сейчас у Лоры двое взрослых детей: Старшая дочь Дорит – дизайнер по интерьерам, ей 45, она очень красива и элегантна. Сын Лоры Эран – бизнесмен, программист, живет в Америке, в Калифорнии. У Лоры пять внуков. Рои уже отслужил Армию и поступил учиться. Другой – Лиран только начал армейскую службу. Ну, а у Эрана дети еще маленькие: Дана, Йони и Дин. Так что крона нашего родового дерева сильно разрослась, и даже в заморских краях.
Но самое удивительное, что через 70 лет судьба собрала нас, потомков дедушки Вихнера, под одним небом, на нашей исторической родине.