Дар

-Давай еще по одной до обхода двинем?
-Давай.
Две укутанные в простыни фигуры обосновались на соседних больничных койках, разделенные облупленной лаковой тумбочкой. Здесь, возле них,  наперекор душному воздуху больничной палаты, тонким, молочным ростком пробивался аромат свежего алкоголя.
Коечные соседи представляли друг другу вопиющую разницу. Один был мужчина в летах, впрочем, неопределенно, где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Он обладал роскошной, торчащей шваброй, шевелюрой рыжих волос. Был худ, но не немощен. С чрезвычайно густо покрытого морщинами лица рыжего, не сходила гримаса предупредительного любопытства. Перцу внешности добавляла роскошная пегая небритость.
Второй был здоровенный детина, с круглой, рябой физиономией, отсутствующим взглядом и неприятной манерой плеваться на пол. Детина держал в толстых конопатых пальцах пластиковый контейнер из-под лекарств, наполненный до края водкой и с тоской поглядывал в сторону зарешеченного оконца. Там за оконцем, расстилал свои уютные постели теплый июльский вечер. Детина еще раз вздохнул, плюнул на пол и выпил.
-Нет, ты скажи, как у тебя так ловко с водкой получается?- Вежливо нажимал рыжий.
- Ведь я же не сумасшедший! (в этом месте детина с сомнением посмотрел на рыжего) Я не уходил никуда из палаты, да и ты тоже. Так, от куда же бутылка нарисовалась, тем более, что уже третья? Где ты таких фокусов нахватался?
- Я тебе, Палыч, талдычу одно и то же, а у тебя бананы в ушах, или ты слушать меня не хочешь.- Медленно и тихо, словно себе самому отвечал здоровяк. – Материлизация это!
-Материализация! – обрадовано  поправил  его въедливый собеседник.
-Ну, тогда, Петро, тут, в дурдоме, тебе самое верное место,.
-Почему?
-По кочану! Вот почему.
В этот момент их беседу прервали посетители. Две медицинские сестры вспыхнули под лампой стосвечовыми приведениями, прошли вдоль шеренги кроватей, и, сличаясь с врачебными указаниями в планшете, сделали некоторым больным уколы.
Наши собеседники переждали нашествие под простынями, но лишь снова погас свет, и ключ в дверном замке дважды провернулся, обе простыни поднялись в прежнее положение и прерванная беседа возобновилась.
-Ты от сюда не выберешься, пока не перестанешь эту дичь нести.
-Хорошо,- нехотя согласился  Петр, но тут же добавил с иронической усмешкой:
-А бутылка тогда откуда? А?!
-Вот то-то, что бутылка.- Озадаченно произнес рыжий Палыч.
-А как хоть он тебе представился?
-Кто?
-Да мужик тот, которого ты встретил.
-Инопланетчик?
-Ну да, ну да, инопланетчик твой…- раздраженно согласился рыжий.
-Никак он мне не представился. Попросил только помочь бочку  из лесу на полянку перекантовать.
-А как он хоть выглядел, запомнил?
-Мужик как мужик, только вместо одежды чешуя.
-Ничего себе «мужик как мужик».. - передразнил Палыч.: - подумаешь, в чешуе!- он рассмеялся.
-А потом чего? Пропал? Растворился в омуте прозрачном.- рыжий ерничал, озадаченно поглядывая на бутылку.
-Нет. Сел в свою бочку и улетел.

Доктор, укутанный в белый костюм, белый халат, фартук и шапочку теребил Петру уши, поочередно в них заглядывая через металлическую воронку.   
Петр сидел на табурете в одних трусах и монотонно отвечал на вопросы доктора.
-Значит проживаешь в деревне?
-В Андреевке.
-С мамашей живешь.
-Батя помер в ту весну.
-Перестань, наконец, плевать на пол, голубчик! А мамаша здорова?
-Теперь здорова.
-А чем болела?
- Раком болела.
Доктор пристально всмотрелся в рябое лицо, пытаясь что-то для себя уяснить, Но, судя по выражению досады на лице, так и не уяснил.
- Прооперировали удачно?
-Не-а?
-Ну не само же прошло?
-Ей мое лекарство помогло.
Доктор опять, отстранившись, пристально посмотрел на больного и было понятно, что в этот раз, он, в чем то своем, убедился. На лице врача завертелась дежурная улыбочка.
-Что же это за лекарство у тебя такое? - Ласково проурчал укутанный доктор, не отрываясь, глядя в глаза присмиревшему пациенту.
-Способность у меня от инопланетчика чешуйчатого к материлизации  есть. Дар!
После этой реплики, двое плечистых ассистентов с готовностью качнулись к безмятежной обнаженной фигуре. Врач жестом остановил помощников.
-Ага-а !- Удовлетворенно пропел доктор и через плече шепнул:
-Готовьте ка ребята, электрошок.
-И что же стало с мамашей после лекарства твоего.- Милостиво спрашивал он у  Петра.
-Поправилась она. Помолодела и утекла на делянку порубочную с бригадиром Пантелеичем миловаться - Сердито ответил парень.
-Очень хорошо!- Подытожил закутанный и попросил ассистентов, накинуть на больного прочную рубаху с ремнями и рукавами до пола.
 
В электрошоковой процедурной царил форменный бедлам. Ассистенты бессознательно лежали в углу поверх груды испорченного оборудования. Петр, оголенный и разгоряченный внезапной потасовкой, сидел верхом на перекошенной каталке и воинственно ворочал из-под электрического шлема, с висящим на бок пучком оборванных проводов, ошалевшими глазами. Расхристанный, в белых бязевых перьях, доктор сидел на полу. Под глазом его набирал соку свежеприобретенный  фиолетовый бланш. Не обращая никакого внимания на синяк, доктор в оцепенении смотрел на невысокую фигурку в углу комнаты. Фигурка представляла из себя маленького человечка в самурайском обмундировании  с двумя одинаковыми головами. Головы были повернуты друг к другу и безмолвствовали, ввиду крайней степени собственной ошеломленности.   На азиатских лицах чередовались то выражение страха, то удивления.
Руки двухголового сжимали бритвенно отточенный
самурайский меч.   
-Ну что!?- Тяжело дыша, прокричал Петр поверженному доктору.
-Убедились теперь, что не вру.
Доктор часто закивал головой и вдруг плаксиво обратился к своему недавнему пациенту:
-Петенька, уберите его теперь куда-нибудь обратно. -У него, ведь, сабля настоящая! 
-Еще бы не настоящая!- Охотно подтвердил Петр.-У нас без дураков!    
-Они, он же опасен! Убирайте скорее.
-Еще бы не опасен! Очень даже опасен! А зачем током пытали?! –Гестапо устроили! Эсесовцы.
Петр успокоился. Пристально посмотрел на двухголового  и тот на глазах стал обрастать мощной стальной клеткой. Через минуту новоявленный японец был изолирован к вящей собственной радости.
-Петя, а чего же вы его попросту не развеяли? - Заискивающе пролепетал подлиза – доктор.
-Не обучен.- Отрезал Петр, соскакивая с каталки. 
…………………………………………………………………………
Следующую осень и зиму Петр провел в подземных лабораториях. Каждый божий день рассказывал он разным бородатым и безбородым, толстым и худым, кучерявым и лысым дядькам, как обнял его тогда в лесу чешуйчатый и лизнул в нос. А потом научил, как даром пользоваться. Представь, сказал, себе, что хочешь и считай от семи до нуля, вот и вся инструкция.
Лишь однажды он сумел побывать в родной Андреевке, когда власти организовали поездку в тот самый лес, где Петр столкнулся с чешуйчатым. Всю почву из того места вместе с деревьями выбрали спецы, оставив после себя аккуратное квадратное озеро. Все то, что материализовывал Петр, тщательно изучалось и хранилось глубоко под землей в специальном помещении. Туда же привезли и двуглавого японца. Со временем, тот нашел себе в подземелье работу сторожа на том самом складе. И в этом был определенный смысл, ибо у такого сторожа, мышь не проскочит незамеченной. Двухголового местные прозвали Васей. По-японски Вася ни слова не знал, а по-русски обе головы тараторили безо всякого акцента.
Петра содержали в роскошном номере. Кормили так, что парень заметно округлился. Только засела в груди у него тоска-кручина. От заточения этого. Затосковал Петр по вольной жизни, да по деревне. Мать хотелось повидать. На реку сходить, порыбачить. В общем, захандрил уникум. Переполошились подземные начальники, стали по надземному начальству звонить, чтобы меры принимало.
Решил тогда военный министр своего зама к Петру отправить. А у этого зама такой грозный характер был, что сам министр его опасался.
Вот сидит Петя на двадцать пятом подземном этаже на велотренажере и с Васей переговаривается. Вдруг двери в разные стороны разлетаются и на пороге он сам, грозный генерал-зам.
Уставился он на Петра, глаза налились кровью, жилы вздулись. Ка-ак он вдруг заорет на парня:
- Вста-а-ать!
Петр наш с велосипеда соскакивает, подходит к генералу, и безо всяких экивоков отвешивает грозному замминистра в глаз звонкую плюху, только фуражка с кокардою отлетела от болезного и покатилась, щелкая козырьком, под теннисный стол.
Тогда умудренный начальник изменился в лице, подскочил к обидчику вплотную и положил, вдруг, лысую свою голову на богатырское Петино плечо. Положил и смотрит на парня преданно, по песьи. Быстро столичный начальник в ситуации разобрался.
После полученной плюхи, он с парнем ласково про рыбалочку поворковал, и обещал все устроить. И про маму все обсудили и решили навестить ее через пару дней. Генерал даже начал несмело поплевывать на пол, подражая хозяину бункера. Потом, размякший от сановной нежности, Петя поднапрягся и бутылку армянского коньяка материализовал. Выпили бутылку, слазил начальник проворно на четвереньках за фуражкой под стол и давай откланиваться. Облобызались, будто закадычные друзья, и пошел грозный зам из бункера, на ходу сливу под глазом ощупывая.
Вышел генерал из проклятой двери чернее тучи. А его камарилья, сколоченная из собственных замов, ожидает. Все на вытяжку стоят. На синяк начальственный с ужасом смотрят.
Зам слазил дрожащей рукой в карман лампасных штанов и, вытащив из него носовой платок, с облегчением обтер потное лицо.
-Газ давайте!- Коротко бросил он камарилье и, подойдя к бронированному стеклу, принялся наблюдать за происходящим внутри бункера.
…………………………………………………………………………..
Петр сидел в кровати с приподнятой спинкой и равнодушно наблюдал за тем, как очередной проворный медбрат вводит ему шприцем в вену чайного цвета лекарство. Сколько времени прошло с того момента, как все началось, он и представления не имел. На лице его застыла горькая грустная полуулыбка. Он сильно исхудал. В голове царили клейкие кисели, не позволяющие сосредоточиться ни на одной, даже самой простой вещи. Его умывали и кормили, только вряд ли смог бы парень рассказать хоть что-нибудь о съеденной пище. Иногда под киселями глухо играла музыка.
По временам узника навещала комиссия из военных, неизменно руководимая грозным замом. Он уже давно избавился от синяка, но подходить к пациенту вплотную побаивался, а выглядывал из-за плеча военного врача психиатра.
-Ну как, профессор?- Нетерпеливо теребил генерал за рукав доктора,- Скоро эта свинья будет полностью ручной?
Профессор на вопрос пожал плечами, еще раз оттопырил веки подопечного и посветил в глаза тонким комариным лучиком. Зрачки парня почти не реагировали на свет.
-Думаю что еще дней десять поколем, а там приступим к гипнозу- Солидно проговорил светило.
………………………………………………………………………….
Он находился на окраине миров в фиолетовой гуще танцующих водорослей. Временами мимо проносились косяки мелкой золотистой рыбешки. Звучала дивная музыка, и песок в песочных часах струился шелковой  нитью,  проваливаясь  в черную алчную пропасть.
Вдруг откуда-то сверху стал доноситься до него голос друга. Тень протянутой руки легла на пространства омута успокоительным теплым покрывалом. Еще и еще прозвучало полузабытое имя. Его собственное имя, произнесенное так, как звала его еще совсем маленьким ребенком мать.
Петр начал всплывать из клейких, студенистых пространств наверх, навстречу новому голосу. Постепенно он стал различать очертания окружающих предметов. Он увидел прямо перед собой согнутую фигуру в белом халате. Врач делал ему инъекцию в вену, однако вместо обычного фиолетового наплыва, он ощутил прилив свежей, оглушительно контрастной реальности, и, наконец, всплыл окончательно. Пот стал градинами катиться с его головы, необыкновенно сильный банный жар распространился по всему телу. В этот момент доктор поднял лицо и Петр мгновенно узнал его. Он пришел в себя настолько, что заметил знакомые чешуйки на теле пришельца под воротником халата. Это был тот самый инопланетчик из лесу. Он внимательно взглянул на Петра, нагнулся к нему и опять, как в прошлый раз, щекотно лизнул его  нос. В один миг вся память и прежняя сила вернулась к узнику бункера. Чувство близкой опасности заставило его неуклюже соскочить с кровати. Пришелец улыбнулся ему, отстранился на шаг и растворился в воздухе…
………………………………………………………………………….
Комиссия из медиков и старших офицеров ворвалась в бункер. Увидев перед собой удивительную картину, все встали как вкопанные. Посредине комнаты стояло на полу матово черное яйцо, такого размера, что в нем вполне мог уместиться человек. Узник исчез. Сложив одно с другим, получилось, что Петр по непонятной причине пришел в себя и скрылся за черной скорлупой. Неожиданный звук изнутри странного яйца заставил бывалых мужей вздрогнуть.
-Что это было - Растерянно спросил грозный зам.
-Собака прогавкала, товарищ генерал.- Ответил дежурный часовой, стоящий возле яйца.
-А вот петух пропел! - Смущенно добавил он и зачем-то взглянул на часы.

Возле яйца потекли научные будни. Его пытались просверлить, но тщетно. Сверло не оставляло на поверхности даже царапины. Пытались прорубиться алмазным резаком, но проклятое яйцо поглотило в себя алмазы и не поддалось. Действовали автогеном, направленным взрывом, ничего не помогало.
А в яйце, тем временем деревенская жизнь шла своим чередом. Было слышно, как Петр разговаривает с Матерью, как ругается на кота, как вставляет весло в уключину и гребет по озеру. Слышалось кваканье лягушек, рев пролетающего самолета…. Только звук, и ничего более. Похоже было, что покидать свой привычный мир Петр не собирался. К яйцу поставили часового и велели записывать все услышанное в тетрадь.
…………………………………………………………………………..

Пролетели годы, десятки, сотни и тысячи лет. Цивилизация покинула Землю и поселилась на Марсе. Земля, после столкновения с кометой Кавендиша превратилась в пустыню.
Однако где-то глубоко под ее поверхностью, покоится чёрное яйцо, из которого каждый новый восход Солнца по прежнему приветствуют заливистые петушиные крики.