Глава 3
Столб в джинсовой одежде
Ещё было совсем светло, когда они подъехали в воинской части. Дождя здесь не было, но солнышко пряталось за тучами, и Максим решил, что даже природа настроилась против него.
На КПП у них проверили документы. Попутчица достала из сумки паспорт и протянула его лейтенанту с красной повязкой на рукаве.
-Так, Мишкина Виктория Владимировна, - произнёс лейтенант, изучая её паспорт и бросая на неё взгляды, явно сравнивая оригинал с фотографией.
Максим повернул голову в её сторону. И замер. Она смотрела на руки лейтенанта, державшие её паспорт, застывшим взглядом. Даже рот приоткрыла.
Максим вспомнил похожую ситуацию. Точнее сцену, увиденную в фильме про Штирлица, который он смотрел раз пятнадцать. Точно так смотрела Кэт, когда на границе у неё и Штирлица проверяли документы. Но, в отличие от Штирлица, сказать что-то или просто произнести фразу, он не успел.
-Максим! Приехал! – к КПП подходил командир части.
Лейтенантик, так и держа в руках паспорт Вики, повернулся в сторону командира и отрапортовал.
Лицо Брусиловского заняла широкая улыбка. Ухватив Вику за ручку, он церемонно поцеловал её и произнёс, обращаясь к Максиму:
-Ты что не предупредил, что не один приедешь. Я-то думал, ты у меня поселишься, а тут вам надо место на двоих искать. Не переживай, сейчас мы быстро это решим, - он не договорил.
-Алексей Викторович, Алексей Викторович, подожди! Я один приехал. А это моя попутчица. Виктория Владимировна Мишкина. Студентка. На сборы приехала. Её со мной отправили.
Было похоже, что Брусиловский расстроился. Он выхватил из рук лейтенанта паспорт Мишкиной:
-Свои!
Через десять минут приехавшие сидели в кабинете командира части. За Викой пришёл лейтенант, выслушал наказ Брусиловского, забрал её сумку и, сказав: - Пойдёмте! – увёл её.
Убедившись, что дверь за ними закрылась, Брусиловский вдруг неожиданно произнёс:
-Слушай, я даже расстроился. Я думал, она с тобой.
Максим промолчал. Но его унылый и растерянный взгляд сказал многое.
Да ты не переживай! Ты сюда на неделю приехал, вот и развивай отношения. Потом приедешь за ней! – не унимался Брусиловский.
-Да она замужем! – не удержался Максим.
-Ты откуда знаешь? –удивился Брусиловский.
-Кольцо на пальце, она сама сказала, что муж ветеринар.
-Муж ветеринар? – Брусиловский почему-то засмеялся. – Знаешь, мне недавно анекдот какой-то про мужа ветеринара-полицейского рассказывали, не могу вспомнить.
-Конечно, такой, что при дамах не расскажешь, - улыбнулся Максим.
-Да нет, вроде приличный. Не могу вспомнить. Вспомню, расскажу. Кстати, у нас эти студентки уже неделю здесь. Я сначала против был, думал, куча проблем из-за них будет. Нет, всё нормально. Трудяжки. Построение, теория и практика военной службы.
Два романа уже наклюнулись. Лейтенанты наши, холостяки, заженихались. А что, нам военные психологи нужны, а их выпуск, говорят, весь хотят для армии готовить будут.
А что, женщины сейчас в армию с охотой идут служить. Зарплата, льготы. Я их даже поселил в офицерское общежитие. Там и мебель есть, и телевизоры, и душ. Комфорт для женщины в армии.
-Алексей, а личное дело этой Мишкиной где? Дай посмотреть, - прервал Максим рассуждения Брусиловского о месте женщины в армии.
-О! Зацепила она тебя! Молодец! Ну и что, что муж ветеринар? Ты мужик героический, - Брусиловского опять понесло в ненужные рассуждения. Впрочем, он почти сразу справился со своим желанием сотворить добро хорошему человеку и, вздохнув, произнёс:
-Капитан Смирнов ими занимается. Все личные дела этих студенток у него. А его нет. Приедет через два дня. На учёбу уехал. Так что, терпи.
Предложение «терпеть» прозвучало сочувственно.
Устроился ночевать Максим в квартире командира части. Вечером они довольно плотно поужинали, выпили за встречу, и Брусиловский вдруг сказал:
-Ты прав. Замужем она. Отметка у неё в паспорте. Литвинов фамилия мужа. Имя и отчество забыл, извини, завтра посмотрю. Фамилию свою не меняла. Ну, что поделаешь. Брак – это святое.
Ночью Максиму приснился сон. Он и его мама сидят в коридоре ветеринарной лечебницы. Мать держит его на руках, как маленького ребёнка. Занимают они при этом стул слева и два стула справа, чтобы поместились его ноги и весь он.
Чуть в стороне от них слева и справа сидят граждане обоего пола, держа в руках различную животину.
Кабинет доктора открывается, оттуда выходит высоченный, метра три ростом, мужик в грязном фартуке, как у мясника на рынке, и, обращаясь к матери Максима, говорит зверским басом:
-Мамаша, вы его кастрировать принесли? Проходите!
Моментально проснувшись, Максим уткнулся в подушку и минут пять смеялся, стараясь, чтобы его не услышал спавший в соседней комнате Брусиловский.
Утром он долго мылся в душе, долго брился, перемерил почти всю одежду, привезённую с собой, выбирая именно ту, которая, по его мнению, должна очаровать молодую жену ветеринара.
Остановился на джинсовой рубашке с коротким рукавом и новых тёмно-синих джинсах. Хотя день намечался жаркий, решил потерпеть.
За завтраком Брусиловский косился на него, косился, а потом высказался:
-Ты меня, Андреевич, извини, но брак – это святое. Так что, - он не договорил фразу и удручающе развёл в сторону руки, зажимая правой ладонью вилку с огромной котлетой, которую он, впрочем, съел за три куса.
Странно, но вчера командир части говорил совсем другое. Наверное, чувство сытости придавало ему разумности.
На улице им навстречу попались неорганизованная ватажка молодых девушек в военной форме. Они шли из столовой на плац на построение. В форме были все. Кроме одной, одетой в трикотажную кофточку и джинсы, уже знакомые Максиму.
-Здравствуйте, Алексей Викторович, - совсем не по уставу вразнобой поздоровались девушки и добавили: - Здравствуйте!
Последнее слово приветствия явно было адресовано Максиму. Засмотревшись в сторону одной из проходивших мимо, Максим чуть не свалился, споткнувшись о бордюр дорожки.
-Максим, Максим! – зашептал ему в ухо Брусиловский. – Держи себя в руках.
Потом, вдруг, будто что-то вспомнив, Брусиловский развернулся в сторону удалявшихся в сторону плаца девушек и закричал:
-Мишкина, поди-ка сюда, - и для убедительности поманил Мишкину пальцем.
Максим встал рядом, изображая неодушевлённый столб. Столб в фирменной джинсовой рубашке и не менее фирменных джинсах.
Мишкина подошла к ним, встала напротив Брусиловского, уставилась ему в лицо и, игнорируя присутствие столба в джинсовой одежде, голосом девушки из службы «Секс по телефону» произнесла:
-Боец Мишкина пришла!
Столб в джинсовой одежде вошёл в состояние помутнения рассудка. Брусиловский сначала покраснел, потом быстро заморгал глазами и, наконец, выдавил из себя:
-Почему не в форме?
-Вы про какую форму говорите, Алексей Викторович? Если про ту, что лежала в огромной коробке с надписью с маленькой буквы «мишке», так она мне по размеру не подходит. – Интонация голоса Мишкиной изменилась. Назревал скандал.
-Не может быть, - твёрдым командирским голосом произнёс Брусиловский. – Никто не жаловался, одна ты жалуешься. Смотри, какие все красавицы в форме. Иди, наряжайся в то, что тебе дали. И через десять минут должна быть на плацу.
Он посмотрел на часы, засекая время. Мишкина достала из джинсов телефон и тоже посмотрела на время, после чего пошла в сторону дома, где располагалось общежитие.
-Оторва, - произнёс Брусиловский в пространство. Максим не ответил. Не мог выйти из состояния помутнения рассудка. Вскоре он пришёл в себя и выслушал от Брусиловского несколько очень лестных определений в адрес «этой Мишкиной», прозвучавших, впрочем, в форме довольно жёстких армейских, чисто мужских, выражений.
И они пошли в сторону плаца. Максим пошёл «за компанию», так ему хотелось посмотреть, как прекрасно будет смотреться «боец Мишкина» в форме.
На плацу командир части опять посмотрел на часы, вздохнул и громким голосом совсем не по уставу произнёс:
-Построиться в одну шеренгу, - и тут же добавил: - А где Мишкина?
Хлопнула дверь подъезда, и на улицу вышла Мишкина.
Продолжение следует
Далее http://www.proza.ru/2016/04/04/911