7
Хорошо, конечно, в юность окунуться,
(ещё лучше в детство – даже в третий «Б»…)
но уже пора бы с севера вернуться!
Мы и возвращаемся в наше ОКБ.
ОКБ рожало некое изделие
с кодовым названием – изделие «сто-пять»…
Брякнул об изделии, в общем, не без цели я.
Поясню, что б это вы смогли понять.
Наш Герой с детсада бредил авиацией…
Чуть ли не с детсада он во сне летал!
Стать хотя бы Чкаловым и героем нации
он, наверно, тоже иногда мечтал!
Да, конечно в детстве каждый был мечтателем…
Под мечты и сказки сладко так спалось…
Но мечты сбываются: лётным испытателем*
стать Герою нашему всё же довелось.
(*летали ещё и инженеры)
Той поры, наверно, не было чудесней,
лучше той работы я и сам не знаю…
Очевидно, это было словно песня,
первая, наивная и чуть-чуть смешная.
Вот эта песенка:
Стоит он и ни разу не летал,
и серебром блестит его металл,
но как сказал наш штурман Зиментов:
«И лучше, что пока он не готов…
Стоит он в ангаре пока,
ему мы гладим крылья и бока,
а предыдущий опыт говорит,
что кто-то в нём когда-нибудь сгорит…»
И всё ж, ребята, ждите первый взлёт,
Пошёл, пошёл, пошёл наш самолёт,
Вот он впервые в небо нос задрал,
И серебром блестит его металл!
***
Не вздохнёт, наверно, только равнодушный,
видя в синем небе белую черту...
И мечта романтиков – океан воздушный,
и влечёт Героя в даль и высоту.
Шлемофон, конечно, для него – корона!
Наша авиация – «Супер» и «Прогресс»!
И всего важнее – наша оборона!
А ещё важнее – наши ВВС !
Романтизм Героя вызвал бы усмешки,
если б в сорок первом не было войны,
если б шли в атаку лишь слоны да пешки,
а не погибало чуть не полстраны.
Всё, что про войну – не просто разговоры:
и война, к несчастью, очень может быть!
Вон над головой лазурные просторы,
но с небес, представьте, могут и бомбить!
Значит, должен кто-то делать самолёты
и зверюшек этих в небе укрощать…
А сейчас лишь наши лётчики-пилоты
знают, как непросто небо защищать.
И хотя Герой наш не надел погоны,
но в «п.я.» почти-что воинский закон…
И пошли-поехали базы, полигоны…
Их сполна узнали я и ты, и он.
Кто пыхтел в Ахтубинске, кто на Байконуре,
кто в Североморске ,(это, как в раю)…
Всё мы испытали на своей же шкуре,
(а изделья наши до сих пор в строю!)
Помотались мы от севера до юга,
А ещё бывали запад, и восток…
Иногда в гостиницах видели друг друга, –
ну тогда «пол-литра» (и яиц пяток!)
Вот и вся романтика Вам на самом деле:
красота в романах, в жизни без затей…
И ряды романтиков сильно поредели,
от былой романтики не собрать костей!
Юная романтика стала вдруг работой,
так любовь тихонько переходит в быт,
признаваться в этом крайне неохота,
но феномен этот мною не забыт!
Где же та граница, ну скажи на милость,
меж суровой прозой и твоей мечтой?
Можно и посетовать: мол – не получилось!
Ну, а если честно – нет границы той!
Романтизм мечтательный – это, скажем, нечто!
Это состояние тела и души!
Но оно не может длиться бесконечно,
и порой бывало – хоть фонарь туши!
«Мягкой Вам посадки!» – и девиз и кредо,
вечная молитва взлётной полосе.
С этими словами уходили в небо,
только возвращались далеко не все.
Грустная романтика лётных испытаний…
Драматизм событий понял только ныне:
ведь платили жизнью за крупицы знаний,
хороня надежды где-нибудь в пустыне.
* * *
И не счесть, наверно, лётных эпитафий...
на больших и малых кладбищах страны
люди в шлемофонах смотрят с фотографий,
как они красивы, молоды, умны!
Где-то затерялась и твоя могила,
друг-товарищ Лёшка, вертолётчик, ас!…
Ты не пил в пол-меры, ты не жил в пол-силы,
ты живым примером был всегда для нас.
Мы с тобой летали до верховьев Нечи,
мы с тобой летали и до Воркуты,
мы с тобой считали, что ещё не вечер,
все мы так считали – он, и я, и ты…
Твой маршрут закончен. Нечем крыть тут. Нечем…
Был твой взлёт, как песня: символ красоты!
Что же, друг, прощай… А может быть до встречи
там, где все мы встретимся – он, и я, и ты.