Мурка
Сказка вторая
- Сова выходи! Медведь пришел!
Мультфильм о Винне-Пухе
1
Гостья
Год пролетел незаметно. Многое поменялось в нашем знакомом доме. Большая половина участников или свидетелей прежних событий предпочли побыстрее продать свои квадратные метры за весьма приемлемую цену и переселиться подальше от этого красивого домика. С призраками. Но о последних все предпочитали молчать: в дурку загремишь ненароком.
Срок действия полномочий в качестве председателя совета дома у Марфы Петровны тоже подходил к концу. Как и время ее проживания в данном месте: она уезжала далеко и навсегда.
Из стареньких жильцов, т.е. заводских, осталась небольшая кучка. Прежде всего те, кто так и не смог или не пожелал принять на себя ответственность за жилье и держался за договор социального найма, доставшийся по наследству от завода и автоматический продленный городом. И те собственники, которые боялись движения вперед, страшились изменений, предпочитали винить в своих неудачах других. Были и такие, которые просто были влюблены в стены данного дома и желали оставаться в нем.
Последних громкозвукоиздававших дом любил, по-своему приветствовал. Почему-то они называют себя людьми. Хотя хор голосов неодушевленных кирпичей, стропил, цементных плит-перекрытий, металлических листов, штукатурки, краски не был слышен их чуткому уху. Поэтому эти люди просто продолжали спокойно, с радостью в сердце жить в его стенах.
С новоселами в дом вернулись прежние порядки. Точнее – не с новоселами. А от старожилов, которые, своевременно не получив должного вразумления за свои первое-второе хулиганства, осмелели, воспрянули духом. Вновь по дому циклично стала бравировать та невысокая плотненькая женщина с заплывшим лицом от алкоголя с дымящейся папиросой меж двух пальцев. Братья, и тридцатилетние, и малолетки, носились по дому; одни с сигаретами в зубах, другие одаривали пол дома плевками. Квартиранты, гости, запорхнувшие на ночку, предпочитали весело проводить время. Курили, пили пиво и водку, сидя на подоконниках, тушили папиросы, а то, ради игры, самоутверждения, гасили их прямо о пластиковые подоконники или просто поджигали их. Интересно, когда чадит, плавится. Что на них сердиться: сказано же – у людей память короткая. Новоселы просто последовали примеру старожилов. Дурные привычки так легко присасываются.
Дом сникал.
Кто-то ночью вывез пианино.
Пианино, которому Сам Михаил Георгиевич отдавал честь. Пианино, звуки которого звучали на балу, на котором стёрлись, отсутствовали границы материальной трёхмерной жизни.
- Марфа Петровна, – отхлёбывая чай из блюдца, произнес дядюшка Панфутий, – вас желает видеть некое существо. Оно некогда обитало в стенах дома.
- Многоуважаемый дядюшка, коли оно удостоилось вашего внимания, пригласите его на чашечку вечернего чая.
- Сомневаюсь, чтобы оно любило чаи.
- Угостим тем, что оно любит. За столом беседа приятнее.
- Я могу позвать его сейчас.
- Почему бы и нет. Зачем дело в долгий ящик откладывать.
Марфа Петровна любила чаи из самовара с кренделями, баранками, ватрушками, блинами, с медком да вареньицем.
Дядюшка Панфутий исчез. Марфа Петровна поставила на стол еще одну чашку на блюдце. Долила молока в кринку.
Дядюшка Панфутий появился минут через пять. Рядом с ними стояла взрослая рыжая короткошерстная кошка. Марфа Петровна всмотрелась в нее. Знакомая мордочка. Но давненько она ее видела. Вспомнила… М-да, а чем она ей-то поможет? Но всё равно жестом пригласила к столу.
Кошка приняла приглашение. Или точнее то, что напоминало ее очертания. Марфа Петровна налила молока.
- Или лучше сметаны? Есть рыба, – спросила она свою гостью.
- Благодарю за внимание и почтение. Возможно, я не кстати или не вовремя.
- Я вспомнила ваш трагический уход.
Мордочка кошки высказала печаль. Эти трое мальчишек, постоянно шатавшихся по ночам. По прихоти своей поймали ее и ради забавы задушили. Затем они облили ее тело холодной водой и приморозили его к стеклу окна в прачечной этого дома на первом этаже… Боль и ужас… Кошка вздохнула.
- Вы, возможно, пришли с просьбой о возмездии…
- Они и так по жизни понесут ответ за свои… шутки. Право, я даже не знаю, как начать разговор.
- Тогда будем просто молча наслаждаться общением и слушать приятную музыку, – сказал дядюшка Панфутий. Одинокая заблудившая между мирами душа. Она ищет дорогу на мост. Мост в дольний мир. Неужели его Марфа Петровна сможет подсказать путь? Повести? Подвести? Помочь сделать первый шаг по его восхождению? Но как? Есть только один путь…
Марфа Петровна молча смаковала чай со своего блюдца. Кошечка – тоже, только молоко. Они молчали, то и дело переглядывались.
- Ходатай-то, проситель из меня плохой, – наконец произнесла Марфа Петровна. – Да и сама я как-то стараюсь не беспокоить Их Грациозное Величество. Возможно, придется подождать, когда оно само посетит меня и дядюшку Панфутия.
- Согласен, – произнес дядюшка, – возможно, скоро такой час наступит. А где бы вас, сударыня, сейчас поселить?
Мордочка кошки приобрело лукавое выражение. Ее большие глаза заиграли зелено-желтыми огнями. Хозяева поняли ее намерения, переглянулись, улыбнулись, кивнули головами.
- Думаю, дом вас с радостью примет, – подытожил дядюшка Панфутий.
Чаепитие продолжалось до полуночи.
Затем наша гостья распрощалась и ушла на свой первый боевой обход.
25-27 апреля 2015 года, суббота-понедельник, 22.27, 21.58.
2
И снова: здравствуйте.
- Мурка, никак возвратилась? – проговорили стены. – Обида отлегла или о чем-то размечталась?
- Мечты развеялись в ту ночь. Но смотрю, вам всё также несладко приходится. Также донимают люди.
Разные части дома вступили в разговор:
- Да-а, у нас здесь такое было… Не всё и вспоминать-то хочется.
- Лишняя память, что пыль на моей краске.
- Верно, тенётами всё обволокло. Трепещут только от движения воздуха.
- И твой обидчик идёт. Вновь с полуторкой пива, с папиросой в зубах. Сейчас смачно харкнет в угол.
- Вижу голубчика. Вижу. Пожалуй, стоит мне с ним в мою любимую игру сыграть, – ответила Мурка.
- Го-го-го, – вместе захохотали потолок, стены и пол, к ним присоединились дверные проемы.
От этого звука четкие линии пространства начали уплывать, размываться. Гришку что-то закачало на ровном месте. Он почему-то упал. Покатился. Попытался встать на коленки. Но его что-то больно вцепилось в шею. Он заорал. Его вновь отбросило в другую сторону. Он пытался встать. Его подбрасывало вверх. Почти к потолку. Он падал на пол. Но не долетал, а с размаху ударялся в стену и отпрыгивал от нее в противоположную. Летал, как мяч. Причем постоянно нечто острое вонзалось в его шею. Затем его просто понесло к дверям, которые сами собой распахнулись. Что-то большое ударило его в попу, и он вылетел из дома, влепился в багажник стоявшей около крыльца машины.
Сигнализация машины заорала.
Мгновенно в темных окнах замелькали тени, раздался трёхэтажный мат и ругань.
Гришка ошалело метался между машинами. Задевал их борта. Падал.
Машины от прикосновения к ним отвечали включением сигнализации.
Гришка остановиться не мог. Что-то вцепилось в его шею. Боль, ужас… Не пил он так ещё много сегодня. Или водку ему эта Катька-стерва подлила в пиво… Он вдруг вновь падал. Задел колесо какой-то иномарки. Она завизжала.
Приехала полиция.
Ночной патруль минут пять из машины не выходили. Наблюдал. Полицейские не могли понять, почему здорового парня кидало из стороны в сторону. А то и подбрасывало кверху. Наконец решили прийти к нему на выручку. Тем более, что вышло около двух десятков жителей, орали и требовали забрать «этого пьянчугу». Легко сказать «пьянчугу», он был трезв. Как стёклышко. Может быть, и выпил недавно. Но стоять он явно не мог. Держался за шею, пытался кого-то отодрать. Видимо, все-таки беленькую подцепил. Если и везти, так только в больничку.
3
Рапорт
- На твоем участке, Серый, вновь что-то начинается, – закадычный друг подошел к участковому. – Там твоего подопечного ночью так колбасило. Мужики видео сняли. Посмотри. Да сходи, раздерись, на всякий случай.
- Посмотрю, – ответил тот. – А заявления были?
- Кто тебе ночью писать будет? Машины орали, жильцы орали. Сходи – и возьми.
- К кому идти-то? Вновь к этой старухе? Других не найдешь.
- Да у тебя там парковка машин нарушена. Разрешение-то есть?
- Там давно уже идёт скрытое противостояние водил и старшей. Ставят там, кому куда как глянется.
- И что?
- Не наше это ведомство.
- Серый, это твой участок? Я тебя предупредил.
Участковый в душе выматерился. Достал этот дом. Его жильцы. Другие живут спокойно. Ну, пьянка. Ну, бытовуха. Поножовщина, наконец. Здесь всё какие-то выкрутасы, непонятности. Стенка на стенку идут.
- Пострадавший-то где?
- Где ему быть? В дурку увезли. На белочку похоже.
…С Марфой Петровной участковый столкнулся в дверях дома. Натянуто улыбнулся. Она в ответ прищурила свой косой глаз. Баба-Яга. Участковый изложил причину своего появления.
- Молодой человек, и сейчас машины припаркованы с нарушением. Перепишите номера. Найдите хозяев. Возьмите объяснительную. Со своими предложениями выйдите к коллегам. Меры по поддержанию правопорядка принимайте. Я вас, что, должны учить работать? Что здесь конкретно произошло ночью – я не могу вам сказать. Я меня машины нет, – сказала, как отрапортовала, и поковыляла в заданном для себя направлении.
То, что она в курсе событий, он интуитивно понимал. Но с этим оболтусом Гришкой, как и с его непутевым братцем, дважды судимым, она точно чай не пьёт. Она вообще держится сторонкой от всех жильцов. И за что зацепиться? Ладно, начнем с номеров машин. С административных штрафов.
Мурка сидела на крыше входной части дома и внимательно наблюдала за действиями полицейского. Его она видела впервые. Невысокого роста, щупленький. Дело своё знает. Возможно, ему следует немного помочь в исполнении его служебных обязанностей… Худенький такой, немного бледноват. Недосыпает, что ли, или за компьютером много сидит. Бедненький…
Списав номера машин, участковый направился к Рите, к той, что в прошлый раз попала в какую-то мистическую ахинею. Может быть, что-нибудь прояснит, выскажет свои догадки. «Сплетни», – он услышал в своей голове скрипуче-язвительный чей-то голос. Оглянулся. Никого нет.
Вошел в дом. Повернул направо. Поднялся на третий этаж.
Рита была дома по причине собственного выходного. Слегка пьяна. Курила для души. И была разговорчива.
Он вышел от нее как бы довольный от полученной информации. Направился в психоневрологический диспансер. Доктор к пациенту не пустил: шизофрения на почве хронического алкоголизма. Надета смирительная рубашка. Лечение назначено.
4
Вечер
Вечер в комнате Марфы Петровны шел своим чередом.
Вдруг кто-то стал ломиться в ее дверь.
Она пошла открывать.
На пороге стояла Рита. Уверенная в своих силах и правах и довольная жизнью на все сто процентов.
- Да ты знаешь, – начала громко говорить она, выделяя каждое слово и, на всякий случай, придерживаясь одной рукой за стенку, – ты понимаешь, – Рита была моложе лет на пятнадцать Марфы Петровны, – ко мне приходил мент и спрашивал о тебе. Я сказала, – тут ее качнуло, она замолчала на полуслове, заморгала. – Да кто ты такая? Как посмела? Да я тебя сейчас убью! – ее вновь качнуло. Она рыгнула. Надсадно, противно. Очень странно развернулась и, придерживаясь за стенку, пошла прочь.
Марфа Петровна была бледна. Она прошла к своему креслу, налила новый чай в свою чашку, поднесла к губам…
И тут появился он, обожаемый ею, большой, с длинной шерстью кремового цвета с золотым переливом кот. Он тут же вальяжно расположился на своем месте.
- Пожалуйста, – произнес плавно, протяжно, певуче, – сметаны со сливками. В мою пиалу. Вы знаете, с кем я сейчас танцевал… Мы вальсировали долго-предолго между звезд семеричного пространства… Ах, как это было чудно. Но где моя сметана со сливками?
Марфа Петровна смотрела с улыбкой на своего любимца. Он возлежал на правом боку и плавно, словно в такт только ему слышанной музыке, поводил левою лапою вправо-влево, вправо-влево. Голова тоже, в такт всё той же музыки, наклонялась вправо-влево, вправо-влево. Что значит вся та мирская суета со своей завистью, претензиями, притязаниями, когда Его Грациозное Величество желает сметаны со сливками?
Марфа Петровна поставила пиалу перед своим котиком, положила трубочку в нее. Погладила его по головке. Ее рука заскользила по его спине. Он томно закрыл глаза, замурлыкал…
… Через час приехала «скорая» и констатировала смерть Марфы Петровны от острой сердечной недостаточности.
5
Ваш выход, господа
- Наконец-то место старшей освободилось. Не стало этой дуры. Сдалась она нам со своими цветочками да кустиками, – люди ликовали. Первый этаж победоносно шептался с пятым, похихикивал третий, потирал руки от радости второй, четвертый тоже своими краткими едкими выпадами вносил свою лепту.
А здание думало. Ему не нравилась плесень, что поселилась под его крышею. Она захватывало его конструкции, разрушала покрытие. Бахрома от этой плесени оседала на пол, плечи его одушевленных обитателей. Она портила внешний вид дома, отравляла воздух.
Здание задумалось. Сколько ему лет? За сорок. Сто шестьдесят жилых помещений, в средней по два человека. В среднем люди менялись каждые два-три года. Сколько людей прошло по его полам? Не считало. А сколько их родилось, выросло? И каждый что-то норовил оставить. Кто плевок. Кто царапины или рисунки на стенах. Кто выбитые стекла. Кто… Кто… Кто… Всех помнить – стены облупятся.
Люди создали для себя службу охраны и безопасности. А кто защитит его, здание, от покушений на него, от обид? Для людской службы любая кража с его систем, ранение его стен – всего лишь, согласно их протоколу, «незначительный материальный ущерб».
Некому защищать. Людишкам главное жить в собственное удовольствие. Пренебрегая правилами, законами, порядками…
…Мурка продолжала обследовать дом.
Для нее всё сложилось как нельзя к лучшему.
Она искала еще двух своих обидчиков.
Увы, их здесь не было.
Они успели выехать в другие дома.
- Тебе не стоит здесь задерживаться, – сказала ей Марфа Петровна. – Ты можешь нам с Грациозным Величеством составить компанию. Вместе за приятной беседою дорога короче.
Мурка вопросительно посмотрела на друга Марфы Петровны.
- Почему бы и нет, – ответил тот, разглаживая себе усы, – дядюшка Панфутий со своею роднёю присмотрит за остальным.
Мурка улыбнулась.
Побежала за удалявшимися двумя светлыми сгустками энергии.
28 апреля 2015 года. 00.45.