– Полное название повести «Праздничное дерево из Антарктиды или Новогодний цветок бегония по имени Машка».
Прошу особо не ругать автора. Повесть писалась на рассвете внезапного писательского порыва автора и после этого не редактировалась.
Глава 1
До Нового года оставалось всего три дня. Дела на работе по итогам года, как ни странно, вопреки ожиданиям Дмитрия, складывались очень даже неплохо. Клиника сработала с большой прибылью, за год удалось значительно поднять зарплату работникам, закупить новое оборудование, и прикидывали возможность расширения объёмов деятельности.
Но думать о работе уже не хотелось. Где бы он ни появлялся последнюю неделю, будь это клиника, корпоративы, свои и у знакомых, друзья или родственники, везде чувствовался Новый год. Даже не приближение праздника, а уже сам праздник. Никому не работалось.
Скорее всего, первопричиной такого настроения являлись детские воспоминания о Новом годе, с подарками, нарядной ёлкой, Дедом Морозом и Снегурочкой. Воспоминания об ожидании счастья, пусть и детского, но всё равно счастья.
Новый год Дмитрий собирался встретить дома. Один. Сказать честно, его совсем не огорчало, что он будет один. Это было его желание. Его эгоистичное желание. Уговоры родителей, сестры, друзей, подруг, как бывших, так, вроде, ещё даже и не бывших, не могли повлиять на его решение.
В конце концов, родственники «сдались», друзья понадеялись, что он изменит решение непосредственно перед праздником, а мнение подруг, как бывших, так и не очень бывших, его мало интересовало.
Сестра пообещала «поделиться» вкусностями, поэтому обременять себя заготовкой продуктов к празднику он не стал. Тем более, что в продуктовых магазинах сновали толпы с виду вроде и не голодных людей, скупающих продукты по таким длинным спискам, что оставалось только пожалеть покупателей.
Сначала всё это надлежало купить, потом приготовить из закупленного массу блюд, затем всё это обязательно съесть. А потом маяться от всех возможных недугов.
Но в магазин всё равно нужно было сходить. Что-то прикупить, плюс взять спиртного. В принципе, спиртное на Новый год для него не было принципиально важно, но могли прийти родственники, друзья.
Хороший супермаркет находился всего в двух кварталах от его дома. Кое-кто из кассиров и охранников даже его в лицо, как постоянного покупателя, здоровались. Машин на стоянке около магазина было мало, и он порадовался, что хоть здесь обошлось без толчеи.
Зайдя в магазин, он машинально, посмотрел налево, затем направо. И резко повернул голову налево. Слева от входа около большого, от потолка до пола, окна, стояла женщина, явно молодая. Лица её видно не было, стояла она вполоборота к входу и смотрела в окно.
Пуховик светло-серого цвета, с откинутым капюшоном, длиной чуть выше колен, черные узкие брюки и тёмно-серые короткие сапожки без каблуков. Так одевается большинство женщин, молодых и не очень.
Дмитрий невольно обратил внимание на волосы женщины. Сказать, что это была блондинка, значило ничего не сказать. Волосы были золотисто-соломенного цвета, пышные, собранные на затылке в тяжёлый, несколько растрёпанный, но от этого ещё более прелестный, пучок. Часть волос выбилась из пучка и в художественном беспорядке окружала голову и шею женщины. Цвет волос был явно натуральный.
Второе, что поразило Дмитрия, это предмет, стоявший у ног женщины. Горшок с цветущей бегонией. В цветах Дмитрий практически не разбирался. Но его мать, Виктория Станиславовна, просто обожала бегонии. Мало того, что у неё дома этими цветами были заставлены все подоконники, эти же цветы поселились и у его сестры.
А часть бегоний лелеялась в его кабинете, но руками его секретаря. Дмитрий удивился. Насколько он разбирался в этом цветке, бегония должна в это время года пребывать в состоянии покоя где-нибудь в прохладном месте.
Цветок же, стоявший у ног женщины, был весь покрыт крупными махровыми цветками. Абрикосового цвета. Именно такой цвет бегоний особенно нравился его матери. На цветке висели несколько маленьких ёлочных игрушек, будто напоминая, что скоро Новый год.
Сначала Дмитрий решил, что женщина продаёт цветок, но тут же понял, что ошибся. Из служебного входа вышел мужчина лет 60, в форме охранника, и, подойдя к женщине, протянул ей что-то типа указателя на небольшой палочке. На пластинке указателя был наклеен листик бумаги с надписью «НЕ ПРОДАЁТСЯ».
«Держи», - сказал охранник женщине. «А то пока подружку дождёшься, кто-нибудь уговорит продать такую красоту».
«Спасибо»,- произнесла женщина и аккуратно воткнула указатель в горшок. «Да никому я его не продам. Это же подарок».
И она засмеялась. Просто, искренне, совсем без кокетства. Дмитрий только сейчас заметил, что правая кисть руки у девушки забинтована.
Разговаривая с охранником, женщина повернулась лицом в сторону Дмитрия. Это была молодая женщина, лет 25. Хотя выглядела она моложе. Возможно, из-за полного отсутствия косметики на лице. Красивым лицо девушки не было. На улице таких лиц можно встретить девяносто из ста. Обычные девушки, которым не получилось родиться красавицами.
Но лицо девушки, как ни странно, необычайно оживляло как раз полное отсутствие косметики. И глаза. Серые, спокойные, в предпраздничной суете поражающие каким-то выражением покоя и безмятежности. В обрамлении чудных волос лицо девушки поражало ощущением женственности, нежности и даже беззащитности.
Странно, но Дмитрию показалось, что он где-то уже видел и это лицо, и эти волосы. При этом он мог точно и с уверенностью сказать, что с ней он никогда знаком не был. И не общался. Но где-то он уже видел эту девушку. Причём, в обстановке, которая его «зацепила». Просто дежавю какое-то.
На Дмитрия девушка даже не посмотрела. Охранник был знаком Дмитрию. Они поздоровались, и охранник отошёл в сторону, на своё рабочее место, а девушка вновь повернулась к окну.
Поколебавшись мгновение, Дмитрий прошёл в торговый зал, зашел за стеллаж, взял упаковку каких-то продуктов, даже не рассмотрев, что это, и стал незаметно наблюдать за незнакомкой, пытаясь вспомнить, где он мог её видеть раньше.
Всякий раз, когда в дверь супермаркета кто-то заходил, девушка поворачивала голову в сторону входа. На улице пошёл крупный снег, в окнах чуть стемнело, и в свете ламп волосы девушки засветились просто волшебным светом.
Глава 2
Вдруг она оживилась. В магазин зашла молодая женщина, возможно, её ровесница. Среднего роста, в роскошной меховой шубе тёмного цвета, полностью расстёгнутой. Волосы женщины, ярко рыжие, длиной до плеч, с какой-то модной стрижкой, ярко засверкали в свете ламп. Судя по цвету её лица, женщина была рыжей от природы.
Элегантную шубу дополняли модные ботиночки без каблуков. Из-под шубы выглядывало светло-серое платье, свободное, не стесняющее довольно большой животик.
«Восьмой месяц», - сразу прикинул Дмитрий.
Девушка с бегонией и беременная рыжеволосая красавица увидели друг друга одновременно.
«Манька», - восторженно закричала беременная.
«Ленка, пузатенькая моя», - радостно воскликнула девушка с бегонией. Они обнялись и расцеловались.
Лена немного отстранила Машу от себя, оглядела её и сказала: «Приятно на девку посмотреть. Никакого силикона. Всё а ля натурель. Ну, красотуля. И не скажешь, что всю жизнь волосы хозяйственным мылом моешь».
«Да, ладно тебе», - засмеялась Маша. «Сама, посмотри, какая красотка. Я всегда говорила, что рыжие женщины, самые красивые. Дочке-то имя выбрали?»
«А что выбирать? Машка будет. Ты Машка, и она Машка». Лена засмеялась.
Маша с изумлением уставилась на неё. Стало заметно, что она растерялась.
«Ты что? Не хочешь, чтобы я её Машкой называла», тоже растерялась Лена.
Маша засмеялась: «Да ты что! Конечно, я согласна! И очень этому рада. Ты сейчас удивишься. Но я бегонию тоже Машкой назвала. Ты же сказала имя цветку придумать. Вот я и придумала. Новогодний цветок бегония по имени Машка».
Они одновременно засмеялись пусть не так громко, чтобы не мешать окружающим, но так жизнерадостно, что в их сторону стали посматривать.
Люди улыбались. Две молодые и интересные женщины, с чудесными волосами, у одной рыжие, у второй – золотистые, и цветущая бегония у их ног, украшенная с новогодними игрушками.
Потом Лена сказала: «Сейчас Петька мой обалдеет. Подруга Машка. Цветок Машка. И дочка Машка будет. Одни Машки». Они опять засмеялись.
«Так», - категорически произнесла Лена. «Пошли по магазину пробежимся. Петька мне полчаса дал. Потом за мной заедет. Мой подарок тебе в машине. Его подарок тоже с ним. Домой тебя отвезём. И на Новый год к нам приходи, будем ждать. Машину за тобой отправим.
Я тебя полтора года не видела. По телефону всё не скажешь. Вот три дня назад из Англии приехали, думала, ты сразу к нам в гости придёшь, а тут эта история с увольнением. Поняла, что по гостям не пойдёшь. Ну, думаю, встречусь с тобой, как ты и просишь, на нейтральной территории. Ну, пошли. Только цветок надо пристроить».
«Сейчас», - сказала Маша и подошла к охраннику, который приносил ей указатель. Потом вернулась, взяла цветок, передала охраннику, и женщины зашли в торговый зал.
Дмитрий, стараясь не попадаться им на глаза, двигался с противоположной стороны стеллажей, невольно слушая их тихий разговор. Покупателей было, на удивление, мало.
«Ты мне, когда сказала, что уволилась, я вроде как расстроилась, а потом подумала. Ты всегда всё правильно делала. Достал тебя этот козёл, если уволилась. А, что. Жена – генеральный директор. Его начальником отдела пристроила. Тупорылого, да без образования.
Никто слова ему не скажет, жены все боятся. Он - то вывернется, а с работы никому вылетать не хочется. Всех баб там перетрахал, начиная с уборщицы, а на тебе зубы сломал. Как ты ещё три года продержалась. Ну, рассказывай, тяжело пришлось? Руки распускал?» спросила участливо Лена.
«Да, руки это мелочь. Я его раз укусила за руку, когда полез, куда не надо. Сказала, что в следующий раз до кости грызану. Вроде отстал. А тут в туалет пошла. Представляешь, в женский туалет. И он следом припёрся.
Дверь изнутри закрыл на замок, и стоит, ремень расстёгивает. Я из кабинки выхожу… Хорошо, что в туалет сходила, а то бы уписалась от страха! В нем килограммов 120, пусть и один жир, но массой задавит. Глаза бешеные…
А там стул металлический стоял. Я стулом стеклопакет высадила, осколок покрупнее схватила, видишь, даже руку порезала. И сказала, что, если подойдёт, я его, как поросёнка вспорю, так, что патологоанатому потом ничего разрезать уже не надо будет.
Не знаю, испугался или нет. Тут главбух наша, Розалия Марковна, давай в туалет ломиться. Я и заорала. Спасите, помогите. Розалия побежала за подмогой, он выскочил. А мне никто потом и не поверил. Нет, конечно, многие поверили, но кто же скажет это вслух. Я на следующий день и уволилась». Маша замолчала.
Из-за стеллажа Дмитрию было видно, как Лена, обняв подругу, прижала её к себе, и они стояли, молча.
«С расчетом меня обломили, копейки заплатили. Я даже спорить не стала. Но и ему досталось. Я ему такую гадость устроила, когда на следующий день за расчётом пришла. Его же его благоверная к своей заму вечно ревновала. Она с ней со школы дружила, вот и пристроила в фирме замом по финансам. Дружили, не разлей вода. Обе стервы хорошие. А тут что-то она подозревать стала.
Умора! Вся фирма точно знала, а жена только подозревала. А поймать его не могла. А замша духи любила, я сразу название и не вспомню, страшно дорогущие. У неё на столе всегда флакон с ними стоял. Я, когда пришла, тихонько флакон со стола взяла, и, когда уходила, к этому козлу подошла, приобняла его за жирную талию и говорю: « Вспомнишь меня, парнокопытное», и на воротник ему духов капнула.
Потом Светке, копирайтеру нашему, флакон передала, она его на место поставила. А через два дня мне девчонки позвонили и рассказали. Он к своей благоверной пришёл в кабинет, она духи и учуяла. Гоняла его по всему кабинету так, что думали, живым не выйдет. Вышел. Морда исцарапанная, глаз подбит.
Говорят, жена на развод подала. А у них там брачный договор заключён. Девчонки рассказывали. По этому договору он даже без трусов, в которых к ней пришёл, останется. Гол, как сокол. А на работу он с того дня и не ходит. И зама свою она уволила. Даром, что с детства дружили.
Да ты не переживай. Я без работы не останусь. Это мне просто не повезло. Перед Новым годом уволилась. Сейчас мало кто работает. А после этих непонятно кем придуманных каникул пойду работу искать. А за эти две недели диплом или курсовую напишу на заказ. Без дела не останусь.
Только, Лен, давай сразу определимся. Не надо Петьку в мои дела посвящать. Ничего ему не говори. Прошу тебя! Сейчас начнёт меня пристраивать на работу. И ещё. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Не вздумай мне предлагать деньги. Не возьму. А обижусь так… Прижмёт сильно, сама тебе скажу. Если хочешь мне радость доставить, купи мне фруктов. Только не вагончик, а в разумных размерах».
Глава 3
«Ладно, Машка. Убиваешь ты меня, конечно, этим. Но знаю, что тебя лучше не злить. Хотя, как ты знаешь, беременным нельзя отказывать»… Лена засмеялась и обняла подругу: «Давай, и тортик тебе купим!»
«Ладно, только небольшой, творожной. Я с кремом не люблю, ты же знаешь. Давай зайдём в детский отдел. Так люблю на детское смотреть. Вот родится у тебя Машка, я буду ей платьишки присматривать. И навяжу всего. Я уже присмотрела в интернете, что можно таким маленьким связать. Барышня у вас с Петькой будет».
Они пошли в сторону детского отдела.
Дмитрий явно расстроился, услышав подробности жизни Маши. Даже плечами повёл, вспоминая навыки, полученные от многолетних занятий боксом. Так хотелось врезать этому неизвестному «борову». Но он никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах первый раз увидел эту девушку с таким спокойным именем. И на память никогда не жаловался.
В детском отделе Маша с Леной, рассматривая детские вещи, смеялись. Покинув детский отдел, они пошли в сторону овощного, прямо на Дмитрия. Тот еле успел отойти в сторону. Девушки прошли мимо аптеки.
«Лена, ты иди, фрукты мне выбирай, только не хапай, а я сейчас», произнесла вдруг Машка и зашла в помещение аптеки.
Дмитрий, как тень, зашёл следом и уставился в крайнюю витрину, внимательно разглядывая содержимое. Сразу даже и не понял, что с увлечением рассматривает средства контрацепции.
В аптеке Маша купила бинты и мазь. Рассчитавшись, она вышла, бросив быстрый взгляд в сторону Дмитрия, и пошла к Лене.
Та накладывала в тележку фрукты.
«Так», решительно произнесла Маша, подойдя к ней. «Вижу, филиал овощного магазина у меня на дому открывать собираешься. Значит, так. Я сейчас выберу, что оставить, а остальное уберу. И не маши тут своим пузком, как пропуском для твоих добрых дел.
Во-первых, я много фруктов сразу не съем, и они пропадут. Во-вторых, сразу предупреждаю. Я с вами сегодня до дому не поеду, мне ещё в одно место заскочить надо. Молчи! Молчи! Послушай меня! Я с тяжёлым пакетом шарахаться не буду. Тем более, сейчас час пик. Я к вам числа третьего приеду, когда Вы от гостей отойдёте. Там и угостишь чем-нибудь. Хорошо?»
Маша обняла подругу, поцеловала в щёку и заглянула ей в лицо и, воспользовавшись её растерянностью, вытащила бОльшую часть сложенных Леной в тележку покупок, вернув их обратно на стеллажи.
«Ну, не обижайся на меня, Лена. Я тебя так люблю. Помнишь, в одной кровати спали в детстве. Ты для меня ближе всякой сестры, должна понять».
Дмитрий, стоя за стеллажом, прислушиваясь к разговору.
«Маш, вот я смотрю на тебя. Ну, вот разве есть бог на небе? Почему же он спокойно наблюдает, как ты мучишься. Две радости у тебя в жизни были, папаня твой, а потом Володя. Папаню мамаша алкашка убила. Нет, чтобы он её убил, уже отсидел бы и с тобой жил в радости. Нет, она его убила. И три года всего-то отсидела. Амнистия, видите ли. Нахождение несовершеннолетнего ребёнка на иждивении.
Это ты - то её ребёнок!? Который ей никогда не был нужен. С колонии вышла, тебя из детдома забрала и чуть под своих мужиков- однодневок не подложила. Бабка моя тебя забрала, вовремя. Слава богу, школу закончила, институт.
Ты прости, что я всё это вспоминаю. Просто мне кажется иногда, что тебя жизнь так испытывает, чтобы потом таким большим счастьем наградить! Только где и когда это счастье будет?!
Единственное счастье было, Володя твой. Вот, мужик так мужик был. Полгода за тобой ухаживал. Перед смертью хоть счастье ему улыбнулось, месяц пожили вместе. Извини, что я так грубо. Наверняка радовался. А потом сгорел. Никто не полез в эту маршрутку людей спасать, один он кинулся.
Столько лет прошло, а ты его всё забыть не можешь. Ты прости меня. Вот посмотришь, будет тебе большое счастье скоро. У меня прабабка ворожея была. Тоже рыжая. Её в селе ведьмой считали. Так мне мамка говорила, что мне от прабабки какие-то качества передались. Я будущее могу угадать. Не себе, другим. Так что, посмотришь»... она не договорила.
Маша прижалась губами к её уху и что-то зашептала.
«Какой мужик?» - громко спросила Лена, оглядываясь по сторонам.
«Ну, вон, стоит, за стеллажом с бананами. Он как приклеился к нам. Он за мной даже в аптеку заходил. В детском отделе даже был. И ничего не покупает. Подозрительный!», громко прошептала Маша.
Дмитрий схватил два пакета с бананами, бросил их в тележку и метнулся к ближайшему отделу, со спиртным.
Он в спешке складывал в тележку бутылки, когда из-за угла с грохотом выкатилась тележка с фруктами. Катила её Маша, держа одной рукой, а Лена, держал подругу мёртвой хваткой за другую руку, буквально тащила её в сторону отдела спиртных напитков. Решительное и смелое выражение лица рыжеволосой красотки резко контрастировало с испугом и замешательством Маши.
Лена сделала какое-то движение, и их тележка столкнулась с тележкой Дмитрия.
«Стоять!» громко приказала Лена. Глаза её подруги округлились от испуга.
«Стою», покорным голосом произнёс Дмитрий.
«Так!» - произнесла Лена. «Вам не кажется, что мы Вас преследуем?»
«Нет, не кажется», -радостно улыбаясь, честно ответил Дмитрий.
«Значит, Вы нас преследуете?» напирала Лена.
«Вам показалось», сказал Дмитрий, весело, даже почти нагло глядя в круглые глаза Маши. Та отвела взгляд в сторону и вытаращилась на полки со спиртным. Перед глазами оказался виски. Очень дорогой. И ей не нужный.
«Разрешите», - произнесла Лена и довольно бесцеремонно схватила Дмитрия за руку, на запястье которой были часы. Отпустив руку, она так же бесцеремонно оглядела его с ног до головы и, повернувшись к подруге, громко сказала:
«Машка, он не карманник и не грабитель. У него часики стОят столько, сколько ты, извини, за три года работы в своей сраной оошке не заработала. И курточка у него чуть дешевле моей шубки. Про туфли вообще молчу. Такие у нас здесь не продаются. Это английские туфли. Выходит, что он маньяк».
Повернувшись к Дмитрию, она сощурила глаза, нахмурила брови и спросила: «Вы – маньяк?»
Дмитрий засмеялся, так жизнерадостно, будто ему рассказали самый смешной анекдот. Отойдя от смеха, он спросил: «А вы что, маньяка ищете? Зачем он вам двоим. Вам лично, маньяк уже не страшен. Вам через полтора месяца рожать».
Лена уставилась на свой живот.
«И правда. А как Вы догадались?»
Дмитрий привёл пару явно медицинских аргументов, свидетельствующих о его правоте. Маша повернулась от стеллажа со спиртным и уставилась сначала на живот подруги, потом ей в лицо.
«Машка, он не карманник, не грабитель и не маньяк. Он врач», громко и радостно завопила Лена, заглянула в тележку Дмитрия и добавила:
«Да к тому же алкоголик. Смотри, сколько бухла набрал!»
Маша посмотрела в тележку, потом Дмитрию в лицо и задумалась, не сводя с него растерянных глаз.
«Ещё вопросы ко мне будут?» - радостно ухмыляясь, спросил Дмитрий.
«Нет, больше вопросов нет. Пошли, Манька, нечего с алкоголиком разговаривать», - Лена схватила подругу за руку, видимо, намереваясь опять утащить её, уже обратно.
«Тогда у меня к вам вопрос есть!» Слова Дмитрия прозвучали в спины подругам.
«Валяйте», легко сказала Лена и остановилась. Остановилась и Маша.
«Почему у вас бегония цветёт сейчас, зимой?» спросил Дмитрий.
«Какая бегония?» машинально спросила Лена: «А-а-а! Машка! А почему бы ей и не цвести?» вопросом на вопрос ответила она.
«У бегоний сейчас период покоя, они должны в прохладном месте храниться, силы копить до тепла, а потом только развиваться будут», сказал Дмитрий.
Наступила пауза. Лена и Маша заинтересованно смотрели на Дмитрия.
Первая отреагировала будущая мама: «Машка, объясни, почему твоя бегония цветёт, когда другие спят».
Было заметно, что Маша растерялась, даже ответила не сразу: «Не знаю. Просто я хотела тебе такую к Новому году подарить. Она и зацвела».
Лена оторопела: «Я ничего не поняла. Ты что, чудо сотворила?»
Подруга уклонилась от ответа: «Лен, пойдём на кассу. Скоро Петя твой приедет».
«Подожди, подожди!» засуетилась Лена и, обращаясь к Дмитрию, произнесла: «А Вы что, бегонии выращиваете?»
Дмитрий засмеялся: « Да нет, я бегониями не занимаюсь. Это мама моя ими увлекается. Весь дом бегониями украсила, и сестре перепало и мне».
«Да?» - заинтересованно произнесла Лена. «А кто у Вас мама? Агроном?»
«Нет, моя мама врач. Акушер-гинеколог. Доктор медицинских наук»… он не договорил.
«Ух, ты» - восхитилась рыжеволосая.
«Лен, ну пойдём», громко зашептала Маша. «Зачем тебе акушер-гинеколог здесь, даже профессор. Ты же в Англию рожать собиралась!»
«Да я в Англию, может, и не поеду больше. И не нужен мне акушер-гинеколог. Мы сейчас с её сыном познакомимся. Тем более, он не карманник, не грабитель, не маньяк, и в бегониях разбирается. Хоть и алкоголик», весело сказала Лена и засмеялась.
«Ничего себе», вдруг резко и с удивлением произнесла Маша, вытаращив глаза. «Тебе через полтора месяца рожать, у тебя муж любимый, а ты с каким-то мужиком, алкоголиком, знакомиться собралась в супермаркете»… она не договорила.
«Машка, так я же не для себя, я тебя познакомить хочу», громко заверещала Лена. Но та даже слушать не стала подругу и, бросив тележку с фруктами, пошла в сторону кассы.
«Вот, блин, Машку святую обидела» с сожалением громко произнесла Лена и почти бегом с грохотом покатила тележку за Машкой.
«Машка, Машка! Стой!» - Её громкий крик сопровождало громыхание тележки.
Вопящее видение бегущей рыжей беременной красавицы в шикарной шубе вызвало некоторое оживление в торговом зале.
«Ой, Маша, Маша, у меня что-то с животом, мне плохо», - вдруг громко заорала Лена, остановившись посреди торгового зала.
Глава 4
Выбежавшая из-за стеллажа Маша упала перед ней на колени, коснулась руками её живота и сказала: «Ложись, ложись, я сейчас тебе пуховик постелю». Одним движением сняв с себя пуховик, она постелила его под ноги Лене и приказала: «Ложись, ложись, не шевелись, «Скорую» надо вызвать», - и подняла лицо вверх. Подруга нахально ухмылялась.
«Ты что за спектакль устроила», поднявшись с пола, шёпотом спросила Маша.
«Так, Машка», - зашептала подруге в ухо Лена. «Ты пока пуховик не поднимай, постой немножко, покрути задницей. Пусть мужик увидит, какая у тебя попа красивая, и грудь, и талия очень даже миленькая. Сейчас мы его на живца ловить будем», она не договорила.
Маша захохотала. Следом засмеялась и Лена. Они стояли посреди торгового зала напротив касс, друг против друга и так заразительно смеялись, что, глядя на них, стали смеяться кассиры, охранники, покупатели. Смеялся и Дмитрий, стоя метрах в трёх от них.
Обтягивающие чёрные брюки типа лосин и тонкий, облегающий свитерок делали Машу похожей на «живца», о котором говорила Лена.
В это время от входной двери раздался голос: «Ленка, ты что там, рожаешь, что-ли, что все смеются?» Из-за угла от входа вышел Петя и, увидев смеющихся Машу и Лену, произнёс: «Эй, клоуны, я за вами».
Подруги перестали смеяться
Надо сказать, что Петя тоже был рыжим. Очень даже рыжим. Он подошёл к подругам, поднял с пола пуховик, тряхнул его, надел на Машу, и получилось, что на одном квадратном метре площади супермаркета из трёх человек два оказались рыжими. И опять все стали смеяться. От такого количества рыжих на один квадратный метр.
Первая от смеха отошла Лена: «Петенька, заплати за этот силос и тортик, а я с Машкой на выход пойду, жарко здесь».
И подруги пошли на выход. Забрав у охранника горшок с бегонией, они, поджидая Петю, остановились около окна.
Петя расплатился за силос-фрукты почему-то без очереди, и вышел к подругам. И тут Дмитрий понял, что сейчас просто упустит шанс на продолжение знакомства.
Он стоял в конце очереди, пусть и небольшой, но очереди, и смотрел, что происходит на выходе. Сначала хотел броситься к выходу, но почему-то не решился, боясь усложнить обстановку. А страсти около выхода накалялись.
Лена что-то тихо и настойчиво говорила мужу, держащему в руках бегонию, показывая на Машку и указывая рукой в сторону зала. Неожиданно Маша топнула правой ногой, сунула пакет с фруктами Пете и вышла из магазина.
Лена что-то быстро сказала Пете, он бережно поставил бегонию на подоконник, рядом поставил пакет с фруктами и выбежал на улицу, а Лена уставилась в окно, явно высматривая кого-то.
Дмитрий рассчитался, взял пакет и отошёл к выходу, остановившись метрах в двух от Лены. Повернувшись к нему, та с сожалением произнесла: «Ну что с ней сделаешь. На неё и обидеться-то невозможно».
Вернулся Петя: « Она на стоянке стоит, нас ждёт. Обещала, что не уйдёт. Лена! Ну, ты же её знаешь!» Он взял пакет и цветок, пропустил вперёд Лену, и они вышли.
Помешкав мгновение, Дмитрий вышел следом и тоже пошёл к автостоянке.
Все трое, Лена, Маша и Петя, стояли около легковой автомашины. В левой руке Маша держала два пакета. Уже знакомый Дмитрию пакет с фруктами и другой пакет, большой, нарядный, подарочный. Все трое перецеловались, и Лена с Петей принялись, видимо, уговаривать Машу. Та отрицательно махала головой, потом пошла за угол супермаркета, помахав на прощание подруге и её мужу правой рукой с забинтованной кистью.
Лена с Петей сели в машину и уехали, а Дмитрий бросил в свою машину пакет с покупками и почти побежал в ту сторону, куда ушла Маша. И не нашёл её. За углом располагались торговые ряды. Торговали ёлками, ёлочными игрушками, подарками. Всем тем, что так пользуется спросом перед Новым годом. Между рядами толпаси бродили покупатели.
Минут через десять Дмитрий нашёл её. Она стояла около ёлочных рядов. Странно, но продажей этого товара занимались усатые брюнеты. Дмитрий встал за ёлки и прислушался. Видимо, Маша спросила о стоимости ёлок.
Когда продавец озвучил цену, она засмеялась и произнесла: «Вы что их из Антарктиды привозите, вагоном люкс, что они у вас такие дорогие?»
Стоящие рядом покупатели засмеялись.
«Зачем вагоном люкс», ответил брюнет. «Мы их из А… Антрактиды машиной привозим. Там самые хорошие ёлки растут, в этой… Антрак… Артанк…Аркан… Покупай, совсем даром продаём».
Покупатели засмеялись ещё громче.
Маша ушла, так и не купив ёлку. По дороге она посмотрела ёлочные игрушки, потрогала руками мерцающую гирлянду и направилась в сторону остановки.
На троллейбусной остановке стояла толпа пассажиров. Троллейбусы, видимо, не ходили. Люди о чём-то оживлённо говорили, многие ругались. Мимо остановки проехала автомашина полиции. Через громкоговорящую связь разнеслось: « Движение пассажирского транспорта и такси в сторону микрорайона Зелёный через площадь Соратников запрещено в связи с прорывом водопровода. Возможно продвижение большегрузных автомашин и легковых автомашин повышенной проходимости ».
Маша остановилась в стороне от остановки, глядя в ту сторону, куда транспорт не ходил.
Метнувшись на автостоянку, Дмитрий сел в машину и поехал в сторону остановки. Проехав чуть дальше, он поставил машину и вернулся к остановке. Маша смотрела в его сторону, но явно не на него. Когда он подошёл ближе, по её лицу догадался, что она его узнала.
«Ну, у Вас единственный шанс уехать, это только со мной», улыбаясь, сказал Дмитрий. «Давайте, я Вас отвезу».
Странно, но Маша в этот раз смотрела на него очень серьёзно. От той весёлой девушки, которую он видел в супермаркете, не осталось и следа.
«Извините, я как-нибудь доберусь сама», почти недоброжелательно произнесла она.
«Я думаю, что сейчас все, кто не уехал троллейбусом, переберутся на трамвайные и автобусные маршруты. Начнётся столпотворение. И такси сейчас не поймаете. Так что, соглашайтесь».
«Вы меня просто вынуждаете уйти отсюда. Езжайте, куда Вам надо. Освободите меня, ради бога, от Вашего участия», опять довольно недружелюбно сказала Маша.
Отреагировать на её слова Дмитрий не успел.
«Машенька», - раздался женский голос.
К остановке подходила женщина лет за 50. Ухоженное лицо, красивые серьги с крупными, явно драгоценными камнями, дорогая шуба. В руках женщина держала красивую сумка и большой подарочный пакет.
Не обращая внимания на Дмитрия, женщина произнесла: «Машенька, Вы тоже застряли, деточка моя. А я тут к подруге ходила, да задержалась. Муж попал в эту аварию с водопроводом, выбраться не может. Позвонил, чтобы сама выбиралась. А, оказывается, даже такси не ходят в ту сторону. Так что давайте вместе выбираться, коли в одном доме живём. Сейчас я знакомым позвоню, и мы с Вами уедем. Только не уходите, Машенька, никуда».
И тут она обратила внимание на Дмитрия.
«Ой, простите, Вы с молодым человеком разговаривали, а я так беспардонно влезла».
Маша не успела ничего сказать, как Дмитрий произнёс: «Не звоните никуда. Я предлагаю вас двоих отвезти. У меня внедорожник, проедет, такие машины пропускают, не надо полгорода объезжать. Маша одна со мной ехать не хочет. А вдвоём, я думаю, вы от меня, от маньяка, отобьётесь».
Женщина засмеялась и непонимающе уставилась сначала на Дмитрия, потом на Машу.
«Татьяна Дмитриевна! Да я его не знаю совсем. С какой бы радости я с ним поехала», пробормотала Маша.
Татьяна Дмитриевна рассмеялась: «Машенька! Если Вы боитесь даже со мной ехать, вдвоём, давайте позовём Михаила Ивановича, он там с внучкой стоит. Он в соседнем доме живёт». И, обращаясь к Дмитрию, спросила: «Можно?»
«Ведите, ведите», радостно сказал Дмитрий. «Дети для меня святое. Я их давно уже не кушаю», и весело, почти нагло посмотрел на Машу.
Та отвернулась, явно не желая общаться с ним. Татьяна Дмитриевна довольно быстро привела худощавого пожилого человека с маленькой девочкой, лет трёх-четырёх.
Девочка, хорошенькая и нарядная, как куколка поздоровалась со всеми очень вежливо: «Здравствуйте!» Одета она была в белоснежный пуховик и белую меховую шапочку.
Дмитрий сказал: «Здравствуй, Снежинка!» пошёл к багажнику и вытащил… детское кресло.
Быстро и умеючи установив кресло, он усадил в него девочку. Маша сразу полезла на заднее сиденье, хотя Дмитрий открыл перед ней переднюю дверцу со стороны пассажира и сделал жест рукой, будто хотел помочь ей сесть. Он вздохнул и сказал: «Садитесь, Михаил Иванович, впереди».
Все пакеты, два Машиных и один Татьяны Петровны, он сложил в багажник, сказав: «Багажник чистый».
И они поехали. Как только отъехали, Дмитрий спросил: «А я и не спросил, а ехать то куда?»
«Микрорайон Зелёный, а там я покажу», сказал Михаил Иванович.
По пути Татьяна Дмитриевна с удовольствием заметила: «Какой заботливый папа, кресло с собой возит».
Дмитрий завертел головой и сказал: «А что, с нами ещё чей-то папа едет?»
«Я думала, это Вы папа, и кресло для Вашего ребёнка», почему-то засмеялась Татьяна Дмитриевна.
«Да нет у меня детей. Чтобы детей заводить, жена нужна, а жены у меня тоже нет», усмехнулся Дмитрий, глядя в зеркало заднего вида.
«О, а кресло зачем возите?» заинтересовалась Татьяна Дмитриевна.
«Это от тех детей осталось, которых он раньше скушал». Маша явно мстила ему за напористость. Или назойливость. Смотря как расценивать его поведение.
Все, кроме Маши и ребёнка, засмеялись, а Дмитрий объяснил: «Племянник у меня маленький, часто со мной ездит, вот и вожу кресло с собой», и опять посмотрел в зеркало заднего вида.
Маша сидела с краю, глядя в окно. По выражению её лица было не понятно, расстроилась она, рассердилась или просто задумалась.
Михаил Иванович и Дмитрий оживлённо разговаривали, обсуждаю аварию с водопроводом, возможности автомашин для преодоления создавшихся препятствий, потом стали разговаривать о новинках отечественного автопрома, безжалостно их критикуя.
Дмитрий постоянно смотрел в зеркало заднего вида, явно пытаясь поймать взгляд Маши. Но она так и просидела, почти всё время глядя в окно. Татьяна Дмитриевна разговаривала с девочкой, та что-то лепетала ей. Маша несколько раз поворачивалась и смотрела на девочку.
Дмитрий чуть-чуть расстроился, но виду не подавал. Ехал он осторожно и аккуратно, не торопясь.
Когда добрались до нужного дома, уже совсем стемнело. Снег так и падал, крупными, хотя и редкими, хлопьями. Сначала доехали до дома, указанного Михаилом Ивановичем. Пока тот выходил, Дмитрий вытащил ребёнка из машины и, засмеявшись, сказал девочке: «До свидания, Снежинка». Михаил Иванович взял внучку за руку, они помахали Дмитрию и ушли.
В доме Маши светились почти все окна, отчего в темноте дом стал похож на большой океанский лайнер, медленно плывущий через непогоду.
Маша попыталась выйти, но дверь с её стороны была заблокирована. И Татьяна Дмитриевна не могла выйти, так как со стороны установленного детского кресла она выйти не могла, а с другой стороны находилась Маша. Татьяна Дмитриевна, как ни пыталась, не могла скрыть улыбку на лице.
«Подождите, Машенька, сейчас нас этот весёлый маньяк выпустит», - веснло произнесла она.
Дмитрий открыл заднюю дверцу, протянул руку и ухватил Машу за запястье правой руки, помогая выйти. Другую руку он подал Татьяне Дмитриевне, помогая и ей выйти. Но руку Маши не отпусти, посмотрел на забинтованную кисть и спросил: «От маньяка отбивались?»
«Хлеб резала. Порезалась» просто ответила Маша. «Руку отпустите».
«Враньё про хлеб. Вы правша, порезать могли левую руку, а порезана правая. Значит, что-то другое. Рана воспалилась. Вы в эту руку пакеты не брали, хотя Вам неудобно их в левой руке держать. Значит, болит. Надо перевязку делать»-он не договорил.
«Откройте багажник и отдайте мне мои вещи. Или я уйду», тихо сказала Маша, явно начиная злиться.
Дмитрий вздохнул и открыл багажник. Сначала он протянул пакет Татьяне Дмитриевне, и та вдруг неожиданно сказала: «Машенька, Вы послушайте молодого человека. Он всё-таки врач».
«А Вы откуда знаете?» удивился Дмитрий.
«У Вас на машине знак наклеен «Врач». У моего мужа такой же знак, он тоже врач», сказала Татьяна Дмитриевна.
«Точно, а я и забыл» - засмеялся Дмитрий, достал из багажника Машины пакеты и предложил: «Давайте, я Вам помогу их отнести?»
Маша ничего не ответила, резко повернулась и пошла к подъезду. То ли она не хотела вообще забирать пакеты и обиделась на Дмитрия, то ли она согласилась с его предложением. Дмитрий вздохнул и пошел за ней следом.
На крыльце она открыла электронным ключом дверь, повернулась к Дмитрию, левой рукой взяла оба пакета из его рук, посмотрела ему в глаза и сказала: «Спасибо. Большое спасибо. Дальше я сама». Она зашла в подъезд и захлопнула дверь прямо перед носом Дмитрия.
Тот постоял, не зная, что предпринять. Потом оглянулся. Татьяна Дмитриевна стояла на крыльце соседнего подъезда и в дом не заходила. Дмитрий, даже не выходя на дорожку, под окнами первого этажа, перепрыгнув через заборчик, пробежал к её подъезду, поднялся на крыльцо и, улыбаясь, молча встал напротив Татьяны Дмитриевны. Та засмеялась и, не дожидаясь его вопросов, сказала: «Квартира 32, третий этаж, окна выходят на другую сторону.
Квартиру снимает, живёт одна. Работала экономистом в какой-то фирме, больше недели на работу не ходит. Умная, добрая. Пожилым соседкам помогает. Пол им моет, в магазин ходит, за лекарствами.. Денег не берёт. Куда-то часто уезжает по субботам. Иногда за ней в субботу машина приезжает, в машине несколько человек, в основном, девушки».
Дмитрий вздохнул: «Ей руку перевязать надо. Мне не откроет».
Татьяна Дмитриевна засмеялась и достала из сумки визитку: «Мне позвоните, я с Вами схожу. Завтра я весь день дома. Мне она откроет. Сегодня не ходите. Расстроилась она что-то».
Дмитрий поцеловал её руку: «Вы - чУдная женщина. И в любовь с первого взгляда верите?»
«Теперь верю», засмеялась Татьяна Дмитриевна.
Глава 5
Из дома Дмитрий позвонил матери. Сначала выслушал настойчивые предложения провести Новый год с родными, потом отвечал, впрочем, весьма уклончиво, на многочисленные вопросы относительно его личных планов на Новый год. А в конце разговора неожиданно спросил мать, могут ли бегонии цвести в декабре-январе.
«Как тебе сказать», ответила Виктория Станиславовна. «Вообще считается, что бегонии должны и в декабре цвести, точнее, заканчивать цветение. Но такого практически не бывает. В декабре они уже листья сбрасывают, спать готовятся. А почему ты спросил?»
«Да я сегодня бегонию видел, абрикосового цвета, всю в цветах и бутонах. Почему так?»
Виктория Станиславовна засмеялась: «Необычно это. Впрочем, цветы доброе сердце чувствуют и очень отзывчивы у доброте».
Девушка с добрым сердцем сидела у себя дома и не могла разобраться с мыслями. Потом решила разобрать подарки. Петя подарил ей новый ноутбук. Что было очень кстати, поскольку её ноутбук явно собирался зачахнуть окончательно. А Лена подарила красивую сумку. Подарки были нужные, очень дорогие, но она отложила их в сторону, и стала думать о том, что судьба подарила ей что-то другое. Эту встречу, пусть и мимолётную.
Обычно Дмитрию сны не снились. Может, и снились, но, проснувшись утром, он не мог вспомнить, снилось ли ему что-либо, и снилось ли вообще. В эту ночь ему сон снился. Это был новогодний базар. Лена и её муж Петя торговали цветущими бегониями. Цветы были белые, малиновые, алые, розовые, абрикосовые. Каждый кустик был украшен новогодними игрушками.
Лена громко кричала: «Покупайте новогодний цветок бегонию по имени Машка. Из Антарктиды привезли. По рублю штука. Совсем даром». Около прилавка бегали маленькие девочки, одетые в белое, и Лена им кричала: «Машки-Снежинки, Машки-Снежинки!»
Проснувшись, Дмитрий вспомнил сон и засмеялся.
В 12 часов утра он приехал к знакомому дому. Татьяна Дмитриевна ожидала его около подъезда Маши. Она позвонила в домофон и сказала Маше, что она «не одна».
Та ждала их около открытой двери квартиры. Сказать, что она удивилась, увидев Дмитрия, это не сказать ничего. Она была просто изумлена. Скорее всего, она ожидала, что с соседкой придёт кто-нибудь другой. Муж Татьяны Дмитриевны. Или председатель ТСЖ. Или даже папа римский. Но не Дмитрий.
От удивления Маша даже не поздоровалась. Ни с Дмитрием, ни с Татьяной Дмитриевной. Но этого никто не заметил. Или сделали вид, что не заметили. Татьяна Дмитриевна взяла инициативу в свои руки. Она просто сказала: «Здравствуйте, Машенька! Я Вам доктора привела, он Вам руку перевяжет. Я посижу рядом, если Вы его так боитесь».
Маша была босиком. На ней были надеты простая серая длинная футболка и свободные шорты до колен. Волосы заплетены в косу. Она была похожа на молоденькую девушку, почти девочку. И от этого ощущение её беззащитности ещё больше усилилось.
Она посторонилась, и они прошли в квартиру. В однокомнатной квартире было очень уютно и очень чисто. Новый диван, застеленный мягким покрывалом, на котором лежала подушка. Видимо, Маша лежала на диване, когда ей позвонила Татьяна Дмитриевна. Небольшая «стенка» с платяным шкафом. Большой телевизор на тумбочке, журнальный столик и кресло.
Ни одной фотографии, ни на стенах, ни на шкафу. Из кухни доносился запах явно свежесваренного супчика. На журнальном столике в зале стояла красивая ваза с фруктами и небольшой музыкальный центр, из которого звучала удивительно знакомая песня.
Дмитрий сразу не вспомнил, прислушался к словам и понял, что это было. Павел Кашин «Чудный город». Музыку Маша выключила сразу.
Татьяна Дмитриевна что-то зашептала ей. Та слушала её, изредка моргая глазами. И не проронила ни слова.
Потом Дмитрий убрал всё с журнального столика, придвинул его к дивану, достал из принесённой сумки мощную лампу с длинным шнуром, установил её на столик, достал инструменты и пошёл мыть руки.
Развязав повязку, он посмотрел на рану, покачал головой и спросил: «Давно это?»
«Девять дней», кратко ответила Маша.
«Почему в больницу не пошла?»
«Ходила. Там не пробиться, народу полно».
«Понятно», сказал он. «Потерпишь? Или уколоть?»
Никто не заметил, что он перешёл на «ты».
«Как хотите», сказала Маша.
В глаза Дмитрию она не смотрела и старалась не встречаться с ним взглядом.
Она сидела на диване между Дмитрием и Татьяной Дмитриевной, положив голову на плечо соседке. Татьяна Дмитриевна держала её левую руку в своих ладонях и что-то шептала Маше в ухо. Правая ладошка Маши была в его руках. Его пальцы были сильными и нежными.
Какая-то дремота обволакивала её спокойной пеленой. Исчезла та мучительная и изнуряющая боль, терзавшая её уже больше недели. Казалось, что ей снится снег. Крупные хлопья медленно падали, падали, падали, усиливая ощущение покоя. Время стёрлось …
Откуда-то издалека возникла тихая музыка. «А вокруг белым бело»…
Она открыла глаза. Наступили сумерки. Верхний свет в комнате не горел. Над диваном горел ночник. Было так спокойно, как во сне. Тепло, тихо и уютно. В душе и в жизни. Тепло… Тепло…
Она бросила взгляд на плечи. Этим покрывалом она никогда не укрывалась. Откинув покрывало, она спустила ноги с дивана и села, закрыв глаза, пытаясь что-нибудь вспомнить. Потом резко открыла глаза и повернула голову.
Он сидел в кресле и смотрел на неё, чуть насмешливо, с улыбкой.
«Живая?»
«Живая», тихо пробормотала она.
«Рука болит?» опять спросил он.
«Нет, пощипывает только», так же тихо пробормотала она.
«Ну, и хорошо. Завтра в 12 часов приду перевязку сделаю. Парламентёра, соседку твою, брать с собой?» усмехнулся он.
«Не надо», тихо ответила она и вздохнула. – «Спасибо Вам».
« Пожалуйста! Я там пообедал у тебя. Вкусно. Молодец. Визитка с номером моего телефона на кухне на столе лежит. Звонить в любое время».
В прихожей он оделся, взял в руки сумку, с которой пришёл, и сказал:
«Закрывайся. А то придёт маньяк и тебя с диваном унесёт. Жалко будет. Диван-то хороший, новый». Сказал и ушёл.
На полпути домой он вдруг вспомнил, где раньше видел эту девушку. Всё-таки вспомнил! Летом он с другом сидели на лавочке в парке, говорили о работе, о делах, о женщинах.
Молодые мужчины, чуть за тридцать, красивые, сильные, хорошо одетые, уверенные в себе и в жизни, без каких-либо проблем. На зелёной весёлой лужайке гуляли маленькие дети. Их было много, и все они находились в одном месте. Территория, на которой они резвились, была огорожена цветной ленточкой, привязанной к деревьям, а к ленточке крепились много смешных надувных шариков.
Старшим детям было не больше трёх лет. Совсем маленькие дети, которые не могли ещё ходить, сидели в колясочках, к которым тоже были привязаны весёлые шарики. Постарше дети бегали, счастливо визжали, кричали и смеялись. Из небольшого музыкального центра доносилась весёлая музыка из мультфильмов.
Сначала Дмитрий подумал, что дети гуляют с мамами. Молодыми и очень весёлыми мамами. Но количество мам как-то не совпадало с количеством детей. Некоторые мамы вообще были молоденькие, явно школьницы.
Одна из девушек, распустив длинные золотистые волосы, лежала на траве, вокруг неё возились пять или шесть малышей, они обнимали её, она обнимала их, все смеялись, кувыркались. Это было счастье. Дмитрий улыбался, глядя на них.
«Надо же», сказал друг Дмитрия. «И не подумаешь, что дети детдомовские. Не всякая мать так с детьми играть будет».
«Как… детдомовские…» растерялся Дмитрий. «А это кто с ними?»
«Девчонки – волонтёры. Помогают с детьми гулять. По субботам приводят их сюда. А так сидели бы детки в ограде детского дома, и сквозь заборную решётку на мир смотрели».
Девушка, лежавшая на траве с распущенными волосами, счастливо смеющаяся, обнимающая счастливых детей, и была Маша.
Глава 6
После ухода Дмитрия она посидела в зале и пошла на кухню. Посуду за собой он помыл. Она села за стол и тихо засмеялась, сама не зная, чему.
На следующий день он пришёл ровно в 12 часов. Перед началом перевязки посмотрел ей в глаза, улыбнулся и сказал:
«Не смотри на руку. Смотри на что-нибудь очень красивое. Или очень хорошее. Например, на меня».
Она засмеялась. Он действительно, был красивый. Высокий и сильный. С тёмно-русыми волосами, очень мягкими на вид. Серые глаза его постоянно смеялись. Даже тогда, когда он сам не смеялся. Руки у него были сильными, ладони горячими, и, когда он держал её ладошку в своей ладони, боль сама по себе уходила.
«Вот, сегодня уже лучше. Сейчас мы такой миленький бантик завяжем, и будет он, как ушки у зайчика. У беленького зайчика. Вот и всё».
Сделав перевязку, он сразу ушёл в прихожую и стал одеваться. Потом сказал: «Ну, пока!» и ушёл.
Дверь за ним закрылась. И она растерялась. Он не сказал, когда придёт. И не попросил её телефон. От него остался только лёгкий запах туалетной воды, бинт на руке и визитка.
«Забыл? Или совсем ушёл?»
Праздник стал серым. Огромные снежинки за окном стали серыми. Как пепел. Время остановилось. Часы во всём мире перестали тикать. Почему-то пахло мандаринами. Это единственное, что напоминало о Новом годе. А повязка на руке, с «заячьими ушками», напоминала о нём.
Она положила голову на подушку и сразу заснула. И ничего ей не снилось.
Проснулась она от громких звуков. За окном пускали первые фейерверки. Уже было темно. Красочные взрывы расцвечивали темноту своим многообразием форм и цветов. Но ноги не хотели идти к окну. Всё ей было не интересно. И фейерверк тоже. К звукам фейерверка примешался какой-то посторонний звук. Домофон.
Она посмотрела на телефон. Но Нового года оставался час.
«Сейчас надоедать будут с домофоном», отвлечённо подумала Маша, но к домофону подошла и спросила: «Что надо?»
«Я дерево праздничное принёс!» раздался голос, искажённый домофоном.
«Какое дерево?» не поняв, спросила она.
«Не знаю. Сказали, из Антарктиды привезли. Вагоном люкс. Красивое. Откройте, пожалуйста, а то тут вокруг маньяки стреляют. Я боюсь».
Он стоял за порогом квартиры. Из-под куртки выглядывал костюм, белая рубашка и галстук – бабочка. В одной руке он держал огромный пакет, а в другой-праздничное дерево. Ёлка была маленькая, но густая, и вся усыпана мерцающими фонариками гирлянды.
«Вот», сказал он. «Праздничное дерево. Сказали, что прямые поставки из Антарктиды, вагоном люкс». Он помолчал, посмотрел в её счастливые глаза и сказал: «Надули, наверное? И морды у них были, как у маньяков. Мне стало страшно, и я к тебе пришёл. Не выгоняй меня. Я добрый. И очень люблю детей».
Второго января ближе к вечеру в квартире истошно завопил домофон:
«Машка, открывай! Это я с Петькой пришла. Ты что телефон выключаешь. Мы до тебя дозвониться не можем. Переживаем. Открывай. Мы за тобой пришли!»
«Машка!», закричала уже с порога Лена. «Мы за тобой! Ты что одна будешь киснуть! Сейчас, я разуюсь, посижу немного, передохну, а ты собирайся»… она прошла в комнату.
«О! Сладкая парочка!» захохотала она. «А этот алкоголик из супермаркета, что у тебя делает? Я ещё там догадалась, что он маньяк, смотри, как он на тебя смотрит», - и она опять захохотала.
Потом зашёл Петя. Все обнимались, целовались. А за окном опять шёл снег. Огромные снежинки падали, падали, падали, усиливая ощущение радости и счастья.
А праздничное дерево стояло на столике, грустно мерцало фонариками и мечтало.
О своей родине. Антарктиде.