Мои женщины. 27 мая 1971 г. Фея сигнальных флажков. Часть 2.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет.
В четверг 27 мая 1971 года в севастопольской Морской школе ДОСААФ занятия в нашей группе рулевых-сигнальщиков начались с темы, которая «напрочь» стёрла все мои ночные видения вчерашней «Феи сигнальных флажков».
Дело в том, что начальник морской школы начал нам объяснять азы управления кораблём, то есть «обязанностей рулевого в несении навигационной вахты на корабле».
- То, что я вам расскажу, - сказал Учитель, - является только начальной информацией. Поэтому постарайтесь эти «азбучные истины» запомнить сразу. Не волнуйтесь, если что-то будет вам непонятно. Всё равно в дальнейшем на службе вы снова и снова будете углублённо готовиться, изучать и тренироваться. Жизнь, практика – самый лучший «учитель». Ясно?
Мы опять дружно, как одна команда, громко ответили нашему Учителю: «Точно так! Ясно!».
- Вот и молодцы, - сказал Учитель. – Всем сегодня зачёт, почёт и уважение. Свободны, можете разойтись.
Закончилась первая пара занятий, нас ожидал вкусный обед в столовой севастопольской Морской школы ДОСААФ и вторая пара практических занятий по флажной сигнализации и флажному семафору.
Вот тут-то я и вспомнил вчерашний случай общения сигнальными флагами с незнакомкой и ночной визит во сне моей Феи красоты и страсти…
Сердце опять вздрогнуло и забилось сильнее, а мой «дружок-сашок» опять ожил и стал рваться наружу…
После обеда мой товарищ с Севморзавода опять «слинял» по своим делам. Я остался без пары, поэтому опять занял своё вчерашнее место во дворе морской школы и стал вмешиваться в «разговоры» флажками моих друзей по группе.
На балконе второго этажа дома напротив не было никого…
Я вклинивался в разговоры флажками моих друзей и комментировал их, ехидно поправляя, указывая на ошибки, шутил, а в ответ получал только ругательства и требование «отстать». Мне стало скучно…
В тот момент, когда я собрался уйти и сделал первый шаг в сторону, я бросил последний взгляд на тот балкон…
На балконе была та девушка, которая стояла, прижавшись животом к перилам балкона. Она опять была в домашнем цветастом халатике, но теперь её длинные волосы были собраны в красивую, но простую причёску.
Девушка демонстративно не обращала внимания на меня.
Я медленно сделал отмашку флажками, приглашая её к разговору, и сделал «первый шаг навстречу»:
- Привет, девушка на балконе второго этажа дома напротив, - сказал я ей.
Ответом было её молчание и независимое упругое качание из стороны в сторону у перил балкона.
- Вы сегодня удивительно хорошо выглядите, - «сказал» я флажками девушке. – Даже издали и даже в тени вашего дома.
Я хотел поразить её своим умением выражать сложные словесные обороты сигнальными флажками…
Девушка молчала и не реагировала на мои слова. Я подумал, что она не успела их «прочитать».
- Вы меня понимаете? – спросил я девушку и решил чуть-чуть рассердиться. – Вы за одну беспокойную ночь не разучились флажному семафору?
Девушка отвернулась от меня, что-то сделала на балконе, потом опять встала на что-то так, чтобы я видел её в полный рост, и очень быстро отмахала мне флажками свою отповедь…
- Вы сами ничего не умеете, - сказала девушка сигнальными флажками, - даже разговаривать учтиво с девушками.
Я еле-еле успел «прочитать» и кое-как, по наитию, понять сообщение девушки…
- Нет, - сказал я ей, - я не хам, просто вчера вы мне очень понравились.
Дневное солнце уже коснулось края балкона. Постепенно передо мной стала ярко светиться уже не симпатичная, а красивая девушка с чистым светлым строгим лицом, вероятно, подведёнными глазами и ярко накрашенными губами. Издали её макияж выглядел безупречно, но я, по опыту участия в художественной самодеятельности, уже знал, что театральный грим сочнее и пышнее обычной косметики.
«Ага!» – подумал я голосом деда «Календаря». – «Накрасилась! Для меня накрасилась!».
Фея красоты и страсти во мне только фыркнула и «отвернулась»…
Я почувствовал внутреннюю свободу и с радостным волнением продолжил общение с девушкой на балконе…
- Сегодня вы просто красавица, - сказал я девушке. – Солнце вас любит.
- Меня вообще любят, - ответила девушка. – Почему вы сегодня один?
- Мой товарищ слинял, - ответил я. – Он подрабатывает на заводе. У него семья.
- А у вас нет семьи? – спросила девушка. – Жена, дети?
- Нет, - ответил я, вспомнил мою школьную подругу Валю Антипову и сказал её словами, - Я ещё мальчик.
Девушка от смеха и неожиданности даже покачнулась на своём возвышении и чуть не упала вниз.
- Первый раз вижу будущего моряка, который признаётся, что он мальчик, - сказала она.
- Это правда, - сказал я. – По сравнению с некоторыми я ещё мальчик.
- Вы на кого намекаете, - очень быстро отмахала мне девушка.
- На самого красивого парня в нашей группе – Гарри Напалкова, - ответил я ей.
- Этот тот долговязый, - ответила девушка, - который всё время ругается матом со своим визави?
Я не знал, что такое «визави», но решил, что это касается напарника Гарри Напалкова по флажному семафору.
- Да, - ответил я коротко.
- Понятно, - ответила мне девушка.
Разговор прервался…
- Как вас зовут? – спросил я её.
- А вас? – спросила она в ответ.
- Я Александр, - ответил я ей.
- И только? – спросила девушка. Её манера разговаривать вопросом на вопрос меня начала раздражать…
- Александр Сергеевич, - отчеканил я ей своими сигнальными флажками и поклонился…
- Пушкин? – спросила меня девушка.
- Нет, - гордо ответил я. – Суворов.
- Правда? – переспросила меня девушка.
- Правда, - ответил я ей и дал отмашку - сигнал прекращения разговора.
- Куда ты? – спросила меня девушка.
- Пора, - коротко ответил я.
- Погоди, - сказала девушка. – Ты ещё не узнал, как меня зовут.
- А это так важно? – спросил я её. – Вы же получили то, что хотели.
- Вам не интересно, как меня зовут? – спросила она.
- Мне всё в вас интересно, - ответил я ей, - но вы закрыты, запахнуты в свой плотный халат.
Девушка снова замолчала…
- Вот видите? – сказал я девушке. – Вы вольны делать всё, что вы хотите.
Мне очень понравилось, что я вдруг вспомнил и применил слово «вольны»…
- А что хотите вы? – спросила она меня.
- Увидеть вас такой, какая вы есть, - ответил я и снова во мне разгорелся «пожар» влечения к этой недостижимой девушке на балконе второго этажа дома напротив.
Девушка снова некоторое время стояла неподвижно. Потом она оглянулась по сторонам, взглянула на наш двор, который к этому времени уже опустел, потому что прозвенел звонок. Занятия окончились.
После этого девушка вдруг уронила флажки и медленно, стесняясь и сомневаясь в движениях, развязала поясок своего халатика и распахнула его…
Она оказалась одетой в купальник шортиками: очень короткие шортики красно-оранжевого цвета с поясом на талии и такого же цвета открытый на груди лифчик с лямками на шее.
Девушка повела плечами, и халатик упал с неё вниз…
Передо мной на возвышении, на безопасном для неё расстоянии по дальности и высоте, стояла почти обнажённая красивая юная девушка, вид и поведение которой вызывали бешеную активность моего сердцебиения и пульсирование крови в моих жилах.
Мне показалось, что моё зрение изменилось, и я вижу её как в бинокль, - приближённо…
Я чётко видел её тонкие брови, сошедшиеся в напряжении на переносице, её подведённые тушью глаза и ресницы, которые одновременно были распахнуты и сощурены.
Я видел её вздёрнутый носик и нервно «порхающие» то в улыбке, то в напряжении ярко красные губы.
Я видел её рельефные в ярком солнечном освещении ключицы и напряжённые жилки на тонкой шее.
Видел, как сияют её округлые плечи, как волнуется ложбинка между её грудок, скрытых мягкой тканью лифчика купальника.
Я отчётливо видел её волнующийся плоский животик с пипкой пупка, который пульсировал в такт её судорожного дыхания.
Я видел рельефные складки её «тайного сокровенного места», которое мне показалось чуть-чуть выпуклым, и видел узенькую искорку просвета между её ножками в самой нижней точке её сокровенного тайного места.
У девушки был совсем ещё «детский» гибкий стан в талии и стройные, даже худенькие, ноги с рельефными «детскими» коленками…
Она в волнении чуть согнула руки в локтях и нервно то сжимала пальчики в кулачок, то раскрывала ладошку, пытаясь найти рукам правильное положение.
Девушка почти не смотрела в мою сторону, немного повернула лицо вбок и вниз. Поэтому я никак не мог выразить своё восхищение и смущение её обликом.
Мы оба застыли в немом ожидании…
Руки девушки вдруг нерешительно поднялись к голове, и она каким-то невероятно гибким, замедленным, и в то же время ловким движением, распустила свои волосы. Они пушистым облаком длинных прядей почти закрыли её лицо, покрыли плечи и грудь.
Я ещё сильнее замер, почти перестал дышать…
Девушка ещё и ещё раз нерешительно «вспорхнула» руками, как крыльями, а потом подняла руки к шее и что-то там сделала с завязками лифчика. Чашечки лифчика упали на скрещённые на груди руки девушки, а потом «уронились» вниз - ей под ноги.
Девушка чуть опустила голову и спрятала лицо в волосах, а затем медленно, как бы обречённо, опустила руки…
Сквозь пелену волос я увидел чёткий белый свет её грудок, очертаниями повторяющий форму лифчика.
Чрез несколько мгновений девушка тем же неуловимо ловким и красивым движением головы, плеч, стана и руки откинула свои волосы с левого плеча за спину. Я увидел её грудку с острой коричневой рельефной вершинкой…
После этого руки девушки медленно, как крылья, опустились, оставшись немного расставленными в стороны, и я увидел, как она нервно перебирает своими длинными пальчиками…
У неё была грудка и облик не девушки и не женщины…
Передо мной была юная девочка, ещё школьница, возможно средних или высших классов.
Ещё полминуты она стояла в неподвижности передо мной, а потом мгновенно соскочила с возвышения, присела и исчезла с балкона.
Мне показалось, что от неё на балконе было какое-то сильное сияние, какой-то ореол, который исчез, погас вместе с её исчезновением. Этот эффект сильно поразил меня и кого-то ещё, кто вместе со мной, затаив дыхание, сейчас смотрел на это чудо…
Сердце всё ещё держалось где-то возле горла, замерев в ожидании продолжения, а в моей голове уже возникли вполне реальные, хладнокровные мысли…
«Это же девочка», - сказал мой собственный, а не деда «Календаря», внутренний голос. – «Это юная несовершеннолетняя, но невероятно развитая девочка».
«Ты прав», - поддержал меня дед «Календарь». – Она ещё очень юна и ты не вправе мешать ей быть юной».
«Но она быстро учится», - сказала во мне моя Фея красоты и страсти. – «И нуждается в хорошем учителе».
«Но не в Сашке!» - отпарировал ей мой друг дед «Календарь». – «Ему ещё служить и служить, а там может всякое случиться».
«Да», - печально сказала Фея красоты и страсти. – «Всё может случиться»…
Девушки на балконе не было. Я встрепенулся, судорожно вздохнул и решительно решил идти домой…
В тот момент, когда я переложил из рук в руки свои сигнальные флажки и сделал движение в сторону дверей нашей морской школы, на балкон вновь выпорхнула моя «визави»…
Она сверху уже была одета в белую маечку, вновь поднялась на какое-то возвышение и быстро «отмахала» мне флажками сообщение: «Ты уже уходишь?».
- Я назову тебя «Моё Сияние», - медленно «отмахал» я ей в ответ.
- Ты уходишь, - снова сообщила она.
- Да, - коротко ответил я. – Ухожу, чтобы вернуться. У меня впереди три года службы на флоте. Всякое может случиться.
Я медленно, чётко и в то же время печально взмахивал флажками и видел, как угасает солнечное сияние на её балконе…
Это солнце клонилось к западу и всё вокруг уже начало выглядеть более контрастно, с глубокими и чёткими тенями.
Девушка молчала, а потом, когда я стал поворачиваться, чтобы уйти, быстро и резко взмахнула флажками…
- Я буду тебя ждать, - слитно передали её флажки, и она вновь исчезла с балкона.
Я ещё чуть-чуть постоял на месте и прислушался к себе. Не услышав никаких звуков своих «внутренних голосов», я пошёл внутрь здания морской школы.
Машинально и молча я сдал вахтёру мои сигнальные флажки, молча и отрешённо ехал в троллейбусе на Корабельную сторону, молча кивками отвечал не неслышимые мной вопросы моих товарищей по комнате в общежитии, молча жевал невкусный бутерброд с колбасой и пил несладкий тёплый чай и молча уткнулся в свою любимую пуховую «мамину» подушку.
Мне было грустно и даже мой неудовлетворённый «дружок-сашок» понимающе молчал и не мешал мне грустить.
«Ничего», - сказал мне перед тем, как я провалился в тенистое сияние сна, дед «Календарь». - «Всё образуется и всё ещё будет. Встречи, влюблённости и расставания – это тоже часть военно-морской службы на флоте. Привыкай, мальчик».
«Всё равно, - это печально», - сказала моя Фея красоты и страсти.
«Зато как красиво!» - возразил ей дед «Календарь».
«Ничего вы не понимаете!» - сказал я им обоим и прижал рукой моего «дружка-сашка», чтобы он не сильно печалился…