Границу обозначал полосатый столб, возле которого стояла группка офицеров - пограничников, полдня выворачивавших нас наизнанку. Комендант отдал Шпорту пакет с документами и пожелал удачи.
А старлей Василий посоветовал набрать воды, куда только можно в колодце на той стороне.
- Где следующий я не знаю.
- Ещё раз спасибо, бывай, Василий!
Пересекли воображаемую линию и как-то свободнее стало. Опять всё зависит только от нас. Где колодец, танкистам, похоже не сказали. Степь уходящая за горизонт, испоганена в другом направлении.
Возле колодца сделали большой привал. Нужно было освободить от контрабанды орудия, подготовить их к стрельбе. Слить из солдатских фляжек остатки коньячного запаса, их погранцы не проверяли. Колодец быстро опустел, пришлось ожидать когда он снова наполнится. Точного маршрута у нас не было. Указан азимут от точки на границе и какой-то населённый пункт, в стороне от генерального направления. Ничего разберёмся.
Степь сверху подсохла и пока затруднений для движения, не предвиделось. Пока колодец наполнялся, переложили всё по боевому. Теперь в любую минуту бригада могла принять бой. Я довёл до офицеров информацию про диверсантов РОВС. Со стороны границы запылил небольшой автомобиль Джип.
Подъехали два офицера-геодезиста, прикомандированных к нашему полку. Они ещё вчера должны были нас догнать, но засели в грязи. Они и поведут бригаду по степи к границе с Китаем.
Шпорт дал команду перестроится. Двигаться будем не колонной, а шеренгой, то есть линией. чтоб не делать колею. Наконец всё было готово, вперёд к новым подвигам!
Пользоваться рациями запрещено, только на приём. Значит связь по старинке, жестами, ракетами и посыльными.
Через пару часов, стало ясно, что приятной прогулки не получится. Периодические тяжёлые машины проваливались, как в ямы, ничем не отличающиеся участки с жидким грунтом. Сверху травка, цветочки, хлюп и студер по самый кузов в грязи. Троса рвутся, шпалы мочалятся, грязь фонтанами. Вода только для машин, еды и экономного питья. На солнце грязь моментально высыхает сплошной жестянкой. При попытках очистить, обмундирование рвётся. Солдаты разделись до трусов, тут другая беда, Человеческая кожа тоже, такое сочетание не переносит. Чтоб сберечь солдат решили пораньше поужинать, отдохнуть пару часов, а двигаться ночью. Ночи здесь звёздные.
Через два дня, грязевых ловушек стало меньше и они как бы помелели, только шпалы у нас закончились, то есть стёрлись до щепочек. Местных видели только в бинокль. В основном одиночные верховые. Вечером на пределе видимости прошёл табун.
Утром, командиры выделили мне машину и поставили задачу найти местных. Без воды нам кердык.
- Возьми ракетницу, красная - "застрял", зелёная - "Вода".
Поехали в сторону, где видели табун.
На всякий случай прицепил шашку и шпоры, кавалеристов тут должны уважать.
На фронте часто встречались низкорослые мохнатые монгольские лошадки, не тяжеловозы, но очень выносливые.
Через час зигзагов, заметили одинокую юрту и табун с полсотни лошадок.
- Остановись метров за сто, если что не так, красную ракету и к нашим, вон в том направлении.
В войлочной юрте спал пожилой хозяин в сером халате рядом сидела особа женского пола, явно сильно моложе, тоже в сером, но со скромной вышивкой. Девушка, с лицом как тарелка, растолкала арата (пастух, ковбой). Тот пару минут ошалело разглядывал меня, а потом залопотал чего-то на монгольском.
- Хур хур, хур батыр, хур, хур.
Знаками показал на подушку, садись мол.
Батыр я понял, не ругает вроде. Из монгольского я знал два слова. Арат и батыр. Как тут объяснить. Отстегнув фляжку, показал, что она пустая. Девушка взяла фляжку и наполнила из котла. Приложив руку к сердцу, поклонился. Но руками попытался показать, что таких емкостей, как котёл, мне много нужно. Со стороны, наверное было смешно и женская часть юрты, на удивление очень мелодично засмеялась. Как пишут в книгах, словно серебряный колокольчик.
Мужик или дедок, резво вскочил на ноги и потянул меня на выход. Тронул за шашку, показал пальцем на шпоры.
- Хур, хур батыр.
Потом пальцем описал круг в направлении табуна и оставив один палец приложил мне к груди.
- Даришь одну мне?
Я тоже проделал фокус с пальцами.
Тот закивал
- Монгол хур, хур, хур.
Внезапно осенило: - Это ж, он меня проверяет. Взять лошадь из чужого табуна, это не куль муки, с руки сбросить.
У лошадей нюх не хуже чем у собак, а я здесь чужой. Пешком я и подойти к табуну, не смогу. Не подпустят.
Вспомнил всё, что знал и умел, чему цыган в госпитале учил.
Снял портупею, гимнастёрку, вытащил брючной ремешок, сделал из него петлю - не ахти какая уздечка, да другой нету, не просить же, а вот кобылку, привязанную к юрте попрошу. Кое как объяснил, хозяин закивал, бери.
Почти не держась за переднюю луку, взлетел в седло не высокой лошадки. Шагом направил к табуну не по прямой, а как бы по касательной. Ещё же и выбрать правильно нужно. Забирать лошадь, я не собирался, но ошибиться было нельзя. Объехал по кругу весь табун, осторожно втёрся внутрь. Лошади фыркали, скалили зубы, но в целом вели себя спокойно. Потрепал по шее жеребца, другого потёр между ноздрей и увидел её. Кобылка двухлетка. Тёмно гнедая с подпалинами. Потихоньку попытался приблизится, только с четвертого раза получилось. Похлопал, погладил, дал обнюхать.
Надавил точку между глазом и ухом. Цыганский приём, Осторожно продел в пасть ремешок и ... я уже на ней очень крепко сжимаю рёбра коленями. Деться ей было некуда и через пяток минут мы степенно процокали к юрте. Девушка тут же заменила ремешок, уздечкой. Хозяин цокал языком и как мог показывал восхищение. Я, же соскользнув на землю, дал понять, что лошадь не возьму, а вот вода сильно нужна.
Плосколицая молодуха принесла седло и потник, однако заседлать кобылку мне не дала. Хозяин потащил в юрту. Предложил выпить из белых с синим, очень тонких пиал. Жидкость была отвратительная. Крепкая и вонючая. Желтоватого цвета. Зато кефир из конского молока прекрасно охлодил желудок и перебил мерзкий вкус водки. Пастух предложил ещё самогона, но я опять постучал по фляге, рукой показал в сторону и провёл по шее ребром ладони. Не знаю, как он это понял, но я, хотел донести, что мои товарищи тоже хотят пить.
Мужик прокричал чего-то, вошла девушка, поманила за собой. Прыгнула в седло, и я не отстал. Сразу рысь, потом галоп. Какое удовольствие я получал от скачки!
Ориентироваться, однако не забывал.
Монголка перешла на рысь, потом на шаг, Периодически поворачиваясь, как-то лукаво улыбалась. Как-то вдруг перед нами открылось озеро. Ну как озеро. Чаша метров десять в диаметре. Вот бы искупаться! Солнце жгло немилосердно. Спешились, привязали лошадок к крепко вбитому шесту. Показав на озеро, провёл ладонью по поясу. Так?
Девушку покачала головой. По шею? Нет? А как? Девчонка подняла руку вверх и подпрыгнула.
- Ого! Конечно купаться!
Показал ей, чтоб отвернулась. Фыркнула, но отвернулась. Стремительно разделся до трусов (заодно постираю), осторожно сделал шаг в воду. По колено, ещё шаг – по пояс, третий – с головой. Вода прохладная, слегка солёная. Для техники пойдёт, да и для людей сгодится. Рванул саженками к противоположному берегу, обратно баттерфляем. На середине нырнул и к удивлению, не достал дна. Хитрое озерко. Не заметил, когда монголка тоже оказалась в воде. Полощет мою майку.
Ёлки! Да она как минимум с голой грудью.
Какие тут у них обычаи? Может и смотреть в её сторону нельзя?! Поплыл на противоположный край. Она опять зазвенела своим чудесным смехом.
- Батыр. Машет майкой.
- Зовёт?
Торпедой рванул к ней.
Взяла за руку и потянула на берег…
К этому времени я уже бывал с женщинами. Украина, Белоруссия, молоденькие вдовы, после распития бутылки бимбера, свекольного или картофельного самогона.
Польша – тётки всех возрастов, на выбор, как на работу приходили. Наверное своим непохожим на отцов детям, будут сказки рассказывать про изнасилования.
Брехня это! Шестая часть куска хозяйственного мыла или четыре кусочка сахара, изредка флакончик «Шипра», величиной с большой палец – пользуй, пока не надоест.
Здесь всё по другому. Не за барахло или еду. За молодость, ловкость и силу!
Девочкой она не была и дело своё знала. Крепко обхватив, своими кривыми ногами, вела как скачку. Быстрее или медленнее. Я чувствовал себя жеребцом под умелым седоком.
Небо упало в озеро, озеро соединилось с небом, а мы летели, не знаю, где но летели. Иногда прыгали в воду, смыть пот и опять… Да, не рассказать этого, да и не нужно!
Счастье у каждого своё, зачем о нём кому -то говорить.
Всё! Пора служить. Мне кажется я лёгкий, как воздушный шарик, взлетел в седло, но поскакали мы не к юрте, а куда–то в сторону, оказывается к колодцу с питьевой водой. Ракетницу, то я в водителю оставил, а найду ли я один колодец, был не уверен.
Ладно, разберёмся.
Давай домой!
Так мы шли по Монголии, от колодца к колодцу, мимо одиноких юрт, мимо черных труб,выступающих из земли около метра с приваренными заглушками с надписью "Гос. резерв СССР". Шли теряя в грязевых ловушках своё имущество. Всё, что можно было подложить под завязшие колёса, было утрачено. Даже часть снарядных ящиков разломали. Потом в ход пошли шинели, отрезы панбархата. Кожаное пальто разорвал колёсами засевший бронетранспортёр "Скаут". В шесть утра, солнце как из рогатки оказывалось в зените и висело там, до восьми вечера.
Мы дошли. В установленные сроки уложились. Зарылись в землю, прикрылись сетями. Стали обживаться. Постепенно подвозились запчасти, обмундирование, сформировался запас продуктов, топлива, кстати, продукты опять получали по фронтовой норме. Провели пробные стрельбы.
Всё было хорошо, кроме обуви. Предназначенные для нашей бригады два вагона сапог, потерялись ещё в Союзе и обувь упрямо к нам не попадала. Не у меня одного, подошва оторвалась от верха. День проходил, замотав сапоги проволокой, потом выпросив у геодезистов джип, съездил к соседям - связистам и за бешенную плату, литр водки и три банки тушёнки, выменял, не первой молодости, кирзачи