Соня выходить к Диме не хотела. То ли боялась, то ли стеснялась. Но Саше удалось ее уговорить, убедив, что насильно в общежитие ее увозить никто не будет.
- Ладно, но я ничего не обещаю, - пряча взгляд, согласилась, наконец, Соня.
- Конечно, никто тебя не заставляет!
Саше уже было неудобно перед Димой. Зачем вообще она взялась решать чужие проблемы. Своих мало? Отдала бы деньги и забыла о своей непутевой соседке по палате.
Завадский не сказал, во сколько заедет, и весь день Саша была как на иголках. С утра перебрала свой скудный больничный гардероб – лишних вещей пациентам иметь не полагалось. Но женщины все равно прятали по тумбочкам или под подушками запасную одежду. У Саши кроме цветастого халатика, в котором она вчера красовалась перед Димкой, был еще желтый махровый для холодной погоды и вишневый шелковый с кружевной отделкой в тон, больше напоминавший пеньюар. Анжелка подарила на прошлый день рождения. Саша взяла его в больницу, но еще ни разу не надевала. Боялась, что Аскер рассердится. Он уже пару раз выговаривал ей по поводу слишком откровенных нарядов. Сейчас примерила, с удовольствием заметив, что мягкий поясок и складки почти скрыли едва обозначившийся животик, а цвет выгодно оттеняет глаза, делая их еще глубже, темнее. И решила оставить. Все равно Аскер если приедет, то только вечером, она еще двадцать раз успеет переодеться или напишет сверху махровый.
После обеда, когда большинство женщин дремали или читали, только Поля и ее неугомонная подружка в уголке болтали приглушенным шепотом, в палату заглянула пожилая санитарка Ефремовна и недовольным тоном пробурчала:
- Софья Соловейчик, на выход. И скажи своему напористому дружку, что сейчас, вообще-то, время не приемное, пусть в другой раз вечером приезжает.
Соня испуганно глянула на Сашу и та едва заметно кивнула. Они условились, что выйдут к Диме вместе. Соня выскользнула первой, но на улицу не спешила, поджидая соседку в коридоре. Как только дверь за ней захлопнулась, женщины оживились.
- Неужели Сонькин опомнился? – воскликнула Полина, тщетно пытаясь разглядеть в окно что-нибудь интересное. Однако из их палаты была видна лишь крохотная часть двора и угол противоположного корпуса.
- Да ну, родственник какой-нибудь, наверное, - предположила Елена Антоновна.
- Ой, да мало ли кто может прийти! – Лена с деланным равнодушием оторвалась от книги. – Может, бывший поклонник, может нынешний.
- Ну да, - хмыкнула Полина. – У нашей Сони тут толпа поклонников. Что-то я раньше не замечала.
Саше пора было покидать палату. Она с деланной ленцой сообщила соседкам – пойду прогуляюсь.
- О, Потапова не выдержала! – прокомментировала Мила (Сашу по привычке называли по девичьей фамилии). – Давай я с тобой схожу.
- Ага, будем всей толпой за Соловейчик следить! – бросила Саша, покидая палату. Она спешила, чтобы никто не увязался за ней. Схватила под руку Соню, которая маялась у коридорного окна.
Димы ни в фойе, ни у входа не было.
- Ой, он нас не дождался? – то ли с тревогой, то ли с облегчением спросила Соня.
Но Саша сообразила – Завадский просто решил не светиться лишний раз. Она повела соседку на хорошо знакомое им обоим местечко за моргом. И не ошиблась. Дима сидел на поваленном бревне. Сдержанно кивнул Саше и, отведя Соню в сторону, о чем-то с ней заговорил. Молодая женщина то кивала, то отрицательно качала головой. Беседовать они закончили быстро. Дима, проскользнув мимо Саши, бросил коротко «Пока» и… пошел к воротам. Саше почувствовала жгучую обиду. Получается, он действительно приехал только ради Сони. Очень хотелось окликнуть его, но девушка себя сдерживала. Разве не сама она «в штыки» встречала его визиты и телефонные звонки? Да и опасны его посещения. Она теперь не просто невеста. Она – жена Аскера. И как Дима воспримет ее окрик? Что ему сказать?
Завадский не слишком спешил. То остановился шнурок завязать, то притормозил возле урны, чтобы выбросить фантик от жвачки. Но – ни разу не обернулся.
Саша пихнула Соню в бок – слегка, учитывая ее положение – и громким шепотом, словно их мог кто-то слышать, то ли попросила, то ли, на правах благодетельницы – приказала:
- Позови его!
- Что?
- Позови! Или догони.
- Но зачем?
- Он тебе своего отца телефон дал?
- Нет.
- Ну вот. А вдруг Дима уедет. Тебе обязательно нужен телефон его отца, - на ходу сочиняла Саша.
И, видя, что Соня отчаянно «тормозит», сама закричала:
- Дима!
Он сразу обернулся.
Саша подбежала. Сбивчиво объяснила ему то же самое, что только что говорила Соне. Он улыбнулся уголком рта, достал из кармана рубашки визитку Завадского-старшего и молча протянул. А потом он ушел, не сказав больше ни слова.
- Слушай, а кто он? – как только Дима скрылся за оградой, Соня обрела дар речи. – Симпатичный такой. Откуда ты его знаешь?
Саше совсем не хотелось говорить. Она коротко бросила:
- Одноклассник бывший.
А потом, когда вернулась способность думать, шикнула:
- Только ты соседкам ничего не говори. Соври – родственник приходил. И все. А то там уже на тебя чуть ли не ставки делают.
Соня послушно кивнула. Она пыталась еще расспросить Сашу о Завадском. Но та отвечала односложно. А вернувшись в палату, сделала вид, что с головой погрузилась в книгу. Поведение Димы ее расстроило и обидело, хотя она понимала, что обижаться не на что. Радоваться надо. Наконец-то Дима оставил ее в покое. Почему же на душе так кошки скребут…
Она ждала его несколько дней. Выскакивала к свекрови, к Аскеру, надеясь, что это он, если санитарка или медсестра не объявляли, кто именно пришел. И каждый раз испытывала разочарование. Зарема была заботлива и предупредительна, муж, напротив, - немногословен. Коротко справлялся о здоровье и спешил уехать. Это тревожило Сашу. Она с тоской думала, как вернется домой. И мечтала остаться в больнице до сентября, когда у Аскера начнутся занятия.
Через две недели, как и обещал Дима, появился Алекс. Пожелтевшие синяки на лице и руках явственно свидетельствовали о том, что брат был не на курорте. Саша смотрела на него сочувственно. Наконец решилась спросить:
- Тебя били?
- Не твое дело.
- Не надо было к нему лезть, - Саша осторожно коснулась руки брата, и он не сбросил ее ладонь.
- Я ни о чем не жалею. Хоть съездил в морду этому зарвавшемуся ублюдку. Жаль, нос не сломал.
- Алекс, ты чего? Что он тебе сделал? Ну, пошутил на свадьбе… Он же ничего плохого не хотел.
- Плевал я на вашу свадьбу. А Завадские еще у меня попляшут. Им эта драка детским лепетом покажется.
Глаза брата горели мрачным огнем, и Саша испугалась.
- Алекс! Да что с тобой? Это из-за того, что тебя менты избили? Но они всех бьют. Дима-то тут причем?
Брат только хмыкнул, всем своим видом демонстрируя, что никакими побоями его не сломить. И, скрежетнув зубами, процедил:
- Задушу, скотину.
- За что ты так его ненавидишь?
- У меня есть причины, - он мрачно глянул на сестру, и у той все в груди похолодело – Алекс знает…
- Послушай, - она искала правильные слова, - не надо так реагировать. Что было, то прошло. Я и сама виновата. Тем более, сейчас ты мне этим не поможешь, а только навредишь. Вдруг Аскер что-то заподозрит? А Дима не такой плохой, правда…
Глаза Алекса помутнели. Он не понимал, о чем она говорит, но не переспрашивал. В душе росло подозрение. Но чтобы оно оформилось в мысль, не хватало информации. Он цепко вглядывался в покрасневшее Сашино лицо, в опущенные глаза, в дрожащие губы. И, наконец, догадка резанула мозг. Относись он к сестре с большей нежностью, чуткостью, возможно, не решился бы произнести это вслух. Но Алекс привык быть резким. Что с того, что его подозрения не оправдаются? Поэтому, смягчив вопрос усмешкой, чтобы в случае чего обратить в шутку, и вместе с тем пристально глядя на Сашу, боясь пропустить малейшее движение мимики, могущее ее выдать, Алекс спросил:
- Ты спала с ним?