Я давно уже ничего не понимаю в своей жизни. Она то бежит и преподносит неожиданности, то делает головокружительные повороты, то плетётся, как загнанная лошадь.
У нас с братом было счастливое детство, родители любили друг друга, часто устраивали праздники для нас, детей. Все было хорошо. Потом началось: умерла мать, брат стал пить, мужа убили. Отец после всего этого, стал какой - то чудной: он все время хотел куда - то уйти, мне пришлось его запирать в квартире. Девять лет назад я была ухоженная, защищённая женщина, посматривающая на окружающих свысока, знающая, как надо жить.
Сегодня, двадцать девятого октября, в приемной психинтерната, где находится отец, я случайно увидела себя в зеркале и не узнала. На меня глянула измождённая, испуганная, забитая тётка с чувалом в руках. «Чувал», - сказала на сумку санитарка, когда преградила мне путь в палату.
-С чувалом не надо в палату! -
В чувале, то есть в сумке, лежало чистое сменное бельё отцу и еда домашняя: суп с куриными потрошками и банка варенья абрикосового. Я его сама варила. Раньше, когда жива была мать, она варила такое замечательное абрикосовое варенье! У меня такое не получается. Но я все равно варю, пусть отец попробует, вспомнит наш дом и семью, может, ему лучше станет. А то заладил:
-Я заместитель начальника газпрома.-
-Какой ты заместитель!? Ты всегда каменщиком работал, дом сам строил. Я маленькая была, помню, крутилась около твоих ног. Ты ругался и просил мать меня забрать.-
Так вот, сижу в приемной и думаю:
-Как же так случилось, что все рухнуло. Почему?
Я всегда, как только выдается свободная минута, задаю один и тот же вопрос:
-Почему? Я не знаю, кому я его задаю. Себе? Знаю, что лучше с утра думать о простых, необходимых вещах: как распределить пенсию, чтобы хватило; как поддержать дом, чтобы не рушился.
И еще один вопрос меня мучает:
-Мои несчастья будут продолжаться до конца дней моих? -
Я понимаю, что прежняя жизнь не вернётся, но для того, чтобы признать, что не будет больше в жизни счастья - нужно нечеловеческое мужество. Получается, что мне обычному, слабому существу женского пола, чтобы ежедневно жить простой обывательской жизнью нужно быть героем, вернее, героиней. Каждый день признавать, что счастье закончилось, а есть только бесконечный ряд серых, тоскливых, одиноких дней и продолжать никому не нужное, бесполезное существование!
Вот такие мучают меня вопросы, пока я сижу в приемной, жду отца и надеюсь, что сегодня он будет разговаривать нормально, не будет говорить глупости. Надежды мои не оправдываются, разговор заканчивается очень быстро. Я отдаю то, что принесла и еду домой. Мрачно и отрешенно устраиваюсь в автобусе около окна, невидящим взглядом скольжу по простирающемуся за окном пейзажу и прихожу в себя, когда понимаю, что мне незнакома местность, проплывающая за окном. Я оглядываюсь по сторонам. Немногочисленные пассажиры тоже все сидят понурые и делают вид, что разглядывают пробегающие деревеньки. Я хотела спросить у парня - соседа, где мы находимся, но он только глубже спрятал лицо в капюшоне куртки, когда заметил, что я хочу к нему обратиться. И я продолжаю смотреть в окно и думать о своей жизни.
-Отец ничего не понимает, ему стало хуже, у него даже нет интереса со мной разговаривать. Он не спросил меня ни о чем, а ведь я была два месяца назад. Если бы я совсем не пришла, он бы так и продолжал жить своими галлюцинациями, о каких - то невероятных вещах. А, если бы меня не стало, никто бы не встревожился. От жалости к себе, у меня защекотало в носу, и появились слёзы в глазах. Слёзы текут по щекам, и я их не вытираю. Они катятся по шее за воротник свитера, и я сижу, не поднимая рук и, уставившись в окно.
У парня зазвонил телефон и оторвал меня от моих мыслей. Я вытерла слёзы и приготовилась спросить, где мы находимся, когда он закончит разговор.
За окном меня заинтересовала сцена: старая, расхристанная бабка тянула козу на верёвке, коза отчаянно сопротивляется, крутит головой. У бабки нет сил, чтобы сдвинуть её с места. Некоторое время продолжалась борьба, первой сдалась бабка, она выпустила верёвку из рук, и бессильно опустилась рядом на пенек. А коза никуда и не собиралась уходить. Она спокойно подошла и ткнулась в бабкины колени. Мне это показалось забавным, я немного успокоилась и вернулась к обдумыванию моей жизни.
-Значит, если мой подвиг в простых, мелких, каждодневных хлопотах, то успею я это, - решаю я.
-А полюбуюсь-ка я лучше красотой уходящей осени за окном!- Умиротворенная такими мыслями, я устраиваюсь поудобнее на сиденье. Парень все продолжал болтать по телефону, о какой - то Тасе и ее парне. Хохотал и чертил пальцами во время разговора что - то на спинке переднего кресла. Плавно пронеслась за окном березовая рощица, насквозь позолоченная с белыми прожилками стволов. Проплыл полустанок со сломанной скамейкой и влюблённой парочкой, разместившейся на одном сиденье вдвоём. Свора собак промчалась по полю с зелёной озимой пшеницей и скрылась в лесополосе. В небе протянулся клин журавлей, и мне показалось, что я даже услышала, как они прощально прокурлыкали.
Тут я заметила знакомые тополя и поняла, что подъезжаю к дому.
Дома я накормила кота, и села пить чай. Я пью чай, смотрю в окно и думаю о том, что очень рано я осталась одна. Мать умерла в окружении всех близких и родных. Мне некому будет подать стакан воды. И я опять начинаю себя жалеть. Тихо за окном падают листья, сгущаются сумерки, вечер плавно переходит в ночь. Я ложусь спать и думаю о том, что завтра будет точно такой же день, длинный и одинокий, наполненный мелкой суетой, но который всегда можно прервать. Сесть у окна и целый день смотреть на падающие листья или на пролетающие облака. Я так в детстве всегда делала. Время, проведённое в разглядывании облаков, не проходит зря. Оно возвышает душу к облакам. Только так можно выдержать этот мир.