Это фотография моего папы.
Папа на фронте был с 2 февраля 1943 года, а вернулся в декабре 1945 года. Демобилизовали его в ноябре 1945 года, но по каким-то причинам продержали ещё месяц.
Папа разминировал поля под Ленинградом. Потом в Эстонии, Латвии, Литве. Всё время на фронте он был минёром, тогда так называли сапёров. Папа рассказывал, что после снятия блокады с Ленинграда, военные действия в Эстонии, Латвии, Литве были стремительными. Тогда совершенно непонятно, почему блокада была такой долгой. Под Ленинградом погиб в бою папин двоюродный брат Евгений.
У папы была первая семья, и дети от первого брака остались с ним. После войны первая жена развелась с ним. Чтобы дети были у папы, распорядилась квартирная хозяйка, она так решила. Константин Симонов написал стихотворение "...жди меня...". Но та, которой он посвятил стих, не дождалась его. Так и папина первая жена. Однако нельзя осуждать их. Благодаря надежды и выживали в боях солдаты. Эту фронтовую фотографию при разводе в 1947 году вернула папе первая жена. На обороте написано:"...Любимой жене..."
Мама после войны осталась вдовой с маленьким сыном. Поженились мама и папа в 1951 году. Их сосватал директор школы. Директора школы потом подсидел парторг, но был уже 1954 год, сталина не было.
Растить детей от первого брака помогала папе его старшая сестра, которая не выходила замуж.
Жизнь и в 50-е годы была очень тяжёлой. Вместо какой-то помощи от государства нас просто обдирали. Замеряли огород, накладывали налог, заставляли покупать облигации. Всего и не перечислить.
А когда я с папой приходила в магазин, продавщицы сетовали на папу:
- Вот какой хитрый! Не попал в 1941 году на фронт, когда немцы всех наших солдат танками месили! -
Вот так. За такое злодеяние, что немцы месили наших солдат танками, в глазах продавщиц был виноват папа, а не сталин.
На этой фотографии у папы слева на щеке виден шрам. У папы в 1942 году было воспаление надкостницы на нижней челюсти. Лечения не было никакого. А ведь нужна операция, нужны антибиотики. Но ничего не было. Изобретённый пенициллин нашей женщиной-учёным, страна закупала по сверхвысокой цене в Англии.
Папа работал учителем в отдалённом селе, и в первые дни войны повестку ему не принесли. В ноябре 1941 село попало в двухнедельную немецкую оккупацию. А 7 декабря 1941 года немцев выгнали.
В колхозе всё было словно специально подготовлено к немецкой оккупации. На колхозных складах лежало зерно, шерсть. Перед своим уходом немцы заставляли селян возить на станцию зерно, шерсть, работать на погрузке. В том числе и моего папу.
На этой фотографии папа повязал шапку-ушанку сверху. Но вообще папа всегда повязывал шапку-ушанку снизу. Боялся, что застудится, и опять будет воспаление надкостницы. На Ленинградский фронт приезжал какой-то генерал, и велел всем солдатам повязывать шапки-ушанки сверху:
- Что вы как бабы, укутались! -
Сам бы побыл столько времени на морозе!
Могли припомнить папе всевидящие органы, что он участвовал в погрузке шерсти?
Запросто!
Виноваты селяне, а не тот, кто придумал колхоз. Не тот, кто загрузил колхозные склады. Не тот, кто не распорядился отогнать железнодорожные составы на восток страны. Селяне боялись, что и их захватят в эти железнодорожные составы, и увезут в Германию. Но не хватило места.
А ведь могли бы раздать селянам при приближении немцев и зерно, и шерсть. И вот каким был сталинский налог с личного подворья: сдать шерсти с овцы - 3 килограмма в год, с ягнока - 400 граммов в год; молока с коровы 300 литров в год ( в Брянской области 500 литров); сдать с коровы откормленного телка... ну и т. д.
Папиного младшего брата 1924 года рождения Бориса взяли на фронт 8 августа 1942 года. А папу пришлось лечить от воспаления надкостницы, потом взяли на фронт. Младший брат папы погиб под Смоленском в июле 1943 года. Продавщицы, которые сетовали на папу, что он не попал на фронт в 1941 году, ни разу не посочувствовали, что его родной брат погиб, двоюродные братья погибли. Всё было им мало. А те, кто сочувствовал нашим огромным потерям, считался размазнёй, сопливым слюнтяем и даже антисоветчиком.
В 1974 году я рассказывала девушке-комсоргу, что до села, в котором во время войны жила моя мама, немцы не дошли буквально несколько километров. Девушка-комсорг слушала, а потом сказала:
- Эх, жаль, что не дошли. -
А мы ещё удивляемся, откуда взялись бандеры!? Хотя девушка-комсорг говорила, что её отец был на фронте. В комсоргах уже тогда было много фальши, а мы продолжали им верить, надеяться на них, что не подведут, не обманут.
А во скольких "котлах" погибли советские солдаты? В советское время была только песня про Аджимушкай. Мы слышали про "мясной бор". Но мы даже ничего не знали про "Киевский котёл", "Харьковский котёл".
Но вот про один "котёл" мне рассказывала мама. Эту историю маме рассказала сама жена начальника.
В селе жил один начальник. После того, как немцев отогнали от Москвы, его послали на фронт в качестве комиссара. Дали высокую должность. Он строго выполнял все приказы сверху и завёл солдат в окружение. Был ранен. Его вывезли на самолёте в Кремлёвскую больницу. Красавица-жена не работала, и потому имела возможность сидеть с ним в Кремлёвской больнице. Она его спросила:
- Как же ты, такой хитрый, такой властный, не мог где-нибудь укрыться? -
-Ну НЕГДЕ было укрыться. - ответил муж.
Когда он понял, что умрёт, сказал жене:
- Ты очень красивая, береги свою красоту ради наших детей. Не связывай свою жизнь после меня с сельским парнем. Дети наши пропадут в деревне. Тебе дадут после меня квартиру в Москве, потому-что я получил звезду героя. Выходи замуж только за начальника. -
Она так и сделала. Всё у неё получилось, как предсказал муж.
Но судьбы простых солдат, попавших в окружение - гибель в плену. Судьбы их семей - гибель в сталинских лагерях.
А как получилось, что укрыться было НЕГДЕ, а самолёт прилетел? Значит немцы давали коридор для вывоза комсостава из "котлов". Значит были дьявольские договорённости.
Вот революционеры прозвали царя Николая Александровича кровавым за события "кровавого воскресенья". А сколько таких кровавых воскресений, понедельников,... ...суббот, было при ленине-сталине!
Ах, если бы сталин погубил тысячу человек, этого никто бы не заметил.
Если бы он погубил десять тысяч человек, этого никто бы не заметил.
Если бы он погубил сто тысяч человек, этого никто бы не заметил.
Если бы он погубил миллион человек, этого никто бы не заметил.
Если бы он погубил десять миллионов человек, этого никто бы не заметил.
Если бы он погубил 50 миллионов человек, этого никто бы не заметил.
А если сто миллионов... Тут мнения разделяются... А было ли сто миллионов? А была ли вообще великая страна?
У нас народ такой.