Сапоги

               
  Пашка сидел на крыше сарая. Перед  ним стоял его  друг Алёшка. Мальчишкам лет по пять-шесть. Ещё не школьники, поэтому по целому дню носятся по улице, по весенним лужам: глубину меряют, пускают кораблики бумажные (из газет), пока те не размокнут и не пришвартуются в какой-нибудь заводи, или щепки, но и те не очень надёжны – тоже где-нибудь застревают. Иногда ходят по огородам – собирают осколки глиняной посуды – "чечки", которые выталкивает растаявшая земля. Вот и сегодня друзья, наскоро позавтракав – стакан молока с куском хлеба – встретились около заброшенного дома. Пашка вышел раньше, взобрался на крышу сарая, покрытого толем, прохудившимся от времени. Когда забирался, провалился несколько раз – ой, видела бы мамка, нахлестала бы его голой вицей по одному месту! Да не видит, мамка – доярка, уходит рано. Придёт к обеду, но Пашка слезет с крыши раньше, чем придёт мать, чтобы не пугать её. Папка уходит попозже, он идёт на машинный двор, заводит там свой трактор и работает весь день до вечера, где скажет ему бригадир.  Пашка в семье младший, поэтому поблажек, послаблений ему, конечно, больше, чем остальным. Встаёт Пашка рано, почти так же, как мать с отцом. Мать доит корову и уходит на ферму, остальная управа на отце – он позже на работу уходит. Пашка соскакивает с печки, пьёт ещё тёплое молоко, специально оставленное ему в литровой банке на столе. Одевается и выходит на улицу. Выходит первым из всех ребят на двух улицах. Потом только появляются: кто в школу, кого в сад детский ведут. Пашка в сад не ходит: далеко, на той стороне, за рекой. Отводить по утрам некому, вот потому и Пашка – хозяин жизни. 
 
 И  Алёшка в семье младший, у него старшая сестра. Но с девчонками играть не интересно, поэтому Алёшка, выпив кружку молока с пряником или какой-нибудь булкой (баба Маша частенько пекла всякие пирожки  да шанежки), захватив кусок в карман, выходил на улицу в любую погоду. Там встречался с Пашкой, и мальчишки отправлялись навстречу приключениям. Сегодня Алёшка вышел позже обычного (баба Маша поздно достала ещё шаньги из печи),  и Алёшка дожидался горячих шанег. Пашка уже сидел на самом гребне крыши, когда подошёл Алёшка.

-Ты што так долго? Ты во школь штаёшь? Я в шещь!
-И я тожё так. Баба шаньги стряпала, я ждал. Слезай, я принёс!
 Пашка продемонстрировал свои новые красные резиновые сапоги:
-Шмотли, шапоги купили!
Алёшка не отрываясь смотрел на красные сапоги. Они ему тоже понравились, и он сказал:
-Наташке тожё таки купили. Хороши! Тожё красны!
   
 Пашка полз по гребню крыши к краю и, кажется, не слышал слов Алёшки. На его новых красных сапогах появились чёрные полоски от толя. Пашка их пока не заметил. Сполз по кромке крыши к углу и, ступая на непрочные сгнившие со временем брёвна, приближался к земле. Вдруг иструхшее бревно под ногой хрустнуло, сломалось, и Пашка оказался на земле, вернее, в луже, в которую с кромки крыши стекала вода. Пашка зачерпнул в сапоги воды, встал на ноги, отряхнул с фуфайки обрывки соломы, обломки древесной коры. Сел на брёвнышко, снял сапоги, вылил из них воду и увидел на сапогах чёрные полосы. Пашка варежкой попробовал их оттереть, но не тут-то было! Не поддавались эти чёрные полоски! Пашка заревел. Алёшка не понял, что случилось с другом.

 -Ты ушибся? Может, тебя пчела ужалила?
(В подполе у Алёшки жили пчёлы, иногда на шум одна-две вылетали, порой даже жалили), сейчас Алёшке отчего-то пришла такая мысль, иначе отчего вдруг Пашка заревел.
   Всхлипывая, Пашка показывал на сапоги, вернее, на чёрные полосы на них. Он боялся, что эта чернота так и останется на ярко-красных новых сапогах. Алёшка, как мог, успокаивал друга.
-Пошли к нам, баба уберёт!
 
 Но Пашка не успокаивался, не шёл никуда, а стоял в одних носках в луже  под капелью и ревел. Потом вдруг побежал домой. Алёшка бросился за ним.  Вбежав в дом, Пашка спрятал сапоги под кровать. Мальчишки разделись и забрались на печку.
-Тё-ё-ё-пла-я-я! – произнёс  Пашка, – ноги  жамёлжли!
Он стянул носки, засунул «ледышки» под матрац.
Алёшка сидел рядом.  Потом оба прилегли и незаметно заснули.

 К обеду пришла с фермы мать. Принялась варить щи. Подумала: «Где же Пашка-то сегодня?» Услышала посапывание, заглянула за занавеску: «Вот они где! Замёрзли – на печь-то залезли? Слазьте, тепло в комнате-то! Ребята, сбегайте до магазина: хлебца свеженького купите! А, Павло!»
-Мы жамёлжли, не пойдём, – кутаясь в одеяло, ответил Пашка.
-Лужи меряли?
-Ага!
-Набрали полные сапоги, наверное?
-Ага!
-А где сапоги-то?

 Пашка молчал. Мать оделась, вышла. Её не было минут десять (магазин-то рядом!)  Пашка затащил сапоги на печь. В них «утки плавали».  «Надо было шлажу на печь да под матлаш, тогда бы  уж вышохли»,- подумал Пашка. Вернулась мать. «Ну, друзья, обедать!» – скомандовала она.
Потихоньку мальчишки слезли с печи, по команде вымыли руки и сели к столу. Мать нарезала свежего ароматного хлеба, поставила три тарелки и налила варево.  Над тарелками поднимался парок. Принесла сметаны, каждому положила по ложке. Поставил каждому по стакану молока. Ребята ели быстро. Выпив молоко, отправился Пашка опять к печи.

 -Ты, милый сын, не заболел, случаем? Печь-то, как магнит, тянет тебя нынче?
-Не-е, не жаболел. Мы тут иглать будем.
-Да какая же игра весной на печи? Натворили чего? Сказывайте!
Пашка решил признаться.
-Мамка! Шмотли!
Он вытащил мокрые сапоги из-под матраца. Мать только руками хлопнула:
-Да где ты так-то, сынок? Первый раз надел сапожки-то!
Пашка стоял, потупив голову, он понимал, что сделал что-то не очень хорошее. Но не специально, а так случайно получилось.
-Мамка, я не налошно! Они девищьи! – выпалил Пашка.
-Да, Паша, не было другого цвета! Только красненькие были! А как тебе весну-то встречать без сапог? Прости меня, сынок! Купим, как привезут, парничьи!

 Пашка поднял голову, весело заулыбался:
-Я похожу в этих пока!
-Походи, походи, сынок! А чёрные полоски мы ототрём!
02.04.2016