Строфа
Григорию Газарху
«Опять – к проблемам с головой?
Ни дня на передышку:
чуть день отъюбилеил свой,
а тут – тащиться к Гришке!
Опять – стихи… Увы и ах...» –
Так думал я, трясясь на днях
в предчувствии похмелья,
в вагоне подземельном. –
«Не поднести ли мне ему
презент сугубо личный
и очень необычный?
Но – нужный, судя по всему!
Я подарю ему… СТРОФУ!
Чтоб - на века! Чтоб - не фу-фу!»
Твердят: «Зачем ему строфа?
Строфа нужна ПОЭТУ!
Григорию ж и так лафа...» –
А вот неверно это!
Стихи его полны огня.
Он как-то поразил меня,
лечась, как говорится,
в "костюшковской" больнице.
Стихов тех я не позабыл:
сработаны отлично
и очень поэтичны!
Я, помню, рот едва закрыл
и долго приходил себя,
тот стих сналёту полюбя!
Он каждый год (и много лет!)
свои мне дарит вирши:
Григорий - истинный поэт,
борзо и ясно пишет!
Поэтам всем строфа – нужна!
И мною создана она!
Наречена – не скрою! –
«газарховой» строфою.
Сейчас вот эти вот стихи
пишу строфой новейшей.
Хоть с ней возни не меньше,
но вирши вышли неплохи!…
Она напоминает мне
ту, что известна всем в стране.
Строфой «онегинской» пленён,
в ней обретаю крылья
и, скромно так, горжусь собой:
как много в ней открыл я!
С ней я дружу уже давно,
и мне совсем не всё равно,
каким писать размером.
В ней слышу, для примера,
и шелест трав, и шум дерев,
и смех девчонки звонкой…
В ней - грусть, и юмор тонкий,
в ней – боль, ирония и гнев…
Но… и ущербность в ней видна:
уж слишком хороша она!
«Онегинской» давно я жажду
хотя бы повесть написать…
Вон, Пушкин, говорят, однажды
решил роман зарифмовать,
живя в домишке деревенском.
И друг-приятель, некто Ленский,
к нему, бывало, наезжал:
с ним Пушкин часто поддавал
и предлагал писать напару,
а тот возьми, да – откажись!...
Тут Пушкин, устремленный ввысь,
в роман вгоняя рифмы с жаром,
зануду-Ленского прогнал,
строфу ж «онегинской» назвал!
Ах, горький этот прецедент
возможно ль повторить нам!
Григорий, ты не тот клиент,
кто не дружится с рифмой!
И у тебя есть ТЕЛЕФОН!
Был Пушкину неведом он,
мы ж в праздники и в будни
висеть на трубке будем!
Как Ильф с Петровым, всем на страх,
«газарховой» строфою
писать мы про героев -
про наших! - будем, но в стихах!
Хоть на момент представь себе:
чуть ты - про «а», я тут же – «бе-е»!
А нас уже герои ждут,
их и искать не надо:
Скабовский Мишка тут как тут
и Трощиненко рядом!
А вон супружница твоя
и Трощиненки, и моя,
детишки рядом, вроде б,
и внуки - тоже бродят!...
Сюжет - заварим пополам!
И наворотим кучу
повыше и покруче!…
Григорий, в самом деле, нам
пора! Пора - гнедую мать! –
напару б чтой-то написать!
Но, коль в мольбе смиренной ты
откажешь, мне на горе,
порушив все мои мечты,
то берегись, Григорий!
Коль, сардонически смеясь,
ты поэтическую связь
пробуешь оспорить –
тогда… Тогда, Григорий
ты месть прочувствуешь мою!
В заносчивости раже
ты не узнаешь даже,
что эту вот строфу твою
«скабовской» переназову
иль «трощиненской» обзову!
19.03.08