4. Роман в ссылке «под голубыми небесами»
Ну что ж, Кострома так Кострома. За год до приезда туда Алексея Петровича там побывал Император Павел Петрович, который не так уж часто путешествовал по России. Конечно, Кострома – город особый. С ним связана история Династии Романовых, и каждый Государь, вступая на престол, обязательно приезжал в Кострому, чтобы побывать в Ипатьевском монастыре. Интересно, что президенты России продолжили эту традицию. 19 июня 1998 года в Ипатьевский монастырь приезжал Ельцин, 24 марта 2005 года это священное место посетил Президент Владимир Владимирович Путин, а Медведев приезжал туда 15 мая 2008 года на 8-й день после вступления в должность.
Монастырь, действительно знаковая обитель для Государей России. Ведь там с осени 1612 года находился юный Михаил Романов. С ним была его мать монахиня Марфа. Именно в монастырь прибыло 13 марта 1613 года посольство Земского собора, на котором был избран Царём Михаил Фёдорович Романов. И на следующий день, 14 марта 1613 года, в Троицком соборе Ипатьевского монастыря был совершён торжественный обряд призвания на царство Михаила Романова, положивший конец Смутному времени.
В таком знаменитом месте и отбывал ссылку Ермолов с 1798-го по 1801 год. Одновременно с ним в Костроме находились в ссылке знаменитый донской атаман Матвей Иванович Платов, и монах Авель, вошедший в историю, как вещий Авель-прорицатель.
Олег Михайлов в книге «Генерал Ермолов» приводит такой разговор своего героя с Матеем Ивановичем Платовым:
Когда Ермолов и Платов как-то проходили мимо мимо терема Романовых, в котором укрывался Государь Михаил Федорович в годину польского нашествия, Платов остановился и вдруг предложил:
«– Алексей Петрович, люб ты мне! Всем вышел: и умом, и статью, и храбростью. Слушай, женись-ка на любой из четырёх моих дочерей. Женишься – назначу тебя командиром Атаманского казачьего полка!..
Поражённый, Ермолов только и мог ответить:
– Как же ты, Матвей Иванович, предлагаешь мне жениться, даже не испросив на это мнения дочерей своих?... Адиатур эт альтера парс – надобно выслушать и другую сторону.
Ермолов всё больше и больше увлекался латынью. Прибывший с ним в Кострому денщик будил его с петухами, и Алексей Петрович отправлялся к знатоку древнего языка, соборному протоиерею и ключарю Груздеву. Скоро он уже свободно читал в подлиннике римских авторов – Юлия Цезаря, Тита Ливия, любимейшего своего писателя Тацита, многотомные его сочинения «Истории» и «Анналы». В рассуждениях Тацита, у которого в истории не было правых и неправых, черпал Ермолов стоическую покорность судьбе».
Олег Михайлов далее эту тему не развил. Ну что, недаром критиками отмечено, что книги писателя историчны и даже в тех, которые он называл романами – историческими романами – домыслов не допускал.
Сам факт такого предложения со стороны Платова известен, ну а какой тут можно дать ответ? Он в биографии Ермолова. Не только на одной из дочерей Платова, а вообще ни на ком Алексей Петрович не женился до самой службы на Кавказе, ну а там – случаи особые…
Казалось бы, удивительно. Молодой офицер – в ссылке он оказался в 21 год – совершенно равнодушен к таким вот вопросам?
Нет, это не так. Было в Костромской губернии село Долматово, когда пожалованное Фёдору Головцыну и ставшее родовой усадьбой Головцыных.
В истории села говорится, что далее, как водится, переходило оно наследникам первого владельца.
«Так, отдано оно было в качестве приданного за дочерью Анной Федоровной, вышедшей замуж за стремянного конюха Царя Алексея Михайловича А.Л. Титова. Титов, в свою очередь, отдал имение в приданное дочери, которая вышла замуж за И.С. Опурина. Опурин последовал сложившейся традиции и отдал село в приданное, поделив это приданное между двумя дочерями, одна из которых вышла замуж за князя П.С. Мещерского, капитана Пермского пехотного полка, а вторая, Екатерина Ивановна, за Николая Васильевича Ермолова, служившего в Костроме в уголовном суде. Таким образом, Долматово и деревни перешли к Мещерскому и Ермолову.
В то время, когда Алексей Петрович находился в ссылке в Костроме, Долматовом владел сын Николая Васильевича Н.Н. Ермолов, приходившийся Алексею Петровичу троюродным братом».
Николай Васильевич Ермолов 1764 года рождения, вышел в отставку в 1781 году поручиком. С 1787 года в чине коллежского асессора был советник Костромской палаты суда уголовного департамента.
В Костроме Алексей Петрович даром времени не терял. Он брал уроки латыни у местного дьячка, изучал философию римлян, немало времени проводил за разговорами со знаменитым вещим Авелем-прорицателем, как тогда его называли. После тех бесед он стал со вниманием относиться ко всему мистическому, что встречалось в жизни.
Но не только науками и духовными беседами жил в ссылке Ермолов. Побывав в гостях у родственников в Долматово, он вдруг стал частым гостим в имении. А ларчик просто открывался. Там он встретил княгиню Мещерскую, родную сестру жены хозяина имения.
Все биографы и исследователи, которые вскользь упоминали об этом романе, отмечали, что это было поистине яркая любовь.
История не сохранила нам даже имени княгини Мещерской. Известно лишь, что он был военным ив имение, находившееся по соседству, практически не приезжал. Детей у них не было, так что княгиня хоть и была замужем, да практически этого не ощущала.
В истории усадьбы говорится, что после смерти супруга княгиня осталась в Долматово и «выстроила себе отдельный ампирный каменный дом», а Ермолову «на месте огромного дворца XVIII века в Долматове Ермоловы построили дом поскромнее, который сохранился до сих пор».
Мещерские… Они уже упоминались в повествовании, посвящённом княгини Мещерской, матери невесты графа Александра Ивановича Кутайсова. Точных указаний нет, но, скорее всего, княгиня Евдокия Николаевна Мещерская была замужем за братом мужа той самой Мещерской, которую полюбил Ермолов.
Княгиня Мещерская, конечно, скрашивала Алексею Петровичу пребывание в ссылке. Он был ещё молод для женитьбы, а потому подобные отношения без каких-либо обязательств не могли не устраивать. Вряд ли чувства были слишком сильны. Он успевал, как видим, и латынью заниматься и со знаменитым Авелем-прорицателем беседовать.
Княгиня Мещерская была родственницей Натальи Николаевны Пушкина. Существует легенда, будто в «Дубровском», «Капитанской дочке» и рассказе «Метель» даны описания усадеб Ермолова и его ближайших соседей, а пушкинские «Записки П.В. Нащёкина» стали настоящей историей усадьбы. А некоторые краеведы считают, что «Зимнее утро» написано именно там, Костромской земле…
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
О ссылке Ермолова упомянул и Николай Семёнович Лесков:
«В ссылке Ермолов пробыл целые три года, и это время далось ему не легко. Он был исключен из службы и потерял из виду всех родных и брата своего, Каховского. Знакомые и приятели за немногими исключениями отреклись от него и даже не отвечали на его письма. Таков свет, таковы люди!
Сильный волею, энергический Ермолов, однако, не пал духом от всех этих передряг. От нечего делать он принялся за изучение латинского языка у протоиерея Груздева, читал и переводил Юлия Цезаря и, кроме того, стал учиться играть на кларнете. По восшествии на престол императора Александра I он был освобождён вместе со всеми лицами, замешанными в деле Каховского. Тогда Ермолов приехал в Петербург, но там уже выступили на сцену новые лица и новые интересы, среди которых он был чужим на пиру. Генерал Ламб, президент военной коллегии, впрочем, взялся по старому знакомству похлопотать об Ермолове.
После долгих хлопот и не прежде, чем, по выражению Ермолова, «он наскучил всему миру секретарей и писцов», являясь ежедневно в военную коллегию, Ермолов был принят тем же чином на службу в 8-й артиллерийский полк и получил роту, квартировавшую в Вильне».
Что касается пребывания в Вильно, то сам Ермолов, как уже отмечено выше, высказывался о нём, как о весьма весёлом времяпровождении, скрашенном прекрасными представительницами прекрасного пола.