НАКАЗАНИЕ ДОЛЖНО СООТВЕТСТВОВАТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЮ
На вокзале были слишком оживленно. Все куда-то спешили, толкали друг друга локтями. Маленький перрон едва выдерживал такой натиск. До меня доносились крики, плач малыша, возгласы малолеток, которые ждали какую-то рок – группу.
Слишком много народу в обычное субботнее утро. Я глубоко вздохнула. В воздухе витал запах еды, свежесваренного кофе и людских отходов. Чудно. Вдалеке, метрах в пятидесяти от меня, я заметила отца. Пробираясь через толпу, я проклинала то, что не приехала в воскресенье.
Когда я наконец достигла зоны видимости папы, он помахал мне рукой. Среди всей толпы , он оказался ярким и заметным. Черт, невозможно было не обратить на него внимания. Высокий, статный, с ярко-синей шляпой-котелком на голове, в черном смокинге и лакированных туфлях. Мимо него прошли две женщины и одна даже ахнула, когда отец ей подмигнул.
-Привет. – я расплылась в улыбке и надела солнцезащитные очки. Хоть на улице стояла весна, но солнце жарило нещадно.
-Привет, Джан! – отцу пришлось нагнуться, чтоб меня обнять. Мой рост оставлял желать лучшего. Когда я поняла, что мне ни за что не вырасти выше 5 футов 5 дюймов, я выбросила все плакаты моделей и навсегда похоронила мечту о подиуме. А папа был выше меня раза в полтора.
Он взял мои сумки и мы направились к парковке.
-Как там мама? – спросил отец и мое сердце упало. Я так не хотела о ней говорить. Наверно, я даже её ненавидела.
Мама вышла замуж за какого-то забулдыгу Ганса во время нашего путешествия по Америке. Тогда она уже лет десять как была разведена с отцом и куролесила по всему миру в поисках своего счастья. Она и Ганс – низкий, жирный ублюдок с приплюснутой мордой и свиными глазками лет за тридцать, познакомились в каком-то баре в Нью-Йорке и уже через некоторое время она выскочила за него замуж, думая, что наконец встретила свою истинную любовь.
Да, возможно, так оно и было. Но Ганс любил только её. Ну а я регулярно получала по ушам за самые малейшие проступки, а когда я косячила намного сильнее, он клал меня на диван и порол кожаным ремнем. Иногда я даже не могла сидеть на заднице несколько недель.
Но несколько недель назад он превзошел себя. Ганс осознал, что у меня уже появились округлые формы, жестокие побои перешли в грязные приставания. Он лапал меня за грудь, никогда не упускал возможности ущипнуть за зад, когда я убирала банки из-под пива от него и его дружков. Однажды, не так давно, он попытался меня изнасиловать, будучи в стельку пьяным. Но меня выручил случай. Из-за вечных пьянок его сексуальная функция пришла в упадок и в тот момент, когда он, схватив меня за волосы и поставил на колени лицом к ширинке, у него просто не встал. И он, плюхнувшись на кровать, быстро захрапел.
На следующее утро я рассказала об этом матери. Но , разумеется, она мне не поверила. Тогда я в порыве злости крикнула ей о том, что переезжаю к отцу. Она быстро собрала мои вещи, назвала предательницей и выставила из дома.
-Никак, я просто не хочу о ней говорить.
-Я слышал о том, что с тобой произошло, - сказал папа и ободряюще похлопал меня по плечу.
Мы уже дошли до парковки и отец, закинув вещи на заднее сидение белоснежного мерседеса, который переливался в свете солнца, жестом пригласил меня сесть.
-Да ладно, - сказала я после некоторого молчания, - это её жизнь. И если какой-то мужик ей дороже дочери, то это чисто её выбор.
Я заметила, что отец сильно сжал руль. Костяшки его пальцев побелели. Не смотря на большое расстояние и слишком громкий развод, отец меня любил и мы всегда общались. Он звонил каждое воскресенье , прилетал два раза в месяц, дарил подарки и каждый раз поздравлял с Рождеством и днем рождения. Но почему-то никогда не задумывался о том, чтобы забрать меня к себе. До того самого момента.
-Ты уверена, что все хорошо?
-Абсолютно точно, пап.
-Ладно.
Дом отца находился в десяти кварталах от вокзала. Я была в Блудберри несколько раз и отчетливо помню, где он жил. Однако сейчас вместо того, чтоб завернуть на Сансент-авеню, он свернул на Ричхилл, один из самых дорогих кварталов Блудберри.
-Пап, ты ничего не перепутал? – я удивленно посмотрела на отца, - мы проехали поворот на Сансент – авеню.
-Нет, я ничего не путаю, - он широко улыбнулся, - полгода назад мы с Лонни приобрели особняк на Ричхилл.
-Это еще как?
Папа напомнил мне одно , казалось бы, бесперспективное дело. Год назад в фирму к отцу пришла пожилая женщина. Она сетовала на свою жизнь и на то, что «проклятые соседи воруют у нее книги и деньги». Как оказалось, вором был её собственный сын, который таким образом зарабатывал на наркотики. Старушка была так благодарна отцу, что переписала на него свой дом и уехала с сыном-клептоманом в Чикаго, где, по слухам, он основал какую-то большую компанию и сейчас зарабатывает миллионы. Казалось бы – тупой бред, но ведь умеют же люди.
-Дом мы продали и вложив некоторую сумму, приобрели домик.
-Очуметь! И ты молчал?!
-Ну, я готовил тебе сюрприз.
Ричхилл представлял из себя самое настоящие произведение архитектурного искусства. Дома, посаженные на идеальном расстоянии друг от друга, просто купались в золоте. Огромные резиденции самых богатых людей Блудберри из мрамора, отделанные в классическом стиле. Идеально выстриженные газоны с шикарными клумбами, на которых росли самые разнообразные цветы, большие гаражи и асфальтированные подъездные дорожки.
Мы остановились около двухэтажного коттеджа из красного кирпича с входной группой в виде римского портика. Здесь так же красовалась идеальная лужайка и засаженная розами клумба. Подобрав челюсть с асфальта, который, как мне показалось, переливался бриллиантами, я медленно проследовала за отцом в дом. Как он так быстро успел достать мои вещи с заднего сидения я даже не знаю.
В холле дома меня ожидало еще большее потрясение. Винтовая лестница из мрамора вела на второй этаж, откуда доносились звуки фортепиано. Под ногами красовался бежевый ламинат и огромный персидский ковер. Целое состояние в одном месте. Браво, папочка!
К нам вышла элегантная женщина лет тридцати. Папа рассказывал о Лонни, но воочию я ни разу её не видела. Женщина была вылитой Хайди Клум. Высокие скулы, нетипичная для Флориды бледность , глаза цвета темного шоколада, светлые волосы, которые она завила, падали ей на узкие плечи. Шикарное синее платье и бежевые туфли смотрелись на ней как влитые. Мне показалось, что она куда-то торопиться и совсем не рада меня видеть. Но она растянулась в улыбке и протянула мне руку. Я заметила, что её пальцы буквально переливаются ль количества колец.
-Меня зовут Лонни. Добро пожаловать в наш дом, Джан.
Я залилась краской. Я никогда особо не стеснялась при знакомствах, однако , когда перед вами стоит ТАКАЯ мачеха, невозможно не покраснеть. Ответив на рукопожатие, я пошла вглубь дома , пытаясь понять, из какой же комнаты доносятся чудесные звуки Шопена и Моцарта. Она зачаровывала, разливалась по венам и грела сердце. Но внезапно она остановилась и я услышала, что кто-то спускается по лестнице. Я широко открыла рот, когда заметила, кто по ней идет.
Парень был вылитой копией Йена Сомерхолдера, только еще лучше. Белые как мел волосы были небрежно зачесаны. Он имел высокие скулы, голубые глаза и просто сумасшедше красивую походку. Меня бросило в жар и я снова покраснела. Наверно, если бы меня сейчас увидели критики шоу «топ-модель по- американски» , они бы мне поаплодировали и присудили награду «мисс красный нос». Он удивленно сначала посмотрел на родителей, а потом на меня.
-Это Джаная? – спросил он. Голос его был бархатным с нотками баса. Он весь идеальный?!
Я отвела глаза. Надо было прийти в себя и перестать стоять тут как девочка с синдромом Дауна.
Отец улыбнулся мне, потом посмотрел на парня и представил нас друг другу.
-Джан, это твой брат – Оли. Оли, это Джан.
Парень протянул мне руку. Я отметила, что у него выпирают вены. О Боже, я сейчас тут умру.
-Очень рад, - он улыбнулся. На щеках заиграли ямочки.
-Взаи-мно, - заикаясь, произнесла я и ответила на рукопожатие. Черт, Джаная, возьми себя в руки и перестань вести себя так, как будто тебе только что позвонили из модельного агентства!
Лонни и отец пригласили нас на кухню, где на большом столе стояло несколько блюд.
-Я приготовила пасту с грибами и пирог с вишней. Все так, как ты любишь, Джан.
Я благодарно кивнула и плюхнулась на стул. Ну ничего себе! Такой радушный прием.
-Дети, мы с Лонни должны отъехать по делам. - папа многозначительно посмотрел на меня, - Обедайте. Оли, покажи потом Джан наш дом.
Брат кивнул и принялся за трапезу. Папа и Лонни покинули дом. Я с удовольствием начала поглощать приготовленную пищу, пытаясь отвлечься от мысли, что обедаю за одним столом с секс-символом. Папочка подстроил мне подлянку, не сказав, что у Лонни есть сын. Неловко получилось.
-Чем увлекаешься? – Оли прервал тишину и поток моих мыслей.
-Всем понемногу, - тихо сказала я, отрезая себе кусочек пирога.
-А конкретнее?
-Рисую, иногда пишу. Люблю музыку. Я слышала, ты играл на пианино наверху. У тебя прекрасно получается!
Оли улыбнулся.
-Спасибо.
Когда мы доели и я начала собирать тарелки , Оли схватил меня за руку и притянул к себе.
-У нас для этого есть Карли.
-Кто?
-Карли, наша дом работница. Она придет через пятнадцать минут и все здесь уберет. А для тебя у меня есть кое что поинтереснее.
Он сорвался со стула и помчался на второй этаж. Я еле за ним поспевала. Он что, еще и бегом занимается? Мой взгляд упал на его красивую задницу, которую обтягивали черные джинсы. Келвин Кляйн, не иначе.
Когда мы оказались около большой дубовой двери, Оли распахнул её и моему взгляду предстала огромная спальня с французским окном, двуспальной кроватью, застеленной бельем из новой коллекции Zara Home (я видела такой комплект в каталоге, но тогда тысяча долларов за постельное белье казалось мне уж очень огромной суммой) , шкафом-купе бежевого цвета и большим письменным столом.
-Вау! – от удивления я даже подпрыгнула.
-Когда папа узнал, что ты переезжаешь к нам, он переоборудовал свой мини-офис в спальную, - пояснил Оли, - мама выбирала для тебя все самое лучшее.
Я не переставала удивляться, как радушно меня приняли в этом доме. Никогда не думала, что новая жена отца, которую мать называла силиконовой потаскухой, отнесется ко мне со всем теплом и сделает для меня комнату.
Оли принес мои вещи с первого этажа и прислонился к белой стене, скрестив руки на груди. Я принялась раскладывать по полочкам свои вещи, попутно размышляя, что еще я здесь сделаю.
-Ну? Что еще можешь о себе поведать, кроме того, что у твоего отчима не встал, когда он пытался тебя изнасиловать?
Его слова меня задели. Я сжала кулаки, однако улыбнулась.
-Сам все скоро узнаешь.
Он хмыкнул и вплотную приблизился ко мне. Затем схватил за шею и прижал к стене. Наши губы оказались на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. Черт, у меня от шока даже ноги подкосились, однако я напустила на себя невозмутимый вид.
-Что ты делаешь?
Одной рукой он провел по моему животу, а другой схватился за задницу. Что за хрень?
-Запомни одно, куколка. Здесь мой дом и мои правила. Если ты будешь отказываться выполнять то, что я тебе велю, ты мигом окажешься на улице и будешь просить милостыню или зарабатывать ртом. Все понятно?
Я кивнула. Он взял меня за подбородок и запечатлел поцелуй на моих губах. Его рука скользнула мне под майку. Он пальцами залез под лифчик и с силой сжал мне грудь. Я вскрикнула. Оли поцеловал меня взасос. Его язык скользнул мне в рот. Он целовал жестко, с сильным напором, порой даже кусая мою губу. Когда он отстранился и отпустил меня, я сползла по стене и села на пол. Что. Это. Сейчас. Было?! Оли – извращенец?
-Славная девочка.
Он гордо удалился. Состояние шока сменилось печалью и страхом за дальнейшее будущее и я расплакалась. Слезы обожгли щеки. Я вспомнила, как недавно сидела на таком же холодном полу и вытирала щеки рукавом тенниски. И здесь, и там меня преследовал страх. Страх быть изнасилованной…
Всю ночь я не могла уснуть. Меня мучали кошмары. Снился Ганс, насилующий меня. Я пыталась вырваться, но все было тщетно. Он входил и выходил и так сотни раз. Проснувшись в холодном поту в три часа ночи, я решила выйти за террасу подышать свежим воздухом. Вытащив свой потрепанный кашемировый свитер и лосины, я достала из рюкзака пачку Мальборо, припасенную на всякий случай и тихо проскользнула в коридор. Когда я уже практически достигла кухни, сзади кто-то схватил меня за плечо. Я развернулась и увидела Оли. Он явно не спал, потому что взгляд его был ясным и…злым.
-Что ты тут забыла?
-Если ты хоть раз еще меня тронешь, я тебя кастрирую, понятно? – непроизвольно вырвалось у меня. Он удивленно уставился на меня, но потом удивление сменилось на ехидную улыбку.
-А какая тебе разница, кто будет тебе засаживать? Я или еще какой-нибудь козел.
Он пытался приобнять меня, но я отпрыгнула.
-Не смей трогать меня, тебе ясно? Я все расскажу отцу!
В ответ на это он залился смехом.
-И кому он поверит? Тебе, его неудачному опыту или мне? Он спит с моей матерью, я думаю, ты понимаешь, что это значит.
Я ударила его по щеке. Злость переполняла меня. В тот момент мне показалось, что я могу его прирезать. Оли замахнулся, но так и не решился ударить меня в ответ. Он лишь усмехнулся и ушел.
Я вышла на террасу и закурила. Дым проник в легкие, обжег их. Я закрыла глаза и попыталась представить, что мне кажется. Это неправильно, так не должно быть. В семьях возможно конфликты, но это…выходит за рамки всякого представления.
С этим надо было что-то делать.