«Бывают странные сближения»
А.С.Пушкин
У каждого читателя имеются свои любимые авторы. Их не должно быть много. Книги любимых авторов даже внешне отличаются от других книг в библиотеке. У них махровые края суперобложек, надорванные, покореженные переплеты, пожелтевшие, обветренные страницы. Домашняя книжка любимого автора выглядит более разбухшей по сравнению с ее родной сестрой с прилавка магазина.
Эти метаморфозы происходят с книгами от нашей любви к ним. От того, что мы их чаще снимаем с полок, оставляем раскрытыми на рабочем столе и на прикроватной тумбочке, возим с собой в путешествия и командировки, читаем их круглый год в любых обстоятельствах. И не просто читаем, а перечитываем. Мы ведь знаем эти книжки наизусть. И говорим друг с другом, используя язык цитат. И все равно, если мы находимся где-нибудь в гостях, далеко от дома, и видим в чужом книжном шкафу книги любимых авторов, мы берем их в руки и начинаем листать, улыбаясь от удовольствия. Они нам необходимы. Мы без них не можем жить.
Лично у меня два избранных автора – Михаил Булгаков и Сергей Довлатов. Соответственно, их собрания сочинений в моем книжном шкафу – наиболее полные. Их книги – самые подержанные, то есть, зачитанные. Их произведения я люблю и знаю в равной степени хорошо. Тоже самое могу сказать про их стиль. Но это не безоговорочное признание. Нет, и у любимых авторов могут быть произведения, которые избегаешь читать. Например, у Булгакова меня совершенно не трогает «Багровый остров». Не мое это и все. А у Довлатова я скептично отношусь к «Иностранке». Но большинство произведений, принадлежащих перу упомянутых авторов, я почитаю, в смысле - уважаю. И эта привязанность заставила меня задуматься о том – могут ли литературные и жизненные судьбы двух писателей иметь какие-то пересечения, совпадения, раз читатель одинаково неравнодушен к их творчеству? В эссе приведены факты, заметные невооруженным глазом.
И Михаил Афанасьевич и Сергей Донатович шагнули в литературу довольно поздно, что и сознавали. На тридцатом году жизни, расставшись с медициной, Булгаков в феврале 1921 года в письме брату сетовал: «Я запоздал на 4 года с тем, что я должен был давно начать делать — писать». Довлатов после трех лет службы в армии, также констатировал: «Я безнадежно отстал. Я напоминал фронтовика, который вернулся и обнаружил, что его тыловые друзья преуспели».
И Булгаков и Довлатов начали свой писательский путь по параллельной литературе дорожке – в журналистике. Оба трудились в ведомственных изданиях, Булгаков - в газете наркомата путей сообщения, Довлатов - в многотиражке кораблестроительного института. Оба проявляли особую виртуозность в сочинении фельетонов. Булгаков шел первым номером в «Накануне». Довлатов стал «золотым пером» «Советской Эстонии». Тем не менее, оба наших героя тяготились журналистской стезей и мечтали поскорее покончить с этой поденной работой, препятствующей развитию литературного творчества. Журналистскими успехами впоследствии не гордились.
Оба автора с разным результатом предпринимали попытки заняться редакторской деятельностью. Но сатирический журнал «Ревизор», планируемый Булгаковым, зарубили на стадии проекта, а газета «Новый американец», которую редактировал Довлатов, развалилась через два года после начала выпуска. Отметим, что Михаил Афанасьевич и Сергей Донатович понимали юмор, владели им, и сегодня остаются в сознании широких читательских масс преимущественно юмористическими писателями.
И Булгаков и Довлатов трижды обзаводились семьями. Разобраться в особенностях личной жизни каждого из авторов чрезвычайно трудно. По свидетельству первой жены Булгакова, ее мужа сбил с пути истинного вернувшийся из эмиграции писатель Алексей Толстой, который «похлопывал Булгакова по плечу и говорил: «Жен менять надо, батенька. Жен менять надо». Чтобы быть писателем, надо три раза жениться, говорил». Булгаков внял совету графа. Жены Михаила Афанасьевича, каждая на своем этапе жизни, чем могли - помогали мужу строить литературную карьеру.
У Довлатова с семейными отношениями все было не менее запутано. От трех жен (из которых одна была неофициальной) у него родилось четверо детей. Он считал, что женщина для русского писателя может сделать три вещи: «Кормить его. Искренне поверить в его гениальность. И наконец, женщина может оставить его в покое». Причем третье, по его мнению, не исключало первого и второго.
Оба литератора рано обрели недоброжелателей и врагов в лице коллег по цеху. Булгакову завидовали. Довлатовым пренебрегали. Каждый вступил, а точнее, был невольно втянут в конфликт с правящим режимом. Обоих лишили возможности публиковать литературные произведения. Но если у Булгакова отняли право печататься, то Довлатов такого права и не получал. Одному запретили быть писателем, другому не давали стать им. Они долгие годы писали в стол. Оба пытались приспособиться, были готовы к компромиссам с властью и решались создавать конъюнктурные произведения. Власть их не оценила.
В одном и том же возрасте 37-38 лет перед писателями встала проблема выбора: оставаться ли в России или бежать на запад? Довлатова буквально выдавливали из страны, а Булгаков не был уверен, что его отпустят, и просил правительство в срочном порядке приказать ему покинуть пределы СССР.
На этом рубеже судьбы писателей сильно расходятся. Булгаков, переговорив со Сталиным по телефону, решил остаться. Признался, что, много думая о том, может ли русский писатель жить вне родины, он пришел к выводу, что не может. Исследователи полагают, что впоследствии он считал принятое решение ошибкой. Хотя, с другой стороны, если бы он уехал тогда в сопровождении своей второй жены, он бы никогда не смог вновь соединится с той единственной, которая была ему дороже всех остальных, и на руках которой он мечтал умереть. Он прожил еще без малого десять лет. Довлатов покинул страну, поскольку ему дали понять - иначе посадим. Медлить было нельзя. В Америке воссоединился с любимой женой и дочкой, завел сына.
Булгаков, имея родственников за границей и белогвардейское прошлое, не пострадал в годы репрессий. Не испытал злорадного удовольствия, видя как уничтожают тех людей, кто в свое время травил его. Завершил свой удивительный роман, написал ряд замечательных пьес. Ничего из этого он не увидел ни напечатанным, ни поставленным на сцене. О славе писателя и драматурга мечтал, ждал ее, но не застал.Довлатов прожил на западе двенадцать лет, день в день. Издал дюжину книг. Вошел в ряды признанных эмигрантских писателей. Умер, не чая той громадной популярности, которая настигла его книги на родине.
Булгаков и Довлатов не дожили до 49 лет. Первому не хватило пары месяцев, второму десяти дней. В этом году одному исполняется 125 лет, другому – 75. Оба юбиляра входят в число наиболее любимых русскоязычных авторов. Читать их так же легко и приятно, как слушать музыку. Жизнь писателей со всеми взлетами и падениями можно сравнить с прекрасно исполненной джазовой импровизацией, ведь оба они так любили джаз.