жажда любви

Часть 1
Они гуляли в весеннем лесу, вдыхая запах молодой листвы и пробившейся травки. Солнечный свет, просачивался между кронами деревьев, падал на лица девушки и парня, то озаряя их, то пряча в загадочную тень.   Дима сказал, что знает место, где растёт сон-трава. Сейчас было время её цветения, и Таня захотела нарвать цветов.        - Танюша, смотри, какая красивая птичка!  - Где?  - Вон там, на ветке. Видишь?  Таня по-смотрела вверх, куда указывал Дима, а он, быстро наклонившись, её поцеловал.  Через несколько минут он снова указал ей на клочок неба, видневшийся между деревьями. – Смотри, какая интересная тучка. Правда, похожа на медвежонка?  Таня снова подняла лицо, вглядываясь ввысь, и  её настиг следующий поцелуй. Эта игра продолжалась по-ка они не вышли на полянку, где росла сон-трава.
Таня наклонилась и стала бережно срывать цветочки. Дима присел на корточки рядом, и его рука накрыла её руку. – Танюшка, мне завтра в командировку.   – Надолго?   - Как минимум, месяца на два.  – Тебя так долго не будет, - разочарованно протянула Таня.   – Будешь ждать?  - Конечно, буду. -  Точно?   - Точно. Они выпрямились, и Дима снова поцеловал подружку.
 Собрав небольшой букетик  загадочных весенних цветов, они пошли назад, к автобусной остановке.  И, пока выходили из леса к шоссе, парень целовал девушку уже без всяких уловок, а потом  положил руку ей на плечи, и слегка прижимая  к себе, запел.  А она, прижимая цветы к сердцу,  счастливо улыбаясь, шла рядом. Водители проезжаю-щих мимо машин сигналили им и махали руками, не в силах остаться равнодушными к их счастью, которое светилось в их глазах, сияло в их улыбках, звенело в пении парня.
Дима уехал и Таня, отработав неделю на заводе, куда она устроилась по окончании школы, поехала в родное село проведать родителей и подругу, с которой дружила с ма-лых лет.
Наташа была дома, и не одна. К ней приехали подруги, с которыми она училась в кулинарном техникуме, и её соседка Маруся. Маруся была на год старше них, и они хорошо знали друг друга.
- Привет, - сказала Таня. – Чем занимаетесь?   - Гадаем.   – Что вам, больше заняться нечем? Занимаетесь ерундой.    – Почему это ерундой? – возразила Наташа. -  Вот Га-лина Михайловна потеряла деньги, так гадалка сказала, где их искать, и та нашла.  – А вы что потеряли?   - Мы ничего не потеряли. Просто хотим узнать о своей судьбе.  – С ума сойти! И  кто же вам об этом может сказать?  - Как кто? Маруся, - кивнула в сторо-ну девушки Наташа.   Таня иронически улыбнулась, и, обращаясь к Марусе, сказала: - Не знала, что ты у нас предсказательница.  – Да, я могу по линиям руки рассказать о судьбе человека. Напрасно ты насмехаешься.   – Я в эту ерунду не верю. Как можно сказать, да ещё по линиям руки, что ждёт человека в его жизни, если мы не знаем, что случится завтра.  – Не знает тот, кто не понимает, а кто понимает, тот всё знает. – И с каких это пор ты стала такой понятливой?    - Таня, у Маруси мама хорошо гадает и по руке и на картах. Ты, что, об этом не знала? – вступилась за Марусю Наташа.    – Нет, не знала. Никогда не интересовалась этой чепухой.    – Хочешь, я тебе докажу, что судьба существует? – разгорячено предложила Маруся.  – Как?    - Давай руку и, я тебе скажу всё, что с тобой случится в дальнейшем. И ты увидишь, что всё сказанное, сбу-дется.   – Давай, скажи. Таня протянула руки ладонями кверху. Маруся некоторое время вглядывалась в линии ладоней, а потом, вздохнув, сказала: - Всю жизнь тебя будет пре-следовать жажда любви, и любовь будет рядом, будет ходить за тобой по пятам, в пере-носном, конечно, смысле. Но у тебя не хватит силы её принять.   – Такую ерунду могу и я намолоть. Ты мне скажи конкретно, чтобы можно было определить, сбылось это, или нет, - возмутилась Таня. – Хорошо.  Замуж выйдешь года через два. Муж будет чёр-неньким, то есть черноволосым, не высокого роста. Он живёт очень далеко, и вы друг о друге пока не знаете, но обязательно встретитесь. Любви большой между вами не бу-дет. Жить будете средне, не богато и не бедно. Детей будет трое. Сын и две дочери. Ты ещё будешь учиться.    – Так, хватит врать.- Таня вырвала руки  из рук Маруси. – Я  ни-когда, слышишь, никогда не выйду замуж без любви, и за чёрненького не пойду. Не нравятся мне чернявые. Я встречаюсь с парнем светловолосым, и мы любим друг друга. Я выйду замуж только за него.    – Этот парень не твоя судьба, вместе вы не будете. Таня разозлилась.   - Не надо мне плохое пророчить. Я знаю, что выйду только за него.   – Ты же говоришь, что не веришь в гадания, так почему сердишься?    - Потому и сержусь, что не верю. Всё будет так, как сам захочешь.   – Ну, да. Только наши желания, под давлением судьбы имеют свойство меняться.  – А мои, не изменятся, - упрямилась Таня.  – Ну, посмотрим, - отмахнулась от неё обиженная Маруся.
Если бы это говорил ей кто-то более подходящий на роль гадалки, а не знакомая девчонка, на год старше неё, то, может, эти слова и произвели бы на Таню, хоть какое-то впечатление. А так, как известно, в своём Отечестве пророка, нет.
Таня вспомнила, как Дима осыпал её поцелуями, как заботливо поправлял на ней шарфик, когда на улице была плохая погода,  как, упреждая её, быстро наклонялся, чтобы застегнуть на ней сапожки, и с уверенностью подумала: Он меня любит. А уж как я его люблю! Врёшь, Маруся, любовь давно поселилась в наших сердцах. И я давно нашла силы её принять.

2


Вернувшись из села, Таня с надеждой посмотрела на почтовый ящик. Оттуда выгля-дывал кончик белого конверта. Знакомый почерк вызвал радостный стук сердца. Таня трепетно прижала к груди конверт, подержала его возле сердца, и только потом распе-чатала. « Голубка моя, здравствуй! – прочитала она, и счастливо улыбаясь, снова при-жала письмо к груди.
В письме Дима писал, что очень по ней соскучился, но проект дороги, который они делали, ещё далёк от завершения. И, как минимум месяц, а то и полтора, ему придётся работать тут.  Живут они сейчас в маленьком селе. Скука смертная. Просил прислать, если она может, что-нибудь почитать.
Эта просьба смутила Таню. Она не знала литературных предпочтений Димы, и была в растерянности. Она много читала, но круг её интересов ограничивался в основном научной фантастикой, приключенческой и романтической литературой. Она читала Майн Рида, а Дима – Экзюпери.  О таком писателе она, до знакомства с Димой, даже не слышала. Ей хотелось, чтобы книги, присланные ею, понравились, но она не была уверена, что сможет подобрать то, что будет интересно ему.
Она пошла в книжный магазин и долго ходила возле полок с книгами. Ей казалось, что Дима все эти книги уже прочитал, и, повертев книгу в руках, она ставила её на полку. Так продолжалось до тех пор, пока продавец сама не предложила свои услуги.  – А что-нибудь из современных писателей у вас есть? Я имею в виду, новенькое. Продавец протянула ей две книги, и Таня отправилась на почту, чтобы бандеролью отослать их Диме.
«Голубка моя», «очень по тебе скучаю» - эти  слова она повторяла про себя, и счаст-ливая улыбка озаряла её лицо.
Таня работала помощницей мастера в слесарном цехе. Работа её называлась «подго-товитель», и состояла в том, что она каждое утро забирала в бухгалтерии листы, на ко-торых было указано, над какими именно сборками должны работать слесаря. Таня за-писывала в отдельной книге, кто и что делал, а так же комплектовала сборки, то есть,  подбирала заготовки будущих деталей, входивших в сборку, и приносила их рабочим. Работа была не трудной, и у неё было много свободного времени.
- Танечка, ты светишься, как солнышко, - сказал ей один из рабочих, - смотреть на тебя и то радость.  – Спасибо, - улыбнулась Таня и направилась к Лёне.
- Привет, - сказала она, - как, видел вчера свою дочь?  Лёня развёлся с женой и очень скучал по трёхлетней дочери. – Да, гулял вчера с ней. Представляешь, она уже пять букв знает, а ей всего три года.  –  Да? Какая умница! 
Лёня обрабатывал деталь, зажатую в тиски, но, вдруг отложил напильник и повернулся к Тане. – Выходи за меня замуж, – неожиданно сказал он. Таня опешила. Она считала, что они с Лёней друзья. С ним было легко. Она делилась с ним  своими переживаниями, и Лёня прекрасно знал о Диме. – Что ты сказал? – растерянно переспросила она.  – Выходи за меня замуж, - повторил он.  – Ты шутишь?   - Ни капельки. Мы были бы хорошей парой.  – Ты же знаешь, что я люблю Диму.   – Ах, - махнул рукой Лёня, - твой Дима вечно в командировках.   – Ну и что? Он топограф. У него такая работа.   – А ты уверена, что он верен тебе так же, как ты ему?   - Уверена. В любом случае, я тебя очень уважаю, но не люблю. Так что, прости.    – Жаль. Но ты подумай, я подожду.        - Думать тут нечего. Я люблю его, понимаешь, люблю!    – Счастливчик, - позавидовал
Лёня.

3
Таня красила ногти, и время от времени поглядывала в окно. Сегодня из команди-ровки должен вернуться Дима. Она с замиранием сердца ждала этой встречи.
 Увидев молодого высокого парня, появившегося во дворе их дома, она положила кисточку, и бросилась в прихожую. Сердце её радостно билось, лицо освещала счастли-вая улыбка. Ей хотелось выбежать навстречу, броситься на шею, целовать, но она, сдерживая себя, прижалась спиной к холодной глади входной двери. Ей почему-то ка-залось, что так открыто показывать парню свои чувства, неудобно.
 Она дождалась, пока в дверь позвонили, постояла ещё немножко, чтобы звонивший не догадался, что она все глаза просмотрела, дожидаясь его, убрала с лица счастливую улыбку, и только тогда открыла дверь.
-Привет, Танюшка! – Парень наклонился, обнял девушку, и они поцеловались.
- Проходи, Дима,- пригласила его девушка, высвобождаясь из его объятий.
- Давай, лучше ты собирайся, и пойдем, погуляем. На улице отличная погода.
Очень скоро они очутились в скверике и сели на скамеечку. Дима взял руку Тани и стал целовать каждый её пальчик. – Я так по тебе соскучился, - говорил он. – Ты ждала? От нахлынувшей нежности Таня просто таяла, но выразить свои чувства снова не решилась. Вместо ласковых слов, она только кивнула, а затем  попросила: - Спой, пожалуйста, что-нибудь. И Дима, взяв гитару, висевшую на его плече, стал петь. У него был красивый голос и хороший слух. Прохожие замедляли шаги, прислушиваясь к его пению. И Тане в эти минуты казалось, что счастливее неё на свете нет никого.
Спев несколько песен, Дима снова поцеловал девушку, а затем спросил: - Как тебе твоя работа, нравится? Таня неопределённо пожала плечами. Дима, подняв указатель-ный палец, явно кому то, подражая, со смехом сказал: - Работу, как и жену, надо лю-бить.  В это время ветер сорвал с дерева кленовый  листок. Дима наклонился, чтобы его поднять и тут заметил небольшой кусок бумажного листа, вырванного из простой уче-нической тетради, на котором аккуратным  почерком было написано: третий лишний.
О, смотри, написано, третий лишний. Это про кого? Не  хотел бы я быть третьим лишним.  Кстати, я скоро снова уезжаю.  – И куда на этот раз?  - В Светлогорск. Так что ты смотри, подруга, на других не засматривайся. Я вполне серьёзно говорю, мы ведь больше врозь, чем вместе.  И если встретишь кого-нибудь лучше меня, скажи прямо. Я пойму. Не люблю, знаешь, когда люди друг друга дураками делают.  -  Не переживай, это тебе не грозит, - улыбаясь сказала Таня, а затем спросила: - А если ты встретишь кого-то лучше меня?   Ей так хотелось, чтобы Дима сказал, что никого лучше неё нет на свете, но он довольно прозаично ответил: - Если я встречу, то тоже сразу тебе скажу об этом. Таня еле сдержала вздох разочарования.
- Фу, ты! Я же книгу взять забыл. Я тебе и себе купил собрание сочинений Есенина. Ты Есенина любишь? – говорил уже о другом Дима.    – Я не очень интересуюсь поэзи-ей. – И что, не читала Есенина?   -  Только в рамках школьной программы.   – Да ты что? У него такие мелодичные стихи. Я тебе сейчас спою. Дима снова взялся за гитару, и его голос неожиданно отозвался в сердце девушки непонятной грустью.  - « Отгово-рила роща золотая, берёзовым шуршащим языком, и журавли печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком».  Когда прозвучал последний аккорд, спросил: - Понравилась песня?  -  Очень. – Завтра я тебе книгу принесу, - пообещал он. – Завтра воскресенье. Как у тебя со свободным временем? Завтра ничем не занята?     - Нет, не занята.   – То-гда давай махнём к моей бабушке в село на велосипедах.  – У меня нет велосипеда.  – Возьмём напрокат.    – Я не умею ездить на велосипеде, - краснея до корней волос, тихо сказала Таня.    – Тогда, может, махнём на Днепр?  Искупаемся.   Таня смутилась ещё сильнее.  – Нет, на Днепр я не поеду.   – Почему?   - Я не умею плавать, - смущённо ска-зала она.  – Я научу.  – Нет, я не поеду на Днепр, - заупрямилась девушка. 
В их селе был пруд и её ровесницы отлично плавали, а Таню на пруд не пускала ма-ма. Она боялась, что её единственный ребёнок утонет, и таким вот своеобразным обра-зом пыталась её защитить. По этой причине у неё даже купальника не было. Но, про себя Таня решила, что плавать научится непременно.
- Давай поедем на Днепр, - продолжал уговаривать её любимый, но ей было стыдно предстать перед ним такой неумелой, и она не согласилась. – Тогда завтра пойдём на концерт. Согласна?  Я взял четыре билета на концерт Муслима Магомаева.  – Звал на Днепр, а у самого билеты на концерт.   – Так концерт вечером, мы вполне бы успели и то, и другое.   – А зачем четыре билета?    - Знаешь, тут такое дело. Ты не могла бы при-гласить свою подружку Люду пойти с нами?    – Почему именно её?    - Толик в неё влюбился. Говорит, когда её вижу, сердце стучит так, будто хочет выскочить из груди. Даже, говорит, забываю, что хотел сказать.  Представляешь? Бывает же  с людьми та-кое!     - Представляю.-  Её сердце при виде Димы стучало точно так же.      Ей хотелось спросить, а как его сердце реагирует, когда он видит её, но она не решилась. То, что Дима говорит о чувствах Толика, как о чём-то необычном, для него незнакомом, под-сказывало ей ответ. И маленький червячок сомнения в чувствах любимого пробрался в её сердце.
А ночью Тане снился сон. Будто сидит она в моторной лодке посреди моря. Плавать не умеет, и лодкой управлять – тоже. Вертит головой в разные стороны, знает, что надо плыть, а куда и как, не знает. Кругом только водная гладь, а лодочка маленькая, вертит её течением по кругу. Тане страшно, а позвать на помощь некого. И вдруг рядом с ней неизвестно откуда появилась девушка, точная копия её самой. – Что, не знаешь куда плыть? – Не знаю, да и не знаю, как управлять лодкой.   – Тогда плывём на запад, -  за-вела девушка моторку.  – А ты кто, и откуда взялась?– спросила её Таня.  –  Я всегда с тобой, потому, что я твоя судьба.   - Судьба такой не бывает. Судьба – это жизнь, или процесс жизни, не знаю, как сказать точнее. А ты точная моя копия.  – Бывает. Какой человек, такая и его Судьба.    - Как  это?  - Не понимаешь?    - Нет.    – Ничего, придёт время, поймёшь. 
Пока они разговаривали, на небе появились тучи, подул ветер. Он дул всё сильнее, лодку бросало, как щепку из стороны в сторону, волны обрушивались на неё, пытаясь утопить, и Таня, уцепившись изо всех сил в её края, пыталась удержаться и не выпасть в море.
- Смотри, остров! Прыгай! Спасайся! – кричала ей Судьба, указывая на небольшой островок посреди бушующих волн. Но Таня не могла решиться прыгнуть. Ей казалось, что она не сможет доплыть и непременно утонет.
Островок остался позади, а лодка очутилась в непроглядном тумане. Её вертело и крутило, и Таня не могла понять, где она и куда плывёт. Волна, особенно огромная,  с силой ударила лодку, окатив Таню ледяной водой. Лодка стала тонуть, и Таня закрича-ла. От собственного крика она  проснулась.  Её сердце бешено колотилось, а руки судо-рожно сжимали одеяло.  Приснится же такое.
 Во сны Таня не верила, как не верила в судьбу.  И вскоре и о гадании, и о сне,  со-вершенно забыла.


.4

Дима вернулся из командировки. Они встретились воскресным днём и направились в кинотеатр на дневной сеанс. Шёл фильм «Даки». Фильм был интересным, но они не столько смотрели, сколько целовались, сидя на последнем ряду. После фильма они по-шли в кафе. У Тани было хорошее настроение, и она, не обращая внимания на прохо-жих, замурлыкала своим слабеньким, как и она сама, голоском песню, услышанную от Димы. « А что за свадьба без цветов? Пьянка, да и то. А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты».  Дима иронически улыбнулся. – Певец из тебя, прямо скажем, не очень.   Таня смутилась. Как она забыла, что у Димы очень  хороший слух и осмели-лась запеть в его присутствии?  - Да, я хорошо петь не умею, - кивнула она.    - Да лад-но, чепуха, - притянул он её к себе и поцеловал.
В один из декабрьских морозных дней, Дима влетел в комнату Тани, как январская метель. Он был весел, бодр и полон энергии. – Танюшка, собирайся, - весело сказал он, едва переступив порог  её комнаты.  – Куда?  - Мы  идём на каток.  – Кто это, мы?   - Я, ты и мой братишка.    – Я не пойду, идите без меня.  – Что, и на коньках кататься не умеешь? – поддел её  Дима, тем самым наступив на любимую мозоль. Таня молчала.   -  Что, и в самом деле не умеешь? – снова спросил Дима.  – Не умею, - испытывая страш-ную неловкость, ответила Таня.  – Да ладно!  Чем ты в детстве занималась?    Таня про-должала молчать, стыдясь сказать правду.
   Она росла в простой семье. Её мама работала нянечкой в больнице, а в промежут-ках между сменами, ходила подрабатывать в колхоз. И основная работа по дому с ран-них лет легла на её плечи, так что времени для развлечений было не так много. Отец, окончивший школу и техникум связи на «Отлично», со временем спился, бросил работу и пропивал то, что зарабатывала мама. Поэтому у неё в детстве и юности кроме санок не было никаких предметов для спортивных развлечений. Но, главное было не в этом. Она была очень слабой физически. И очень этого стеснялась. Впервые она это заметила в школе, когда чуть не убила преподавателя физкультуры, метая ядро. Тяжёлый спортивный снаряд полетел не прямо, а в сторону, и, пролетев несколько метров, упал туда, где стоял физрук. Он еле успел отскочить в сторону. Все смеялись, а ей было стыдно, но метнуть ядро так, как её сверстницы, она не смогла.  Со временем она отказалась играть в волейбол, потому что её маленькие ручки с тоненькими пальчиками готовы были сломаться под ударом мяча.
 – Ладно, буду учить. Выведу тебя на середину катка, и отпущу. Представляешь кар-тину?    Таня не засмеялась, как ожидал Дима, а отвернулась.   – Ты что, обиделась? Я  же пошутил. Дима взял её за локоть, и попытался повернуть к себе, но она выдернула руку.    - С юмором у тебя подружка, слабо. Ладно, я не пойду тоже, - сказал Дима. - Давай, одевайся, хоть на улице погуляем.   
Дима ради неё не пошёл на каток, но радости это ей не принесло. Она ждала его с командировки, скучала по нему, но рядом с ним уже не светилась от счастья, а была подавленной и угрюмой. Со всем у неё не так, как надо. И петь она не умеет, и с юмором у неё плохо, и с коньками она не дружит.
 Если раньше неумение ездить на велосипеде или кататься на коньках, её не огорча-ло, и она спокойно обходилась без этих развлечений, то теперь ей это казалось важным.  Ведь не кто-нибудь, а Дима звал заниматься её этим.
Конечно, у неё были свои достоинства, но она не догадывалась показать их Диме.
Несмотря на физическую  слабость, в школе к ней относились с уважением. Ведь так, как она, никто не мог решать задачи по математике. А когда учительница коммен-тировала написанные учениками сочинения, то неизменно произносила: - А лучше всех написала, и класс дружно произносил её фамилию. Но Дима  жил в другом месте и этого не слышал. Простенькой и наивной Тане не приходило в голову похвастаться связанной её руками кофточкой, или сшитым платьем, которое она украсила красивой вышивкой, сделав тем самым его очень нарядным. Или показать вышитую ею картину.
Она очень любила природу, и много свободного времени посвящала сбору цветов и составлению букетов. Но эти свои умения, ни чем особенным не считала. И ей самой уже казалось, что в ней нет ничего особенного, за что её можно было бы любить. И ря-дом с Димой она стала чувствовать себя карликовой берёзкой рядом с молодым и могу-чим дубом. Всё чаще и чаще её мучил страх, что Дима, разочаровавшись, её разлюбит и уйдёт.
Её подавленное настроение передалось и Диме, и они будто померкли.  Обоим говорить расхотелось, и они больше  молчали, гуляя по заснеженным улицам.
Дима снова уехал в длительную командировку, и это спасло положение.

 
5
В этот день они долго гуляли по улицам Киева, любуясь резными листьями кашта-нов, и изредка встречающихся клёнов. Осень уже раскрасила разноцветными красками деревья, желая порадовать людей ярким цветом, перед холодной, однотонной зимой.
Взявшись за руки, они брели по аллее, наслаждаясь обществом, друг друга и любу-ясь буйством красок, окружающих их. – А у меня завтра день рождения, - сказала Таня.
- И сколько тебе стукнет?    - А то ты не знаешь. Восемнадцать.    - Да ты уже старушка. Я думал тебе четырнадцать, - весело сказал Дима.
Щупленькая Таня, в отличие от рослого Димы, действительно выглядела лет на пят-надцать. Это её огорчало, и шутка Димы ударила по больному месту. Весёлое выраже-ние её лица померкло, что не ускользнуло от внимания парня.
-Ты опять обиделась? – шутливо дёрнул её за руку он.
-Нет, - пыталась взять себя в руки девушка, но согнать с лица недовольное выражение, ей не удалось. – Так придёшь?
- А куда? Где это священнодействие состоится? – Глаза Димы весело искрились.              - Хозяйка разрешила отпраздновать у неё дома.   - А во сколько?    - Приходи к трём.
-Ты что? Я по ночам ходить боюсь, в это время ведьмы и вурдалаки ходят, - пытался развеселить подружку Дима.
- Да ну тебя. В три часа дня, точнее в пятнадцать ноль- ноль, чтобы ты не ошибся.
-А кто ещё будет?
-Придут мои подружки, с которыми я работаю, из села приедет Наташа, возможно и мама приедет, точно не знаю.
Возможное присутствие на празднике её мамы, смутило парня. Раньше он серьёзно думал о том, чтобы жениться на Тане, но в последнее время засомневался в своём ре-шении. И перспектива предстать перед её мамой в качестве её парня, его не обрадовала, но он ничего не сказал девушке.
-Так придёшь?  - Постараюсь.
Ночью Тане снова приснился кошмар. Ей снилось, что они с Димой рвали ландыши в весеннем лесу. Дима ушёл вперёд и скрылся в чаще, а на неё напал ворон и стал бить крыльями и лапами, пытаясь клюнуть в лицо. Таня прикрыла лицо руками, но ворон изловчился и ударил сильными лапами её прямо в грудь. – Дима, помоги! – закричала она и проснулась.
Ночной кошмар не испортил её настроения. Она по-прежнему не верила снам. И на следующий день с красивой причёской, в новом, сшитом на заказ, (потому что была самоучкой и боялась испортить дорогую ткань, присланную тётей из Канады), платье, тоненькая, как молодая берёзка, встречала гостей.
Она принимала подарки и выслушивала поздравления, а глаза её, будто магнитом, притягивало окно. Она ждала Его.
 - Доченька, гости проголодались, пора садиться за стол, - сказала, всё-таки прие-хавшая мама. Таня понимала, что затягивать с угощением уже неудобно, и пригласила всех к столу.
На правах самого близкого человека, мама первой подняла бокал, наполненный ви-ном. – Что тебе пожелать, доченька? Главное, это здоровья, и чтобы ты была счастли-вей, чем я.  За твоё здоровье и удачу! – все чокнулись, и тут в дверь позвонили.
- О, твой  пришёл, - сказала хозяйка квартиры, тётя Дуся. У Тани не было и тени со-мнения, что это Дима. Радостная улыбка озарила лицо именинницы, и она побежала открывать.  Но,  распахнув дверь,  увидела незнакомого молодого человека с букетом красных хризантем.  - Здравствуйте! Вы Таня? – спросил он.   - Да, - ничего не понимая, ответила она.
-Тогда, это вам,- сказал он, протягивая ей букет, и добавил: - Дима попросил поздравить вас с днём рождения, пожелать вам счастья, удачи и всего самого лучшего. Что я с удовольствием и выполняю.   - А почему он сам не пришёл? – внутренне холодея, спросила Таня.  - Честно говоря, не знаю. Сказал, не может.
Не проронив ни слова, Таня закрыла дверь  перед носом парня, забыв поблагодарить, и прижалась к двери точно так же, как прижималась, унимая радостно стучавшее серд-це, когда приходил Дима. Теперь же она пыталась унять раздирающую душу боль и же-лание плакать. Как он мог?! Как? – билась в голове мысль.
 С трудом переборов себя, она вошла в комнату. По её лицу нельзя было догадаться, что произошло. Не спросив хозяйку, она взяла вазу и поставила в неё цветы.
 Дима не появлялся, и тётя Дуся не выдержала первой.
-А где Димка? – спросила недоумённо она.
-Его срочно отправили в командировку. Он прислал букет и поздравления через друга.
-А где друг? Ты его не пригласила? – допытывалась тётя Дуся.
-Он торопился. – Таня не любила и не умела лгать, но сейчас, не моргнув глазом, солга-ла.
У неё было такое ощущение, что внутри неё сжалась мощная пружина, и хоть она доставляет дискомфорт, но именно благодаря этой пружине ей удаётся удерживать рвущиеся наружу слёзы. Её сердце превратилось в сплошную рану, но она ничем не выдала своё душевное состояние.
Когда блёклые сумерки коснулись земли, напоминая  о приближении ночи, и за-жглись первые фонари,  гости заторопились по домам.
Таня проводила маму и Наташу, дождалась, пока они сели в автобус, помахала им на прощанье рукой, и  только тогда сбросила маску весёлого спокойствия, и дала волю, душившим её слезам. Она не плакала, а рыдала, не обращая внимания на прохожих.
-Девушка, кто вас так сильно обидел, почему вы так горько плачете? – спросил её, про-ходивший мимо парень.
-Не ваше дело, - грубо буркнула Таня, перенося на, ни в чём не повинного человека, свою боль. Парень, вздохнув, пошёл своей дорогой, а Таня побрела по улице, даже не пытаясь вытирать бегущие по щекам слёзы.
Домой она вернулась совершенно разбитой. Открыла своим ключом дверь, и, боясь разбудить хозяйку, прошмыгнула в свою комнату.  Сил раздеться не было. Она упала на не расстеленную кровать прямо в одежде. Слёзы продолжали катиться по щекам, скатываясь на подушку.
На работу она пришла с опухшим посеревшим лицом. Мастер даже хотел отпустить её домой, решив, что она заболела, но она отказалась. Лёня, увидев её,  выругался: - Ко-зёл этот твой Димка. Увидел бы, сам бы морду ему набил!    - Причём тут Дима? - пы-талась скрыть свои страдания Таня.   – Ай! – махнул рукой Лёня, - а то я не знаю! Вы-ходи за меня!    - Нет! – покачала головой она.   – Всё-таки нет? – разочарованно сказал ей вслед Лёня.
Прошло две недели, а Дима не объявлялся. Таня знала, что нравится и другим пар-ням. С момента её появления в цехе, по ней сох Саша. Он предлагал ей встречаться, но она неизменно отказывала. Он тоже догадался о том, что у Тани неприятности на лю-бовном фронте. Её унылый вид придал ему смелости, и он снова предложил ей куда-нибудь сходить.  Его карие глаза в бархате чёрных ресниц смотрели с трепетной надеж-дой, и Тане стало, его жаль. – Ну, давай сходим, - без особого энтузиазма согласилась она.  Глаза Саши радостно заблестели. – Тогда в шесть у кинотеатра имени Ватутина, - радостно выпалил он. Таня согласно кивнула.
Смена заканчивалась в четыре часа дня. Таня шла домой, и её терзало раскаяние. Зачем она согласилась на встречу с Сашей?  Всё равно, все её помыслы будут только о Диме.  Не пойду, - решила она. Но  сообщить о своём решении у неё не было никакой возможности. Мобильных телефонов в то время не было в помине, а домашний у Саши если и был, то номера его она не знала.
Таня забыла ключи, и дверь открыла тётя Дуся. – Проходи, проходи. Там тебя гость уже заждался.     – Кто? – сердце девушки забилось часто-часто.     - Кто же ещё? –  многозначительно сказала хозяйка.    Таня вмиг забыла о боли, причинённой Димой.  Она торопливо снимала пальто и туфли, а сердце ликовало: Пришёл! Ура! Пришёл!
Дима перелистывал журнал, и когда Таня переступила порог своей комнаты, встал и быстро пошёл ей навстречу. Таня протянула руки, и когда он приблизился, положила  ему на плечи, а он стал осыпать поцелуями её лицо. А затем, отстранив, заглянул  де-вушке в глаза.  – Рассказывай, чем ты тут без меня занималась?       - А почему ты так долго не приходил?       - Решил тебя наказать, чтобы впредь попусту не злилась.
 Это «наказать», больно кольнуло. Значит, для меня это наказание, а для него то, что мы не виделись две недели, безразлично?  Её руки ослабли и стали сползать с широких плеч Димы.   – Мне нужно переодеться, - потянулась она к халатику, висевшему на спинке стула, пытаясь скрыть обиду.    – Думаю, не стоит. Уже без пятнадцати пять, а я взял билеты на шесть часов вечера в кинотеатр.   – В какой кинотеатр? – застыла она в напряжении.   – Ну, какой рядом  кинотеатр? Ватутина, - спокойно сказал Дима.  Таня вспомнила о Саше.  Он ждал её именно возле этого кинотеатра, и именно в шесть часов вечера. Её появление с Димой он посчитает издевательством, а издевательств он не за-служил.  – Я не могу пойти с тобой в кино.   – Опять не можешь? Мне уже порядком надоели твои «не могу». Ты уже и в кино пойти не можешь! Почему?!
Таня решила сказать правду и про то, как согласилась, и про то, как передумала идти на встречу с Сашей, а главное, по какой причине. Поэтому сказала без обиняков: - По-тому что там меня ждёт парень. Эти слова взбесили Диму, и первым  его желанием бы-ло уйти. Но мелькнувшая мысль о том, что возможно Таня сказала это просто ему на-зло, чтобы отплатить за длительное отсутствие, его удержала.   – Ладно, пойдём в дру-гой кинотеатр, - с раздражением сказал он.  Тане хотелось объясниться, но Дима с не-проницаемым видом стал читать журнал, лежавший на столе, давая тем самым понять, что больше его ничто не интересует. И Тане показалось, что её объяснение будет вы-глядеть так, будто она оправдывается. А она виноватой себя не считала.
В кино они уже не держались за руки, и не целовались. После сеанса посидели не-много в скверике. Дима не обнял её, как прежде, а взялся за гитару, которая  почти все-гда была при нём. Он пел песни на слова его любимого Есенина. После «Клён ты мой опавший», сразу запел другую.   « Пусть твои полузакрыты очи, Думаешь о ком-нибудь другом, я и сам люблю тебя не очень, утопая в дальнем дорогом». Он пел самозабвенно, и Тане показалось, что последние строки адресованы ей.  Он просто не решается по ка-кой-то надуманной причине сказать ей это прямо.  Только зачем ей одолжение?
Уже возле Таниного дома Дима сказал:  - Я вчера опоздал на автобус, (Дима жил в пригороде) и пришлось ночевать на вокзале.    - Мог бы вернуться, и переночевать у нас. Тётя Дуся бы пустила.      - Неудобно было беспокоить.      - Мы бы поняли.     - Ладно, проехали. Просто сегодня уйду раньше, не охота и эту ночь провести так же.    - Уйдёшь, никто не держит.      - Я вижу, - в голосе молодого человека послышалось раз-дражение.      - Что ты видишь? – Таня чутко среагировала на смену интонации, и не-произвольно вспылила тоже.      - Что не держишь.      - А, может, ты сам не хочешь держаться?        - Ну, знаешь! По-моему, это ты злишься по всякому пустяку, надоело уже!       - Надоело, так уходи.       - И уйду.            - Ну, и иди.
( Если бы она вспомнила слова Маруси, то, возможно, попридержала бы свой язык. Но за всё это время слова, сказанные Марусей, как и сама Маруся, не пришли ей на па-мять. Они исчезли из её сознания так, как исчезает под ластиком, написанное каранда-шом).   
Дима резко повернулся, и пошёл прочь, а Таня, желая насолить, крикнула ему в спину: - Я не люблю тебя!  -   Дима оглянулся, но, не остановился. Таня смотрела на удаляющееся  счастье, молча, будто онемела. И неожиданно для себя,  ощутила опус-тошительное  облегчение. Ведь то, чего она так боялась в последнее время, произошло. Бояться  больше не надо.


6

Чувство облегчения длилось не долго. Очень скоро Таня снова затосковала. Глаза её без конца поглядывали в окно, в надежде увидеть знакомую фигуру во дворе. С работы она летела пулей домой, в страхе от мысли, что он придёт, а её не будет дома. Но он не появлялся. Она уже не думала о том, любит ли он её. Её любовь к нему, не давала по-коя, мучила и сжигала её изнутри.
 После месяца мучительного ожидания,  когда желание увидеть любимого стало со-всем нестерпимым, она решила поехать к нему сама.
За окнами автобуса проплывали пшеничные поля, затем показались дома его села, и всё это: и поля, и дома, и дорога, было дорого её сердцу. Ведь всё это окружало её лю-бимого!
Таня не думала о том, что ему скажет, не думала о том, как отреагирует на её приезд он, единственным желанием, владеющим ею, было желание как можно скорее его уви-деть.
Вот автобус проехал по мостику через небольшую извилистую речушку, и девушка вспомнила, как приезжала сюда с Димой вскоре после знакомства с ним. Их пригласил к себе на день рождения Толик, друг Димы. Ей вспомнилось, какой счастливой она бы-ла тогда! Как они тонули в глазах друг друга, какими сладкими были поцелуи! А вече-ром Дима привёл её к скамейке, стоявшей в уединённом месте. Таня села, а он лёг, по-ложив голову ей на колени. Над ними раскинулось тёмное небо, с мерцающими звёзда-ми. – Посмотри, Танюшка, как красиво! – сказал он, любуясь золотистой россыпью над головой.   – Да, очень, - откликнулась она.  – Может быть,  сейчас где-то далеко-далеко, сидят двое счастливых влюблённых, как мы. И они тоже смотрят в небо, и любуются им, как мы, и думают о нас. Представляешь? - продолжал мечтательно он. Как ей тогда хотелось, чтобы этот вечер длился бесконечно!
Автобус затормозил, и девушка направилась к выходу. У Димы тогда они не были, и где его дом, она не знала. Поэтому  направилась в дом Толика.  Мама Толика была дома одна.  – А почему ты ищешь Диму? Что случилось? Что он натворил? Может, позвать его родителей? – засыпала она вопросами визитёршу, а  в глазах её был испуг и участие одновременно.
-Ничего не случилось, и он ничего не натворил, просто мы поссорились, я сказала ему лишнее.
- Может, всё-таки позвать его родителей? – Беспокойство не покидало женщину.  – Нет, не надо никого звать. Я только хотела бы его увидеть.
-Так он уехал в командировку куда-то очень далеко и надолго. Адреса не оставил, и пи-сем нет. Родители переживают, боятся, как бы ничего с ним не случилось. Мы вчера с его матерью разговаривали. Отец его собирается ехать к нему на работу, спросить, куда его отправили.    - А Толик тоже поехал с ним? 
-Нет, Толик устроился на работу на молокозавод.        - Тогда передавайте ему привет.
-Может, всё-таки сходим к  родителям Димы?
 Неудовлетворённое желание увидеть объект любви,  превратилось в колючего ежа с ядовитыми иголками, сидящего внутри. И сейчас этот ёж стремительно увеличивался в размерах,  впивался своими колючками в плоть, и казалось, вот-вот разорвёт её изнут-ри. Таня торопилась уйти, чтобы не показать, как ей больно.
-Нет, я пойду. – Она направилась к выходу.     - А что ему сказать, если он вернётся?
-Скажите, что я его искала, - уже на ходу ответила девушка.
Быстрыми шагами она шла по улице, но не на автобусную остановку, а в сторону речушки, где когда-то гуляла вместе с Димой, счастливая и радостная. Ей не хотелось, чтобы прохожие видели её плачущей, ведь среди них мог оказаться кто-то из их общих знакомых. Их было не много, но всё же. И она старалась сдержать слёзы.
Остановилась на берегу под высоким раскидистым деревом и обессилено опусти-лась на землю. Слёзы хлынули из её глаз, а губы повторяли: уехал, уехал.
Она плакала до тех пор, пока ядовитый ёж, сидящий внутри, не уменьшился, и ей не стало немного легче. И только потом обречённо поплелась к автобусной остановке.

7


Своими страданиями Таня не делилась ни с кем. До этого особо страдать ей и не при-ходилось. Иногда она обижалась на строгую маму, и тогда бежала в дубовую рощу, растущую прямо за их двором, и плакала там до тех пор, пока обида не проходила. Но это были мелкие обиды, и слёзы смывали их, не оставляя следа. А теперь в её сердце была глубокая рана. И виноватой она считала только себя. Какое-то время  она занима-лась самоедством, а потом, хоть и с запозданием, решила научиться кататься на конь-ках, да не как-нибудь, а хорошо. Встав пораньше, она направилась во Дворец Спорта. Отыскав там тренера по фигурному катанию, она стала проситься к нему в ученики.
- О чём вы говорите? Сколько вам лет? Какие вы можете дать результаты? – с недо-умением смотрела на неё женщина-тренер. – Мне не нужны результаты. Мне достаточ-но просто научиться кататься хорошо для себя, - убеждала её наивная Таня. Она верила, что в её стране всё для народа, и тренер по фигурному катанию – тоже.  - Миленькая, для себя, купите коньки и учитесь где-нибудь на катке, сколько вам угодно. Не хватало ещё мне возиться с бездарными переростками! Хотели научиться, надо было приходить так года в три. Что вы до сих пор делали?  - Ясно, - сказала Таня и направилась к выхо-ду. Примерно то, же ей сказали и в кружке по художественной гимнастике.
  Таня была совершенно оторвана от реальной жизни. В пятом классе, начитавшись научной фантастики, она грезила полётами в межгалактическом пространстве, а став постарше, немного приблизилась к Земле, и стала мечтать о профессии лётчика. Эта профессия казалась ей какой-то необыкновенной. Но мечта так и оставалась мечтой. Никаких попыток к её осуществлению она не предпринимала, понимая, что привлекает её в этой профессии только романтичность.  А вот попробовать стать стюардессой  можно. Где обучают этой профессии, она не знала, поэтому поехала в аэропорт. Добравшись до отдела кадров, робко озвучила своё желание.
Белокурая женщина с химической завивкой, оторвавшись от бумаг, перевела взгляд на Таню. Взгляд скользнул по фигурке девушки, и ей стало как-то неуютно под этим испытующим взглядом. – Девушка, какая из вас стюардесса?  - без обиняков сказала она. - Ну, вы посмотрите на себя!   – Я что, такая страшная? – робко спросила Таня.  – Почему страшная? Вовсе нет. Очень даже привлекательная. Но, кроха! С вашим рос-точком пассажиры вас между кресел не увидят. Да и стюардессы нам пока не требуют-ся. Идите, девушка, домой. Подрастёте сантиметров на двадцать, тогда приходите
Возвращаясь из аэропорта, в окно автобуса Таня увидела вывеску ДОСААФ. Она знала, что там обучают прыжкам с парашютом.  Это тоже входило в набор её мечтаний. И сейчас у неё мелькнула мысль сделать последнюю попытку в осуществлении хоть одной, но она вспомнила слова отца и его улыбку, когда он узнал о её желании.           – Придётся кирпичей с десяток привязывать к тебе, а, то и больше, - сказал он.  – Зачем? – не поняла Таня.  – Чтобы ты смогла приземлиться. А то будет ветер носить вокруг Земли, с твоим-то весом.
Расстроенная и уставшая Таня открыла своим ключом дверь и стала разуваться. Но тут из комнаты выбежала тётя Дуся.  – Прими мои соболезнования, - сказала она и об-няла девушку.   - Издевается, что ли? – застыла в недоумении Таня, не зная, как реаги-ровать на слова хозяйки, а потом спросила: - А что, это так заметно?   - Что заметно? – не поняла тётя Дуся.   – Что я нуждаюсь в соболезновании.     Конечно, после мытарств сегодняшнего дня, соболезнования были уместны. Но как о её неудачах догадалась тётя Дуся?  - Так в телеграмме всё написано.   Таня уставилась на хозяйку.    – В какой теле-грамме?     - В той, которую я получила вместо тебя.  Он что, болел? – участливо спро-сила женщина.  – Кто? – не могла понять, о чём речь, Таня.   – Отец.     – Чей?    - Твой.  Таня продолжала тупо смотреть на тётю Дусю.        -   Телеграмма тебе пришла, на по-хороны тебе надо.-   Наконец догадалась пояснить та.   – Ох, - тяжело вздохнула Таня и стала обуваться.   – Может, несчастный случай? – строила предположения хозяйка.  – Не знаю, - сказала девушка и пошла к двери.  Она догадывалась, что причина смерти отца кроется, скорее всего, в его алкоголизме. Но это обстоятельство она старалась скрыть, и с хозяйкой откровенничать не стала.
После похорон отца, мама, со страдальческим видом сказала дочери: - Танечка, да-вай уедем отсюда.  – Уедем? – удивилась девушка.   – Родители твоего отца винят меня в его смерти.  – Они  что, сошли с ума?! Причём здесь вы?!   - Говорят, что если бы я вовремя вызвала «скорую», то его могли бы спасти. Но, я пришла с работы, а он уже мёртв. А они говорят, что я специально ушла, чтобы избавиться от него, представля-ешь? Я же его, алкоголика, кормила! Мне так обидно слушать эту неправду, - плакси-вым голосом продолжала женщина. – Давай уедем, доченька!     - Но, куда мы можем уехать?    - Я читала в газете, что набирают людей для переселения в Казахстан. Там дают жильё и работу. Давай уедем.
Предложение было неожиданным, но здесь её ничего не держало. Дима не давал о себе знать, работа ей не нравилась, и она согласно кивнула.


8
По переселению ехали, в основном, молодые семьи. Чем-то их жизнь на Родине не устраивала, и они мечтали поймать птицу счастья  вдали. Из старшего поколения были только её мама, да ещё одна семья, в которой была девушка, ровесница Тани. Её звали Люба. Обстоятельства диктовали им подружиться, и они подружились.
Поезд медленно полз по бескрайним степным просторам, и девушки, усевшись у окна, наблюдали за неизменным пейзажем.  – Таня, ты почему всё время грустная? У тебя там что, жених остался?   - Нет, никто там у меня не остался, - покачала головой Таня.   - У меня тоже. Ничего. Приедем, и  найдём себе чёрненьких женихов.  – Как ты сказала?  - встрепенулась Таня. В её памяти вдруг всплыло лицо Маруси, и слова, ска-занные ею.     - Я имею в виду, казахов. Или ты принципиально против казахов?   Таня была против всех: чёрненьких, рыженьких и беленьких. Кроме Димы ей, по-прежнему, не нужен был никто, но она не желала посвящать новоиспечённую подругу в свои сер-дечные дела. Поэтому просто пожала плечами.
Люба была немногим крупнее Тани, и председатель колхоза, в котором они теперь должны жить, справедливо решил, что работницы полей из них никудышные, и напра-вил работать в детский сад.
В селе было два детских сада. Один большой, где всё было на должном уровне, куда и попала Люба. И второй, состоящий из одной разновозрастной группы на окраине се-ла, в которой самым младшим был ребёнок десяти месяцев, а старшему, скоро должно исполниться семь лет. Сюда и попала Таня в роли воспитательницы. Она, няня и повар, - вот и весь персонал.
Таня росла в семье одна, и желание нянчится с малышами, её  никогда не посещало. И что делать с этими детишками, она представления не имела. В арсенал её занятий с малышами входило лишь чтение детских книг с рассматриванием картинок, и само-стоятельные игры на свежем воздухе. Больше она ничего придумать не могла.
Десятимесячный ребёнок беспрерывно орал, и ей приходилось носить его на руках. Старшие обижали младших, отнимая у них игрушки, дрались и лезли, куда не следует.
Эта разновозрастная орава ей  ужасно надоедала, и она жила ожиданием момента, когда родители заберут своих неуёмных чад домой.
Одним развлечением в её жизни стало кино. В клубе его показывали каждый вечер. Однажды при встрече Люба сказала: - Я с таким парнем познакомилась! Володей зовут. У него есть друг, и ты ему нравишься. Он хочет с тобой познакомиться.  – Зато я не хо-чу ни с кем знакомиться.  –  Брось. Знаешь, какая у меня лёгкая рука! Стоит мне позна-комить парня с девушкой, они обязательно поженятся. Такая лёгкая, что я даже своего парня познакомила с подругой, и они поженились, представляешь?  Таня молчала.         – Так как, познакомишься?  - Зачем он мне нужен? Замуж я не собираюсь. – Это пока.  – Нет, я вообще не собираюсь выходить замуж.  – Это почему?  Таня рассказала Любе о своей любви к Диме.  – Я вижу, ты совсем дура. Твой Дима женится, у него будут дети, а потом и внуки, а ты будешь всю жизнь одна. У тебя кроме мамы нет никого из род-ных. А если она умрёт?  Да и вообще, назло этому Диме надо выйти замуж и стать сча-стливой.  – Замуж, может, и можно, а вот стать счастливой? Не знаю, как можно назло стать счастливой.     – Ерунда. Это пройдёт.  Говорят, клин клином вышибают. Слыша-ла такое?  Поэтому знакомимся с другом Володи.
Тем же вечером перед Таней стоял парень чуть выше её роста, кареглазый с шеве-люрой  аккуратно причесанных чёрных волос. В тот миг, когда Таня впервые на него глянула, ей показалось, что его фигура окутана тёмным коконом. Так, будто на него падала тень. Она даже огляделась, от какого предмета тень? Но ниоткуда тень падать не могла. Что же это? Обман зрения? Наверное, решила она, потому что в течение  не-скольких минут тёмное пятно, лежавшее на парне, исчезло.
Надо же, будто с обложки какого-то журнала,  подумала она, посмотрев на молодо-го человека.  Чёрный костюм и белая рубашка,  чёрные туфли  начищены до блеска, хо-тя на улице в этот день шёл дождь, всё это говорило о том, что парень уделяет своей внешности особое внимание.  – Вы, случайно, не со своей свадьбы сбежали?   - Нет, не имел такой возможности, поскольку жениться не собирался. Меня зовут Антон. – Очень приятно, я – Таня.
Несмотря на внешность, Антон особого впечатления на неё не произвёл. И тем ни менее, вняв совету подруги, она стала с ним встречаться. Мысленно она называла его таблеткой от боли. Болтая с ним, на какое-то время она забывала о Диме, но стоило ему уйти, сердце снова бралось за своё.
Однажды Антон сказал, что женится на такой девушке, как она, маленькой, свет-ленькой и голубоглазой. – Да? Так, может, женишься на мне, чтобы не тратить время на поиски другой такой, как я?    Это была глупая шутка. Но, Антон воспринял её всерьёз. Тане следовало бы помнить, что её язык, точно, её враг. Ведь она уже однажды сказала слова, о которых жалела. Но урок ей на пользу не пошёл. Антон ничего не ответил, но в тот, же вечер поцеловал девушку. Она не стала противиться.  Поцелуй показался ей пресным, бесчувственным, будто опилок в рот набрала.
Шло время, Таня гуляла с новыми друзьями в степи, смотрела на величественные горы, возвышающиеся на горизонте, собирала тюльпаны, но пелена печального про-шлого закрыла её сердце, и не позволяла проникнуть туда настоящему, а насладиться им, тем более.  Она хотела домой, в родное село и в её отношении к Антону ничего не менялось.
Тоска по родным местам, по Диме, работа, не приносившая никакой радости, а в придачу ещё и начавшаяся жара очень скоро вызвали желание отсюда уехать. – Мама, я хочу домой. Я не хочу здесь жить, - сказала она матери.  – Я тоже, дочка, хочу. Уезжай, а я отправлю контейнер с вещами, и приеду следом, - согласилась мать. – Что нам де-лать в этой чужой стороне?
Антон, узнав о решении девушки, спросил: - Адрес оставишь?  - Без проблем.  – Я к тебе приеду.  -  Приезжай.   Таня не верила его словам. Антон был её ровесником и со-бирался в этом году поступать в институт. В прошлом не прошёл по конкурсу. Напишет пару раз, пока надоест, думала Таня, и на том всё кончится. Она против такого конца их отношений не возражала.
 

9

До приезда мамы, девушка поселилась у бабушки. Та хоть и имела претензии к сно-хе, к внучке отнеслась доброжелательно.  – Хорошо, что вернулась.  Как ни как, своя земля, свои люди.
 В это время к бабушке в гости  приехала и её дочь Ольга, Танина тётка. – Чем соби-раешься заниматься? – спросила она племянницу.     - Не знаю. Думаю, может, посту-пить учиться в институт в этом году?  Экзамены в августе, сейчас июнь, есть время подготовиться.    – Конечно, надо поступать, - согласилась с ней тётка. – А куда плани-руешь?    - Ей  надо учиться или на врача, или на учителя. Какую ещё работу можно  делать с такими маленькими ручонками? – Высказала своё мнение бабушка.  – Нет, нет, нет! Педагогом, - ни за что. Никогда не пойду в педагогический.    – Почему? – удиви-лась бабушка.   – Потому, что у меня нет никаких способностей к этой работе.  И Таня рассказала родственникам о своём педагогическом опыте в Казахстане.   Это было её второе утверждение, в котором ключевым словом было слово «никогда».  – А в меди-цинский? – спросила тётя.  – Я крови боюсь.   – Тогда куда?  - Не знаю, - пожала плеча-ми девушка.   – А какие предметы ты больше всего любила в школе?   - Математику, а в старших классах больше всего любила писать сочинения.   – Ну вот, тогда надо идти на факультет журналистики.   – Я бы не против, но там такой большой конкурс.   – И что? Может именно ты и поступишь.  Надо пробовать.  А если не пробовать, тогда уж точно не поступишь.   – Да, да, эта работа тебе тоже подойдёт. Поступай на журналиста, - поддержала свою дочь бабушка. И Таня стала готовиться к поступлению в институт.
Прошёл месяц, от Антона писем не было, и Тане не хотелось ему писать тоже. Где-то в глубине души, вопреки всякому здравому смыслу, она надеялась, что Дима снова появится в её жизни.
Однажды она бежала в библиотеку за новой порцией книг, необходимых для подго-товки к экзаменам, когда её остановила Галя, молодая девушка, работающая почтальо-ном.  – На ловца, говорят, и зверь бежит, - сказала она, поравнявшись с Таней. – Ты мне, как раз и нужна. Телеграммка тебе, получи и распишись.  Таня думала, что теле-грамма от мамы, но взглянув на бланк, растерялась. Там были только три слова.  « Еду, встречай. Антон».   – Что, женишок едет? – рассмеялась Галя.  – Угу, - неуверенно ска-зала Таня.
Где и когда встречать, было не ясно. Да и встречать, как то не хотелось. Какой чёрт меня за язык тянул? И зачем я сказала «приезжай»? - запоздало корила себя она. Может послать ему телеграмму, чтобы не приезжал?  Наконец, она догадалась внимательней посмотреть на бланк. Телеграмма отправлена из Москвы. И куда она ему напишет? Мо-сква, вокзал, Антону?  Кто будет его там искать? Может он уже сидит в поезде, идущем на Киев?
Таня не пошла в библиотеку, а направилась к Наташе. Подруга, прочитав телеграм-му, обрадовано сказала: - Наконец! Поздравляю!  Давно пора.  – Ты так говоришь, буд-то мне тридцать лет. А мне будет только двадцать.  – А ты считаешь, что двадцать, это мало?   - А ты считаешь, что много?   - Девушки, товар быстро портящийся. Пока берут, надо идти. А то останешься в старых девах, и будешь никому не нужна.  – Поэтому ты поспешила выйти  замуж?   - Я не пойму, чем ты недовольна? Парень едет из такой да-ли, значит любит. А ты кочевряжишься. Радоваться надо, что тебя так любят.
Её тётка, узнав о телеграмме, тоже восторженно сказала: - Это надо же, как он тебя любит! В такую даль за тобой поехал!  - Да, - подтвердила бабушка, - видать, любит.  И никто не спросил саму Таню, любит ли его она?
А она вертелась всю ночь, пытаясь решить, как ей поступить. То, что она сказала «приезжай», по её мнению, накладывало на неё обязательства. Лишь теперь она в пол-ной мере осознала, что практически дала согласие выйти замуж за Антона. А, может, и правда, согласиться?  Может, со временем Дима забудется и всё пройдёт? Какая, собст-венно разница, с кем жить, если не с Димой?
На следующий день Шарик громким лаем сообщил о том, что у калитки посторон-ний. Таня вышла во двор. Увидев Антона, она направилась к нему. А пока  шла, кто-то невидимый кричал ей на ухо: - Отправь парня домой! Это не твоё. Отправь его! И тут же кто-то другой с упрёком сказал: - Отправишь, опозоришь парня. Он ехал к тебе та-кую даль! Сама же сказала ему «приезжай». И что он скажет своим родителям, что де-вушка его обманула?    Она представила, как неловко он будет себя чувствовать, и жа-лость мягкими коготками царапнула её сердце.
В силу молодости, или же в силу своего характера, Антон не обратил внимания на то, что Таня шла, не очень быстро, что её глаза не сияли от радости, а лицо было на-пряжённым. – Привет! – сказал он ей. -  Привет, - ответила она.  – Вот, приехал, при-мешь?  У девушки не хватило решительности сказать «нет», и она открыла калитку:  - Проходи.   
Бабушка, увидев избранника внучки, сказала своей дочери: - Он такой молодой. Как родители его отпустили?   - Может, он выглядит моложе своих лет? – предположила Танина тётка.

10
Взяв у бабушки кое, что из необходимых вещей, они с Антоном отправились жить в дом Тани. Там остались стол и стулья, а так же добротная деревянная кровать, достав-шаяся им от прадеда.
 Они подали заявление на регистрацию брака. А пока ждали приезда Таниной мамы.
- Я не знаю, как мама отнесётся к тому, что мы поженились. Честно говоря, я её не-много боюсь, - сказала однажды Таня.  – Твоя мама знает о том, что я поехал сюда. Я ей сказал перед отъездом об этом. А вот моим родителям надо написать. Они не знают, где я.    – Как не знают? – удивилась Таня.  – Я сказал им, что поехал поступать в институт.   От этого признания Таня так растерялась, что не нашлась что сказать. Ей и в голову не приходило, что можно поехать жениться, не сказав об этом родителям.  – Так напиши, а то они будут переживать, - сказала она, а сама подумала о том, что знай, она об этом раньше, её решение было бы другим.
До рождения сына семейная жизнь казалась ей довольно скучным занятием. Она, как и положено, готовила, стирала, убирала, но всё это не приносило никакой радости. Она смирилась со своей участью и терпела такую жизнь, как терпят осеннюю погоду: сыро, тоскливо, но деваться некуда.
Они оба устроились работать на птицефабрику, расположенную по соседству с их селом. Он, заведующим складом стройматериалов, она, кассиром-бухгалтером. Деньги она считала хорошо и зарплату выдавала  без недостачи, а в подсчётах проданных яиц и мяса курей, иногда допускала ошибки. Не потому, что разучилась считать, а потому, что ей никак не удавалось удерживать внимание на простых математических операци-ях, таких, как сложение или умножение. Это её раздражало, потому что приходилось пересчитывать по нескольку раз одно и то же.
С рождением сына, её жизнь озарилась новым светом. Она с радостью ухаживала за ребёнком и чувство любви к этому маленькому комочку, переполняло её сердце. Анто-на она не любила, но постепенно привыкла к нему, как привыкают к своему селу или городу,  к своей кровати, или другой необходимой вещи. И образ Димы постепенно стал исчезать из её памяти.
Когда их сыну Саше исполнилось полтора года, у них родилась дочь. Её назвали Лизой.
В этот день Антон уехал на рыбалку с ночёвкой и должен был вот-вот вернуться. Солнце уже приблизилось к горизонту, и его последние лучи озаряли комнату, вызывая у Тани чувство покоя и  особенного уюта. Она, уставшая, но довольная, металась из кухни в комнату, одновременно готовя ужин и развлекая детей, чтобы не плакали. 
Затем, укутав кастрюлю в большое полотенце, чтобы не остыл ужин, присела на ди-ван и стала кормить Лизу. Таня была очень хорошей матерью и хозяйкой. Заботы о ма-лышах, любовь к ним, поглотили её полностью. Она целый день вертелась, как завод-ная, но это было ей не в тягость.
Скрипнула дверь и в дом вошёл хозяин. – Жена, принимай улов! – крикнул доволь-но он, и бросил на пол садок с рыбой.
За ужином он с увлечением рассказывал, какую вкусную уху сварил его друг, как они хорошо посидели под звёздами, как он поймал самую  большую рыбу, а потом спросил: - Ты мои книги в библиотеку отнесла?  - Нет, я не успела.  – А что я завтра бу-ду читать?   - У тебя так много свободного времени и на работе и дома, ты бы мог по-ступить в институт на заочное обучение. Я бы тебе помогала писать контрольные.   – Зачем мне эта головная боль? Меня и так всё устраивает.   Таня вздохнула. Сказать му-жу прямо о том, что их семейный бюджет не устраивает её, она не решилась.
Поужинав, Антон немного поиграл с детишками и завалился на диван с книгой в руках, а она принялась за мытьё посуды, а затем стала гладить выстиранное бельё.
Стрелки часов приближались к двенадцати, когда она перечистила рыбу и, почистив зубы, упала на кровать. Антон отложил книгу, выключил настольную лампу и повернулся к жене.
 Но Таня была уже в объятиях Морфея. Рука  Антона настойчиво шарила по её гру-ди, а у неё не было сил открыть глаза. – Прошу тебя, не сейчас. Я так устала, - прошеп-тала она и тут же уснула. Эти слова взбесили мужчину. Он с силой оттолкнул жену и с недовольным сопением повернулся к стене. Устала! От чего она устала?! Она что, в шахте работала, или таскала тяжёлые мешки целый день?! Думал с ненавистью он.

11

В комнате стрекотала швейная машинка. Антон ушивал рубашку. Подогнав её по фигуре, он вертелся перед зеркалом. Таня вернулась от Наташи и, стоя в дверном про-ёме, смотрела на мужа.  – Как, нормально? – спросил он, имея в виду свою рубашку. – Нормально.  – А ты где была?  - У Наташи. Они сегодня приехали.  – Они куда, в Моск-ву ездили?  - В Москву они ездили в прошлом году, а в этом, в Ленинград. Там так кра-сиво. Я смотрела фотографии. Может, мы тоже съездим?  - Что?! А  деньги где?   - Мы можем, как все, завести подсобное хозяйство. С кормом проблем нет.   – Не хватало ещё со свиньями возиться.    – Тогда можно посадить клубнику. Земли у мамы хватает. А тётя Лида говорила, что с семи соток, можно заработать на машину за один год.    – На фига мне это надо!     Таня вздохнула. – Тогда давай сэкономим.  – И на чём мы будем экономить?   - Можно мяса и колбасы есть меньше.  – Ещё чего! Если хочешь посмотреть Ленинград или Москву, купи открытки, они в каждом киоске продаются, и смотри. А я в отпуск поеду к родителям.  Таня снова тяжело вздохнула: - К родителям, так к родителям, - согласилась она, а про себя отметила, что муж уже не советовался с ней, как бывало раньше, а ставил в известность.
Получив премиальные и отпускные, набив чемодан подарками, Антон с Сашей уе-хали в Казахстан. Как-то незаметно инициатива в  их семье  перешла к Антону.  Семей-ным бюджетом распоряжался в основном он.  Он сам закупал продукты, и не жалел на еду денег, поскольку любил хорошо поесть.  Что и кому с этой получки купить из оде-жды, они обсуждали вместе, но ездил за покупками Антон.  Таня не указывала мужу на свои собственные потребности, наивно полагая, что он сам видит, что ей необходимо. И довольно часто чувствовала себя обделённой. Мягкая, и покладистая, приученная к терпению и к постоянному отсутствию денег в семье, в которой росла, она и сейчас смиренно терпела. Она не чувствовала себя любимой, да и полюбить сама никак не могла.  Они были слишком разные.
 Родив двоих детей, она не чувствовала особого наслаждения от секса, но сказать открыто об этом боялась, чтобы не обидеть Антона. Она не подозревала, что  ему тоже казалась холодной, а жалобы на усталость,  он считал  только притворством и желанием им манипулировать.   
Невзирая на всё это, она сильно скучала по мужу в то время, когда он уехал к родст-венникам в Казахстан. Она привыкла к тому, что он рядом, прислушивалась к его мне-нию, и в его отсутствие ей его не хватало. Она считала: раз вышла замуж и родила де-тей от этого  человека, значит должна жить с ним до конца своих дней. Иначе быть не может.
По возвращении Антон стал уговаривать  жену переехать к родителям.  – Они живут уже не там, где раньше, а в Алматинской области. Там такое огромное село! Большой двухэтажный детский сад, такая же школа, больница своя. Не просто амбулатория, а стационар. К тому же родители собираются взять машину, а кто на ней будет ездить? Отец, вряд ли, братишка ещё мал, так что ездить буду я, ну и ты со мной. А от Саши они просто без ума. Я же говорил тебе, что родители уговаривали оставить его у них, так они его полюбили.  - Но мы должны получить квартиру. Мы ведь первые на очереди. А дом уже построен, распределение квартир будет буквально на днях. – Пыталась возразить ему Таня.   – Плевать мне на твою квартиру. Там мы получим целый дом и двор в придачу. Не хочу я здесь жить, понимаешь? Не хочу.   – А моя ма-ма?   - А что твоя мама? Захочет, переедет к нам тоже.
Не выдержав натиска, Таня согласилась.
12
Автобус катился по раскалённому асфальту. За окнами виднелась неприглядная, выгоревшая от солнца степь. В салоне было жарко, пахло пылью и выхлопными газами.    Измученные долгой дорогой дети, уснули, их личики раскраснелись от жары.
- Далеко ещё? -  время от времени спрашивала Таня.       - Нет, скоро приедем, - уже в который раз отвечал ей Антон. А автобус всё катился, подминая под себя асфальт.
В конце концов,  впереди показался зелёный тополиный остров среди жёлтого песка и бурой травы.     - Подъезжаем, - сообщил жене Антон.
Автобус затормозил возле высокого бетонного забора, и пассажиры стали выходить, ступая в мягкую пыль по краям асфальта. Таня не успела оглянуться, как кто-то потянул её к себе, и услышала голос: - Здравствуйте! С приездом!  Сестра Антона поцеловала Сашу и Лизу. Они перекинулись несколькими фразами, обычными в таких случаях, и двинулись по пыльной улице села.
Дом, в котором жили родители Антона, был просторным и чистым. Нельзя сказать, что он был особо богато обставлен, но было видно, что и нужды здесь не знали. В про-сторной кухне стоял большой самодельный стол. Для такой большой семьи был нужен именно такой. Кухонный гарнитур советского производства был совсем новый. В самой просторной комнате, именуемой залом, стояла так называемая «стенка», мягкий уголок и телевизор. Обстановка была обычной. Почти в каждом доме можно было увидеть, практически, то же. Отличием мог быть только огромный ковёр на стене и такой же по размерам, на полу. В остальных комнатах  обстановка соответствовала их назначению, но в каждой комнате висели на стенах и лежали на полах красивые  ковры из натуральной шерсти.
-Приехали? – встретила их на пороге свекровь. Отнесите чемоданы в последнюю комнату, там вы будете жить, и идите кушать.
Бэла, сестра Антона, поставила на стол галушки и салаты из свежих овощей. Свек-ровь вместе с ними не села, а стояла в стороне, разглядывая невестку. Не такую невест-ку она хотела. Она мечтала, что сын выучится, будет работать на хорошей должности, станет общаться с руководством, как его отец. А потом женится на красивой девушке из обеспеченной семьи. А эта что? Голь перекатная. Порядочные, живущие в достатке люди, по переселению не ездят.  Да и с виду! У неё уже двое детей, а выглядит, как девчонка. Не в силах сдерживать свою ненависть, она решила выйти в другую комнату. Таня сидела спиной к двери. Очутившись сзади, свекровь повернулась и устремила полный ненависти взгляд на сноху. Ненавижу, подумала она, а Тане показалось, что её с силой толкнули в спину.  Она непроизвольно оглянулась, и свекровь скрылась в другой комнате.
Молодой женщине невольно подумалось, что никто особо не радуется их приезду. Любви к внукам, описываемой Антоном, что-то тоже не заметно. Но она решила не де-лать преждевременных выводов. Может, вечером, когда придёт с работы отец, они все соберутся за столом,  отметят их приезд, и она сможет убедиться в том, что родствен-ники действительно им рады. А пока нужно было распаковать вещи.  Антон вышел ку-рить, дети вышли с ним на улицу, а она зашла в комнату, отведённую для них.
Дверь за ней захлопнулась. Она сделала несколько шагов, и вдруг почувствовала, как закачался под ней пол, и в ту же секунду, пространство искривилось, и стены стали двигаться на неё. Комната стала сужаться, и ей показалось, что её вот-вот раздавит. Та-ня непроизвольно попятилась к двери и упёрлась в неё спиной. От страха, ноги её осла-бели, и сил повернуться и убежать у неё не нашлось. – Господи, спаси и помилуй, - взмолилась она и впервые в своей сознательной жизни, перекрестилась. Неожиданно всё стало на свои места.  О случившемся напоминало лишь испуганно колотящееся сердце.
Таня вышла на улицу и рассказала о произошедшем, мужу. – У тебя что, галлюци-нации? – подозрительно посмотрел на неё он. – Стены на неё двинулись!  Она пожале-ла о сказанном, ведь и сама уже стала сомневаться, было ли это на самом деле, или ей показалось.
Наступил вечер. Услышав, что отец во дворе разговаривает со свекровью, Таня с мужем поспешили ему навстречу. Плотный, коренастый мужчина мыл руки под умы-вальником, приколоченным к стене веранды. Он сдержанно поздоровался с сыном, а на робкое «здравствуйте» снохи, ответом был ледяной взгляд, обдавший холодом с головы до ног. - Стерва, узнала о том, из какой семьи Антон, (о себе он был очень высокого мнения) и окрутила этого несмышлёного сопляка, -  думал он. – Знала, что здесь никто ему жениться не позволит, поэтому и уговорила его уехать. Тварь!
 Ёжась под этим взглядом, полным ненависти и презрения, Таня осознала, что тут им, или ей? не рады. За ужином ей казалось, что её в этом доме действительно душит даже само пространство.
После ужина Таня вызвалась помыть посуду, а Антон с родителями пошёл смотреть телевизор. Очутившись в зале, отец сказал Антону: - И что в ней есть такого, из-за чего стоило ехать к ней такую даль, да ещё в такие молодые годы? Одна шкура да кости. Была бы хоть красавица, или дочь достойных родителей, я бы ещё смог понять.              - Молодой и глупый был. Думал, наверное, лучше неё нет, - ехидно сказала мать.            - Вот что я тебе скажу, дурак ты, сынок, - подвёл итог отец. И Антон почувствовал од-новременно обиду на родителей, и досаду на Таню, за то, что не сумела понравиться.
13
Отдохнув недельку, Антон решил, что пора выходить на работу.                - Пойдёшь ко мне на машинный двор слесарем, пока другой работы нет. Закончил бы институт, работал бы начальником. Вовка в этом году окончил институт, будет в го-роде работать архитектором, а ты слесарем, и всё из-за кого? -   Отец при каждом удобном случае старался задеть самолюбие сына.     - Слесарем, так слесарем, - скрепя сердце, согласился Антон.
В первый день работы отец приказал ему перенести железо, кучей сваленное на ма-шинном дворе, поближе к воротам. Его скоро надо будет грузить, чтобы отправить на металлолом. После пяти лет работы завскладом, Антону было не очень комфортно на виду у шоферов и трактористов, выполнять неквалифицированную, грязную работу, но деваться некуда. Он понимал, что отец на него зол, да и другой работы пока не было.
Была половина двенадцатого, когда он перенёс последние железки.     - Я закончил. Что ещё делать? – спросил он отца.     - Можешь идти на обед, - недовольно буркнул Николай Васильевич.
Обедать он пришёл на полчаса раньше. Дети, игравшие во дворе, бросились к нему с радостными криками. – А мама что делает? – спросил он у Саши, но тот только пожал плечами. Антон вошёл в дом. Жены не было ни на кухне, ни в их комнате, ни в зале. Антон заглянул в комнату младших сестёр. Таня мыла пол, а сёстры-старшеклассницы лежали на кровати и читали. 
-Почему ты здесь моешь пол? – спросил он жену. Таня пожала плечами, не зная, что сказать. Она мыла потому, что сёстры Антона не выказывали желания помыть пол са-ми. А она не решалась качать права, потому что не работала, и, чувствуя непри-язненное отношение к себе, считала себя обязанной отрабатывать хлеб насущный.
-Почему вы лежите? – спросил Антон уже у сестёр. - А что, -  с вызовом ответила ему Бэла. Обида на отца, усталость, вызвали вспышку гнева, и он вылился на сестёр.    - Я сейчас покажу вам, что! Я вам что, прислугу привёз?- С этими словами он выхватил швабру из рук жены, и огрел, ею Бэлу. Девчонки соскочили с кровати и бросились сами мыть пол.
Но, вечером, они не преминули нажаловаться  матери на старшего брата. Ревность в её сердце взыграла с ещё большей силой, и она пожаловалась мужу на то, что Таня, скорее всего, науськивает его на родню.
Тем же вечером отец предложил сыну съездить порыбачить на канал. Они закинули  удочки. Отец сел на корягу и подозвал к себе Антона. Пыхтя сигаретой, он спросил:  - Ты мне скажи, ты мужик, или кто?     - Мужик, - не понимая, куда клонит отец, сказал Антон с недоумением.      - А почему тогда Танька крутит тобой, как хочет?         - По-чему это она мной крутит?        - Ты сегодня из-за неё избил родных сестёр.      - Прямо избил! Стукнул раз и всего-то.       - Ты молодой и глупый ещё. Сёстры – это твоя род-ная кровь, а кто твоя Танька? Сегодня она тебе жена, а завтра неизвестно. Бабе,  сынок, потакать нельзя. Она сядет на голову и ноги свесит. Будешь носиться с ней, как с писа-ной торбой, она тебе же рога и наставит, помянёшь моё слово. Бабу надо держать в чёр-ном теле, чтобы у неё на чужих мужиков времени не было и сил. Я её насквозь вижу! Голодранка, и пройдоха!  Бабу настоящий мужик вот где держит, а слюнтяи, такие, как ты – рога носят. Ничего с ней не случится, если вымоет полы и у твоих сестёр. Не велика барыня. На то она и сноха. Запомни это, а то будешь каяться, да будет поздно.-   И после небольшой паузы, добавил: - Она чужая, а мы – родные. Никогда не ссорься с роднёй из-за бабы. Иначе она будет постоянно настраивать тебя против нас, будет кру-тить тобой, помыкать, да ещё и посмеиваться, считая дурачком.  Ты, понял меня?-     Антон кивнул.     - Смотри, держи её вот так, - отец показал сыну сжатый кулак.
14
Тамара, старшая сестра Антона, жила в Алма-Ате, но почти все её подруги жили здесь. Поэтому она решила отпраздновать свой день рождения в доме родителей. По этому поводу намечалась вечеринка. И вся женская часть семьи с утра трудилась на кухне.
Угощение было приготовлено и вот-вот должны появиться гости. Таня переоделась и снова пришла на кухню. Свекровь, взглянула на сноху и пошла в спальню. Оттуда она вернулась с платьем младшей золовки. – На, переоденься. – Протянула она снохе платье.  – Зачем? – не поняла Таня.  – Сними это, - свекровь указала на костюмчик Тани, - и надень это.   Таня не понимала, зачем нужно ей надевать чужое платье.  Но тут в разговор вмешался Антон. – Это нейлоновый костюм. Ей тётка из Канады прислала.   – Да? – удивилась свекровь, и пощупала ткань. – Тогда пускай будет в своём. Костюмчик из нейлона, модной и дорогой в то время ткани, был не однотонным, а в цветочек. У свекрови было слабое зрение, и она решила, что это простой ситец. На малочисленные наряды снохи, она смотрела с пренебрежением. Хотя Таня уже пять лет жила с Антоном, и это указывало не столько на малый достаток её родителей, сколько на заработки Антона.
Гостей было много. Все с любопытством разглядывали жену Антона, но, ни Антон, ни кто-либо из родственников, не удосужился представить её гостям. Весь вечер она не могла избавиться от ощущения, что после прихода гостей стала невидимкой. Никому до неё не было дела, Антон, казалось, и вовсе забыл о её существовании.  Она не понимала, почему он ведёт себя, будто чужой.
Прошло  несколько дней. Таня гладила рубашки мужа в своей комнате. Неожиданно раздался  плач дочери Тамары. Она прислушалась.  – Меня Саша по пальчику ударил! – ревела Алина.     - Иди, скажи тёте, она в своей комнате. Иди.-  Направила внучку свекровь к Тане.    До сих пор Алина, так звали племянницу Антона, была единственным ребёнком в этом доме.  И теперь ревновала Сашу и Лизу к старикам. Особенно она цеплялась к Саше. То ущипнёт, то толкнёт, то укусит, пройти мимо, не зацепив двоюродного брата, было выше её сил. А когда Саша давал сдачи, бежала жаловаться. Свекровь отправляла внучку к Тане, рассчитывая, что та сама накажет сына. И Таня в угоду свекрови, наказывала Сашу, хотя понимала, что его реакция вполне оправдана. Ей было жалко сына, и она решила положить конец этой несправедливости.
Дверь в комнату  отворилась и на пороге появилась зарёванная Алина. Как  некую драгоценность она держала перед собой указательный палец правой руки.                - Тётя, меня Саша палкой  по пальчику ударил, - ныла она. Таня осмотрела палец: ни синяка, ни царапины.      - Алина, ты сама задеваешь Сашу первой. Он тебя не трогает, не трогай и ты его.     - Пальчик болит, он меня ударил, - продолжала  ныть Алина.         - Хватит! Я не стану снова наказывать Сашу, потому что ты сама виновата.     - А-а-а, - заревела племянница мужа, стараясь добиться желаемого. Таня рассердилась.  - Уходи, не зли меня, невоспитанная девчонка, - не сдержалась она.
В тот же миг, будто стоял под дверью, появился свёкор. Лицо его исказила гримаса ненависти и злобы.    - Она будет меня учить, как воспитывать детей! Посмотри-ка на неё, - медленно  цедил он слова и шёл прямо на неё. Таня оцепенела.   Злые глаза свё-кра, сузившиеся в щёлочки, впивались в неё, будто хотели просверлить. Таня понимала, что он сейчас её ударит, но пошевелиться не могла.
-Отец, остановитесь! – вбежала в комнату Тамара и попыталась удержать его, но тот оттолкнул дочь, и продолжал надвигаться на Таню.    - Благодать тут нашла! Спит она здесь днём!      ( Лето было очень жарким. К тому времени, когда она укладывала детей спать, вся работа в доме была уже сделана, и все не работающие члены семьи спали тоже. Работа во дворе, начиналась, только когда спадала жара).  Услышав шум, в комнату влетел Антон. Мигом, оценив обстановку, он закрыл Таню собой, а подоспев-шая к этому времени свекровь с дочерью потащили разгневанного мужчину из комна-ты.
Когда за ними  захлопнулась дверь, Антон повернулся к жене и спросил: - Что ты ему сказала?     - Ему  лично, ничего, - дрожащим голосом ответила Таня.
В тот же миг дверь их комнаты снова приоткрылась и в щель просунулась голова свекрови. - Широколицые, все наглые, - с ненавистью глядя на сноху, крикнула она, и с силой хлопнула дверью. Таня заплакала.  Антон, сжалившись, сказал: - Ладно, не плачь, перестань, - и прижал её к груди. Это немного успокоило.
 Таня, была будто из другой планеты. Чувство ненависти было ей совершенно чуж-до. Откровенная агрессия свёкра вызвала не ненависть, а чувство глубокой обиды. Она не понимала, за что её так ненавидят родственники мужа.  Ведь она старалась понра-виться. Ей не приходило в голову, что вину за то, что Антон не получил высшего обра-зования, целиком и полностью возложили на неё, что считали её недостойной такого особенного в их представлении мужчины, как их сын.
Она только теперь в полной мере осознала, как её  здесь ненавидят, и какую оп-лошность совершила, поверив на слово мужу и приехав сюда. Перед ней встал вопрос, как  быть? Возвращаться было практически некуда. У мамы дом очень маленький,  их семье там было бы очень тесно. Оставалось только одно, дождаться, когда совхоз пре-доставит им своё жильё. Ей казалось, что как только они станут снова жить своей семь-ёй, всё изменится к лучшему.
То, что её попрекнули куском хлеба, заставило искать работу. Но в бухгалтерии ра-бочих мест не было, детский сад был закрыт на ремонт, в продавцах тоже не было нуж-ды. И только когда закончилось лето, и началась уборка риса, на ток  потребовались временные рабочие. Таня решила попробовать, хоть и понимала, что с её физическими данными, это будет трудновато.  А чтобы иметь возможность самой заботиться о своих детях, она согласилась работать в ночную смену.
Ток был большим, с огромными кучами  зерна. Как огромные жуки, между ними сновали машины, доставляя с полей обмолоченный рис. Рабочие провеивали его на зерноочистительных машинах. Работа была не сложной. Бери лопату и кидай, подтал-кивай, подсыпай зерно на ленту транспортёра. Поначалу показалось не трудно, но сме-на длилась двенадцать часов, с семи часов вечера, до семи часов утра. Добросовестная по натуре, Таня не умела хитрить и увиливать, и работала в полную силу. К концу сме-ны она еле держалась на ногах. Мелкие усики от колосков, забились под одежду, тело чесалось, спину и руки ломило, и ужасно хотелось спать.
Придя с работы, она ставила греть ведро воды, чтобы помыться.  А пока вода гре-лась, не садилась. Знала, если сядет – уснёт. Как не уставала  за ночь, но после 11 часов дня уже спать не могла. Сон её никто не берёг. Просыпались дети, бегали, кричали, взрослые разговаривали в полный  голос. Какой уж тут сон?
И хотя ей было неимоверно трудно, но до конца сезона она доработала. От недосы-пания и тяжёлого труда она ещё сильнее похудела, и однажды, смерив её пренебрежи-тельным взглядом с головы до ног, свёкор сказал, обращаясь к свекрови: - Она что, чем-то больная? Почему такая худая?    - Нет, не больная. Просто тяжело работает.                - Здоровые люди от работы только поправляются, от работы аппетит становится лучше, а она совсем дошла.
И эту обиду Таня «проглотила», не проронив ни слова. С выражением чувств у неё были проблемы с детства.  Как-то, ещё восьмилетней девочкой она пошла к подружке, а той не оказалось дома. Но зато её собака была дома, да ещё оказалась  отвязанной. Большая псина кинулась на неё, когда она уже отошла от калитки к дому  метров пят-надцать. Собака, то лаяла, то угрожающе рычала, выставляя напоказ острые клыки. Ко-гда она приближалась к ней очень близко, Таня останавливалась. Собака тоже останав-ливалась, не понимая, на сколько силён, нарушивший границы её владений. Таня снова медленно пятилась к калитке, и пёс, с яростным лаем бросался в её  сторону.  Так про-должалось до тех пор, пока она не захлопнула калитку перед носом у пса.   И только  тогда она бросилась бежать, не забыв предварительно посмотреть, не видит ли кто её бегства. Её выдержке мог позавидовать взрослый. Но эта выдержка была продиктована не смелостью и бесстрашием перед злой собакой, а ложным чувством стыда.  Ей каза-лось, что громко плакать и убегать, стыдно. Поэтому она не могла позвать на помощь соседей.  Откуда взялся этот стыд, она не знала. Сейчас ей   тоже казалось, что она ок-ружена целой сворой собак, но закричать, выразить свои чувства, ей по-прежнему, было стыдно.
15
Два приятных события, наконец-то случились. Таню взяли на работу в детский сад. Другой работы в селе просто не было. И, хотя она не имела специального образования, её взяли воспитателем. Но это было не удивительно. Почти все воспитатели детсада были без специального образования.
Под давлением жизненных обстоятельств Таня второй раз нарушила обещание, дан-ное себе самой, никогда не работать педагогом.
В детском саду была специальная литература, а главное, был методист. Значит, бы-ло, кому учить и подсказывать, что и как делать. Таня только сейчас узнала о существо-вании программы обучения для каждого возраста, и о том, что необходимо готовиться к занятиям, письменно составляя план. То, что у неё было двое детей, тоже облегчало её  задачу. И дела её, хоть и не без трудностей, но, пошли не плохо, что удивило её саму.
А ещё они получили жильё. Целых полдома! Три комнаты, кухня, веранда, собст-венный двор и хозяйственные постройки, и всё это теперь принадлежит им. Таня радо-валась, как ребёнок, и порхала, как птичка, прихорашивая дом. Ей казалось, что всё плохое позади. В доме снова воцарится покой. Но, она ошибалась.
Они собирались в гости. Таня надела недавно сшитое трикотажное платье василько-вого цвета. Повертелась перед зеркалом, и спросила мужа: - Ну, как?  Антон скорчил кислую мину и нехотя сказал: - Ничего.-   Женщина сникла. Ей хотелось нравиться, хо-телось слышать комплименты, но муж не имел привычки восторгаться ею, и это обижа-ло.
Хозяева встретили их ещё у калитки, и проводили в дом. Таня сначала немного сту-шевалась, увидев такое количество малознакомых и вовсе незнакомых людей. Но им приветливо кивали, и она почувствовала себя уверенней. Особое внимание она обрати-ла на женщин. Восточные женщины, по сравнению с ней были одеты богаче, золотые украшения сверкали на каждой из них. Таня не была завистливой, но сейчас и ей захо-телось, чтобы у неё на пальчике красовалось хоть малюсенькое золотое колечко.
Когда гости были уже сыты, а тосты произнесены, хозяева пригласили всех во вто-рую, освобождённую от мебели комнату, и включили магнитофон. Начались танцы.
Антон и за столом мало обращал внимания на жену, а тут, казалось, и вовсе о ней за-был. Он приглашал танцевать других женщин, не удостаивая жену даже взглядом. А когда зазвучал вальс, и все мужья пригласили своих жён, Антон ушёл курить. Таня си-ротливо стояла у стены одна.
- Почему ты меня ни разу не пригласил на танец? – спросила она мужа, дома. Антон просто взорвался от этого вопроса.  - Чем ты вечно не довольна? Что тебе не нравится? - То, что ты не уделял мне внимания.     - Там что, людей больше не было? Я, может, запрещал тебе танцевать с другими мужчинами? – возмущался он.    - Но мне хотелось с тобой.     - Как мне уже всё осточертело! Надоела твоя вечно кислая рожа!     - У меня кислая рожа? – с удивлением переспросила она.     - А что, нет?  - зло глянул на неё муж, и плюхнулся в кровать. Таня почувствовала, что вот-вот заплачет, и вышла из комнаты.
Она не понимала, когда он успел так измениться и почему. Ведь ещё не так давно он вступался за неё перед родственниками. А, может, он прав? Дима меня не любил, и он не любит, потому что я не умею радоваться жизни. Со мной скучно, сказала она себе и решила исправить положение. В последующие дни она старалась вести себя как можно непринуждённее, смеялась, шутила. Но, муж остался недоволен опять. -  Я не понимаю, какого чёрта тебе так весело? – с ненавистью сказал он. И она поняла, что если тебя не любят, чтобы ты не делал, тебя всё равно не любят.
Возвращаясь с работы, она всегда видела висячий замок на их двери.  Опять у мамы, - тяжело вздыхала она. Антон приходил домой не раньше половины одиннадцатого вечера. После работы он шёл к матери и валялся там, на диване, включив телевизор. – Молодец! – говорил отец матери, указывая на сына. - Окрутила, теперь пусть покрутится сама. Пусть пашет, раз захотела замуж.
А Таня, вернувшись с работы, топила печь, качала из колонки воду, кормила поро-сят, варила ужин и выполняла прочую необходимую работу, вроде стирки и глажки.
Однажды вечером они были у родителей Антона. Была суббота, а по субботам, у них собирались друзья и играли в карты. Таня помогала свекрови готовить ужин.
- Пельменей хочу, - сказал Антон, заглянув в кастрюлю, и тут же обратился к Тане. – Завтра приготовишь пельмени.   – О! Мы завтра тоже к вам придём на пельмени, - сказал друг Антона. – Так что готовьте и на нашу долю.   
В воскресенье Таня замесила тесто, сделала фарш, и стала будить мужа. Помоги мне, пожалуйста. Пельменей нужно много, придут твои друзья со своими семьями. Мне одной слишком долго придётся лепить.   Антон повернулся на другой бок и натянул одеяло повыше.
Минут через пять Таня повторила попытку разбудить мужа. – Вставай, уже полови-на одиннадцатого. Помоги мне, пожалуйста. – Она стала стягивать с него одеяло.    – Отстань, - сказал муж и, схватив одеяло, укрылся с головой.   – Если не встанешь, я оболью тебя водой, - пообещала Таня. Антон проигнорировал  угрозу. Тогда она набра-ла в литровую эмалированную кружку воды, и плеснула на Антона. Муж соскочил с постели, и, размахнувшись, ударил её кулаком в лицо. Не ожидавшая подобной реакции Таня, отлетела и упала на кровать, стоявшую у противоположной стены. А Антону было этого мало. С видом разъярённого тигра он пошёл на Таню. И тогда она запустила в него кружку, которую всё ещё держала в руке. Кружка, ударившись о подставленную руку Антона, упала на пол.
Это не остановило мужчину. Он, со сжатыми кулаками, продолжал надвигаться на жену, и его вид не обещал ничего хорошего. К  счастью, на подоконнике окна, у кото-рого стояла кровать, оказался утюг, и она, недолго думая, схватила его. С криком « тро-нешь, убью!», женщина замахнулась на мужа. И он остановился.
Таня понимала, что переборщила с водой, но то, что муж может её так ударить, яви-лось неприятной неожиданностью, подлившей масла в огонь.
Немного остыв и обдумав ситуацию, она подошла к Антону.  – Прости за то, что я вылила на тебя воду. Но запомни, в любом случае, чтобы,  ни случилось, если ты ещё раз меня ударишь, я воду вскипячу. И не кружку, а целую кастрюлю. Дождусь, когда ты не будешь ждать, и вылью тебе на голову. Выжгу глаза, чтобы было неповадно. Сяду в тюрьму, но бить себя не дам. Ты всё понял?  - Пригрозила она.   
Антон не ожидал ничего подобного от спокойной и терпеливой жены. Это его ого-рошило.   – Дурра!  Ещё сделаешь это на самом деле, - сказал он.    – Можешь не сомне-ваться, сделаю. 
К семейным неурядицам прибавилась и тоска по родному дому. Таня всё чаще ви-дела себя в мыслях в родительском доме. – Что я здесь делаю, никому не нужная, не-любимая? Уеду к маме, – решила она.
Это сообщение Антон воспринял спокойно. – Хорошо, завтра поедем за билетами. Я до осени доработаю, а потом приеду тоже, - к её огромному удивлению, заявил он. Она хотела сказать, что не хочет, чтобы он приезжал, что в её сердце нет никаких чувств к нему. Но в тот миг, когда слова уже были готовы слететь с её уст, будто по приказу кого-то невидимого, в комнату вбежал Саша. Он прильнул к отцу и тот ласково погладил его по головке. Она обречённо вздохнула. 
В последнюю ночь перед вылетом на Украину, ей снова приснился Дима. Во сне ей так хотелось его найти! Так хотелось увидеть! И это желание заставило её отправиться на поиски. Она шла и всматривалась в лица людей, идущих  навстречу. Ей казалось, что он обязательно должен ей встретиться. Таня напряжённо вглядывалась в лица мужчин. - Не он, и это не он, - говорила она сама себе. Но вот впереди показалась  знакомая фигура. – Он! Он! – обрадовалась Таня и побежала ему навстречу. Но, приблизившись, увидела, что и это был чужой человек. Мужчина прошёл мимо, а она стояла и повторяла: чужой человек, чужой человек. А на душе было так тоскливо!
Проснувшись, она думала не о том, что означал этот сон, А о том, почему ей при-снился Дима? Ведь она уже давно не вспомнила о нём наяву. Так почему же во сне она продолжала его искать?

16
Антон проводил их в аэропорт. Таню с детьми пропустили в самолёт в первую оче-редь. Они уже расположились, а посадка пассажиров ещё продолжалась. И вдруг! Тане показалось, что её ударила молния! Сердце отчаянно заколотилось. Между рядами кре-сел, по проходу шёл Дима. Он остановился возле ряда перед ними, сверился с билетом и, почувствовав её взгляд, посмотрел на неё.  Их глаза встретились. Они ещё не взлета-ли, а ей казалось, что она стремительно падает вниз.
 Он пробирался к своему креслу, которое находилось прямо перед Таниным, а она задыхалась от нахлынувших на неё чувств. - Почему же так стучит сердце? Неужели я всё ещё люблю его? – думала она.
То ли желая удостовериться, что это именно, Таня, то ли просто желая с ней загово-рить, Дима повернулся к ней, и спросил: - Вы в Караганду летите?   - Нет, в Киев. – Ко-ротко ответила она. Разговаривать в таком положении ему было неудобно, и разговор прервался.
Дима был совсем рядом. Из-за спинки кресла виднелись его светло-русые вьющиеся волосы, и Тане так хотелось прикоснуться к ним, погладить. Хотелось закричать: я со-скучилась! Я люблю тебя! Я не могу без тебя. Но, рядом были её дети, и она задушила в себе это желание. 
В Караганде самолёт садился на дозаправку, и Таня всё же надеялась, что ей удастся ещё поговорить с Димой в аэропорту.   Но, во время полёта дети уснули.  Стюардесса предложила ей не покидать самолёт. И она не стала будить малышей. Она не могла по-жертвовать их покоем даже ради Димы.  А он вышел и растворился в темноте ночи.
А ведь сон об этом, подумала она. Он давно чужой человек. Так почему же он мне снится? Почему так стучало сердце? Почему оно не хочет понять, что он чужой чело-век?
17
Соседи, друзья и немногочисленные родственники не упрекали Таню в легкомыс-лии. – Жаль, конечно, что не получили квартиру на птицефабрике, но вы ещё молодые, ещё получите, - успокаивали они.  Муж приехал через месяц. На вопрос, почему он не доработал до осени, Антон неопределённо махнул рукой.
Он снова устроился на птицефабрику, а Таня – библиотекарем в своём селе. Жили они в мамином маленьком домике, часть семьи спала на раскладушках, но, как любила говорить мама, в тесноте, да не в обиде.  Антон снова подал заявление на получение квартиры в доме, который ещё не начинали строить. Он стал снова сдержаннее, спо-койнее, не демонстрировал так открыто своё презрение к жене, и жизнь вошла в при-вычное русло.
 Таня снова забеременела.  - Аборт, и только аборт, - узнав об этом, категорично заявил муж. Она и сама понимала, что избежать ей этого не удастся. В мамином домике в одну комнату для такой большой семьи места не хватало. Она расстроилась. Для неё это слово  означало одно: убийство. Материнский инстинкт у неё был настолько силён, что  она стала ненавидеть своё тело. И, если бы на это согласился муж, навсегда отказа-лась бы от секса. Но  с мужем приходилось считаться, а, как она уже успела понять, он, ни в чём, что касается удовольствий, ограничивать себя не собирался.
Неожиданно на помощь дочери, пришла мама. Узнав о её беременности, она сказа-ла: - Рожай, дочка.  На тесноту не смотри.  Втиснем куда-нибудь кроватку. Я так теперь жалею, что не родила второго ребёнка. И тебе, и мне плохо. Пускай хоть у тебя будет нормальная семья.  И  мои внуки не будут по жизни одинокими. Заручившись поддержкой, Таня упёрлась: - Буду рожать, и всё тут.
Когда после родов ей сообщили, что у неё девочка, она снова вспомнила Марусю. А ведь почти всё именно так, как сказала она. Дочку они назвали Женей. Антон хоть и был против её рождения, относился к ней с любовью.
Им снова выделили в семейном общежитии две комнаты, и они переехали в посёлок птицефабрики. Женечка росла здоровым ребёнком, и когда ей исполнился год, Тане снова предложили работу в бухгалтерии.
Было начало марта, но на дворе ещё стояли морозы.  И в первый день она шла на работу в радостно-приподнятом настроении. Под ногами похрустывал снег, лучи вос-ходящего солнца падали ей на лицо, и она слегка щурилась, наслаждаясь их едва замет-ным теплом.  Мама подарила ей сапожки на высоком каблуке и платок с люрексом, что было тогда в диковинку, присланный тётей из Канады. На пальто с воротником из чёр-нобурки деньги дал Антон, и в этом наряде она легко бежала, радуясь тому, что на прежней работе её не забыли.
Таня, родив троих детей, почти не изменилась внешне. Она по-прежнему была то-ненькой и стройной. А её личико - свежим и румяным. Но теперь это уже был не минус, а плюс.
 Навстречу ей шёл мужчина лет тридцати пяти. Ей он был незнаком, но его требова-тельно-выжидательный взгляд, чуть не заставил её поздороваться первой. –  Привлека-тельный мужчина. Почему я его не знаю? – удивилась Таня.
Ближе к обеду, когда она уже сидела на своём рабочем месте, дверь распахнулась, и в кабинет вошли главный экономист, и второй, тот, которого Таня встретила утром. Экономист прошёл в кабинет главбуха, а второй мужчина обвёл всех взглядом, а когда заметил Таню, в его лице что-то дрогнуло. Обращаясь к бухгалтерам, он спросил: - Это наша новенькая девочка? -  В ответ раздался дружный хохот. Мужчина смутился. - По-чему вы смеётесь? Я что-то не так сказал?      - У этой девочки уже трое детей, - ответи-ли ему. И она не новенькая, а старенькая. До этого она у нас пять лет проработала.  - Да? Хорошо, - неизвестно что, одобрил директор.
-А кто это? – спросила она сотрудников, когда мужчина тоже прошёл в кабинет главбуха.  - Как кто? Директор. Разве ты не знала? А кто тебе заявление подписывал?            - Заместитель. Я думала Сергей Васильевич так и работает.
С этого дня Виталий Петрович, так звали директора, утро начинал с посещения бухгалтерии и заходил сюда по несколько раз на дню. Довольно долго  Таня  не обращала  на это внимания.  Ей и в голову не приходило что причиной повышенного внимания к бухгалтерам, стала она. Даже когда сотрудники стали шутить: - Красота. Теперь  нам не надо ходить к директору за подписью. Он сам к нам приходит.-    Она не понимала, что они имеют в виду.
Но, один, довольно печальный случай для Виталия Петровича, открыл ей глаза. У него умер отец, и все сотрудники бухгалтерии были на похоронах. Таня стояла в толпе во дворе, ожидая выноса тела. И тут на крыльце появился директор. Он дал какое-то распоряжение родственникам, стоявшим на крыльце, а потом обвёл взглядом толпу, стоявшую во дворе. Увидев Таню, он вздрогнул, а потом посмотрел на неё таким тёп-лым взглядом, что она  с удивлением подумала: да он в меня влюблён! И улыбнулась.
18

Летний день был солнечным и жарким. Таня, взяв с собой детей, шла на пруд ку-паться. Дорога шла мимо дома директора. Он что-то делал во дворе, и женщина, ощу-тив на себе его взгляд, глянула в его сторону.  Его глаза смотрели с такой нежностью, так волнующе! И у Тани стало радостно на душе. Ещё совсем недавно она чувствовала себя несчастной, никому не нужной, а сейчас её сердце ликовало: - Он любит! Любит! И счастливая улыбка озарила её лицо.
Мечты о счастливых мгновениях любви, закружились в её голове, как легкокрылые бабочки. Её воображение рисовало, как они встретятся, о чём будут говорить, как он обнимет её и скажет такие необходимые ей слова. Но неожиданная мысль остановила её: - А как же Антон?-  Она, как на экране телевизора внутренним взором увидела мрачного, униженного мужа.  И это видение испугало её.  Только теперь она подумала о том, что у Виталия Петровича тоже есть жена. А дети? У него, как и у неё, трое детей. Она вдруг отчётливо и ясно поняла, что не сможет причинить страдания ни мужу, ни семье Виталия Петровича, ни своим собственным детям. Она была приучена, чужого не брать, а он тоже чужой. - О-о - ! –  непроизвольный стон сорвался с её губ. Замок, такой заманчивый, такой красивый, выстроенный её воображением, рухнул. Она так хочет любви!  Она её жаждет! Но, принять, как и сказала Маруся, не может. Не может она доставлять людям страдания.  Не может! Это выше её сил. Ей легче стерпеть собственные страдания.
Чтобы быть подальше от искушения, она приняла решение перейти работать в дет-ский сад. Двухлетний опыт работы в садике у неё был, и она не сомневалась, что заве-дующая ей не откажет. И действительно, место воспитателя для неё нашлось, но заве-дующая поставила одно условие: Она должна поступить в педучилище.
Муж не интересовался причиной её желания сменить место работы. И она была этому рада. Воспользовавшись тем, что директор находился в отпуске, она перевелась в детский сад, чтобы не видеть Виталия Петровича, и не мучить себя и его соблазном.
Её поступок, обидел директора, и он, при виде неё, стал  отворачиваться, будто  они никогда не были знакомы. Ну и пускай, думала Таня. Чувство, не успев разгореться, угасло довольно быстро.
19
Знакомые, узнав о том, что Таня подала документы в педагогическое училище, пре-небрежительно говорили: - Какая учёба с тремя детьми? Если и поступишь, учиться не сможешь. Она пропускала эти слова мимо ушей, потому что знала, всё у неё получится.
Два раза в неделю им читали лекции  во второй половине дня, остальную учебную программу пришлось усваивать самостоятельно. Таня впитывала новые знания, как губка.  Многие удивлялись, откуда у этой маленькой женщины столько энергии?  Как и когда она успевает работать, учиться, быть хорошей хозяйкой и заботиться о своих собственных детях?    Она не задумывалась об этом, но, если бы её спросили, откуда у неё берутся силы, она ответила бы, что силы даёт ей любовь.  Ей хотелось быть полезной людям, хотелось воспитывать детей, прививая им любовь к природе, к родителям, и  ко всем окружающим.  Её глаза светились любовью к своим воспитанникам, к их родителям, к своим детям и к жизни вообще.  Педучилище она окончила с отличием. И очень скоро о ней заговорили, как о лучшем воспитателе в детском саду,  её портрет появился на доске почёта среди лучших работников птицефабрики (детский сад принадлежал именно ей).  Она, будто маленькое солнышко, излучала свет, но свет любят не все.
 Это утро было, как все предыдущие. Таня приняла детей и построила их на заряд-ку. Дети пришли все, кроме Игоря. Игорь был нервным и капризным ребёнком, дрался с ровесниками и закатывал истерики.
Дети уже выполняли вводную часть гимнастики, когда в раздевалке хлопнула дверь, и сквозь дверное стекло воспитательница увидела, как в помещение ввалился Игорь. Он пролетел несколько метров от маминого подзатыльника и упал на пол, дрыгая ногами и руками, и отчаянно плача. Таня была вынуждена оставить своих воспитанников и выйти в раздевалку.
-Здравствуйте! Вы опоздали, впредь приходите вовремя, а то вы отвлекаете детей и меня тоже, - обратилась она к маме Игоря.  - Раздевайся, скотина, а то убью! – проигно-рировала, выведенная истерикой сына мать, слова педагога, и направилась к орущему ребёнку, явно намереваясь ударить. Таня встала на её пути. – Уходите, я сама его раз-дену.
-Вставай, давай раздеваться! Мы сегодня будем смотреть мультики, интересные! Ты же любишь мультики? – пыталась уговорить она плачущего мальчишку. Но, Игорь, всхлипывая, вырывался и не давал себя раздеть.
-Татьяна Владимировна, давайте я его раздену, а то в группе уже все балуются. – Вышла в раздевалку няня.        - Если у тебя есть время, успокой и раздень, а то я не ус-пею провести зарядку, - согласилась Таня.
Через пару минут няня подошла к Тане, и бесцеремонно прервала её, обращаясь на «ты»: - Танька, это ты ухо Игорю надорвала? Таня оторопела. – Я надорвала ухо? – Но няня уже шмыгнула в другую дверь, в кабинет медсестры, и через пару секунд пронес-лась мимо с зелёнкой. А Таня подумала, что ей не избежать неприятностей.
На следующий день заведующая вызвала её в кабинет. – Меня интересует, что вчера произошло с Игорем – строго спросила она.  Таня рассказала всё, как было, ничего не прибавив, и не убавив.   - Так вы утверждаете, что ухо ребёнку надорвала ваша няня? – холодно блеснули стальные глаза Тамары Александровны.  - Конечно, нет. Как я могу утверждать то, чего не видела? Вы знаете маму Игоря. Она такая же истеричка, как и её ребёнок. В порыве гнева она могла сделать это тоже. А няня могла просто испугаться, заметив надорванное ухо. Но, я сделать это не могла по той простой причине, что ребё-нок был ещё одет, когда подошла няня, и шапка была завязана.
-С вами всё ясно. Идите, работайте.  Нет, постойте. У нас РАЙОНО собирается про-водить семинар, и надо провести открытое занятие по развитию речи. Это я поручаю вам. Тема – по учебному плану.–   
Таня решила, что инцидент с Игорем исчерпан, и сконцентрировала внимание на занятии. Она очень переживала. Как ни как, будут присутствовать представители из РАЙОНО, сотрудница журнала «Дошкольное воспитание»  с учёной степенью, и много воспитателей из других детских садов.
В целом занятие прошло хорошо. Были незначительные замечания, вызванные её волнением, но, они были действительно незначительны. Таня   пришла домой в радост-но-приподнятом настроении.  И, как обычно, решила поделиться своей радостью с му-жем. – Представляешь, дети вели себя так ответственно, хорошо отвечали, не балова-лись. Я так рада, что всё прошло хорошо! – сказала она ему, сияя от радости. Таня не догадывалась, что Антон воспринимал её успехи, как собственное оскорбление.  Ему казалось, что сообщая о своих достижениях в работе, жена пытается унизить его. Пока-зать, какая она особенная, и какой заурядный он. До сих пор он скрывал  свои чувства, а в этот раз не выдержал, и с ненавистью сказал: - Ну, да. Ты же лучше всех!  Таня опе-шила. Она радовалась, когда слышала похвалу в адрес мужа и думала, что он относится к её удачам так же, хоть и не выражает это вслух. – Я никогда не считала себя лучше других,  да и не сравнивала себя ни с кем, - растерялась она.        – Угу! –  с сарказмом ответил муж.  А Таня не сразу поняла, что его так злит.
Время шло, приближалась весна. Таня работала в подготовительной группе, и её воспитанники скоро пойдут в школу. Она готовила прощальный утренник. Этот утрен-ник был своего рода отчётом о её работе. Дети должны были продемонстрировать, чему научились за эти годы.
Вечером она готовила ужин. Саша уже учился в школе и в это время выполнял до-машнее задание. Антон  лежал на диване, и на просьбы жены, проконтролировать, и если надо, помочь сыну, никак не реагировал.  Его нежелание помочь, раздражало, но ссориться она не хотела, поэтому  металась  между кухней и комнатой, в которой делал уроки сын. На столе лежал новый журнал  «Наука и жизнь». Тане очень хотелось про-читать кое-какие статьи, и она,  удостоверившись, что Саша справляется с заданием сам, и, дожидаясь, пока закипит в кастрюле,  углубилась в чтение. Когда в кастрюле забулькало,  она, бросив журнал на стол, побежала на кухню. Журнал соскользнул со стола и упал под стол, но женщина этого не заметила. Она колдовала над кастрюлей, одновременно обдумывая предстоящий утренник.
Антон выключил телевизор и направился к Тане. – Где журнал? – спросил он. – На столе, - спокойно ответила она. – Нет его там.   Таня бросилась в комнату и стала искать журнал. Она осматривалась вокруг, пока не догадалась заглянуть под стол. Муж в это время зло сопел. – Не понимаю, как можно быть такой бестолковой!  Если в твоих руках побывает, через год где-нибудь найдётся. – Сказал он,  буквально вырывая журнал из рук жены. Таня расстроилась. Она действительно часто забывала, куда положила тот или иной предмет, не смотря на то, что всё в их доме имело своё место. Причиной этого являлось то,  что в мыслях она обдумывала предстоящие занятия, доклад или утренник, а  её руки делали работу чисто автоматически.  – Да, я забываю иногда, куда что-то положила, я постараюсь исправиться. - Согласилась она с ним. – Но, если бы ты мне, хоть немного помогал по  хозяйству, всё было бы иначе. У меня было бы больше времени.    – Значит, виноват я?!  Другие женщины всё сами успевают.  – Другим женщинам помогают мужья.  – Кто и где им помогает?  - А ты открой глаза. Посмотри на соседок. Их мужья работают физически, но дома помогают. А ты физически не работаешь, и дома боишься ударить палец о палец.  – Значит, их мужья лучше, чем я?! – кипел муж. И она снова не смогла сдержать свой язык.  И, не подумав, брякнула: - Лучше!
Ночью они спали, отвернувшись друг от друга. А утром Таню ждала новая неприят-ность, но уже на работе.
Она собиралась уходить, когда в группу зашла заведующая.  – Татьяна Владими-ровна, прошу вас задержаться.  – Слушаю вас, - с готовностью отозвалась Таня. – Вы знаете о том, что говорит о вас ваша бывшая няня?
  Няня, когда-то обвинившая Таню в рукоприкладстве, ушла в декретный отпуск. А её сын, посещающий группу, где работала Таня, недавно заболел и его положили в больницу.  – Не знаю. А что она говорит?         - Говорит, что вы так дёрнули её сына за ухо, что у него началось посттравматическое воспаление, опухоль пошла в горло, и он чуть не умер. Врачи уговаривали её подать на вас в суд, но она пожалела ваших троих детей.  – Я дёрнула его за ухо?! Не было такого. Может, он травмировался, гуляя на улице после детского сада? Хотя, как я могу это доказать?
Впечатлительная и ранимая, она так расстроилась, что потеряла аппетит и сон. Как ей вести себя на утреннике, который будет очень скоро? Что говорить? Ведь ни одному её слову теперь никто не поверит. Родители будут считать её жестокой. А способа оп-равдаться, она не видела.   
20
Этот способ нашли другие. Заведующая детским садом хотела знать о своих подчи-нённых правду. И через несколько дней медсестра детсада ехала в районную больницу, откуда уже успел выписаться сын няни.
- Здравствуйте, хотела бы увидеть лечащего врача Ефименко Виталия, он выписался несколько дней тому назад.  – Это мой пациент. А что вы хотели?     - Я работаю медсестрой в детском саду.  Мама принесла мне выписку из истории болезни, а я её потеряла. Никак не могу вспомнить, куда положила. А мне необходимо подклеить её в медицинскую карточку ребёнка. Вы не могли бы выписать мне копию?     - Конечно, подождите пару минут, я вам принесу. 
Врач принесла выписку, и медсестра прочла диагноз. Грипп и отит, было написано в ней. – Подождите, - остановила врача медсестра, - не уходите.  Это правильный диаг-ноз?   - Что? – с возмущением глянула на неё врач.  – Ой, я не то хотела сказать. Просто неправильно выразилась.  Травмы у ребёнка не было?   - Травмы? Нет, не было. Почему вы решили, что у него должна была быть травма?
В конце рабочего дня медсестра вошла в группу Тани. – Привет, отрывательница ушей, - сказала она улыбаясь.  – Ты находишь это смешным?  - Не горюй, я принесла тебе оправдательный документ.   Медсестра протянула выписку Тане.  Не склонная ко лжи Таня не могла поверить своим глазам.  – Я не понимаю, зачем ей понадобилось лгать? – с возмущением сказала она.  – Завидует. – Чему?!  - Ты лучший воспитатель, педучилище закончила да ещё с красным дипломом.  – Ну и что? Кто ей не даёт учить-ся? Я, что ли?   -  А ещё твоя няня решила доказать, что это ты отрываешь воспитанни-кам уши. Помнишь тот случай с Игорем?  Так вот она утверждала, что это сделала ты, хотя сам ребёнок указал на неё. Заведующая не хотела тебе об этом говорить, ведь вам вдвоём  работать. А теперь можешь со спокойной совестью пойти и дать ей в морду. Она это заслужила.
После работы, следуя совету медсестры, Таня пошла к своей обидчице.  – Я пришла узнать, как там я травмировала твоего ребёнка? – постаралась не выдать своего волне-ния она.  – Да, ты оторвала ухо моему сыну. Скажи спасибо, что я не подала на тебя в суд, пожалела твоих детей.   – Ты думаешь, что больница находится на краю света и ту-да поехать невозможно? Так вот, я была у лечащего врача Виталика. Вот справка, вы-данная ею. У него грипп и отит. И теперь я действительно подам на тебя в суд, за то, что ты меня оклеветала. – Сказав это, она повернулась и походкой победителя ушла.
Подавать на суд она не собиралась. Хоть и много у неё было энергии, но тратить её она будет на дела поважнее. А няня пусть ждёт наказания. Это бывает страшнее, чем само наказание.

21

Две большие чашки стояли на столе. В одной из них была клубника. Красная, аро-матная, она манила глаз, и рука сама тянулась за ягодой. Мама подвинула стул для Тани и села рядом сама. Они отрывали плодоножки у ягод, готовя их на варенье.
- Я забыла, - вдруг вспомнила мама, - тебе Каминский Дима привет передавал.  Таня чуть не упала со стула. Ей показалось, что она ослышалась, поэтому переспросила: - Кто, передавал привет?  - Каминский.  – А где вы его видели?   - Он проектирует но-вую дорогу от нашего села до шоссе. Был у нас в сельсовете, и спрашивал о тебе.  ( Ма-ма сейчас работала в сельском совете). Сердце Тани заныло. Ей так хотелось его уви-деть! Только зачем тревожить старую рану?   
Через две недели нашлась причина для поездки в районный центр. И как не пыта-лась она убедить себя в том, что едет вовсе не из-за Димы, сердце молило Бога, чтобы их встреча состоялась.
Детей она оставила у мамы, и от неё  пошла к шоссе. Автобусы в их село не ходили, и ей нужно пройти три километра пешком. Именно здесь должен работать Дима.  Вы-дался чудесный день. Тополя вдоль дороги блестели в лучах солнца сочной листвой. Воздух был чистым, прозрачным, дышалось легко. Между тополей, рядом с накатанной грунтовой дорогой вилась узкая тропинка, по которой и шла женщина. Её глаза зорко вглядывались вдаль, но знакомой фигуры нигде не было видно.
Женщина уже подходила к шоссе, потеряв надежду на встречу, когда из-за очеред-ного поворота показалась знакомая фигура в свитере зелёного цвета со светло- корич-невой полосой на груди. Их разделяли считанные метры. Сердце отчаянно забилось, земля качнулась и поплыла из-под ног. Ей показалось, что она сейчас потеряет сознание и упадёт. Дима заметил её волнение, и удивление отразилось на его лице. Он был уверен, что она его давно забыла, да и не любила, ведь сама сказала об этом. А она смотрела в такие родные  голубые  глаза, и кроме них, не видела ничего. Как она их любила, как любила эти светло-русые волосы, этот прямой нос! Она с трудом сдержала желание броситься ему на грудь и отвела взгляд в сторону.
-О, какая встреча! Привет! – Дима ничуть не изменился.   - Привет! – как можно спокойнее пытается ответить она.  - Как поживаете, товарищ Таня?      - Хорошо, - врёт она.    – А вы, товарищ Дима?    - Я тоже.     - Женился? – Этот вопрос интересует её больше всего.   - Уже второй раз, - не понятно, говорит правду или шутит он.   - А что так?     - А почему нельзя, если можно? – улыбается Дима, и это почему-то злит.     - Ну и дурак! – Неожиданно для себя грубо говорит она. – Так всю жизнь и будешь бегать, то к одной, то к другой? –     Дима, растерянно  запнувшись, переводит разговор: - А как твои дети?  Где твои малыши? – он произносит всё на одном дыхании.    - Дома. Где им ещё быть?-    Она не может понять, что её так рассердило, а он тем более.  - Из-вини, я тороплюсь, - говорит она и решительно идёт мимо посторонившегося Димы.     - Счастливо, - раздаётся ей в след.
Возвращаясь, она увидела его снова. Он смотрел в свой теодолит, или как там назы-вается этот прибор, и раздражённо кричал на своего помощника: - Левее! Ещё! Теперь чуть правее. Я же сказал, чуть-чуть!-    Когда Таня подошла достаточно близко, Дима, будто почувствовав её приближение, оглянулся. Она попыталась улыбнуться. Ей вдруг показалось, что пространство вокруг них сжалось, уплотнилось, вытеснив посторонних, и на мгновение соединило их двоих. Сердце отчаянно затрепетало, но женщина не изменила направления и не сбавила шаг. Ёе гнала мимо любимого мужчины другая любовь, любовь к своим детям.
Дима смотрел ей вслед, и она это чувствовала, но не оглянулась. Прошлое, в кото-рый раз напоминало о себе, и бередило душу.  Но она должна жить с человеком, от ко-торого родила троих детей, и который был когда-то лекарством от боли, но только на очень короткое время. А сейчас он сам стал мозолью, доставляющей ноющую боль.
Это издевательство над собой далось ей нелегко. В дальнейшем она жалела о том, что не поговорила с Димой, и ещё долго при виде мужчины в зелёном свитере, её серд-це начинало отчаянно биться. Она просила судьбу послать ей встречу с любимым ещё раз, хотя и не знала, зачем ей это нужно. Может поэтому судьба и была неумолима.
22

Неожиданно в гости приехали родители Антона. Таня не была злопамятной. Она не забыла обид, но они утратили свою яркость, и к приезду гостей, она отнеслась спокой-но.
-А вы, как я вижу, живёте бедновато. -  Обводя взглядом их жилище, говорила свек-ровь. Таня, будто глазами свекрови, тоже осмотрела комнаты. Необходимое было всё, но из предметов роскоши, не было ничего.  Таня знала, что родители мужа пренебрежи-тельно относятся к бедным, и поспешила оправдаться. – Мы скоро квартиру получим, потом и мебель прикупим.  - Квартиру получите, а за что мебель купите? Денег-то у вас нет.-   Сноха не знала, что на это ответить, и свекровь, улыбаясь, продолжила: - Не пло-хо бы Антону поехать с нами, да хоть сезон поработать. Мы сейчас выращиваем лук, хорошо зарабатываем.
Таня задумалась. Постоянные недостатки надоели. Может, работая с родителями, он заработает деньги? Они, наверное, не позволят, валяться на диване, размышляла она, но муж молчал, и она неопределённо пожала плечами.
-Подумай, у вас растут дети, деньги вам ой как будут нужны! – вмешался в разговор свёкор. По тому, что родители обращались только к ней, а Антон в это время не подни-мал головы и не принимал участия в разговоре, Таня поняла, что с ним они уже всё ре-шили.  – Если только один сезон, то пусть едет, - согласилась она.
В первое время, после отъезда мужа, Таня испытывала одиночество. В доме, как будто чего-то не хватало. Она сама удивлялась этому. Ведь в его присутствии она ис-пытывала отрицательные чувства к нему, а сейчас заскучала. Дом казался опустевшим, тихим, будто осиротевшим. И она решила сделать мужу сюрприз. Как только у старших детей начались каникулы, взяла билеты, и они полетели в Казахстан.
На Казахскую землю первыми шагнули Саша и Лиза, а Таня с Женечкой на руках последовала за ними. Антон поцеловал старших детей, а потом шагнул к ней и поцело-вал Женю. Таня ждала поцелуя тоже, но муж отвернулся, не удостоив её вниманием. Тане показалось, что кто-то невидимый больно потянул её за какую-то струнку души, и она заныла. Почему он так со мной? Почему? Но тут она заметила, что свекровь и зо-ловка, приехавшие с Антоном, с любопытством смотрят на неё, и сделала вид, что не заметила поступка мужа. Улыбаясь, она стала расспрашивать родственниц об их жизни, будто ничего не произошло. Её умению скрывать свои чувства, мог позавидовать даже шпион.
Дети любовались степью. В конце весны и начале лета, она похожа на отрезы цве-тистого ситца.  Один отрез ярко-зелёный, второй расцвечен ярко-красными маками, а третий – какими-то жёлтыми цветами. Горы переливались бархатом мхов и трав, меняя свою окраску, в зависимости от освещения. Степь была прекрасна. Таня выросла среди цветов, трав, деревьев, и знала цену красоте. Природа была бальзамом для её сердца, но сейчас эта красота не могла отвлечь её от грустных дум.
Дома настроение Антона переменилось. Он будто оттаял. Стал расспрашивать о знакомых, и бывших сотрудниках, а ночью страстно прижал Таню к себе и стал цело-вать.
Неделя прошла незаметно. Настала пора улетать. На летние каникулы Саша и Лиза остались у бабушки с дедом,  только Женечку Таня забрала с собой. Антон с сестрой Бэлой провожали их в аэропорт. Его настроение снова резко ухудшилось. Из-за любой мелочи он срывался на крик. Такие резкие перемены в его поведении угнетали Таню. Она не понимала причины их происхождения, а попытки выяснить это у мужа, вызывали у него ещё более сильную ярость.
В машине Таня вспомнила, что забыла на туалетном столике кольцо, подаренное родителями. Антон взорвался: - Каким местом ты всегда думаешь?! Почему ты никогда ничего не помнишь?! Как можно быть такой безмозглой разиней?!-   Тане было стыдно перед золовкой, да и не удобно, кольцо она забыла не у чужих, а у своей свекрови.         – Никуда оно не денется, будешь ехать домой и привезёшь, - как можно спокойнее по-старалась сказать она, а сама ощутила острое желание поскорее очутиться на борту са-молёта.
23
Лето и часть осени пролетело незаметно. Всё это время никто не нарушал покоя Та-ни, и она, обладая лёгким характером, уже стала забывать обиды и недовольство му-жем. И теперь ждала его домой.
Она подходила к окну всякий раз, когда возле дома останавливалась машина, при-слушивалась к мужским голосам, доносившимся с улицы, надеясь услышать знакомый голос. Но всё напрасно.
В ожидании прошёл и ноябрь. Приближался Новый год. Мысль о том, что у мужа появилась другая женщина, змеёй заползала в душу, но она гнала её прочь, уговаривая себя, как маленького ребёнка.
Антон приехал в преддверии Новогоднего праздника. Таня засиделась за изготовле-нием костюма месяца марта, для Саши. Он участвовал в инсценировке сказки «12 меся-цев». В дверь постучали. – Кто там? – спросила Таня и обрадовано побежала открывать, услышав долгожданный голос. Разбуженные дети подхватились с постели, радостно запрыгали, захлопали в ладоши.
Антон поставил чемодан, поцеловал детей, а затем и жену. Поцелуй был бесстраст-ным и отозвался в сердце Тани разочарованием. Но она, как всегда, не подала виду.
Как только муж переступил порог, женщина сразу заметила, что он изменился. Слегка поправился, накачал мышцы и стал шире в плечах. Одежда сидела на нём лад-но, и как обычно, была модной.
Наливая чай и слушая рассказы мужа, Таня всматривалась в его лицо. Оно тоже слегка округлилось, а глаза светились уверенностью, довольством, и счастьем. О жен-щинах в таких случаях говорят «расцвела», её муж тоже расцвёл. Это чувство уверен-ности, довольства собой и жизнью, на фоне плохо замаскированного безразличия к ней, подтверждало её догадку.
Вдоволь наговорившись, они легли в постель. Женщина соскучилась по мужской ласке и ждала этих минут. Ей так хотелось прижаться к нему, услышать ласковые сло-ва,  почувствовать себя любимой и желанной. Антон целовал, но его поцелуи были пресными, в них не было чувства.  Всё было обыденно и скучно. И где-то вне  неё, Таня могла в этом поклясться, формировалось уже не подозрение, а уверенность в том, что у Антона есть другая женщина. Эта мысль, оформившись в убеждение, пробежала холодком  по телу, и камнем легла на сердце.
Таня не сказала мужу о своих подозрениях. Доказательств не было, а интуицию, как говорят, к делу не подошьёшь. Но, горький вкус притворства Антона отравил и эту ночь.
На следующий день муж засобирался за покупками. Он заработал три тысячи, по тем временам, не малые деньги. Собираясь, он делился своими планами: - Хочу купить себе новую кожаную куртку. У Паши видел джинсы, хочу себе такие же. Рубашки тоже надо обновить. – Таня согласно кивала головой. – А детям и тебе что надо?
Вечером он вернулся с сумками и пакетами, доверху набитыми обновками. Первым был пакет с детской одеждой. На диван ложились костюмчики, платьица, кофточки, колготки. Дети радостно толкались возле зеркала, примеряя обновки. Всё было им в пору. Антон умел, даже не зная размера, подобрать чисто зрительно любую вещь.
Затем он стал распаковывать свои вещи. Он купил себе кожаную коричневую курт-ку за 600 рублей. Взял он её с рук, в магазинах достать такую красивую и качественную вещь в то время было практически не возможно. Да и таких цен в магазинах тоже не было. Теперь отец семейства вертелся перед зеркалом, примеряя то куртку, то джинсы, то рубашки, а Таня терпеливо ждала своей очереди, полагая, что муж не забыл и про неё. И дождалась. Муж, покопавшись в сумке, достал из неё сапожки. – Вот тебе, боль-ше ничего твоего размера не было.  Таня ждала большего, но своего разочарования не показала. Её способность терпеть, казалось, была безграничной. Она надела сапожки и прошлась в них по комнате. – Нравятся? – великодушно спросил муж. – Спасибо, очень! – Сапожки были и в самом деле теплыми, красивыми, и хорошо сидели на ноге.
Пока она прохаживалась в новых сапожках, Антон развешивал свои вещи в шкафу, продолжая рассказывать: - Я сегодня заходил в ювелирный магазин, хотел взять себе перстень, но решил, в другой раз возьму. -  И неожиданно добавил: - Говорят, сейчас у женщин в моде серебро. - Таня надеялась, что он присматривал подарок  для неё. И, оживившись,  радостно произнесла: - Я так хочу золотую цепочку.
В тот же миг ей показалось, что её муж превратился в какое-то взрывчатое вещест-во, которое вот-вот разлетится от злости на куски. Он, с искажённым приступом ярости лицом, заорал: - Бери да покупай! Кто тебе не даёт!- Таня опешила. Молниеносная сме-на настроения мужа просто шокировала. Только что улыбался, лучился счастьем, а че-рез мгновение  излучал ненависть и злобу.  – У меня нет денег, - тихо сказала она.   -Бери у меня в бумажнике, и покупай, что ты там хочешь! –  зло,  сказал он.  Обида, дав-но таившаяся в сердце, змеёй подползла к горлу и сдавила его так, что у Тани из глаз хлынули слёзы. Антона это взбесило ещё больше. – Какого чёрта ты опять начинаешь?! Что тебе ещё надо?! Осточертело уже всё! – не мог угомониться он.
 Таня выбежала на улицу, и долго бродила, пытаясь успокоиться. Вспоминая это время через много лет, она подумала, что сейчас, она взяла бы деньги из принципа, и купила бы цепочку, но тогда обида взяла верх.
На следующий день за обедом, не глядя жене в глаза, Антон заявил, что в начале февраля уедет. – Почему? – поинтересовалась Таня.   - Ты же хочешь жить хорошо. А где я здесь заработаю? Что мне здесь за эти гроши корячиться?     - Почему уезжаешь так рано? Что там делать в феврале?     - Землю надо готовить, семена купить. -  Таня понимала, что муж говорит неправду.   – Ты уезжаешь к ней? – пересиливая страх, спросила она.   - К кому это, к ней? – на удивление спокойно переспросил он.     - У тебя есть другая женщина, я чувствую.
-Ты, я вижу, чокнулась уже. Ты ревнивая, у тебя уже помешательство на этой почве. С психикой не всё в порядке. – Он смотрел прямо в глаза, говорил спокойно, и Таня не нашла, что возразить, не смотря на то, что не верила ни одному его слову.
Всё последующее время, до самого отъезда, он напоминал постоянно действующий вулкан, и Таня уже сама ждала, чтобы поскорее наступило начало февраля.
24
Дела на работе шли хорошо и Таня быстро успокоилась. С отъездом мужа у неё появилось больше времени для собственных детей. Она их очень любила и не жалела для них, как и для работы, ни времени ни сил. По выходным она возила их в Киев, по-казывая достопримечательности, красивые места, посещала музеи. Частенько они ходи-ли в лес, пекли на костре картошку, собирали цветы и лекарственные травы. Перед сном, по-очереди, читали вслух.
Теперь Таня распоряжалась деньгами сама, и с удивлением отметила, что у неё ос-таются свободные деньги. Она сшила себе несколько новых нарядов, пополнила запас постельного белья, купила новую посуду. Но главное, в доме  был покой. Никто не кричал, не сопел сердито, и она уже не скучала по мужу, не томилась в ожидании его приезда, окунувшись с головой в работу и воспитание своих детей.
В этот день она пришла с работы слегка расстроенной. Сегодня фотограф, приблу-дившийся несколько дней назад в их детсад, привёз готовые фотографии. Таня фото-графировалась со своей группой на фоне шкафчиков с игрушками. И всё бы ничего, но именно над головой Тани стояла кукла в тёмном платье и светлом переднике. Лямки от передника этой куклы оказались прямо над волосами Тани. И с первого взгляда каза-лось, что у неё выросли рога. Тане фото не понравилось, но она не догадалась попро-сить сделать новое, и теперь об этом жалела. Но что есть, то есть.
Не успела женщина переодеться, как в дверь постучали, и вошёл Виктор, муж  На-таши. - Привет, как твои дела?  - спросил он.  С Наташей, как и со всей её семьёй, она дружила по-прежнему.  – Нормально. А у вас как?  - У нас тоже всё хорошо. О, а это что за фотографии?    - К нам в детсад фотограф приходил.  – А, а что это у тебя за рога на голове?   - Вот так получилось.  Наташа чем занимается?   - Не знаю. – Виктор резко приблизился к Тане.  – Какая нам разница, чем она там занимается? – с этими словами он сделал попытку поцеловать уворачивающуюся женщину.  – Ты что?! С ума сошёл?! – оттолкнула его Таня.   – Ты что, железная? Уже второй год одна. Неужели тебе не ну-жен мужик?    - Я не железная, но есть совесть. Я так не могу.  – Совесть! – с сарказмом вскричал Виктор. –  Ты думаешь, у Антона она тоже есть? Думаешь, он там хранит тебе верность?  Даже фотография показывает истинное положение вещей. У тебя, дорогая, давно рога выросли, а ты «совесть»!  И, понизив интонацию, добавил: - Не будь дурой, скажи да. Я для тебя всё, что захочешь, сделаю.  – Нет и нет! Виктор, Наташа моя под-руга. И даже если бы я тебя любила, я бы задушила в себе эту любовь, но ей не причи-нила бы зла.  А я тебя не люблю. Так что, и не думай.
Виктор ушёл, а Таня снова взяла в руки фотографию. Что-то говорило ей о том, что он прав. – Нет, это случайно так получилось, - успокаивала она себя, но сердце говори-ло другое.
-Мама, а нам письмо от папы, - вбежала в дом Лиза. -  Почтальон  только что мне отдала.     – Давай, будем читать. Она вскрыла конверт. Антон писал, что соскучился, и хочет забрать их   к себе. Хочет, чтобы все были рядом, и его родственники, и семья. Просил готовиться к отъезду. Когда приедет за ними, сообщит дополнительно. Таня непроизвольно посмотрела на фотографию, и подозрение одолело её с новой силой. Были и другие обстоятельства, удерживающие её здесь.
 Они снова стояли на очереди на квартиру, и насколько было известно Тане, дом должны начать возводить через пару месяцев. Было бы глупо потерять и в этот раз та-кую возможность. Но Антон настаивал на своём.
- Давай подождём с переездом хотя бы год. Я получу квартиру, пропишем здесь ма-му, пусть она хоть на старости лет поживёт, как люди. А я приеду к тебе.  У нас трое детей, квартира пригодится кому-нибудь из них, - уговаривала она Антона.  Но, тот был неумолим. Его главным аргументом было то, что дом ещё не начали строить, и неизвестно, когда начнут. – Обещать можно что угодно, - доказывал он ей в письмах, и по-прежнему настаивал на переезде.
Таня вспоминала вечно недовольное лицо мужа, вечное его нежелание хоть в чём-то помочь по хозяйству, вспоминала отношение к ней его родственников, и  решила, что не хочет так жить. В браке она была несчастлива, да и Антон, похоже, тоже. Сколь-ко же можно мучиться?
Маму она застала вместе с тётей Лидой, дальней родственницей её отца, за приго-товлением пирожков. Тётя Лида раскатывала тесто, и лепила пирожки, а мама вынима-ла из духовки уже испечённые.       - Как хорошо, что ты пришла. А дети где?    - Они бегают где-то во дворе, не стала их звать.     - Ладно, отнесёшь им пирожки, дома по-едят, - согласилась мама.
Уже за столом, попивая чай с пирожками, Таня сказала матери о своём решении. Мама возмутилась до глубины души. – Ты что, сошла с ума? Оставить детей без отца? Головой думаешь, или нет?   - У тебя трое детей, - поддержала её тётя Лида. – Их рас-тить надо, потом учить, женить и замуж выдавать. Как ты одна их на ноги поставишь?   - Антон будет помогать. Это же его дети, и он, думаю, не безразличен к их судьбе.    - Плохо ты мужиков знаешь! Им, развод что? Да они только рады этому. А о детях он забудет, как только найдёт себе другую.    - Я подозреваю, что он её уже нашёл.    - На это наплевать. Раз зовёт, хочет забрать, значит, ты ему нужна. А там что было, без тебя, пусть тебя не волнует. Он мужчина, если и подгулял, это ничего не значит. Мужики к этому относятся иначе, чем женщины, - убеждала её тётя Лида.
-Забудь даже думать о разводе, - наказала ей мама перед уходом. – Как бы то ни бы-ло, а копейку домой принесёт, и ты при нём, замужняя жена.   - Вот именно, у тебя ни отца, ни  брата, дядья твои далеко и им ты не нужна. Пока ничего не просишь, они от-носятся хорошо, но это, пока ничего не просишь. А попросишь, сразу станешь плохой. Я жизнь знаю, – снова поддержала маму тётя Лида.
-Он меня не любит, - пустила в ход последний козырь  уже у порога Таня.   - Раз зо-вёт, значит любит. – Парировала тётя Лида. – А дети потом будут тебя всю жизнь ви-нить за то, что остались без отца.   -  Я спрошу их об этом, - не сдавалась Таня.     - Они ещё мало что понимают. Винить они тебя будут, когда подрастут.
Вечером Таня всё-таки решилась на разговор с детьми. Не такие они уже и малень-кие, Саша закончил шестой класс, Лиза – четвёртый, думала она.  – Нас папа хочет за-брать жить в Казахстан, - сообщила она им.    - Навсегда? – спросила Лиза.   - Да.             -    Ура! – в один голос закричали старшие дети. Таня опешила.    - А, может, мы не по-едем? Папа пусть живёт там, а мы будем жить здесь, - робко возразила она им. Личики детей омрачились. – Почему мы не поедем к папе? Я не хочу жить без папы,- заныла Лиза.    - Да, - поддакивал ей Саша.    - Разве вам со мной здесь плохо?   - Не плохо, но всем вместе всё равно лучше. – Отчеканила назидательно Лиза.    - Да, лучше, - снова согласился с сестрой брат. – Поехали к папе! – канючили дети.
Таня понимала, что они любят отца, их взрослые проблемы им не ведомы. Но, как, же ей не хотелось ехать к мужу! И всё же ради детей она перешагнула через своё неже-лание. Я сама виновата, кто меня заставлял выходить за него замуж? А раз сама винова-та, сама и должна отвечать, думала она.
25

Антон что-то запаковывал в чемодан, сидя на корточках, а Таня присела на диван. Сердце её тревожно стучало.    - Антон, я хочу с тобой поговорить, выслушай меня, по-жалуйста, без крика.    - Что ещё? – с недовольным видом посмотрел на жену он.            - Здесь начали строить новый детский сад.     - Ну и что? – перебил её муж.                - Дай договорить. Мне обещали в отделе образования, что я буду там работать или за-ведующей, или методистом. Я об этом давно мечтала. Не морщься, подожди. Я здесь получу квартиру и детям, если поступят в институт, не придётся скитаться по кварти-рам или общежитиям. Утром уедут, вечером приедут.    – Это я уже слышал. К чему ты клонишь?    - Мне кажется, что у тебя там есть другая женщина. Если это так, не срывай меня с места. Я всё пойму. Детей против тебя настраивать не буду. Будешь приезжать, если по ним соскучишься.    - Какая женщина? Что ты выдумываешь? Нет у меня нико-го. У тебя точно, не всё в порядке с головой. Мерещится, чёрт знает что!    - Честное слово?     - Честное слово, - глазом не моргнув, сказал Антон.    
Вечером они собрали друзей на прощальный ужин. Виктор первым вызвался сказать тост. – Я пью за эту семью, за лёгкую дорогу, за то, чтобы они там хорошо устроились, и нас в гости пригласили. А ещё хочу сказать, тебе, Антон, с женой повезло. Она тебе верна. В наше время это редко бывает. Береги Таню. Потеряешь, такую другую, не найдёшь. Предлагаю выпить за то, что я сказал, и за верность, такое редкое нынче качество.
Когда подвыпившие гости вышли из-за стола, Наташа, улучив момент, сказала: - Изменился твой Антон. На всех смотрит свысока. Не сладко тебе будет подружка, но ты не возвращайся, терпи.   - Придётся. Сколько же можно мотаться туда-сюда, - с горечью сказала Таня.
Все желали счастья, успехов, удачи на новом месте, а Тане казалось, что она едет не на новое место жительства, а восходит на эшафот. Настроение было мрачным, предчув-ствия не хорошие, но она крепилась, стараясь не подавать вида. Ей вспомнился сон, приснившийся накануне, и она попросила подруг помочь понять его смысл.   - Мне снилось, что у меня два мальчика в доме. Они должны куда-то уходить, и я отдаю од-ному буханку хлеба, а второму оладьи. На тарелке остаётся только одна оладья.
Сон не плохой. Печёное, это печаль, а ты отдала печаль. – Сказала Катя, и Наташа с ней согласилась. Но, Тане в это не верилось. Хлеб в её понятии означать печаль никак не мог.

26
Снова в Казахстан Таня ехала с чувством обречённого на смертную казнь. Она по-нимала, что первое время им снова придётся жить с родителями Антона, и не ждала ничего хорошего. Но, к её удивлению, в этот раз  её встретили здесь не плохо. Особой любви не чувствовалось, но отношение к ней родителей Антона стало немного теплее. Сёстры Антона вышли замуж, братишка женился, и в доме стало просторней.
Антон тоже успокоился, перестал кричать  и злиться по пустякам, и Таня решила, что её опасения были напрасными.
Перед отъездом она поступила в педагогический институт в Киеве, и вскоре ей пришёл вызов на сессию.  А сразу после сессии им снова выделили дом. И женщина с энтузиазмом принялась за ремонт. А после ремонта они решили собрать друзей и уст-роить новоселие. Антон постоянно контролировал жену и часто навязывал своё мнение во всех делах, связанных с заботой о доме. Тане же очень хотелось проявить себя, и она попросила мужа не вмешиваться в её приготовления к новоселью. В результате на  столе блюда были не только вкусными, но и красиво, с выдумкой оформлены. Антон весь вечер был рядом с женой и всячески старался помочь, что удивило её и порадовало одновременно.
Когда гости разошлись, Бэла вызвалась помочь мыть посуду.  Довольная Таня ска-зала золовке: - Кажется, гости остались довольны, как ты  думаешь?    - Да, вечер удал-ся. И Антон рядом с тобой бегает, помогает, а то, что греха таить, порой только утром домой приходил. Тане показалось, что её острым лезвием полоснули по сердцу.
 Только  тарелка на мгновение застыла в её руках,  больше ничем она не выдала своих чувств, сделав вид, что попросту не расслышала сказанного. Золовка, не поняв реакции снохи, больше ничего говорить, не стала.
Уже в спальне, с замиранием сердца, придав своему голосу как можно больше рав-нодушия, Таня спросила: - Мне сказали, ты без меня здесь не скучал, с любовницей развлекался каждую ночь. Не сказали пока кто эта любовница. Но, как ты понимаешь, это вопрос времени. Поэтому лучше скажи сам, ктоона?    В этот раз муж не возмутил-ся, не стал убеждать, что это у неё с психикой не всё в порядке, а спокойно сказал: - Сытина Лариса Николаевна. Он произнёс это настолько спокойно, что в первое мгновение она подумала, что он её разыгрывает.  – Лариса Николаевна?   - Да.  – И как же это тебя угораздило?   - Выпили лишнего, подвозил, ну, вот и заехали.    Казалось, Антон говорит это о ком-то постороннем.  – Я ведь тебя просила сказать правду там, в Украине. Зачем ты солгал? – Таня, разрыдавшись, соскочила с постели и выбежала из дома.
Мысль о том, что она всё потеряла, и работу с перспективой повышения, и жильё, и возможность получить квартиру со всеми удобствами, и мужа, казалась ей невыноси-мой.  Что ей теперь делать? Вернуться? Куда? В мамином домике они ютились, пока дети были маленькими, а теперь они подросли, на детскую кровать уже не положишь. Как ни как с тех пор прошло восемь лет. Да и стыдно возвращаться. Ладно, первый раз, а второй? Кто её умной назовёт?  Дура! Дура! – упрекала она себя, - Как  я могла пове-рить? А он? Как мог так бессовестно солгать он?  И почему всё так произошло? Ведь она не разрушила свою семью, не разрушила чужую, когда могла это сделать, и по её мнению, должна получить за это награду, если, конечно, есть Бог. А что получила?
Всю ночь она бродила за околицей села, а утром приплелась домой. Её вид избитой, затравленной собаки, вызвал сострадание даже у Антона. -  Где ты была? Я тебя искал, - кинулся он к ней.  – Я понимаю, ты её любишь, поэтому  - уходи. Я переживу, не бес-покойся.   – Никуда я не пойду. Там, всё! Понимаешь, всё!    - Я тебе не верю. Ты по-стоянно лжёшь.   – Как хочешь, хоть верь, хоть не верь, а из дома я никуда не пойду.     – Я бы ушла сама, но мне идти с детьми просто некуда.  – А кто тебя гонит? 
Таня прошла в спальню, и обессилено свалилась на кровать. Детский сад, в котором ей обещали место воспитателя, уже полгода был закрыт на капитальный ремонт, поэто-му она не работала. Скрутившись калачиком, маленькая и несчастная, она, как щенок поскуливала почти до обеда, пока дети были в школе, а Антон на работе. А к возвраще-нию школьников нашла в себе силы подняться и приготовить обед. Но с этого дня она стала испытывать отвращение к жизни. Ей не хотелось ни читать, ни смотреть телеви-зор, ей, вообще, ничего не хотелось.  Зачем жить, если существует такое жестокое пре-дательство, думала она. Горькое разочарование в муже, превратилось в разочарование в жизни. Только чувство ответственности заставляло её выполнять работу по дому. А ко-гда она оставалась одна и все дела были сделаны, то ложилась на кровать и плакала.
Заплаканная поникшая Таня, вызывала у мужа чувство вины. И, хоть оно гнездилось где-то так далеко внутри, что он осознать его практически не мог,  вид жены  напоминал о некрасивом поступке, не позволяя освободиться от этого чувства.  Это злило. Размазня, думал он о ней. Ни на что не способна. Другая бы устроила скандал Ларисе, а эта только и знает, что реветь. Смотреть противно!
Одно единственное слово «прости», сказанное Антоном, могло бы  многое изме-нить. Она ждала это слово, но муж его говорить и не собирался. Ему проще было по-ступить по-другому.
Когда, закончив возню на кухне, женщина вошла в спальню и примостилась на край кровати, так, чтобы не прикасаться к мужу, Антон, остававшийся равнодушным к ней до сих пор, в этот раз резко придвинулся, и,  прижав  к себе, поцеловал. В его понимании, это и было извинением, но Таня не поняла. Терзаемая обидой, она резко повернула голову, отталкивая при этом мужчину.  – Ну, и пошла ты! Будешь тут выпендриваться! Будто на свете баб больше нет, - подумал он, и спокойно отодвинулся. А через пару минут захрапел.
27


- Между нами всё, - сказал он Ларисе, когда привёз семью. Но, та была настойчива, не в пример Тане. Она всё время старалась попасться на глаза любовнику, а затем стала передавать через друзей Антона, что ждёт его. И поступок Тани всё решил.  Лариса могла торжествовать победу.
Таня получила новый вызов на сессию, и снова улетела в Киев. Своей болью она не поделилась ни с мамой, ни с Наташей. На расспросы отвечала:  – У меня всё хорошо.
По возвращении Антон встречал её в аэропорту. Он пользовался машиной родите-лей, как собственной, ездил быстро, и они довольно скоро очутились дома. – Пойдём, я тебе что-то покажу, - сказал  он  ей, как только она переоделась. Заинтригованная, она вышла вслед за мужем. Он привёл её к сараю. – Смотри, - указал на загон, устроенный в углу.  -  И зачем это? – не поняла она.   – Как зачем? Ты же хотела завести подсобное хозяйство. Вот и заведём.   – А, - протянула Таня. – Молодец.   И пока она осматривала загон, он ехидно думал:  – Хотела, получишь.  Будешь пахать у меня, как ломовая ло-шадь. Интеллигентка хренова.
28
Вскоре ремонт в детском саду закончился, и Таня вышла на работу. Но, любимая работа, теперь не доставляла такой радости, как раньше. Тане казалось, что она закутана в панцирь из непроницаемого вещества, который не пропускает в душу свет радости. Да что там радости? Даже простое удовольствие имело горький привкус. Она чувство-вала себя униженной, оскорблённой, не смотря на то, а может именно поэтому, что Ан-тон старался вести себя с ней так, будто ничего не произошло.  В конце рабочего дня он приезжал за ней, нёс её сумочку, весело рассказывая о событиях дня, и со стороны их пара могла показаться вполне счастливой. Тане никто ни разу не намекнул на отношения её мужа с другой женщиной, и она думала, что он скрывал свои похождения от окружающих.
Вскоре в сарае захрюкали поросята, замычала корова, а потом поселились и куры. Таня надеялась, что благодаря подсобному хозяйству у них появятся свободные деньги, и не жалела сил. С тем, что муж по-прежнему не помогал ей по хозяйству, она смири-лась. Спасибо, хоть корма привозит, думала она.
Шло время и боль, поселившаяся в сердце, не прошла, но стала слабее, и она с ней смирилась точно так же, как смирилась с отказом мужа в помощи.  Дети уже подросли и помогали ей во всём они.
В этот воскресный день она месила тесто, чтобы испечь булочки к чаю. Девочки вертелись возле матери, помогая ей по мере необходимости. У них были летние кани-кулы, и Таня была в отпуске тоже. Поэтому она очень удивилась визиту директора школы. – Татьяна Владимировна, я к вам вот по какому вопросу. У нас в школе есть вакансия учителя начальных классов. Я пришёл, так сказать, сватать вас на эту долж-ность.  Что скажете?   - Скажу, что я в шоке. Кто подсказал вам эту мысль? Я дошколь-ный работник. Я не умею работать в школе.  – Вы педагог. И у нас были случаи, когда работники детских садов становились хорошими учителями.  – Нет. Я не хочу уходить из детсада.  – Но, вы учитесь в институте.   – Я  учусь на психолога дошкольного воз-раста. Так что в школе мне это не поможет. Поэтому, простите, но нет.   – Татьяна Вла-димировна, прошу вас, у нас новый учебный год на носу, а класс без учителя. Ирина Сергеевна ушла в декретный отпуск.    – Не могу я! Какой из меня учитель? Я не знаю методики преподавания.  – Мы вам поможем. Дадим необходимую литературу, завуч по начальным классам будет помогать во всём. Умоляю вас, соглашайтесь.     Голос этого пожилого человека задрожал, и Тане показалось, что он готов заплакать. Жалость шевельнулась в её сердце и заскребла острым коготком.  -  Если только один год, пока выйдет Ирина Сергеевна.  А потом я снова вернусь в детсад.   -  Конечно, конечно, - согласно закивал директор.
Собираясь на новое место работы, Таня перебирала бумаги в рабочем столе своей группы. Она отложила приличную кипу книг, выполняя просьбу методистки, оставить их у неё. Всё равно в школе эта литература ей не понадобится.
Сложив часть книг в пакет, остальную часть, неся в руках, она отправилась в каби-нет методиста.  – Вот, принесла. Только под вашу ответственность, Валерия Семёновна. Надеюсь, через год они будут в целости и сохранности. Вы же меня возьмете назад через год? – Вам же заведующая пообещала, а она своё слово держит.
Таня собралась попрощаться и уйти, но Валерия Семёновна попросила её задер-жаться.  – Это, наверное, не моё дело. У тебя здесь нет никого из родных, поэтому я хо-тела поговорить с тобой, Таня, о твоём муже. – Переходя на «ты», сказала методистка. -  Я ни в коем случае не хочу, чтобы в вашей семье были скандалы, и тем более, чтобы вы разошлись. Просто прижми его немного.   – Простите, я не понимаю, о чём вы говорите.   – Может, ты и не знаешь, но он встречается с Сытиной. Приезжает за тобой на работу, отвозит домой, а через некоторое время уже у неё. И в город она постоянно с ним ездит.  Они даже не скрывают своих отношений. Мало того, она хвастается, что он дарит подарки не только ей, но и её дочери. Так что, прижми его немного. А ему можешь сказать, что о них тебе рассказала я. Я Лариску предупредила, что  тебе рас-скажу.
Таню, будто ударила молния. Антон часто вечером, по его словам, ездил к матери и сёстрам. При этом, постоянно предлагая Тане поехать вместе с ним. Хитрый Антон хо-рошо знал о натянутых отношениях между женой и его родственниками, а ещё он знал, что Тане необходимо готовить ужин, и писать планы занятий на завтрашний день. По-этому она с ним не поедет.
 Он действительно объезжал всех своих родственников и друзей, не задерживаясь ни у кого дольше пяти минут, а потом ехал к Ларисе. Каждый мог подтвердить, что он у них был, в случае, если жена вздумает проверить его слова. Не будет же она прове-рять, сколько времени он был у каждого. Вернувшись домой, он принимался рассказывать о том, что делали его родственники и друзья, кто к ним пришёл в то время, когда он был у них. И,  часто  в случайном разговоре с Таней они подтверждали эти слова. Это и сбило её с толку.
Его поездки в город были связаны с работой. Он работал экспедитором и часто ез-дил за запчастями и материалами, необходимыми их организации. И постоянно оста-вался ночевать в городе, объясняя это тем, что за один день не успевает получить заку-пленное и оформить все документы.
Таню трясло от обиды и возмущения. И, когда Антон явился домой после работы, она решила положить конец их отношениям. – Я всё знаю. Уходи. Собирай вещи, и уходи. Я не хочу страдать сама, и не хочу, чтобы страдали другие. Так что, уходи.   – Какая муха тебя укусила? Что ты опять выдумываешь?    - Как у тебя хватает совести смотреть мне в глаза?   Я всё знаю.  Ты как встречался с Ларисой, так и встречаешься. Прошу тебя, собирай вещи, а я тебе помогу.   – Что ты выдумываешь? Я же сказал, там всё.          – Мне сказала о вас Валерия Семёновна. Кстати, она сказала мне это вовсе не по секрету. Может, пойдём к ней, и ты спросишь, почему она сказала не правду?   Антон опустил голову. А Таня пошла к шкафу и стала собирать его вещи.  Антон пришёл следом. – Оставь мои вещи в покое. Я никуда не пойду, и не думай. Таких, как Лариса, в городе, знаешь, сколько?   Таня ошеломлённо посмотрела на мужа. – Значит, ты рисковал нашей семьёй, изменяя мне с женщиной, которую даже не уважаешь? Кто тогда ты? Если будешь о ней так говорить, я тебя перестану уважать вовсе.
Антон отвернулся, чтобы жена не видела пренебрежительную улыбку на его лице.    – Ох, и дура! Интеллигентка, - думал он, а вслух сказал – Можешь делать всё, что хо-чешь, но я из дома не уйду.   – Тогда уйду я.  И она стала складывать в чемодан свои вещи. Она клала, а муж тут же вынимал их и бросал на полочку шкафа. – Куда ты по-едешь? У нас трое детей. Куда ты их потащишь?   - Вспомнил, наконец, о детях? А что же ты не думал о них раньше?   - Я тебе обещаю, что моей ноги больше там не будет.    – Так я тебе и поверила.  Улучив момент,  Антон захлопнул дверцу шкафа и, подперев её спиной, спросил:  – Что я должен сделать, чтобы ты поверила?    Ехать ей было прак-тически не куда. Таня села на кровать и задумалась. Подать на развод? Бракоразводный процесс пугал её тем, что придётся всю грязь их семейной жизни вынести на всеобщее обозрение. Ей казалось не выносимым, рассказывать об их отношениях. Но, это не было главным. После развода, она оставалась в чужом краю совершенно одна с тремя детьми. Помочь ей здесь, практически некому. В магазинах села купить можно не всё. А до города  двести километров, и для того, чтобы съездить за покупками на автобусе, необходимо потратить два дня. Кто будет отпускать её с работы? Печку топили саксаулом, а кто поедет за ним в степь? Саша ещё мал, и кроме Антона сделать это было некому. Жить в этих местах без взрослого мужчины было очень трудно. Да и мужа, казалось, не на шутку испугала перспектива её потерять. Может, наконец, образумится? И она сказала: - Уйти с работы, связанной с разъездами.   – Хорошо. Я уволюсь, - тут же согласился Антон.
Испугало его вовсе не то, что Таня уйдёт из его жизни. Его испугала возможность потерять ореол властелина её сердца, такого мачо, которому женщины прощают всё. А этим ореолом он гордился. Он только улыбался, когда друзья говорили ему: - Как толь-ко твоя жена терпит?  Бросит она тебя.  Он не хотел быть брошенным. К тому же, он хотел показать отцу, что он мужик. Антон знал, что у отца кроме матери есть ещё жен-щина, видел, как мать заискивающе старалась во всём угодить ему, чтобы удержать в семье. Она время от времени устраивала скандал любовнице отца, но сама о разводе никогда речь не заводила. И разговоры Тани о разводе, били по его самолюбию и злили. 

29
Он сдержал своё слово, и уволился. Все руководящие должности были заняты, и ему не оставалось ничего другого, как стать трактористом. То, что ему пришлось уступить жене, заставляло его чувствовать себя униженным. Но, главное, свой поступок нужно было как-то объяснять окружающим. Он не объяснял, просто отмалчивался, но понимал, что многие догадываются о причине.
Работая экспедитором, он только сопровождал машину с грузом, и оформлял нуж-ные документы, а теперь трясся на тракторе по полям. Всё это не улучшало их отноше-ний.  Наоборот, к жене у него появилось устойчивое  чувство ненависти. И эта нена-висть выливалась в постоянные придирки. Он был недоволен всем. Постиранные и вы-глаженные рубашки ему не нравились, он хотел надеть именно ту, которую Таня не ус-пела ещё постирать. Еда то имела какой-то привкус, то неприятный запах, то была не доварена, а то, наоборот. Всё было не так.
И в этот раз скандал возник из-за пустяка. Таня красилась пред зеркалом, а Антон одевался, собираясь в гости.  – Ты что, не видела, что на этой рубашке нет пуговицы? – с раздражением  спросил он.  - Нет, я не заметила, - с холодным спокойствием ответила Таня.    - Пришей! – рубашка полетела к ногам Тани.  - Уже нет времени. Надень дру-гую.    - Я не хочу другую! Я хочу эту!      - Тогда сам пришей.    - Что?! Если я сам буду пришивать пуговицы, то ты сама будешь ездить в город за продуктами, и корм для сви-ней будешь привозить сама, и дрова тоже!    - Ладно, не ори, сейчас пришью.-   Тане пришлось в экстренном порядке заняться его рубашкой.
Пришив пуговицу, она снова принялась за макияж. Антон уже оделся и зло сопел, стоя рядом. Таня делала вид, что не замечает, хотя ей его злое сопение тоже действова-ло на нервы.   - У нас лимонад есть? – поинтересовался муж, перестав сопеть.   - Был, в холодильнике. Если дети не выпили.
Через полминуты, Антон со свирепым видом появился в дверном проёме: - Почему ты вечно ничего сама не видишь?! Почему я тебе должен всегда давать указания?!          - Что ещё приключилось?    - Какого чёрта эта бутылка стоит в холодильнике?      - А где она должна стоять?    - Что, не видно, что она пустая? Что, вовремя выбросить её нельзя?!     - Да, это ужасно. Пустая бутылка в холодильнике!     - Ты вечно ничего не видишь! Почему другие всё видят и всё успевают, а ты нет?   - Чего я не успеваю? Дети, наверное, только что выпили лимонад, а бутылку поставили автоматически назад. И вообще, если у меня так всё плохо, давай, наконец, разведёмся. Уйди, наконец!     - У тебя только развод на уме, - зло буркнул Антон и вышел.
Настроение было испорчено окончательно, но на день рождения они приехали с мужем на машине. Гости уже сидели за столами.   - Таня, давай к нам, - женщины по-теснились, освобождая место, Антон рядом с ней не сел.
Им налили, как опоздавшим. Не успела Таня закусить, а рюмки снова полны.  - Я не могу столько пить. Я выпью потом.   - Никаких потом. Мы до вашего прихода уже по две рюмки выпили.   - Не выпьешь, я обижусь, - наседал хозяин. – Я не уйду, пока ты не выпьешь,-  упорствовал он. Пришлось уступить. Но, не успела она выпить вторую рюмку, как ей налили третью. – Вы взяли слишком быстрый темп, я так скоро буду под столом, - сопротивлялась она.  - Мы можем, и ты сможешь, - настаивали женщины.
Настроение, испорченное Антоном, не хотело восстанавливаться. А что, если выпью, и станет легче? Говорят же, что пьют с горя. Раз другим помогает, может, и мне помо-жет?- думала Таня.
Когда они вышли из-за стола, реальный мир стал зыбким и расплывчатым, но на душе стало ещё  хуже. Так ночь скрывает очертания предметов, оставляя видимым только огонь. Огонь боли и безысходности  пылал в её душе. Утратившая трезвость мысли женщина, решила, что выпила недостаточно.  Танцуя  с другом Антона, Рома-ном, она предложила: - А давай выпьем ещё. Тот удивлённо посмотрел на партнёршу, но согласился.
Таня взялась налить водку сама, но та лилась мимо рюмки на стол. Антон заметил состояние жены и взял её за руку. – Поставь бутылку, ты уже достаточно выпила. – Нет, ты мне не указ. Я сама знаю, сколько мне надо выпить, - спорила с ним она. Антон отобрал у неё бутылку и потащил к машине. Открыв заднюю дверцу, он грубо толкнул её на сидение.
Последнее, что сохранилось в её сознании, это связка ключей в руках мужа, и голу-бая дверь веранды.
Очнулась она уже в кровати и первая мысль была об измене мужа. – Я должна уйти, - сказала она вслух, и бросилась к двери.  - Ты куда? – подхватился дремавший рядом Антон.   - Ненавижу тебя, ненавижу! Не хочу с тобой жить! Ты предал меня, предатель!     - Не дури! Ложись спать! – Антон тащил её в спальню.  - Как ты мог? Я родила тебе троих детей, а ты нас предал!   - Замолчи, а то ты их разбудишь.   - Ну и пусть, пусть знают, какой у них отец!    - Замолчишь ты, наконец?! – Антон втолкнул её в спальню, но тут её стошнило. Зажимая рот руками, она бросилась на кухню, к помойному ведру.
Ей было плохо! Голова раскалывалась, сердце бешено колотилось, тошнота накаты-валась, как цунами на беззащитный берег.  - Антон, я умираю! Мне так плохо! Я уми-раю! – стонала она. Антон принёс огуречный рассол: - На, выпей, это поможет.  Помог ли рассол, или просто действие алкоголя ослабло, но она уснула.
Разбудил её тонкий лучик, пробившийся сквозь щель, между задёрнутых штор. Соб-ственная голова казалась ей чугунной. Какая я дура!  К душевной боли прибавила ещё и головную, - думала Таня.  В спальню вошёл Антон. – Оклемалась? Не ожидал от тебя такого.  - Да, не рассчитала своих сил. Хотя не такая я и пьяная была.    - Да уж! – на-смешливо сказал муж. – Ты хоть помнишь, как в дом попала?     - Честно говоря, не помню. До этого момента помню всё, а как вошла и разделась, не помню.   - Вошла?! – воскликнул Антон. – Ты не вошла, я тебя занёс. Ты упала прямо в лужу возле веранды. - Не может быть, - не верила его словам Таня.    - Сейчас я тебе докажу, - Антон вышел и вернулся, держа в руках её костюм. – На, полюбуйся! – Он бросил её наряд на кро-вать.
Таня ужаснулась. Пиджак, кофточка, юбка, были испачканы в грязи и помяты. А Антон стоял уже рядом с зеркалом. – На, посмотри. – Тыкал он его под нос жене. И она невольно глянула в зеркальную гладь. Лучше было бы не смотреть. Вид у неё был такой же, как у её костюма. Лицо пепельно-серого цвета, под левым глазом тёмный круг, а под правым огромный синяк. Откуда он взялся, она не помнила, но догадывалась.
-Ну, как? Пе-да-гог! - ядовито изрёк муж. Он был на высоте, роль воспитателя была ему по вкусу. А Таня чувствовала себя жалкой и глупой. Ей было стыдно, и она решила, что пьяной была первый и последний раз.
30
На следующий день Антон пришёл с работы вовремя. Таня, орудуя на кухне, слы-шала, как он прошёл в зал.    - Эй, слышь, иди сюда,  - крикнул он через пару мгнове-ний. Таня понимала, что зовёт он её, но не откликнулась.   - Слышь, иди сюда быстрее! Я про тебя песню записал.   – Меня не слышь, зовут. У меня имя есть.    - Ладно, Таня, иди сюда, послушай, какую я песню о тебе записал.    - Что ты несёшь? Какую ещё пес-ню?   - А ты послушай.-   Антон включил магнитофон, и Таня узнала песню разбойни-ков из кинофильма « Не бойся, я с тобой».
«А он противник, лучше не бывает,
Ты упадёшь, а он не добивает.
Ударишь в спину, и не ждёшь ответ,
Он враг себе, интеллигент».
Значит, он считает меня интеллигенткой. А в его понимании, это равнозначно ни-чтожеству, - подумала Таня.  Но вслух не сказала, ни слова. Просто повернулась и ушла на кухню.
 Антон, был доволен собой. Он выключил магнитофон и прошёл на кухню тоже. Таня, молча, колдовала у плиты. Антон был уверен, что она плачет, но, слёз не увидел. А ему так хотелось досадить жене!  Он закурил, подошёл к ней, и, пуская дым ей в лицо,  глядя сверху вниз, пренебрежительно сказал: - Что ты за баба? Ни на что не способна. За два года, пока меня не было, ты даже мужика себе найти не смогла.-   Это был очень жестокий удар. То, чем другой мужчина гордился бы, он попирал ногами.
-Ты, действительно, не стоишь того, чтобы тебе быть верной. И тебе я не набива-лась, ты сам за мной приехал, да ещё и наврал, что у тебя никого здесь нет.
Антон не ответил. Выпустив струю дыма в сторону жены, он уехал. Догадаться ку-да, было не трудно.  Кипя от негодования, Таня собрала вещи мужа и вышвырнула их на улицу. Закрыла дверь на ключ и легла на диван. – За что мне это? За что? – рыдала она, уткнувшись в подушку лицом. Казалось, со слезами выходило и что-то чёрное и тяжёлое, освобождая её душу и уступая место спокойствию.
 Антон не возвращался, и она впервые за всё время легла спокойно спать. Ей, дейст-вительно после его слов стало безразлично, где он и с кем. Измученную ссорой, устав-шую, сон проглотил её почти мгновенно. И она очутилась на улице незнакомого ей го-рода. Сыро, кругом лужи, слабый свет фонарей еле пробивается сквозь туман, а она снова ищет Диму. Бредёт по улице, всматриваясь в гаснущие окна, всматриваясь в лица прохожих, но его нет. – Дима! Дима! – кричит она, но ответом ей служит лишь лай бро-дячей собаки.
- Ты чего кричишь? – толкает её в бок Антон. Она просыпается и удивлённо спра-шивает: - Что ты здесь делаешь?  - Сплю, - коротко отвечает муж, натягивая одеяло.  – Как ты попал в дом? – стягивает с него одеяло она.  – Открыл своим ключом.   – Уби-райся отсюда! – Таня пытается столкнуть мужа с постели, но тот упирается.  – Я тебе сказал, никуда не пойду. Не трогай меня, это мой дом тоже.  Антон отворачивается и закрывает глаза.  Она отодвигается на край кровати.  Перед её мысленным взором всплывает образ Димы. Где он сейчас? Счастлив ли? Как хочется его увидеть! Как хо-чется любить и быть любимой! Что я сделала со своей жизнью! Боже, пошли мне муж-чину любящего и любимого!
Утром Антон повелительно сказал Саше: - Собери мои вещи и занеси в дом.

31
. Районный отдел образования направил Кариму Коразбаевну в их сельскую школу, чтобы повысить уровень преподавания. Сегодня она должна была посетить Танин урок. Таня волновалась. Завуч школы напоминала ей заведующую детским садом на Украине. Такая же высокая, такая же худенькая, и такая же одинокая. Она тоже жила лишь работой.
Говорила Карима Коразбаевна мягким, ровным голосом, но за этой мягкостью скрывалась настойчивость и спокойная уверенность. – Ваш урок мне понравился. Ни-каких грубых ошибок вы не допустили, но…    Сейчас передовые учителя работают по новому, а у вас – устаревший стандарт. Я же хотела увидеть не стандартный урок.       - Простите, но я не передовой учитель. Я ещё не умею работать по-старому.     - Это как раз хорошо. У вас ещё не закрепились стереотипы, и вы можете легко перейти на новый стиль работы.       - Нет, не могу, - спорила Таня. – Я дошкольник по образова-нию, и вас я об этом предупреждала.    -  Ничего страшного, научитесь.               
Таня злилась. Снова от неё чего-то хотят, снова нужно учиться новому. И что за на-пасть такая? Но уже вечером, садясь писать планы, она думала, чтобы такое придумать новенькое?

32
Работа в школе включает в себя не только преподавание, но и распространение опыта передовых учителей, а также лучших работников каждой школы. На осенних каникулах районным отделом образования была запланирована именно такая работа. Все учителя собрались в школе соседнего села и распределились по специфике преподавания. Самые опытные давали уроки, а остальные исполняли роль учеников.
По окончанию заведующим районо были подведены итоги. Учителям, показавшим самые интересные уроки, вручали грамоты, и, в шутку, конечно, награждали медалями из шоколада.
Перед отъездом, поскольку уже было время обеда, их кормили в столовой школы, предоставившей помещение для работы семинара. Для экономии места, столы были сдвинуты в длинный ряд. Таня села рядом с учителями начальных классов своей шко-лы. Она не успела поднести ложку ко рту, как перед ней появился учитель математики их школы Мурат Сагимбекович. – Это вам, - сказал он, и положил перед ней шоколад-ный медальон, которым его только что наградили.  – Мне? – широко раскрылись глаза Тани. – Вам, - сказал мужчина, и, смутившись, быстро удалился. С одной стороны от неё сидела Галина Ивановна, её подруга, а с другой, подруга жены Мурата Сагимбеко-вича, Айгуль Баймашевна. Она тоже работала в начальных классах. Все смотрели на Таню с любопытством. – Это нам, - постаралась, как можно беззаботней сказать она и разделила шоколадку с сидевшими рядом. Хихикнув, Айгуль Баймашевна приблизи-лась к уху Тани и шепнула: - Он в вас без памяти влюблён.  - В меня? Влюблён? – рас-терялась Таня.
Женщина была уверена, что Мурат Сагимбекович, если и влюблён, то не в неё, а в её подругу. После педсоветов и профсоюзных собраний они с Галиной Ивановной все-гда уходили вместе, и к ним присоединялся этот красивый и умный казах. Какое то время им всем было по пути, и он беседовал с её подругой, в то время, как она, Таня, молча, шла рядом. Иногда, окинув взглядом попутчиков, она признавала, что они очень подходили друг другу. Оба высокие, стройные, он уже седеющий, и она, молоденькая, с красивыми чертами лица. И Таня решила, что шоколадка предназначалась подруге. Просто Мурат Сагимбекович не решился сам её угостить.  – Это заблуждение, - сказала она безапелляционным тоном. Просто его дочь учится у меня, вот он и решил, как и все родители, сделать приятное учительнице своего ребёнка.
 – Влюблён, - думала она, - но не в меня.  Хотя? В памяти всплыл один случай. Ве-чером она писала поурочные планы, полностью поглощенная своей работой. Неожи-данно, не осознавая, что делает и почему, она подхватилась и выбежала во двор. На улице было ещё светло. Таня остановилась посреди двора, тщетно пытаясь сообразить, что ей здесь понадобилось. И тут увидела Мурата Сагимбековича, проходившего мимо. Он кивнул, здороваясь, и она ответила. Он прошёл мимо, а она, постояв, и, так и не по-няв, зачем выходила во двор, пошла в дом. Может, и в самом деле,  его желание уви-деть её, заставило выйти её на улицу?  И всё же, скорее всего, это просто совпадение.          
Прошёл год её пребывания в  школе, но директор отказался отпустить её в детсад. На угрозу женщины, уволиться через РайОНО,  он только рассмеялся.  – Я позвоню и скажу, что вы мне нужны здесь, и вас всё равно не переведут.  – Ишь, как заговорил, - думала Таня, - и голос твёрдый, не дрожит. Обманщик. Мужчины все вруны.
Вначале, ей было трудно, но, побывав на курсах повышения квалификации, накупив нужной литературы, она быстро овладела профессией. И уже на второй год работы, была руководителем методического объединения. А ещё через год, стала завучем по начальным классам.
С Галиной Ивановной они работали в одном кабинете, только в разные смены. У  их учеников были каникулы, и  они обе сидели в классе, составляя планы на следующее полугодие.  – Нам надо бы обновить стенд, - сказала Галина Ивановна, оторвавшись от бумаг.  – Да, надо. Но, его нужно сначала покрасить заново, а краски нет.  – Я видела, математики что-то красили. Давайте сходим к ним, может у них осталась краска?  - Давай сходим. 
Они поднялись на второй этаж, в кабинет математики. Мурат Сагимбекович и его жена (она тоже была преподавателем математики), трудились над планами обучения на полугодие. Галина Ивановна прошла в кабинет, а Таня так и осталась стоять на пороге.    Галина Ивановна поздоровалась,  математики, дружески улыбаясь,  предложили ей сесть, не замечая, Тани. И пока её подруга объясняла цель своего визита жене Мурата Сагимбековича, он увидел её. И тут волна энергии любви хлынула на Таню. Среди всех чувств  и оттенков чувств, испытываемых человеком, Таня никогда бы не спутала эту энергию с другой. Мурат Сагимбекович покраснел, и, кивнув ей, уставился в свои бумаги. И она уже не сомневалась, он влюблён именно в неё.

33
Время летело быстро. Закончилась очередная сессия, и Таня поехала к маме про-ститься и забрать Женечку. Внучку она привозила с собой, чтобы не забыла украин-скую бабушку. Мама на прощание устроила дочери и внучке настоящий праздник жи-вота, наготовив всяких вкусностей. Тётя Лида, как обычно, была тоже здесь.
-Я все экзамены сдала на «отлично», - похвасталась Таня, налегая на голубцы. - Может, институт тоже закончу с красным дипломом.    - Дай-то Бог, - радовалась мама.       - Делать тебе нечего. Что, за красный диплом денег больше платят? Похудела опять, перегружаешь себя. Глупая ты. – Вмешалась в разговор тётя Лида.    - Может, и глупая, но от пятёрок я получаю удовольствие.     - Удовольствие надо от денег получать.           - Может, вы и правы, - пожала плечами Таня, не желая вступать в спор.
Когда их дальняя родственница ушла, мама стала копаться в шкафу. – Знаешь, доч-ка, -  говорила она, доставая узелок, - я  тут тебе денег собрала, тут триста рублей. Это тебе подарок. Добавь немножко, и купи себе новое пальто, а то твоя шубка уже совсем старая стала.
Да, её искусственная шубка совсем потрепалась и выглядела убого. Тане было стыдно сдавать её в гардероб. Там, среди роскошных пальто с воротниками из песца и норки, её шубка выглядела, как потрёпанный облезлый старый пёс.   - Спасибо, не от-кажусь от такого подарка.
Дома, распаковывая чемодан, Таня спросила мужа: - Ты не мог бы мне дать рублей шестьдесят?    - Зачем тебе? – насторожился Антон.  - Мама дала мне триста рублей. Надо добавить и купить новое пальто, а то моя шубка скоро разлезется  прямо на мне на куски.    - Нет. У меня денег нет.  У меня у самого проблемы.       - Что за проблемы?     - Машина сломалась, а денег на запчасти нет.          - Как сломалась? Ты же на ней меня встречал?       - Встречал. Немного подремонтировал, но это не надолго. Нужны новые запчасти. Может, ты займёшь мне до тринадцатой зарплаты?      - Нет, извини, мне пальто просто необходимо.     - Я получу тринадцатую, и мы сразу поедем и купим тебе пальто.      - Нет, не могу. Мне необходимо пальто.         - Тебе денег всё равно не хвата-ет. Всё равно эти триста рублей будут пока просто лежать без пользы. А мне сейчас они нужны. - Продолжал уговаривать её муж.    - Ты обещаешь, что мы купим мне пальто, как только получишь тринадцатую зарплату?     - Конечно, обещаю.     - Ладно, бери, - в который раз, хоть и с неохотой, поверила обещанию мужа, Таня.
Антон положил деньги в бумажник, и, отвернувшись, ухмыльнулся, но она эту ух-мылку не заметила.
Наступил март. Первые дни  не баловали теплом. По дороге со школы, Таня кута-лась в свою старую шубку, надеясь, что скоро с ней расстанется. Мужа дома не было, на обед он тоже не приезжал, и, где он, ей было неизвестно.
Управившись с домашними делами, она стала проверять тетрадки. Вскоре послы-шался гул машины и скрип открываемых ворот. Антон зашёл в дом, разделся и остано-вился за спиной жены.    – Где это ты был целый день? – поинтересовалась она.      – В город  ездил. Получил тринадцатую зарплату, надо было ещё кое-что из запчастей ку-пить.  - А почему ты не сказал мне? Мы же договаривались, что купим мне пальто, - резко повернулась Таня.  - Я получил меньше, чем рассчитывал. Да и на дворе уже март, зачем тебе в этом году пальто? – слегка ухмыляясь, говорил Антон.   - Следующая зима придёт очень быстро, денег опять не будет, и что, мне опять ходить в этой позор-ной шубке?! -  Таня кинулась к шкафу, достала шубку, и стала тыкать её мужу под нос. – Посмотри, на что она похожа! Подкладка вся порвалась, мне стыдно раздеваться в учительской, я раздеваюсь в классе, чтобы учителя не видели. До каких пор я её буду носить?
-Ну, нет денег, понимаешь, нет! – Он явно издевался. Её расстроенный вид достав-лял ему садистское удовольствие, и насмешливая улыбка кривила его губы.  - Ах, нет?! – воскликнула Таня, и, схватив шубку, бросилась из дома. - Куда ты её понесла? – кри-чал ей вслед Антон, но Таня не остановилась.   - Куда ты её дела? – спросил он опять, когда она вернулась в дом.   - Выбросила. Я её больше не надену. Буду ходить в кофте, а людям скажу, что мы не в состоянии купить мне пальто.
У Антона деньги нашлись. И она купила себе новое пальто и пару платьев. Но, осо-бой радости не испытала. Она всё чаще и чаще ловила себя на том, что домой возвра-щаться не хочет. И очень жалела, что не осталась на Украине.

34
А вот работа в школе доставляла ей истинное удовольствие. Особенно радовали моменты, когда лица детей озаряла мысль.  «Я знаю! Я знаю!» - сияло в их глазах, и ма-ленькая ручонка тянулась вверх.
Она старалась проводить с ними не только уроки, но и на переменах играла в под-вижные игры вместе с ними. Водила их на экскурсии и ходила в походы. Ученики, в буквальном смысле, висли на ней на переменах, но такие вольности никак не сказыва-лись на дисциплине во время урока.
В своём кабинете завуча, она собирала и хранила демонстрационный и раздаточный материал, картины, записи музыкальных произведений, и прочие вещи, необходимые для работы. Здесь же собирались учителя начальных классов, чтобы обсудить свои проблемы, проверить тетрадки, если случалось «окно», и просто попить чайку. Она не только проверяла работу своих сотрудниц, но и старалась создать для этой работы благоприятные условия.
. У Тани было « окно».  Она проверяла тетради, в ожидании следующего урока. Ти-хо скрипнула дверь, и в кабинет вошёл Мурат Сагимбекович. – Здравствуйте! – не громко сказал он. – Я пришёл сказать вам, что, - он замялся, подыскивая слова, - В об-щем, может, мы с вами встретимся наедине? Я бы очень хотел. -   Ей очень хотелось услышать эти слова, и она рада была их услышать, но…то ли она не родилась для того, чтобы увеличивать страдания других, то ли не родилась для счастья.
-Мурат Сагимбекович, где мы можем встретиться так, чтобы об этом не стало из-вестно всем? Разве есть такое место в нашем селе? – С грустью спросила она.   - Можно поехать в город.     - Нет никакой гарантии, что и там нас никто не встретит из знако-мых. Представляете, что будет, если об этом станет известно? Вас из партии погонят, это точно, а могут и из школы погнать нас обоих.  Но самое главное, - Таня отвела в задумчивости взгляд, вспоминая Анар, дочь Мурата Сагимбековича. Её чёрные глаза, смотрели на Таню с такой же любовью, как и глаза её отца. Вспомнила плачущую Лизу, когда та узнала об измене Антона, – самое  главное – Анар, моя ученица. Я не могу так поступить по отношению к ней. Не могу нанести ей такой удар.  Простите, вы мне очень нравитесь, правда, но, я не могу.
Произнося эти слова, она встала и положила руку на сердце. Мурат Сагимбекович шагнул к ней, обнял, и их губы слились в поцелуе. За дверью послышались шаги, и они отпрянули друг от друга.
Перед тем, как выйти, он одарил её взглядом, полным любви и нежности. Будто солнце выглянуло среди туч, и озарило её жизнь светом радости.
Может, я не правильно поступила? – мучилась Таня.  Может любовь оправдала бы всё? Господи, почему ты посылаешь мне таких прекрасных мужчин, и почему они не свободны? Я ведь не собака, чтобы вырывать чужой кусок, а потом давиться им где-то на задворках. Господи, ты меня испытываешь, или пытаешь?

35
А Антон всё больше и больше входил в раж. Он мнил себя воспитателем, и терпение жены и её трудолюбие, относил только на свой счёт. Но это терпение и трудолюбие, он же, и презирал. – Лошадь! – думал он о ней. – Не умеешь угодить мужу в постели, работай. Интеллигентка хренова. Ни на что не способна.
Он знал, что жене уйти некуда, и старался сделать всё, чтобы она не могла скопить собственные деньги. Таня вечно слышала одно, и тоже: - У меня деньги кончились. На вопрос, куда они деваются, Антон ссылался на машину: - На бензин, на запчасти, меня оштрафовали за превышение скорости, или за нарушение правил, - такими отговорками оправдывал он вечную нехватку денег. Таня понимала, что он лжёт.
Антон не догадывался, что для жены давно превратился в тень, почти не влияющую на её чувства. Тёмную, неприятную, но всё же, тень. Она смирилась с тем, что им при-ходилось жить рядом, но в её сердце поселился другой мужчина. Даже находясь на рас-стоянии, она чувствовала его любовь. Они старательно старались скрыть свои чувства, но окружающие давно догадались о них. Жена Мурата Сагимбековича даже перестала здороваться с Таней, но убедившись, что они не встречаются,  изменила своё отноше-ние к ней.
Хуже всего было то, что отношение к жене, Антон перенёс и на детей. В дом входил уже не отец, и даже не воспитатель, а злобный надзиратель, который только и выискивал, за что придраться к домочадцам.
Однажды он привёз новый штакетник, чтобы огородить огород, и отправил Сашу копать ямки для столбиков. Штакетник был уже сколочен в блоки, несколько разли-чающиеся по длине. На глаз это заметить было трудно, потому что различия были не большими, и блоки были свалены в беспорядке.
-Я закончил,- сказал Саша, через час работы. Антон вышел проверить, и вернулся злой. – Ты что, слепой? Как ты выкопал ямки?!     - А что, не так надо?     - Блоки шта-кетника разной длины, а ты выкопал ямки на одинаковом расстоянии. Иди,  копай сно-ва.  - Почему ты ему сразу не сказал об этом? – не удержалась Таня. – Смотреть надо! – гаркнул Антон.
Саша, мокрый от пота, (на улице было плюс сорок в тени), снова доложил отцу о том, что ямки выкопал. Антон приказал ему вкапывать столбики. А проверив, как они вкопаны, просто перекосился от злобы. – Как ты вкопал столбики? У тебя что, совсем мозгов нет?! – орал он на сына. – А что, не так? – перепугано смотрел Саша.   -  Они качаются! Надо было в ямки вокруг столбика положить кирпичи или камни, а ты просто засыпал их землёй! Иди, выкапывай, и закапывай снова.
Это было уже издевательство. У Тани заныло сердце. Неужели нельзя было объяс-нить, как надо делать, сразу?   –  Объяснил бы ему по-человечески. Откуда ему знать, как их вкапывать? Пошёл бы и помог сыну, вместе и быстрее и веселее.      - Ага, сейчас побегу! – Антон бухнулся на диван.
Таня считала, что ничто так не сближает людей, как совместный отдых и совместная работа. Работая или отдыхая вместе, люди дарят друг другу своё время. После этого остаются воспоминания, одни на всех. Поработал бы Антон вместе с сыном, и Саша когда-нибудь вспоминал бы  об этом, а так будет помнить только злое лицо отца и его крик. – Самодур, - зло сказала она, но муж сделал вид, что её слов не расслышал.
Саша сдал экзамены за восьмой класс, получив неполное среднее образование. Но Таня хотела, чтобы он получил полное среднее образование в их школе. Антон с этим согласился.  -  А где твое свидетельство об окончании восьмилетки? – спросил он у сы-на.  – Осталось в школе. А что, нужно забрать?  - Конечно.
Классная руководительница встретилась Саше почти у школы. – Ты что-то хотел? – спросила она своего ученика.   - Хотел забрать свидетельство об окончании восьмилет-ки.     - Саша, я отпросилась у директора и не хочу возвращаться. Давай завтра. Мама сказала, что ты будешь получать полное среднее образование в нашей школе, так какая тебе разница, заберёшь ты свидетельство сегодня или завтра?   - Мне разницы нет, про-сто отец сказал забрать.    - А отцу оно зачем? -     Саша пожал плечами.
Вернувшись вечером с работы, Антон, насупив брови, спросил у сына: - Ты свиде-тельство забрал?     - Нет, - покачал головой Саша, - классная отпросилась у директора, у неё какие-то дела. Сказала, чтобы пришёл завтра.   - Ах ты, дрянь! Ты даже не смог вовремя пойти забрать свидетельство!?- Антон кинулся в спальню.  В спальне храни-лось его охотничье ружьё. Увидев, что Антон заряжает патрон, Таня смертельно испу-галась. Она кинулась к мужу с криком – Ты что?! – и попыталась его удержать. Антон в бешенстве швырнул Таню на диван, и она, сдавленным от страха голосом успела только крикнуть: - Сынок, беги! –    Саша бросился бежать. Антон бросился вдогонку, чуть не сбив с ног и  перепугав до полусмерти, входивших в дом Лизу и её подружку.
На счастье, на улице, прямо у их двора, целая толпа ребятишек играла в какую-то игру. Саша смешался с толпой, и Антон прекратил преследование. – Это ты так воспи-тала! – с ненавистью сказал он жене, вернувшись.  - Что такого он сделал, что ты, как зверь бросаешься на него?   -  Подожди, он ещё тебе покажет, будешь так воспитывать.
Таня не могла пожаловаться на сына. Не сетуя, он выполнял всю мужскую работу в доме, и никаких таких грехов за ним не водилось. Она понимала, муж свою ненависть к ней, вымещает на сыне.
Они с Лизой искали Сашу везде, где только можно, но не могли найти. В три часа ночи, измученная Таня примостилась на край кровати, пытаясь хоть немного вздрем-нуть, но сон не шёл. Рядом похрапывал муж, и она ощутила вдруг острый прилив нена-висти. Ей, спокойной, уравновешенной и жалостливой, захотелось убить. Она так ярко представила, как бьёт топором мужа по голове, как разлетаются брызги крови и мозгов, и неожиданно для себя, испытала удовольствие от представившейся ей картины. Ей хотелось убить! Она уже ступила на пол босыми ногами, намереваясь взять топор. Но, мысль о детях её остановила. Она понимала, что за убийство её посадят в тюрьму, и её дети останутся на произвол судьбы. А этого она позволить себе не могла.
  Чтобы побороть это желание, и, не смотря на то, что не считала себя верующей, стала молиться,  истово и страстно. « Господи, спаси меня и помилуй! Сохрани мою душу в чистоте! Я не хочу быть убийцей. Убереги меня от всякого зла, помоги мне най-ти выход. Умоляю, спаси от греха»!
- Утром она сказала мужу: - Собирай шмотки, и вали к своей Ларисе!    – И не поду-маю.   – Тогда помоги мне купить жильё.   – А мне это зачем? Меня всё устраивает, а если тебя не устраивает, то и вали отсюда сама. А если сама не можешь, то терпи, живи, как есть.    – Моё терпение может лопнуть, и я за себя не ручаюсь.  – И что ты мне сделаешь?  - Грохну! И рука не дрогнет!  Вид у неё был решительный, и это заявление на некоторое время умерило воспитательные порывы мужа.
Саша пришёл только на следующий день. – Сыночек, где ты был? – кинулась к нему мать. Саша расплакался. – Я повешусь, - сказал он, - папка меня ненавидит. Я не хочу жить.-  Эти слова раскалённым железом обожгли её сердце. – Сыночек, если ты повесишься, я не буду жить и дня без тебя тоже. Умоляю, сынок, выбрось такие мысли из головы.- Таня стала целовать сына.
Огласки в семье мужа боялись больше всего.  Поэтому Таня,  вечером пошла к свек-рови и пригрозила, что подаст на развод и расскажет всем правду о том, что Антон из-девается не только над ней, но и над детьми, если он не прекратит.– Сын, моя родная кровь, и избивать его и издеваться над ним, я не позволю, - решительно заявила она.  Свекровь обещала поговорить с Антоном.

36
По натуре Таня была человеком жизнелюбивым. Ей нравилось учиться новому, она любила животных, поэтому домашние хлопоты хоть и утомляли, но сказать, что она их ненавидела, было бы не правдой. Она с удовольствием научилась доить корову и поить телят молоком, с удовольствием работала в огороде. При этом успевая ухаживать за со-бой. От тяжёлой депрессии её спасала постоянная занятость и любовь к жизни.
 В том, что её воспитанники любят её тоже, Таню убедил такой случай.  Однажды разразилась  эпидемия гриппа, и многие учителя  не вышли на работу. Тане пришлось заменять учительницу в первую смену. И когда она пришла во вторую смену в свой класс, вид у неё  был нездоровый. Грипп  добрался и до неё.
Серик был наблюдательным и активным ребёнком. Он заметил состояние учитель-ницы, и спросил: - Вы что, заболели?   - Есть немного, - сказала Таня.     - Тогда почему вы не идёте на больничный?    Таня сдержала улыбку и нарочито удивлённым голосом спросила: - А вы что, хотите, чтобы я болела?     - Нет, - дружно ответил класс, а Серик чистосердечно пояснил: - мы не хотим, чтобы вы болели, мы просто учиться не хотим.    - А я думала, вам учиться нравится.    - Нравится, но отдыхать, нравится ещё больше. – Признался снова Серик.    - Я с завтрашнего дня действительно не выйду на работу, по-тому что заболеваю, но меня кто-нибудь заменит.-  По классу пронёсся гул разочарова-ния.    - А давайте мы не будем учиться, пока вы болеете, - заблестели глаза Серика.
Таня понимала, что никто не позволит им нарушать порядок обучения, но хотела, чтобы ученики приняли решение учиться сами. – Давайте, - сказала она, - только потом вам придётся учиться летом, потому что мы не успеем выучить весь материал  учебни-ка. А пока мы его не освоим, вас не переведут в пятый класс.   -У-у, - разочарованно прогудели её ученики, а Серик констатировал: - Придётся учиться.
Через неделю, выздоровев, она торопливо шла по школьному двору. Ярко светило солнце, щебетали птицы, и детвора, радуясь погодным переменам, носилась во дворе. Не успела она сделать несколько шагов от школьной калитки, как услышала голос од-ного из своих учеников: - Татьяна Владимировна идёт!
Она ожидала, что все побегут ей навстречу, заберут сумку, будут щебетать, расска-зывая новости, как было всегда, но сейчас к ней никто не бежал. Её учеников не было ни во дворе, ни в коридоре школы. Тане стало очень обидно. Она так хотела быстрее выздороветь, чтобы вернуться к ним, а им всё равно. От обиды на глаза навернулись слёзы.
Остановившись у двери класса, она попыталась придать своему лицу весёлое выра-жение, ей не хотелось показывать ученикам, как она огорчена их невниманием. Спра-вившись с собой, она шагнула через порог, и застыла в изумлении. До звонка на урок  ещё было далеко, но все её ученики стояли у своих парт, по стойке «смирно», а на их лицах светились улыбки.
-Здравствуйте, ребята. Я  за вами очень соскучилась, – сказала она взволнованно.
-И мы тоже, - дружно ответил класс.
Таня была счастлива. Ради этих мгновений стояло потрудиться. И всё же, этого для полного счастья было мало. Она понимала, что с Антоном по-человечески договорить-ся не удастся, и  мучительно искала выход из создавшегося положения, но ничего придумать не могла.  Где она сможет заработать на жильё сама? Может, поехать на БАМ? Но, кем она там может работать? И куда деть детей? Маму она жалела, и та до сих пор пребывала в счастливом неведении того, что касалось счастья дочери.   Таня очень жалела, что потеряла связь со своими двоюродными братьями и сёстрами. Может, они помогли бы, если не материально, то хоть советом?
37
Судьбы стран меняются так же, как и судьбы людей. Тане, как и многим другим, ка-залось, ничто не сможет нарушить существовавшей стабильности. Оказалось, в мире стабильности не бывает. Подул ветер перемен и для Советского Союза. Началась Гор-бачёвская перестройка, и многое изменилось, и не в лучшую сторону. Продукты теперь они получали по талонам  в определённом количестве на каждого члена семьи. Зарпла-ту уже не выдавали наличными, а перечисляли на счёт в сберкассу, и, чтобы получить деньги, приходилось вставать в четыре часа утра, чтобы занять очередь. Всем денег не хватало,  приходилось приходить и во второй, и в третий раз.
К тому времени, Таня уже привыкла и к жаре, и к пыльным бурям, и к тому, что жи-вут они далеко от города. И хотя у неё было много работы, она всё же старалась выкро-ить  время для прогулок за околицей села. 
Ранней весной она любовалась седыми зарослями саксаула на фоне светло-голубого неба, полётом беркутов, вдыхала аромат густо растущей полыни. Май восхищал обили-ем цветов: подснежниками, тюльпанами, ирисами, Марьиными кореньями, и многими другими. Она по-прежнему скучала по родине, но постепенно и эта земля становилась ей родной.  Красота природы помогала обрести хоть на некоторое время душевное рав-новесие, но не могла компенсировать, ни социальных, ни личных проблем.
Галина Ивановна, единственная близкая подруга Тани, стала собираться  в Герма-нию на постоянное место жительства. Как не хотелось ей расставаться с подругой! Но, делать нечего, пришлось смириться.
В школе тоже произошли перемены. Пришла директива, предписывающая всю до-кументацию вести на казахском языке, а Таня им не владела. Пришлось распрощаться с половиной ставки завуча по начальным классам. Она с досадой думала о том, что стоит её делам пойти на лад, как обязательно возникнут какие-то препятствия. Будто кто-то специально делает всё ей назло.
Саша уже служил в армии, а Лиза поступила на бухгалтерские курсы и жила в Ал-маты. И Таня, качая из колонки воду, вычищая навоз, пропалывая огород, думала: - Я так много и тяжело работаю, а денег в достатке всё нет. Господи, пошли мне перемены. Пусть я  буду тяжело работать, но пусть у нас будут деньги. Пошли мне заработок. Она не первый раз обращалась к Богу, но, вряд ли её можно было назвать верующей. Свои молитвы она произносила скорее потому, что не имела возможности обратиться к кому-нибудь земному за помощью и не видела реального решения своей проблемы. В чудеса она не верила и молилась, ни на что не надеясь. И вдруг!
Антон пришёл вечером от родителей возбуждённым. Он подошёл к жене, прове-ряющей тетрадки, и сел рядом на стул. – Ты  что-то хотел? – спросила женщина, не от-рываясь от тетрадей.  – Мне предложили другую работу.   К тому времени Антон уже работал бригадиром тракторной бригады, и её удивило такое предложение.  Выше этой должности, была только должность директора. Она понимала, что о таком повышении речи быть не могло.  – И что это за работа?    - Бригадиром, только не здесь. Друг моего отца стал управляющим в большом крестьянском хозяйстве, в прошлом это был орде-ноносный колхоз.    – И что это даёт?    - Там заработки выше и город ближе.    – А я чем буду там заниматься?    - Как и здесь, будешь работать в школе. Я уже договорился. – Ты считаешь, там будет лучше?   - Да. Управляющий говорит, что там есть реальная возможность заработать на квартиру в городе. А здесь, ты же видишь, всё пришло в упадок. Даже воды для полива огорода нет. Зарплаты практически нет, автобус, и тот в город ходить перестал.  – А где мы будем там жить?   - Там такие же колхозные дома, как и здесь. Так что проблемы с жильём не будет.  – И когда нужно туда ехать?  - Я уеду в феврале и Лизу тоже возьму с собой, а ты можешь доработать до конца учебного года.   Таня молчала, обдумывая сообщение мужа, и тот, не выдержав, спросил: - Так как, соглашаться?   - Соглашайся, - кивнула она, а сама с удивлением подумала: неужели Бог на самом деле существует? Или это случайность?


38
Был только конец мая, а на улице стояла такая жара, что хотелось залезть в воду и не вылезать. Женя с подружками убежала купаться, а Таня, подоив корову, поила телёнка молоком.
Скрипнула калитка и она оглянулась. По дорожке, ведущей к дому, шёл Антон.  - Ты откуда? – удивилась она.    - Приехал проведать, как вы тут.     - А Лиза?   - Лизе завтра рано на поле. Я тоже утром уеду. Нам там дали колхозный домик, так, что объявляй о продаже дома, и давайте переезжать.     - Уже? Может, до осени подождём? Мне там всё равно делать нечего, а тут скотина, поросята.    - Как это делать нечего? А кто мой лук будет полоть?    - Какой лук? – удивилась Таня. – Ты же сказал, что я в школе буду ра-ботать.     - В школе, если захочешь, будешь работать зимой. А летом придётся полоть мой лук, если хочешь деньги заработать. Там у каждого определённое количество земли под луком, осенью сдашь тридцать тонн с гектара колхозу, а остальное твоё. Это и есть заработок. А зарплата там очень маленькая.     - И сколько же там земли под луком?    - Два с половиной гектара.    - Ты надо мной смеёшься?    - Ничего страшного. Там траву  бьют гербицидами, полют только то, что не погибнет. Так что не пугайся.
Опять соврал, с горечью подумала Таня, а сама спросила:   – Я надеюсь, мы там долго не задержимся? Заработаем на дом и уйдём?         - Конечно, уйдём, - согласно закивал муж.
Ей было жалко оставлять своих учеников, жаль расставаться с Муратом Сагимбеко-вичем, глаза которого дарили ей любовь, не смотря на то, что они не встречались на-едине. Но надо было думать и о собственных детях. Скоро и Женя окончит школу, ей надо продолжать учиться дальше, надо подумать и о предстоящих свадьбах детей и их устройстве в жизни. Поэтому она уволилась и вся их семья переехала на новое место жительства.
Таня привыкла много работать, но что её ожидало здесь, ей в голову не приходило. Вымаливая у Бога перемены, она, не задумываясь, соглашалась на тяжёлую работу, и Бог не поскупился.
 Увидев луковое поле, женщина пришла в ужас. Длина рядка составляла километр и двести метров. А таких рядков было тридцать.
В первый день работы, до обеда время пролетело быстро, и усталость ещё не успела завладеть телом. Но после обеда она уже не могла дождаться, когда наступит конец ра-бочего дня. Они с Лизой устали, спину жгло, будто огнём, было очень жарко и их ру-башки стали мокрыми от пота. От огромного количества выпитой воды, в животе буль-кало, но пить хотелось снова и снова. А после работы ещё надо готовить еду, убирать, стирать и выполнять прочие домашние дела. И так  каждый день. А в конце сезона вы-яснилось, что продать лук за деньги практически не возможно. В то время рабочим на предприятиях часто выдавали зарплату в виде продукции или товара, выпускаемого предприятием. Пришлось воспользоваться единственной возможностью и поменять лук на машину. С жильём у них опять ничего не получилось, поэтому пришлось остаться здесь ещё на один год.
А он выдался  ещё тяжелее. Лук посеяли на поле, на котором до этого три года росла люцерна. И, когда они выехали на первую прополку, Таня не могла понять, где они оказались. Оставшиеся корни люцерны, не смотря на то, что их убирали и волокушами и вручную, проросли и густо зеленели. А огромные кусты конского щавеля по всему полю, создавали впечатление заросшего пустыря. Только внимательно приглядевшись, она заметила тонюсенькие росточки лука. Вдобавок ко всему, через всё поле тянулось три ряда, так называемого огреха.  Когда разбрызгивали гербицид, забилась форсунка и эти злополучные три ряда полностью заросли травой. Но всё когда-нибудь кончается, закончилось и это лето. Лиза поступила в техникум, Женя пошла в школу, и к началу уборки  Таня осталась на поле одна. Антон занимался только бригадирскими делами.
Урожай  был небывалым, и уборка тянулась очень долго. Лук два раза засыпало сне-гом, но к основательным морозам всё было позади. И случилось то, чего так долго она ждала. Они купили квартиру в городе. Казалось бы, можно и развестись, но женщина снова на это не решилась. Хоть работа была невыносимо тяжёлой, но здесь была реаль-ная возможность заработать, и жажду любви, которую могла утолить свобода, она при-несла в жертву материальным благам.  Продиктован этот поступок  был вовсе не алчностью, а желанием помочь стать на ноги детям.
Все физические нагрузки и контроль над студентами, а затем и наёмными рабочими, ложился на плечи Тани, но всё, что они заработали, Антон считал исключительно своей заслугой. Теперь он был начальником, а она простой рабочей. Мало того, он был её начальником.  Жалости и сочувствия к жене он не имел и прежде, а теперь и по-давно. 
Они работали в одном из пяти отделений крупного крестьянского хозяйства. Летом на водохранилище, которое находилось от них в нескольких километрах, чтобы отдох-нуть, на один день приезжало всё начальство из главного управления, и местное на-чальство присоединялось к ним. Все были с жёнами, лишь Антон был один.  На вопрос Тани, почему он ездит отдыхать с начальством без неё, он заносчиво ответил: - Звали бригадиров, а ты что, бригадир?   - Все остальные бригадира берут с собой жён, а их жёны такие же рабочие, как я. Неужели я не заслужила день отдыха? – возразила ему она.  Ответом ей послужило молчание.
Материальное положение их семьи значительно улучшилось, но она этого не чувст-вовала. Антон продавал оставшийся после сдачи плана лук покупателям, приезжавшим к ним прямо на поле, и все деньги попадали в его руки. Таня стала ещё более зависима от мужа.
Он, как и прежде,  решал, что кому купить, и хотя теперь не обходил вниманием и её, но радости это не приносило. Что значила одежда сама по себе?
39
Годы шли, уплывая в невозвратное прошлое, а  любовь обходила её стороной. С Му-ратом Сагимбековичем они не виделись, муж, хоть и перестал встречаться со своей лю-бовницей, к ней был безразличен. Может, я сама виновата? Может, дело в моей неуве-ренности в себе? Или в  принципиальности? 
Ей вспомнилось, как в  девятом классе, её позвали с собой на танцы девочки десятого класса Люда и Люба. В их селе, как и во многих других, была только восьмилетняя школа, и тем, кто хотел получить среднее образование, приходилось учиться в других школах. Таня училась в городе Василькове  под Киевом. Ученики уезжали на выходные домой, а в учебные дни жили в интернате. И вот, 8 марта, две десятиклассницы не поехали домой, а решили пойти на танцы в Дом Культуры. Люда шла с парнем, а у Любы парня не было, поэтому Таня должна была составить ей пару.
По счастливой случайности у неё оказался костюм, который ей прислала тётя из Ка-нады. А красивые туфли на шпильке остались дома. Тане не хотелось идти в клуб в де-шёвеньких сапожках на низком каблуке и простых чулках, и она долго не соглашалась, но, не выдержав уговоров, сдалась.
Глядя на подружек с красивыми стрижками, в нарядных платьях и в туфлях на шпильке, она чувствовала себя дурнушкой. Ей казалось, что её никто не пригласит тан-цевать, и, как в той песне, ей придётся стоять в сторонке. Поэтому она попросила Любу: - Если тебя будут приглашать, а меня нет, не бросай меня одну, пожалуйста.      – Не переживай, не брошу. Но, если меня никто не пригласит, ты тоже танцевать не иди ни с кем, меня тоже не бросай.     – Естественно, - согласилась Таня. 
В большом зале было много молодёжи. Кто-то сидел на стульях, расставленных по периметру у стен, а кто-то стоял.  Несколько первых танцев Таня танцевала с  Любой. А потом они сели передохнуть. – Таня, на тебя смотрит парень, вон, видишь?   Таня глянула туда, куда кивнула Люда. Парень в тёмном костюме и белой рубашке действи-тельно смотрел на неё. – Этот парень не простой. Он стал ходить в клуб недавно, но танцует он, я тебе скажу, профессионально, - отвлекла её внимание Люда. – И одевается не так, как все. Посмотри, все одеты во что попало, а он в костюме.    - Да, парень красивый, но зачем я ему? – подумала Таня.
 У неё была особенность уходить в себя, совершенно теряя связь с миром. Она, ино-гда, будто выпадала из действительности.  Так случилось и в этот раз. Таня о чём-то за-думалась.  – Таня! Таня! - донеслось до неё будто издалека, и она, вздрогнув, взглянула на подружек. – Что? –  спросила, ничего не понимая, а потом глянула туда, куда они указывали глазами. Перед ней стоял тот самый парень, о котором они говорили раньше. – Можно вас пригласить на танец? – спросил учтиво он.  От того, что не заметила, как он подошёл к ней, она смутилась и покраснела.   – Можно, - сказала, поднимаясь с кресла, и он протянул ей руку.
Звучал вальс «Голубая тайга».  Она никогда не была искусной танцовщицей, но сей-час, растерянная, смущённая, сразу не попала в такт и неловко споткнулась.  От смуще-ния она была готова бросить парня и убежать, но он удержал её. _ - Ничего страшного не произошло. Не волнуйтесь. Если вы оступились, или же допустили какую-то оплош-ность, не надо акцентировать на этом внимание. Надо продолжать так, будто ничего не случилось, и никто ничего не заметит, - уговаривал он девчонку.  Они стали вальсиро-вать. Вёл он отлично, и благодаря нему,  танец получился.
Когда отзвучала музыка, и они шли к её подругам, парень, как истинный джентльмен, сделал ей комплимент. – Вы хорошо танцевали, - похвалил он девушку. – Конечно, - гордо сказала Таня, - я же танцевала раньше. Вспомнив эти слова, она рассмеялась. Когда было это «раньше»?  И как он не расхохотался?
Парень  ещё несколько раз подходил к ней, пытаясь пригласить на танец, но Любу не приглашал никто, а Таня дала слово её не бросать. А слово она привыкла держать. Но парень зацепил за живое, и  ей очень хотелось с ним встретиться и понравиться.   – Привезу туфли и капроновые чулки, - решила она, - и в следующие выходные пойду опять на танцы.  Но, взять их постоянно забывала,  будто кто-то стирал это из её памяти в нужный момент.  И она каждый раз откладывала посещение дома культуры.
Однажды Люда сказала ей: - Таня, тебе просто необходимо пойти с нами, этот парень ждёт тебя. Он постоянно спрашивает глазами, где ты? Ты ему понравилась. И Таня ре-шила во что бы то ни стало, туфли не забыть. И  не забыла.
Была последняя суббота перед каникулами. -  Девочки, пойдём сегодня на танцы? Я взяла, наконец, туфли.     – Мы не сможем пойти, у Люды умерла тётя, и мы пойдём се-годня на похороны, -  ответила ей Люба.  Пойти на танцы одна она не решилась. А дальше были каникулы, и они разъехались по домам. Уже осенью ей сказали, что этот парень приходит в дом культуры  с девушкой. И она вычеркнула его из памяти.
Почему она всё время забывала о туфлях? Кто мешал ей о них вспомнить? Почему не подумала, что и так понравилась? И сколько можно вычёркивать тех, кто нравится? Размышляя так, она призналась себе, что хочет, нет, жаждет любить и быть любимой. Но, где она, её  любовь, не приносящая страданий другим? Почему она не может встре-тить свободного мужчину? И правильно ли, думать о других больше, чем о себе? Отве-ты на эти вопросы были ей недоступны.
Перелистывая какой-то женский журнал, однажды она наткнулась на заметку, в кото-рой говорилось о том, что где-то были найдены таблички с заклинаниями буддийских монахов. Тут же приводился и их текст. Было там и заклинание на любовь.
Таня не верила в колдовство так же, как  в Бога, что не мешало ей молиться в труд-ную минуту. Не помешало ей и неверие в колдовство. А что, если получится? А не по-лучится, не велика беда, хуже ведь не станет.
Она вышла на улицу. На небе ни облачка. Луна висела над землёй огромным апель-сином, осыпая сонный мир призрачным светом. Таня постояла некоторое время в нере-шительности, а потом подняла руки к небу, и произнесла заклинание.
40
Жизнь продолжалась. Саша так и не нашёл общий язык с отцом и уехал жить на Ук-раину.  Лиза собралась замуж и на её свадьбу, и обучение Жени, нужны были деньги.  Работа в крестьянском хозяйстве затянула Таню, как затягивает щепку в водоворот, и о произнесённом заклинании она забыла.
 Вскоре умерла мама, и Таня почувствовала себя ещё более одинокой. О том, что Ла-риса уехала в Россию и там вышла замуж, она знала, но это не принесло ей облегчения. Возможно, именно сейчас можно было приложить усилия, чтобы покорить сердце му-жа, но она призналась себе, что ей этого не хочется.  В ночных снах она по-прежнему искала Диму, а проснувшись, удивлялась этим снам. Почему  во сне она ищет его снова и снова, если днём не вспоминает о нём совсем? Может, он просто является символом той любви, которую ей хотелось найти? Только она её не ищет, а живёт тоскливой и скучной жизнью нелюбимой и нелюбящей. И тут она снова вспомнила о заклинании и решила его повторить.
Прошло совсем немного времени, когда Антон объявил ей, что они приглашены в ресторан на юбилей управляющего их отделением. Уйти без неё в этот раз он уже не мог.
Она стояла перед зеркалом, примеряя платье золотисто-горчичного цвета. Длинное, до пола, с разрезом с боку, с рядом красивых пуговиц со стороны разреза по всей длин-не, с облегающим рукавом, с миниатюрным воротником «стоечкой», оно выгодно под-чёркивало достоинства фигуры и скрывало недостатки.
Приехавшие погостить дочери, критически оглядели мать с головы до ног, а затем Лиза выставила большой палец: - Во! Мама, ты у нас красавица! -   Таня тяжело вздох-нула. Что толку в красоте, когда нет счастья? Вот взял бы и влюбился в неё сам Богда-нов, мелькнула глупая мысль, которую она тут же отбросила.
Ресторан был шикарным. Ступеньки, ведущие в зал ресторана, были застелены мяг-ким красным ковром. У входа в зал стояли красивые кресла, на стенах висели зеркала, а в больших вазонах у стен, росли живые цветы.
В ожидании начала банкета, Таня сидела в кресле, рассматривая прибывших. Сквозь ажурные деревянные перила она увидела пару, поднимающуюся по ковровой дорожке, и сразу узнала мужчину, хотя видела его до этого всего лишь раз и то мельком. Это был сам Богданов, председатель их крестьянского хозяйства.
Он был незаурядной личностью. Проработав много лет руководителем большого хо-зяйства, получив награды от правительства, он остался человеком простым, ценящим чужой труд, и умеющим работать сам. И в эти тяжёлые годы после распада СССР, ко-гда многие хозяйства разорились и прекратили существование, он сумел всё сохранить. Мало того, его хозяйство работало с прибылью.
Анатолий Иванович отличался от остальных и внешностью. Он был очень высок, широк в плечах, несколько полноват. Кругленький животик выдавал в нём любителя покушать, но не портил, и не мешал двигаться легко. И сейчас он уверенной походкой шёл вслед за своей супругой.
Неожиданно он посмотрел на Таню. И от соприкосновения взглядов её серых и его голубых глаз, вспыхнула и просияла искорка.
-Из какого министерства, Таня? – услышала она, и только тогда заметила, что рядом стоит жена виновника торжества. Таня не поняла вопроса, и недоуменно посмотрела на женщину. – Выглядишь, говорю, будто работаешь в министерстве. Никогда не ска-жешь, что работаешь на поле. – Спасибо, но вы преувеличиваете. – Нисколько. Выгля-дишь очень хорошо. – Вы тоже очень хорошо выглядите. Это платье вам очень идёт, - комплиментом на комплимент ответила Таня.
Церемония поздравлений заняла много времени. И когда тамада предложил потанце-вать, все  были уже сыты и довольны. Таня тоже вышла в круг. И пока танцевала, всё время чувствовала на себе взгляд Анатолия Ивановича.
Тамада снова пригласил гостей за стол. Таня нарочно задержалась и шла к своему столу одной из последних. Богданов тоже не садился и, поджидая её, разговаривал с кем-то из своих сотрудников. А когда женщина  была рядом, преградил ей путь. - При-вет хохлам! –  Их глаза снова встретились. Таня изобразила удивление тем, что её са-мый большой начальник знает, какой она национальности. А он взял её маленькую ручку в свои огромные ладони, и, обращаясь к мужчине,  с которым разговаривал до этого, сказал: - Пять лет работаю с Антоном, но только сегодня увидел его жену.   - Да? До сих пор не видели? Антон ни разу не брал её на рыбалку? (Богданов был заядлым охотником и рыбаком, и Антон несколько раз рыбачил вместе с ним).   - Не брал. Спрятал, – улыбнулся Богданов.  - В следующий раз возьмите и её, - посоветовал муж-чина, и в его голосе Тане почудилась чуть заметная нотка ехидства. – Не надо меня ни-куда брать, я не люблю рыбалку, - довольно грубо сказала женщина, пытаясь при этом высвободить руку из ладоней начальника.
Анатолий Иванович не обратил внимания на её слова и руку не отпустил. – Как зовут тебя? – спросил, обращаясь на «ты», и это ей тоже не понравилось, но она ответи-ла. – Значит, Танечка. Ну, что ж, будем знакомы.    Нежно пожав, он отпустил её руку, и они пошли рядом каждый к своему  столу, под любопытными взглядами присутствующих. Какой самоуверенный, привык к лёгким победам, решил, что я так и растаю, думала Таня с раздражением, забыв, что сама пожелал его любви.
41
Наступила зима. Женя тоже вышла замуж и оставила родительское гнездо. Они с му-жем жили теперь одни. Только и радости, что приезд в гости детей. О Богданове Таня не вспоминала. Какое ему дело до простой рабочей? К тому же он женат. Но однажды Антон сказал: - Готовь наряд. Нашему папе шестьдесят. Мы приглашены на его юби-лей. – Какому это папе? – не поняла Таня. – Богданову. Он же папа нашего коллектива.
Дорога была не близкой. На улице было сыро и туманно. Гололёд не позволял на-брать скорость, и они приехали, когда уже почти все гости были в сборе.
Антон с утра был злой. Его раздражала и скользкая дорога, и медленно движущийся транспорт, и Таня.
Для проведения праздника, председатель их хозяйства арендовал столовую в доме отдыха. В ресторан такое количество приглашённых не поместить.
Торжественная часть проходила в зале, где отдыхающие обычно смотрели кино и проводили разные культурные мероприятия. Свободных мест не хватало, и мужчины принесли откуда-то стулья, поставив их в проходе между рядами кресел.
Анатолий Иванович, убелённый сединами, но могучий и властный, выглядел растро-ганным. Он сидел на сцене, возле стола, на котором стоял большущий букет красных роз. Рядом с ним сидела его старая мама.
Ведущая прочитала биографию юбиляра и предоставила слово для поздравления на-чальству их города и района. Поздравления перемежались с музыкальными номерами. Ансамбль исполнял любимые песни Богданова.
Когда звучала музыка, он, освобождённый на время от необходимости уделять вни-мание поздравляющим, искал кого-то глазами в зале.  Его взгляд скользил по лицам, продвигаясь в глубину зала, и остановился на Тане. Боже! Что это? Сгусток энергии (она его увидела) вырвался из его глаз, и стрелой вонзился в её сердце. Таня изумилась. Она знала, какие чувства испытывает человек, из глаз которого вырывается такая энер-гия. Наверное, именно её и называют стрелой Амура. Она затаила дыхание, стараясь унять радостно забившееся сердце. Этот грузный, седеющий мужчина умел любить. Любить по-настоящему.
Торжественная часть закончилась, и гостям предложили спуститься этажом ниже, где в просторных залах столовой уже были накрыты столы. Анатолий Иванович стоял в просторном вестибюле и принимал поздравления тех, кто не поздравил его на сцене. А подойти к руководителю и сказать приятное, хотел каждый из присутствующих.
Таня шла по вестибюлю и любовалась прекрасным мужчиной. Тёмный костюм и светло-голубая рубашка были ему к лицу. Он посмотрел на Таню. Его глаза показались ей строгими и чужими. Она оробела. Ей ли была предназначена стрела Амура? Может, он и вовсе не помнит меня? – засомневалась она. И опустив взор, прошла мимо юбиля-ра, решив, что приняла на свой счёт, предназначенное не ей.
Все заняли свои места, и тамада, напомнив, по какому поводу они здесь, предложил наполнить бокалы. А затем продолжил: - Здесь прозвучало уже много красивых слов в адрес юбиляра, но я предлагаю сказать Анатолию Ивановичу  и его супруге коллектив-ный  комплимент. Я буду подходить к каждому с микрофоном, мужчины пусть говорят комплимент супруге, а женщины – юбиляру.
«Заботливая», «прекрасный руководитель», «нежная», «честный», «умная», «муд-рый» - раздавались голоса. Когда микрофон поднесли Тане, она сказала: - Очень краси-вый мужчина.-   От её зоркого взгляда и чуткого сердца не ускользнуло, что компли-мент пришёлся ему по душе.
Ближе к концу застолья, Анатолий Иванович взял слово. Он  благодарил всех за ока-занное внимание, обещал работать так, чтобы всем было хорошо, а потом пошёл вдоль стола, пожимая руки гостям. Он хорошо знал свой коллектив, и для каждого у него на-шлось доброе слово.
Таня с Антоном сидели не рядом, а напротив друг друга. Председатель остановился за спиной Тани.  Не смотря на внушительное телосложение Богданова, ей показалось, что за её спиной парит невесомый ангел и касается её своим  лёгким крылом. Богданов через стол протянул руку Антону. – Спасибо за хороший лук. Молодец, спасибо, и, лег-ко коснувшись плеча Тани, продолжил: - У тебя красивая жена. Вы хорошая пара.  – Помнит! Помнит! –  радостно застучало её сердце.
-Простите, что не поздравила вас в вестибюле. Не посмела. Но я присоединяюсь ко всем пожеланиям, сказанными другими, и желаю, чтобы то, что вы желаете себе сами, обязательно сбылось, - решила Таня исправить свой промах. – Спасибо, - поблагодарил он, и поцеловал её в щёчку. – О-о-о! – послышался восхищённый возглас гостей, а он легко скользнул дальше.
Антона по-прежнему всё раздражало. И музыка играла слишком громко, и людей было слишком много. А  когда кто-то его слегка толкнул во время танца, Тане показа-лось, что от гнева, из Антона посыпались искры, как при коротком замыкании.   - Рас-слабься. Почему ты не можешь повеселиться от души? – спросила она.   - Тебе весело, вот и веселись! – кипятился Антон. И вскоре засобирался домой, ссылаясь на плохую погоду.
Машина стояла довольно далеко. Было скользко, но муж, как всегда, не оглядыва-ясь, понёсся к машине.  Она боялась поскользнуться и упасть, но просить помощи  не стала.

42
Весна была холодной. Лук взошёл плохо, а поздние заморозки побили и без того слабые всходы. На хороший урожай надежды не было, но работать всё равно нужно, чтобы выходить то, что осталось.
К краю поля подъехал «джип» председателя, Уазик управляющего и «Мазда»  Та-ниного мужа. Начальство осматривало поля.
Рослая фигура председателя выделялась на фоне всех. Он внимательно рассматри-вал молодые  слабенькие всходы, приближаясь к тому месту, где работала Таня. Его взгляд скользнул по фигурам рабочих и остановился на ней. Не смотря на то, что она была в рабочей одежде, а лицо было закрыто повязанным, как медицинская маска, бе-лым платком, чтобы не загореть, он её узнал. Таня увидела золотой луч его взгляда, ко-торый, как натянутая струна, протянулся через поле к ней, и проник в её сердце, раз-лившись там  теплом. Какое-то время, они, как завороженные, стояли, связанные этой золотой нитью, и смотрели друг на друга. Таня почувствовала дрожь в коленках, и бы-стрые удары сердца. Наконец, она сообразила, что смотреть на своего начальника так долго, не прилично, и отвела взгляд.
После этой встречи, она стала очень часто ощущать поток любви, идущий от него. Она ощущала его не только сердцем.  В минуты, когда он думал о ней, возникало золо-тое сияние, которое она видела так же ясно, как свои руки и ноги. А в сердце ударялась волна энергии, и сладким теплом растекалась по всему телу. – Люблю! – кричало её сердце в ответ, сжимаясь, а потом  с силой выталкивая энергию любви к дорогому че-ловеку.
И серая, тусклая жизнь женщины приобрела яркие краски. Мысли о том, кого люби-ла, придавали ей жизненных сил, наполняли счастьем. Какой мужчина! – с восторгом думала она о нём.  Какое счастье, что меня любит именно он!  Об их будущем она вовсе не думала. Не лелеяла мечту о встрече наедине. Не собиралась отбивать его у жены. Ей было достаточно знать, что он живёт на свете. Одна эта мысль делала её счастливой.
Однажды ночью она не могла уснуть, её сердце, пульсируя, одаривало любовью то-го, кто так внезапно стал родным и близким, хотя кроме застывшего на щёчке одиноко-го поцелуя, между ними больше ничего не было. – Я тоже тебя люблю. У нас всё будет хорошо, - услышала она в ответ. Он, как и она, был человеком слова, но и такому силь-ному человеку, как он, не всё подвластно. Только они об этом ещё не знали.
43
Приближался день рождения Тани. Золотое сияние разлилось перед ней, и ощуще-ние необыкновенной благодати наполнило тело и душу. Таня поняла, что Он знает о её дне рождения, и что-нибудь придумает, чтобы поздравить. И она не ошиблась. Богда-нов позвонил за день до её именин Антону, и предложил поехать на рыбалку с семьёй. Но, Антон не сказал Тане о том, что шеф пригласил и её. А она не решилась напросить-ся сама, боясь настойчивостью выдать свои чувства.
Оставшись одна, Таня затосковала. Ей хотелось увидеть Анатолия Ивановича. И тут на неё полилось золотое сияние, а вместе с ним, пришло осознание того, что Антону будет предложено новое место работы. И, когда муж, вернувшись с рыбалки, сообщил ей об этом, она не удивилась.
В конце лета Таня выбелила дом, выкрасила окна и двери. Белые тюлевые занавеси красиво ниспадали вниз. В доме было чисто и светло. Таня, Антон и Бэла, обедали. Вот-вот должен появиться Богданов. Он охотился в горах, и на обратном пути должен заехать к ним за ответом на его предложение.
Когда он вошёл, просторная кухня сразу уменьшилась в размерах. Таня пригласила гостя к столу, но он вежливо отказался. – Тогда, хотя бы чайку? – предложила хозяйка дома.    – Нет, не хочу. Спасибо.  -   Убили что-нибудь? – поинтересовался Антон.          – Да, козла подстрелил.   – Большой? – снова поинтересовался Антон.   – Средний. Я пришёл узнать, что вы надумали, поедете в другое отделение, или нет?
-Придётся, чтобы не попасть под сокращение, - ответил без особого энтузиазма Антон.   - Антон, я не заставляю, я предлагаю. Если ты решишь остаться, тебя не сократят, обе-щаю.    - Зато сократят моего зятя.    - Это уже на усмотрение управляющего.   - Вот по-этому я и решил согласиться.
Богданов обратился к Тане. – Я понимаю, что с насиженного места тяжело срывать-ся, но помогите сейчас мне, а потом я помогу вам, Танечка. В её имя он вложил всю любовь и нежность, которую испытывал к этой маленькой женщине. Они тонули в гла-зах друг друга, их чувства вот-вот могли выйти из-под контроля, и Богданов спохватился первым. Он резко, желая скрыть выражение лица от присутствующих, повернулся и вышел. Антон пошёл его провожать. А в ушах женщины, звучало, как самая прекрасная музыка, её имя, произнесённое с таким чувством.
44
Село, в котором им предстояло жить, Тане не понравилось. Улицы виляли между буграми,  дома прятались, как разбойники у дороги, неожиданно выныривая из-за при-горка. Редкие прохожие казались неприветливыми. Какое-то непонятное чувство одо-левало её, и что-то говорило, что счастья здесь ей не видать. Но, верить предчувствиям она не хотела. Ведь сюда их позвал сам Богданов.
Однажды вечером она решила пораньше лечь спать. Антон ещё смотрел телевизор, а Таня отправилась в спальню, плотно прикрыв дверь. Только она стала проваливаться в сон, как ощутила сильный удар по щеке. Ощущение было настолько реалистичным, что Таня соскочила с постели так быстро, будто на неё плеснули кипятком. В доме ни-кого кроме неё и Антона не было, и первой мыслью было, что её ударил Антон. Она хотела  в возмущении закричать: Ты что, с ума сошёл?! Но, рядом никого не было. Дверь, как и прежде, была плотно закрыта. Таня подошла к ней и посмотрела сквозь стекло. Спальня была расположена так, что ей была видна часть зала, где находился диван. Антон спокойно сидел и смотрел телевизор. Телепортироваться он не умел, и Таня поняла:  он тут ни  при чём.  Что это? Знак того, что их ждут неудачи? Или они здесь долго не задержатся?  В любом случае, ничего хорошего. Но, что она может изменить?
 Антону новое место работы тоже не нравилось. Здесь он был загружен на много больше, чем на прежнем месте.  В этом отделении хозяйства пахотной земли было на много больше, а ферма требовала круглогодичного обслуживания техникой. Трактор-ная бригада тоже была в подчинении Антона, и поэтому, работа была не сезонной, как раньше, а круглогодовой.  Того, что здесь работать на много труднее, Анатолий Ивано-вич и не скрывал. Соглашаясь на переезд, Антон знал об этом, но не думал, что до та-кой степени. И теперь постоянно ходил недовольный.
Это отделение колхоза специализировалось на выращивании только кормовых куль-тур, но в этом году, в качестве эксперимента, было решено посеять и лук. Время шло, но на прополку никто не звал. – Как там лук? – спросила Таня мужа, но он только неоп-ределённо пожал плечами. Не добившись ответа от мужа, она спросила об этом у зна-комого, переехавшего вместе с ними с предыдущего места работы. – А ты разве не зна-ешь? Его списали. Всходы совсем плохие.  Да и не нужен он здесь никому.  Здесь и без него работы хватает. И вообще, тут какой-то управляющий, не поймёшь, что у него на уме.   - Что ты имеешь в виду?    - Антон утром расставит технику, людей, а он приез-жает и всех начинает переставлять. Куда это годиться? Кто будет бригадира слушать? А самое главное, что мне не нравится, это то, что Антон совсем не занимается поливом.   – А кто занимается?    - Управляющий.    – А почему?    - Не знаю.
Таня решила сунуть нос не в своё дело, и спросила мужа, почему он не занимается поливом сам.   – А зачем мне брать лишнее на себя? Управляющий сам захотел зани-маться поливом, значит, и отвечать будет сам.   – Ты уверен?    - Уверен, - спокойно от-ветил муж.
Спустя  месяц Таня возвращалась из магазина.   – Таня, подожди! - услышала она и оглянулась. Её спешила догнать Лязат, она работала в бухгалтерии, и знала в этом от-делении всех. – Танечка, я хотела тебе сказать, что управляющий осенью хочет уволить Антона.   – Да ну? – не поверила женщина. – Я вчера с ним разговаривала, он его хва-лил.   – А ты и веришь! Управляющий боится за своё место. Антона привёз Богданов, и управляющий струхнул, а ну, как это ему замена? Так что пусть Антон Николаевич имеет в виду, и не доверяет  ему. С силосом тоже управляющий постарался.        – А что случилось с силосом?    - А ты не знаешь? Управляющий повёз Богданова смотреть по-ле именно туда, где оно наиболее засушено. Мол, бригадир с обязанностями не справ-ляется.    – Но он, же взял полив на себя, Антону велел заниматься  только техникой!         - Вот видишь, какой он человек. Значит, просто подставил Антона. А как он радовался, когда лук списали! Пришёл в контору, улыбается. Говорит, вот умельцы нашлись! Лук загубили!  Таня с горечью думала о том, что предчувствия её не обманули. И этот удар по щеке. Кому-то их присутствие здесь  явно не нравилось.
Вечером Таня спросила мужа, как получилось, что его обвинили в невыполнении своих обязанностей?    - Так и получилось. Кукурузу засушили.   – Но ведь поливом за-нимался управляющий, а не ты!   - Но он же, об этом председателю не сказал, а полив входит в мои обязанности.   – А почему ты сам об этом не сказал?    - Вот ещё! Буду стукачом!    - Почему сразу стукачом? Сказал бы при нём, открыто.   – Да пошла ты! Умная сильно!
Таня поняла, что муж из каких-то ложных убеждений, или же из нерешительности, принял вину на себя.
Заканчивались полевые работы, и Таня надеялась, что это улучшит настроение веч-но злого мужа. Но, однажды, он пришёл совершенно подавленный.  Снял куртку, вы-мыл руки и тяжело сел за стол. Таня, холодея душой, спросила: Что-то случилось?       - Богданов сою отобрал, - глухо сказал Антон.   – Какую сою? – не поняла она.   – Я по-сеял четыре гектара сои для себя, вот он её и отобрал.    – Как это посеял для себя? Председатель и управляющий, что, об этом не знали?    - Богданов не знал, а управ-ляющий знал. Он и сказал об этом Богданову.   – Ты что, вчера родился? Неужели ты, в самом деле, надеялся, что управляющий тебе позволит в его хозяйстве без его разреше-ния сделать что-нибудь подобное? Антон молчал. Он сам понимал, что сделал глупость.  – И что теперь будет? – поинтересовалась после паузы удручённая Таня.     - Денег у нас не будет, вот и всё. Сою в план включили, значит, воровства на мне нет.
Тане было стыдно перед человеком, которого она любила. Он будет считать вором её мужа, а стало быть, и её.  Как теперь смотреть ему в глаза? Она долго не могла ус-нуть, вертелась с боку на бок, а затем мысленно спросила, обращаясь к любимому: Ты меня теперь презираешь? И в ответ услышала: Нет. Через мгновение на неё откуда-то сверху стали падать хлопья света. Их падало больше и больше, пока они не слились в один поток, и не превратились в золотое сияние. Душа и тело Тани наполнились уже знакомым ей, несказанным блаженством, и она прошептала: Я соскучилась, я хочу тебя увидеть. Придумай что-нибудь.   – Я постараюсь, - прозвучало ласково в её сознании.
На следующий день Богданов приехал в их отделение и проехал по их улице. Пред-чувствуя его появление, она вышла во двор.  Богданов был за рулём сам, затормозив у Таниных ворот, он вышел из машины, и заглянул под капот, будто что-то сломалось. Антон был на работе и в его отсутствие, мужчина зайти в дом не решился. Таня подо-шла к калитке сама. Они поздоровались, и  он одарил женщину любящим взглядом. Считанные секунды они смотрели друг на друга, но и этого им хватило, чтобы почувствовать себя счастливыми.

45
 
У Антона была маленькая зарплата.  На прежнем месте это компенсировалось за счёт внепланового лука, а здесь, по словам Антона, кроме зарплаты он не имел ничего. Таня не работала. Женя развелась с мужем и работала в городе, а она нянчила внука.
В гости приехала Лиза. Она привезла оригинально изготовленные, красивые на-стольные часы, из незнакомого тёмного камня, и настаивала на том, чтобы эти часы подарить Богданову.  – Мама, не сопротивляйся. Эти часы не совсем дешёвые, но и не такие дорогие, чтобы их считать взяткой. Богданов давно мог бы отца уволить. Так что поблагодари его, ему, я думаю, будет приятно.
-Не знаю. Как-то неудобно. Вдруг отец будет недоволен.   – Доволен, не доволен, что ты без него шагу ступить не можешь? Не говори ему сразу, а потом уже без разницы, как он к этому отнесётся.   – Не знаю, удобно ли это? – сомневалась Таня.  – Удобно. Сейчас так принято, из поездок привозить небольшие подарочки знакомым. Презент, называется. А ему вы обязаны. Ведь он мог обвинить отца в воровстве сои, и неприят-ностей тогда не обобраться. Скрепя сердце, женщина согласилась.
В  этот день у Богданова был приём по личным вопросам. Желающих попасть к не-му было много. Вопреки её ожиданиям, зашли все  вместе, и расселись на стульях. Таня зашла в его кабинет последней и примостилась у входа.
Анатолий Иванович заметил её не сразу. Его реакция на её визит была неожиданной для Тани. Увидев её, он опустил глаза на бумаги, лежавшие на столе, затем посмотрел в окно, видимо обдумывая, как себя вести, и спокойно продолжил работу. А когда в кабинете кроме Тани никого не осталось, сухо спросил: - Что ты хотела, прости, забыл, как тебя зовут?    Эти слова неприятно поразили женщину. Почему он  со мной так? – больно кольнуло в сердце, но она напомнила своё имя.
-Я давно вам хотела что-нибудь подарить. Только выслушайте и поймите правиль-но. Я не пришла о чём-нибудь вас просить, это просто дань уважения и благодарности за прошлое. Я очень расстроюсь, если вы откажетесь принять подарок. Она поставила на стол коробку и пошла к выходу.
-Ты куда? Покажи что в коробке. – Голос шефа стал мягче.   - Сами посмотрите, - уже почти у порога кабинета сказала Таня.   - Таня, подожди! Покажи, что в коробке, - настойчиво просил Богданов.   - Не бойтесь, не мина.   - Покажи, - оттаивая, совсем другим тоном сказал Богданов.   И она вернулась.
Часы были выполнены в форме куба.  Он устанавливался на полированную под-ставку чуть срезанным углом. Подставка была того же цвета, что и часы. Куб слегка покачивался. Часы выглядели оригинально и изысканно. Они были небольшого размера и идеально подходили для рабочего стола.
- От семьи Демьяновых, - прочитал Анатолий Иванович. - Надо же, и выгравирова-ли. Спасибо. А как их ремонтировать? 
-Там, с другой стороны, - Таня наклонилась, чтобы показать, и еле удержалась, чтобы не упасть к нему на грудь и не закричать на весь кабинет – Люблю! Но, овладев собой ,вместо этого сказала: - Мне пора. Я тороплюсь.
Выйдя из кабинета, она побрела по улице небольшого провинциального городка, в котором находилось правление их хозяйства. И тут, будто кто-то нарисовал на  её внут-реннем экране, начало их встречи. Она в мыслях снова увидела Богданова, спокойно смотревшего в окно, а затем услышала его сухой и холодный голос:  - Ты что-то хоте-ла? Прости, забыл, как тебя зовут.  И, совершенно забыв о том, что встреча закончилась тепло,  с обидой подумала: - Почему он со мной так? Надо же,  имя моё он забыл!   В тот же миг она увидела и ощутила приближающееся золотое сияние, но не смогла пере-силить обиду, и оттолкнула этот Божественный свет.  – Не смей! – Она даже рукой махнула, забыв, что идёт по улице. Сияние исчезло. Через несколько мгновений она опомнилась, но было поздно, сияние не возвращалось.
За ужином Лиза сообщила отцу:  - Папа, я Богданову подарок купила, мама сегодня отвезла.  – Что?! – Антон даже привстал со стула. – Он же сегодня комиссию прислал к нам.   – Какую комиссию? – в один голос спросили мать и дочь.    – Управляющий по-садил на колхозном поле картошку для себя лично, а Богданов думает, что это я поса-дил. Вот и прислал комиссию, чтобы перемерили площадь. Теперь он подумает, что это я тебя послал, чтобы его подкупить.  – Скажи, что это не твоя картошка, а управляюще-го.    – Жди, стану я докладывать!   - Но, он же про сою не постеснялся доложить.   – Так, то он – сердился Антон.
Теперь Тане стало понятно поведение любимого. Совершенно расстроенная она вышла на улицу и стала у берёзы.  Ну почему всё так, не в лад и не в попад? Ей было очень стыдно, и она заплакала. Тонкие веточки берёзы под лёгким порывом ветерка, нежно коснулись её лица листочками, не успевшими опасть, будто хотели вытереть её слёзы. – Спасибо, берёза, что хоть ты меня понимаешь, - прошептала она.

46

 Золотое сияние не возвращалось.  Напрасно она пыталась почувствовать его. На-прасно старалась передать энергию любви тому, кем так дорожила. Будто кто-то вы-строил между ними глухую стену. На душе было тяжело, радость совсем оставила женщину. Днём  домашняя работа, а вечером вечно злой муж, вот и вся её жизнь.  Одна отдушина, это внук.
По ночам ей снились тёмные, пугающие сны. То дом, в котором она жила, рушился, проваливался пол, под которым бурлила вода, и она стояла на одной уцелевшей дощеч-ке, не зная, как выбраться.  То она брела по грязи, с трудом вырывая ноги с затягиваю-щей её трясины,  то боролась с тёмным грязным водоворотом, пытаясь выплыть на бе-рег. Теперь она уже относилась к снам, как к предвестникам, и понимала, что они ниче-го хорошего ей не сулят.
В августе месяце в последний раз было необходимо прополоть свеклу. Таня теперь не работала в крестьянском хозяйстве, но организация остро нуждалась в рабочих ру-ках и на прополку просили всех живущих в этом селе. Женщины из бухгалтерии были здесь тоже. Лязат заняла рядок рядом с Таней и стала рассказывать.
Недавно было общее собрание. Собрались все, и работники фермы, и трактористы. Вёл собрание, естественно Богданов.  Управляющий заранее отправил Антона на поле, а потом сам пропал. Все его ждут, собрание не начинается. Богданов начал злиться. Вдруг подлетает Уазик, тормозит так, что тормоза визжат. Управляющий идёт весь в пыли, чёрный, не бритый и говорит Богданову: - Простите, что опоздал, там арык про-рвало, пришлось срочно отвезти поливщиков.   Богданов кипит: - А где бригадир? По-лив и поливщики, его обязанность.   Управляющий скромно опускает глаза, и молча, садится на свободное место. Богданов продолжает бушевать: - Бригадир ряшку отъел, аж лоснится, разъезжает на своей крутой машине. Почему не занимается своими обя-занностями? Где он сейчас?   Управляющий снова скромно молчит, якобы прикрывает Антона Николаевича. Мы все знаем, что это театр одного актёра и рассчитан он тоже на одного зрителя, а именно на Богданова.   - Не расстраивай меня, пожалуйста, - стонет Таня.    - Председателю сказали, - продолжает Лязат, невзирая на её просьбу, -  что Антон Николаевич семена пшеницы своровал во время посевной, поэтому урожай и плохой. Богданов на твоего мужа злой.
 – Но, уборкой пшеницы занимался управляющий. А Антона с поля спровадил. Антон не может не подчиниться. Я краем уха слышала, что управляющий пшеницу продал сам, а на Антона всё спихивает.   - Я тоже об этом слышала. Люди говорят за глаза, а коснись, в глаза этого никто не скажет. Управляющий здесь свой, никто здесь такого сильного врага иметь не захочет. С ним все предпочитают оставаться в хороших отно-шениях. А Антон здесь чужой.     - Да, мы простофили, не подумали, что управляющий так будет бояться за своё место. Зря мы сюда переехали.
-Да, зря. Я тебе это говорю, чтобы ты знала, откуда ветер дует. Но, предупреждаю, если ты скажешь, что узнала всё от меня, я тоже откажусь.
-Не переживай, не скажу.

47

Расстроенная тем, что её мужа, да и её тоже, председатель хозяйства считает алч-ными и вороватыми, понимая, что Антон ничего не предпринимает для своего оправдания, Таня не смогла придумать ничего лучшего, как написать Анатолию Ивановичу письмо.
«Уважаемый Анатолий Иванович, прошу простить за то, что отнимаю у Вас время. Вынудили меня на это слухи, которые ходят о моём муже. Я согласна, что он, может быть, допускает какие-то просчёты в работе, но не согласна с тем, что он вор. Мы здесь чужие, и кому-то, как я понимаю, выгодно выставлять его таким. Я клянусь перед Бо-гом, (а я его боюсь), что никаких денег кроме зарплаты Антон не приносил домой. Ес-ли бы он был таким на самом деле, у нас не было бы никаких проблем. У нас сын с семьёй живёт в семейном общежитии, и мы ничем не можем ему помочь. За нашу го-родскую квартиру у нас накопился долг в размере пятидесяти тысяч. Я не жалуюсь, я просто хочу, чтобы Вы поняли, что то, что говорят об Антоне, не соответствует действительности.  Я не могу ничего доказать, а без доказательств не могу говорить плохо об управляющем, но думаю, если Антон сеял пшеницу, то и убирать её должен он. А то убирает один, а отвечает другой. Мне кажется это не правильным.
С  уважением Татьяна.
Прошло несколько дней, и Антон примчался домой злой, как собака. – Ты зачем на-писала Богданову? Кто тебя просил?
-А сколько можно терпеть ложь?   - Не твои это проблемы.   – Не мои проблемы? А ес-ли он тебя уволит, куда ты пойдёшь работать? Простым рабочим? Но тебе уже пятьде-сят лет. А что будет, когда тебе исполнится шестьдесят?   - Сказал, не твои проблемы.
-Что он тебе такое страшное сказал, что ты так расстроился?     - Спрашивал, кто мне мешает работать? – уже более миролюбиво сказал муж.
-И ты, конечно же, правду не сказал.  Антон молчал. – Я так и знала.
Прошло две недели. С работы муж приехал раньше обычного, и в очень хорошем настроении.   - Представляешь, - сказал он радостно жене, - Богданов докопался всё-таки до истины.   - А именно?    - В нашем отделении техники для уборки картофеля нет, она есть только в первом отделении. Богданов запретил управляющему первого отделения давать картофелеуборочную технику кому бы то ни было, без его личного разрешения. Пришлось нашему управляющему признаться, что картошка, высаженная вне плана, его. Сегодня по рации шеф сказал, что простил меня за всё, и хвалил за силос. Кукуруза у меня в этом году уродилась на славу.    -  Слава Богу! – засмеялась Таня. В этот вечер на неё пролился золотой дождь, хотя, больше это было похоже на снег. Золотые хлопья падали и падали, а она подставляла им грудь, распахивая сердце, и шептала «люблю, люблю».
Казалось, всё стало на свои места, но сияние вновь исчезло, а сам Богданов не появ-лялся в их отделении. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений мужа, она поинтересо-валась, не приезжал ли он в их отделение?   - Он в отпуске. Уехал в Карловы Вары с женой, - спокойно сказал, ничего не подозревающий муж. Он считал, что если сам от-носится с пренебрежением к жене, то и другие мужчины относятся к ней также.
Шло время,  Богданову давно было пора вернуться, но он снова пропал за глухой стеной неизвестности.
Таня стала верить снам. Да и как им не верить, если они сбывались? В ночь перед рождеством, она решила загадать,  пусть ей приснится то, что её ждёт в ближайшем бу-дущем.
Сон был коротким, но очень ярким. У неё в руках алая роза, но она как-то неестест-венно деформирована, и очень тяжёлая. Что с ней случилось? – спросила она сама себя, вглядываясь в цветок во сне, и проснулась. Что мог обозначать этот сон? Только то, что он её разлюбил. Значит, она тоже должна это сделать.
 Однажды Таня поймала себя на том, что ей точно так же плохо, как было перед смертью мамы. Она не понимала, что её так тяготит, и взмолилась: Господи, открой, почему мне так плохо? Что происходит? И перед её мысленным взором в молочно-серой пелене возник образ того, кого она пыталась тщетно забыть. Она вглядывалась в этот образ, прислушиваясь к своей интуиции, и понимала, что ей нужно что-то сделать. Но что? Позвонить? Нет? А что? Простить? Да, простить.
Почему и за что она должна его простить, было не понятно. Он давно должен вер-нуться из отпуска, но к ним в отделение не приезжал. А, может, она просто не слышала об этом?  – А что, Богданов, из отпуска ещё не вернулся? – поинтересовалась она на следующий день, стараясь говорить как можно спокойнее и легковеснее.    – А я разве тебе не говорил? Он в больнице. У него рак.  - Что?! Рак? Таня не могла поверить своим ушам. Анатолий Иванович, насколько ей было известно, обладал не только богатырской внешностью, но и богатырским здоровьем.
Таня испугалась, расстроилась, и стала молиться, прося прощения за свои сомнения в нём, за его и свои грехи. - Боже прости меня и его прости, как я прощаю свою глупую обиду. Помилуй его и меня! Исцели его, умоляю! Я согласна никогда его не видеть, только знать, что он живой, что занят своими полями. Прости нас, Господи, прости! Так плакала и молилась она всю ночь. А когда уснула, снова увидела сон.
Будто Богданов у них в гостях и собирается остаться ночевать. Таня просит дочь Женю постелить ему постель, а затем решает проверить, как дочь это сделала. О, ужас! На кровати, где должен спать её любимый, лежит куча грязных и рваных одеял.  Женя,- кричит она, - разве можно класть человека на такую грязную постель? И сбрасывает одеяла на пол.  На полу уже целая гора одеял, а на кровати Таня видит чистую белую простыню. Но она сложена вдвое, и закрывает только половину кровати. В спальню входит Анатолий Иванович, приближается к ней, обнимает и целует. Таня просыпается и погружается в раздумья. Что значит этот сон? Только одно: он не вылечится до конца. Как же ей не хочется в это верить! Буду молиться, - решает она, -  может, вымолю у Бо-га его выздоровление?
От Лязат Таня узнала, что Анатолия Ивановича в больнице уже навестило всё на-чальство их отделения, не навещали только они. И Таня предложила мужу  поехать к Богданову завтра, в воскресенье. Антон промолчал, а на следующий день сказался больным, и целый день лежал на диване и смотрел телевизор. Таня поняла, что ехать он не собирается. Значит, поедет она сама.
Широкие ступеньки, просторный вестибюль больницы. Тишина. Дежурная медсест-ра что-то пишет в карточках больных.
- Скажите, я могу навестить Богданова с пятой палаты? – обращается к ней Таня.
-А его нет, - не отрываясь от своего занятия, отвечает медсестра.  – Как нет? - удивляет-ся Таня. – А где он?    - Его увезли на химиотерапию.  – Да? А как он себя чувствует?  Медсестра неопределённо пожала плечами, и, глянув на пакет в руках посетительницы, сказала: - Передачу сами занесите в палату и оставьте на столе.
-А когда его привезут? Может, я подожду? – с надеждой в голосе спросила Таня.
-Часов в восемь вечера.
Ждать так долго она не могла. Дрожащей от волнения рукой, она написала  записку, в которой желала ему скорее выздороветь и просила прочитать книги Верещагина, ко-торые она ему принесла. Может, они ему  чем-то помогут.
Через две недели в квартире Тани раздался телефонный звонок.
-Вас беспокоит жена Богданова, - раздался в трубке женский голос. - Хочу сообщить вам, что Анатолия Ивановича выписали. Чувствует он себя достаточно хорошо, а на том месте, где у него была опухоль, остался только рубчик. Через четыре дня он выйдет на работу. А мы с вами встретимся и поболтаем о нетрадиционных методах лечения. Я тоже ими интересуюсь, и у меня много книг на эту тему. Согласны?
-Да. Я рада, что Анатолий Иванович чувствует себя хорошо.  Таня положила трубку и радостно рассмеялась: спасибо, Господи, спасибо!

48
Внук давно спал, а Таня сидела, уставившись в телевизор, а думала о муже. Почему он вечно злой, а из семьи уходить не хочет? Неужели он сам не устал от своей злобы? Не-ужели не хочет нормальных отношений в семье?  И где он сейчас? Уже скоро одинна-дцать вечера, а его всё нет.
Незаметно её мысли перескочили на Анатолия Ивановича. Она стала думать о его здоровье, о том, что он завтра выйдет на работу, а работы у него много. Весна выдалась аномально дождливой, на склонах, во многих местах смыло посевы, и теперь надо бу-дет пересеивать.
Она откинулась на спинку дивана, заложила руки за голову и улыбнулась. Какое счастье, что он остался живой! И тут перед её мысленным взором  возникла картинка: на цветок белой розы опустился мотылёк. Какое-то время посидел на цветке и полетел куда-то ввысь.
Таня давно писала стихи, но считала их очень слабыми, даже стихами их не хотела называть. Пишу в рифму, говорила она дочерям, и кроме них никому их не читала. Возникшая картинка вызвала ассоциации, и ей захотелось написать стихотворение. Она взяла ручку и на бумагу стали ложиться незамысловатые строки.
У дома над извилистой рекой,
Нежнейшей белой розы аромат,
Взлелеянной заботливой рукой,
Пленил и очаровывал весь сад.
Не ведая печали и тревог,
Она цвела для всех и для себя,
Но вот красавец, резвый мотылёк
Спустился на цветок  средь бела дня.
Ей он казался чем-то не земным
И роза не могла сдержать восторг.
Лишь для него цвела, о всех забыв,
Но улетел однажды мотылёк.
Слеза, блеснув прозрачною росой,
По белым лепесткам скатилась вниз.
«Не улететь мне, милый мой, с тобой.
Ты полетай, и вновь ко мне вернись».
Ей слёзы луч пытался осушить,
И ветерок, лаская лепестки,
Нашёптывал: - Послушай, надо жить,
А прошлое, ты в сердце сбереги.
Шепнула тучка нежно: - Бог – с тобой.
И дождиком осыпала, любя.
И роза, пересилив эту боль,
Цветёт для всех, а значит, для себя.
Ночью Тане очень плохо спалось. Она ворочалась с боку набок, кашляла. Хрониче-ский бронхит не давал покоя. И чем я провинилась перед Богом, что моя жизнь состоит только из работы? – подумала она. Кашель, как неожиданно начался, так же неожидан-но прекратился, а тело стало лёгким, почти невесомым. Появилось ощущение защи-щённости и уюта. Ей казалось, что она стала младенцем, и мама качает её на руках.   Она уснула, и остаток ночи спала крепким сладким сном.
Проснулась она только в половине восьмого. Антон ушёл на работу, не став будить её. Таня испугалась, что не успеет отогнать корову в стадо, и быстро накинув халат и прыгнув в шлёпанцы, бросилась на улицу. Но, едва переступив порог, застыла в изум-лении. Что это? Не смотря на то, что утро было прохладным, на грудь ей упал тёплый  комок. Она почувствовала его прикосновение, будто воздух в комке сжался и имел бо-лее высокую плотность.  Этот не видимый комок прижался так, как могло прижаться только живое существо.  Таня подняла глаза к небу, и снова изумилась. Небо пронизы-вало множество тонких пульсирующих молний. Они, то блекли, то разгорались с но-вой силой, хотя туч не было, и грома было неслышно. Она смотрела, как завороженная, а небо трепетало, но что оно хотело сказать, понять не смогла.
Похлёстывая корову тонким прутиком, она шла быстрым шагом, а небо всё трепета-ло. На околице села она остановилась, продолжая любоваться этим взволнованным не-бом, и подумала об Анатолии Ивановиче. - Может, я его увижу? Может, сегодня он приедет в наше отделение? – с радостной надеждой думала она.  Но, кто-то невидимый, будто лёгким пёрышком, боясь поранить, легко коснулся её сердца, стараясь донести горестную весть. - Нет, не приедет.    И оно заныло, защемило.  Тане казалось, что её, будто лёгким шёлковым саваном, окутала светлая печаль. Но она знала, что Богданов должен выйти на работу, и хотела в это верить. – Не приедет? – спросила она неизвест-но кого, и, прислушавшись к себе, вслух сказала: - Я сегодня о нём что-то услышу.
Интуиция её не обманула. Она варила внуку кашу, когда приехал Антон. Его приезд удивил Таню, до обеда было ещё далеко. – Что-то случилось? – спросила она озабоченно.    – Богданов умер.
-Как? – не поверила своим ушам  женщина.- Он же должен сегодня выйти на работу.
-Да, собирался. Вчера у него были двое управляющих из других отделений хозяйства, жаловались на погоду, на то, что много посевов смыло. Он их ещё успокаивал, говорил, что всё ещё можно поправить, а в три часа ночи умер.
Антон уехал, а Таня отказывалась верить его словам. Ей, как тогда, когда муж гово-рил о Ларисе, казалось, что это розыгрыш, что такого просто не может быть. А когда она, наконец, осознала произошедшее, ей показалось, что её жизнь погасла, как гаснет экран телевизора, когда его отключают от сети питания. Зачем ей жить, когда его нет? Она обессилено прислонилась к стене.  Её плечи опустились, руки повисли, как плети, глаза, не мигая, смотрели в пустоту, а в голове билась только одна мысль: жить больше не имеет смысла.  И вдруг перед её взором возник листок со стихотворением, написан-ным ею накануне.  Его изображение дрожало в желтоватой дымке перед её  лицом.  – О-о-о! – застонала она, заливаясь слезами. Неужели она писала это для себя?  А изобра-жение листка всё стояло перед глазами, будто ей  пытались сказать: - Ты же сама напи-сала, что надо пересилить боль, вот и пересиль, и живи дальше.   Но для того, чтобы её пересилить, нужны эти самые силы, а у неё  их нет. И где их взять, она не знает.
Как же устроен этот мир? Что случается с нами, когда мы умираем?  Неужели мы исчезаем совсем? А душа? Что происходит с ней? И что это такое, душа? Таня понима-ла, что существует тайна, которую мы все узнаем, но каждый в своё время. Её время ещё не наступило.
49
Лиза, будто почувствовав, что матери плохо, позвонила с утра. Таня не удержалась, и поделилась с ней своей болью, поспешив заверить, что между ними ничего не было. Они просто любили.
-И зря, -  неожиданно сказала дочь. – С папкой ты несчастлива, мы об этом хорошо зна-ем. Ваша жизнь прошла на наших глазах, и тебе давно стояло подумать о другом муж-чине.  – Не знаю, - в раздумье сказала Таня. – Может так и лучше. Ничем не запятнали свою любовь, никому не причинили страданий.
-Ты хоть на похороны съезди. Отца не жди, езжай сама, попрощайся.
Совет дочери пришёлся кстати. Антон приехал уже на кладбище. Хорошо, что Таня не стала его дожидаться.
Она надела костюм, который ей подарила Лиза. Брючный костюм розово-сиреневого цвета сидел на ней очень хорошо. Таня выглядела моложе своих лет, этому способствовали занятия бодифлексом, и любовь.
 Она мечтала пригласить Богданова на именины мужа и появиться в этом костюме. Ей так хотелось, чтобы он любовался ею. Для счастья ей хватило бы и этой малости. А надела на его похороны.
Церемония прощания проходила в доме Культуры, принадлежащему хозяйству. Ог-ромное количество личных автомашин и автобусов, запрудили площадку перед здани-ем. В зале,  где установлен гроб, полно народу.  Гроб утопает в цветах. Батюшка правит службу. – Любимый, я пришла, - прошептала она, с трудом протискиваясь к гробу. – Может, есть всё-таки это Царство Небесное, и Господь позволит нам встретиться там.
Гроб вынесли и установили возле дома Культуры. Многие плакали. Выступали лю-ди, много лет проработавшие с Богдановым. Сказали своё слово и руководители города и района.
К Тане подошла женщина, и вручила охапку цветов. – Будете бросать перед гробом, когда понесут.   – Хорошо, - покорно кивнула Таня. Сама она не догадалась купить цве-ты и теперь жалела об этом.
В самом начале процессии несли большой портрет Анатолия Ивановича. А она, с группой женщин, шла впереди портрета, и устилала цветами последний путь любимого. Как то так вышло, что у всех цветы закончились, остались только у неё. И теперь она одна шла впереди, бросая розы на дорогу.
Плакали его дети, рыдала жена, заливались слезами внуки. Таня плакала тоже. Ни-кто не видел её слёз, и ничто не мешало ей оплакивать потерю дорогого ей человека.
Вдруг, она почувствовала на себе взгляд, и оглянулась. Портрет и Таню разделяли всего несколько метров. И через это расстояние, из глаз изображённого на портрете Бо-гданова, к ней тянулись два луча. Только были они не золотые, как прежде, а голубова-тые. Дрожь пробежала по её телу. – Ты видишь меня? – чуть не закричала она. – Смот-ри, это розы, и они красные. Пусть они скажут тебе, как я тебя любила, но так и не смогла сказать тебе об этом при жизни, - говорила она вслух, обращаясь к портрету. Игра оркестра и плач близких, не позволяли кому-либо её услышать. К тому же её и толпу провожающих разделяло не малое расстояние.
Процессия остановилась, гроб переложили на катафалк и колонна, длиною около километра, медленно двинулась по улицам города.
На кладбище она коснулась руки любимого. – Прощай. Я буду помнить тебя. Я со-храню в сердце наше прошлое. А душа твоя пусть станет легче пуха, и взлетит к самому Господу. Ты этого заслужил.
Дома, оставшись одна, упав на диван, она зарыдала: - Я не могу терпеть эту боль! Боже, зачем ты забрал его?  Где мне взять силы, чтобы жить дальше? Легче умереть, чем пережить это всё!
Она громко рыдала, не думая о том, что может вернуться муж и услышать её стена-ния. Ей было теперь всё равно.
 Внезапно, подчинившись неведомой силе, она перестала плакать, и подняла голову. Перед ней с жужжанием заструилось нечто прозрачно-золотистое, по форме напоминающее юлу. Это видение не испугало женщину. Наоборот, она ни на секунду не усомнилась в том, что это его душа явилась к ней.  – У тебя будут деньги, - сообщи-ло ей это свечение и с жужжанием устремилось вверх, и исчезло, пройдя сквозь потолок.
-Какие деньги? Зачем мне деньги? За твою любовь, за твою жизнь, я отдала бы всё зо-лото мира, если бы оно у меня было! – закричала она, ещё сильней заливаясь слезами.
Таня билась в истерике, катаясь по дивану ещё какое-то время. А потом с горечью признала: - Я неудачница. Нет у меня счастья.






16/10  2015г          Ольга Хан.