Начало здесь
http://www.proza.ru/2016/04/01/1464
Валентина призывно махала рукой брюнету, быстро шагающему в нашу сторону. Я юркнула на кухню, памятуя о защитной способности родных стен. До подставки с ножами бежать было поздно, но я успела схватить телефон и сцапать из вазочки апельсин. Не слишком надёжное оружие, но лучше, чем ничего.
Валентина засуетилась:
- Вам зелёного чаю, втовой зававки, как всегда, Увазбек Ассадулаевич?
Как всегда?! Да, ещё и второй заварки? А первую тогда кто, простите, пьёт?!
Высокий брюнет улыбался и кивал. Не смотря на то, что я всегда предпочитала голубоглазых блондинов, вынуждена была признать, что мой нежданный гость оказался потрясающе, удивительно, невероятно красив. Похож на сына визиря из старых детских фильмов-сказок. И явно моложе меня. Лет на десять… Нерешительно двинулся ко мне:
- Инна, здравствуй.
- Здравствуйте… - я ждала подвоха, зажав в ладонях телефон и апельсин так, что их можно было изъять, только отрубив мне руки. И если про телефонный сок никто никогда не слышал, то апельсиновый я выжала бы запросто, сделай этот «сын визиря» хотя бы ещё полшага в мою сторону.
- Нам пора ехать, Инна…
- Куда?
- Ну, - он замялся, - у нас же развод сегодня…
Мне показалось, что я уменьшилась, усохла, съёжилась в пару раз. Но не взвизгнула, не охнула, не рухнула в обморок. Мой мозг иногда умел мыслить рационально. И сейчас он подсказывал мне, что в данной ситуации возможно только два варианта: либо что-то не так со мной, либо со всеми окружающими сразу. Но разобраться в этом я должна была сама. Почему-то мне показалось, что если поеду с этим красавцем, он непременно отвезёт меня в психушку. А сходить с ума всё-таки лучше в родных стенах.
- Знаете что, Уразбек Ас… Ассад… Ассадулаевич, давайте в следующий раз. Сегодня у меня что-то… Голова болит.
Фраза была просто идиотской. И я это понимала. Но его она привела в совершеннейший, искрений, детский восторг:
- Инна! Я так рад! Так рад! Я уеду сейчас, ты подумай, посиди. Умница, не надо пороть горячку…
Он чуть не подпрыгивал от счастья, спешно допивая свой «зелёный, второй заварки». Чего нельзя было сказать обо мне. Чувство, что ты - абсолютная дура, счастья не добавляет ни грамма. Я махнула апельсином в сторону двери:
- Полагаю, мне не надо рассказывать, как открывается калитка?
«Сын визиря» испарился быстро и незаметно, сохраняя на лице счастливую улыбку. Я выпустила замученный оранжевый шар и потянулась к фильтру. Выпила залпом не менее полу литра воды, потом зачем-то сварила кофе и решительно крикнула:
- Валентина Петровна!
- Севгеевна, - тут же поправили меня. Валентина стояла в дверях.
- Валентина Петровна! - я старалась говорить почти по слогам, чётко произнося каждое слово, - я настоятельно прошу вас закончить этот спектакль. Это же вы всё придумали, я знаю. Мне не серо, не скучно живётся, поймите вы это, наконец! У меня сдача проекта на носу! Надеюсь, вам не надо напоминать, для какого по счёту лица государства я его делаю?! Мне не нужны сейчас стрессы, дайте мне просто доделать проект… Валечка Петровночка, пожалуйста! – закончила я уже не так чётко, как начала.
Валентина бесцеремонно открыла мою сумку, выудила оттуда свой паспорт:
- Севгеевна! Я – Севгеевна! Что это я пвидумала? Что пвекватить? Это вы уже, пвостите, заигвываетесь, Инна Владимивовна!
Я глянула в паспорт. Забродина Валентина, чёрт… Сергеевна. Что за хрень? Я растерялась:
- Валя, а почему ж вы меня раньше никогда не исправляли?
- А потому что ваньше вы себе такого не позволяли, любезная Инна Владимивовна! - Валентина сердито засопела.
Так, всё ясно. Доработалась. Я сплю. И живу во сне. Проживаю во сне целую жизнь. Выдуманную, чужую, но похожую на мою. Как это называется научно? Термин ещё такой есть. Подмена реальности, что ли… Что там советуют по этому поводу профессионалы? Боль! Сильная! И – проснуться. «Ай, твою мать!» Боль пришла сама. Я вылила на ногу горячий кофе. Боль была реальной. Я не проснулась. Валентина покачала головой и вышла. Я села думать.
Папа! Вот кто мне реально поможет! Не может же родной отец не узнать свою дочь, пусть теперь, видимо, и не совсем здоровую на голову. Мамы у меня не было уже очень, очень давно. Папа остался единственным человеком, который связывал меня с прошлым. Правда, была ещё Надюха…
Папа мой в молодости был достаточно известным автогонщиком. Там, на треке, он и познакомился с мамой, ярой болельщицей. Предполагаю, что и меня родители зачали где-то на треке, или, в крайнем случае, на пути к нему, потому как всё, что я помню из детства: рёв моторов, суета, крики, флажки и шампанское.
Папу подвела его любимая работа, почти полностью вытеснившая привычное понятие «жизнь». Он оставил спорт по возрасту, но с трека уйти не смог. Стал тренером и инструктором для молодняка. Как-то раз решил «тряхнуть стариной». На крутом бэнкинге применил бамп-драфтинг. С трассы вылетели оба. Ученик ушёл, прихрамывая, а папа "влетел" в инвалидное кресло.
Наверное, и хорошо, что мамы к тому времени уже не стало. Денег я сумела заработать достаточно, мои проекты пользовались успехом, у меня было «имя», меня передавали «из рук в руки». Мы купили папе дом недалеко от нас, наняли ему двух сменных помощниц. Дня не проходило, чтобы я ему не звонила. Одно выводило из себя – папа кидал мобильник, где ни попадя, долго ездил на коляске по комнатам, мне приходилось ждать на трубке, слушая заунывные гудки. Я поставила телефон на громкую связь и приготовилась ждать.
Трубка отозвалась через две секунды громогласным папиным басом, заставив меня вздрогнуть:
- Иннуся! Если что срочное, давай. Если нет – перезвони попозже, а то тут подо мной Васька нервничает.
Я чуть не вылила на себя кофе второй раз:
- Что? Кто? Васька?! Нервничает, прости, где? Под тобой? Папа! Что происходит?
- Иннусь… Я не хотел тебе говорить, но Жанку я продал. Теперь у меня Васька. Ты извини, говори, что у тебя, нам ещё барьеры брать. Васька не любит, когда я говорю с кем-то, кроме него!
Я заорала, чувствуя, что крыша моя дорогая съезжает мне прямо на лоб:
- Жанку? Какую, ёпрст, Жанку ты продал? Папа, сегодня что, день всеобщего сумасшествия? Четырнадцатое октября на календаре, папа! Не первое апреля!
Папа, похоже, обиделся:
- Иннусь, я ценю, что ты так много работаешь, но надо изредка интересоваться и жизнью окружающих. Чай, всё-таки, родственники. Жаннетт – лошадь моя бывшая. Ты ж с ней дружила! Тебе ж она нравилась, я не хотел говорить, что её пришлось продать. Васька более перспективный.… Всё, прости, дорогая, перезвоню позже.
Закончил папа под громкое ржание… лошади! Настоящей лошади!.. Васька? Жанка? Я – дружила с лошадью? Больше не с кем, что ли, было? Перед глазами стояла странная, сюрреалистическая картина – папа на инвалидном кресле взгромождён на Ваську, который не любит, когда разговаривают не с ним, и собирается, как там… брать барьеры? Дедушке Фрейду такое и не снилось.
В который раз за сегодняшний день я без сил плюхнулась на стул. Стоп, Инна Владимировна, стоп. В твоей родне шизофреников не было. Правда, услужливый внутренний голос тут же язвительно поздравил меня с тем, что я – первая.
Надо разобраться. Во всем разобраться. Видимо, самой. Потому как люди вокруг ведут себя, мягко говоря, неадекватно.
Я побежала в кабинет. Разделила лист вертикальной чертой на две части. Левая половина предназначалась для того, что есть на самом деле… Чёрт, или того, что я считала своими истинными воспоминаниями! Вторая – для того, что мне внушали все люди вокруг. Если найдётся что-то общее - пишу это во всю ширину листа. Итак, поехали.
Решительно и размашисто написала от левого края до правого - «Королёва Инна Владимировна». Н-да… Есть повод усомниться… Но услужливо раскрывшийся паспорт подтвердил - Королёва Инна Владимировна. Так. Дата рождения... Точно, именно это я и помню. Место рождения… Точно. Пока всё сходилось. Так, муж. Королёв Сергей Дмитриевич, это я помню…
Смотрим паспорт. Ой-ё! Интересно, а стул подо мной может упасть в обморок?! Паспорт испещрён штампами о браке и разводе. Стоп, паника! Сначала всё напишем, потом систематизируем, потом будем разбираться. Итак, на левой стороне страницы появилось имя Королёва Сергея Дмитриевича. На правой – четыре. Васильев Максим Владимирович, Королёв Сергей Дмитриевич (слава Богу!), Геденис Вацислав Анальевич... Мамочки, это что за зверь такой! Моего третьего свекра звали что – Аналий? Или, того хуже – Анал? Это было смешно. Напряжение стало чуть-чуть спадать. И, наконец, Гасабаллаев Уразбек Ассадулаевич. Ага. Привет тебе, высокий брюнет! Да, я была права. Разница у нас, судя по штампу – двенадцать лет. Не в мою пользу.
Идём дальше. Мое образование. У меня две "вышки". По первой профессии я – лингвист-переводчик, по второй – архитектор. Лезу в старые документы, выуживаю оттуда два диплома. Так, уже радует, что два. Первый – так, так, всё так. Специальность – славист. Хорошо. Второй. Второй… Что?? Специальность - врач-проктолог? Круто. Уже хочется плакать от смеха. Сумасшествие, оказывается, может быть юморным! Своего Ассадулаевича я не на приёме, случаем, подцепила?!
Продолжение здесь
http://www.proza.ru/2016/04/02/1700