В большой задумчивости заяц Наум сидел у опушки, припорошенной свежим снежком. Белейшее, ровнёхонькое полотно простиралось перед ним, и, конечно же, он мог обойти его с любой стороны, но не решался сделать ни шажочка. Дело в том, что было очень непросто отыскать в лесу место, не истоптанное каким-нибудь зверем или птицей.
"Нужно что-нибудь написать" - подумал Наум. - "Чтобы каждый, кто пробежит тут, знал, какой я грамотный и талантливый. Но что? Места мало - толком и не разбежишься". И тут его осенило! Так бывает, когда тебе в голову вдруг приходит замечательная идея, и ты не можешь больше ни секундочки утерпеть - так и Наум, подскочив пружиной, принялся испещрять опушку росчерками и завитушками своих следов. Наум был не только умным, но и быстрым, как молния; не раз он оставлял лису в дураках, ускальзывая от неё и запутывая следы так, что лисе оставалось лишь махнуть лапой на слишком вертлявую добычу.
- Что это ты тут скачешь? - внезапно послышался хриплый голос. Наум оглянулся и остолбенел: перед ним стоял Хват, старый волчище. Морда у него была вся седой от инея, на усах висели маленькие сосульки, но жёлтые глаза пылали горючим пламенем и не сулили зайцу ничего доброго. Волк был не промах, хоть и пожил своё; "погибель заячья" - так его называли в лесу, когда очередной ушастый горемыка становился его добычей.
- Я-я-я... - заикаясь, начал было Наум, и закосил глазом, гадая, куда лучше рвануть. - Объявление вот... пишу.
- И о чём объявляешь? Читать-то я не умею, сам знаешь... - сказал Хват, приближаясь к зайцу шаг за шагом.
- О том, что я нынче бешеный! Чтоб подальше от меня держались! Вот что! - на ходу придумал Наум, сам не зная, что мелет. Но, как ни странно, хищный оскал Хвата вдруг сменился удивлением.
- Я за себя не отвечаю! Хищный я теперь! - вскричал тогда Наум дурным голосом и для острастки схватил палку, одним махом перекусив её. По правде говоря, каждый заяц так умеет, но старый волк не на шутку перепугался - с бешеными шутки плохи, это все знают.
- Ладно, ладно, верю! - унял его Хват, округлив жёлтые глаза. Теперь уже он в спешке соображал, как бы поскорей унести отсюда ноги. - Слушай, косой, а давай вместе охотиться станем? Как банда!
- Вообще-то я одинокий охотник... - небрежно бросил Наум. - Но ты мой давний друг, поэтому я согласен. Ставь свою подпись под моей!
И волк покорно "расписался" на снегу цепочкой тяжёлых следов. Наум нервно тарабанил задней лапой по насту, покуда тот не закончил.
- Так. Завтра идём на кабана! - строго сказал Наум. - Или лучше сразу на лося.
- Да куда нам на лося-то?.. - робко заметил Хват, но заяц впился в него таким яростным взглядом, что волку стало не по себе. - На лося, так на лося... Ну, я теперь пойду?
- Иди. - разрешил Наум. - Я тебя сам завтра найду.
Как тут припустил волк! Проваливаясь в снег, мелькая белыми меховыми подштанниками, бежал, не видя, как позади него, в противоположную сторону убегал самый умный заяц в лесу.
Ночью снова пошёл снег, и засыпал он и заячьи, и волчьи следы, что бы там они не означали. Поутру вновь чистым, нетронутым лежало снежное полотно, и вскоре новые звериные, птичьи послания отпечатались на нём, покрыли его тоненькими строчками, украсили узорами следов - зимнеписью, что обновится вместе с новым днём.