ПРОЛОГ
Однако, мир наш сильно изменился:
Цветут луга, ручьи в лесу журчат.
Наверное, ты всё-таки явился –
Тот, кто приходит к бою без меча.
Тоскливый гром, пожары и раздоры
Ушли в века, и в мире благодать.
Да, широки, вольны наши просторы,
И люди, словно ангелы – ни дать, ни взять.
Прошли те дни, когда кровавый след на солнце
Пугал крестьян, и все бежали прочь,
Сейчас же крест святой как яркий свет в оконце,
А человек, пожалуй, даже с Богом схож:
Творит существ, меняя хромосомы,
Громит холмы, возводит города…
Ну, а тогда всё было по-другому,
Прошли столетия, и жизнь уже не та.
Пожалуй, раньше жизнь ценилась больше,
Ей дорожил, боялся «честь отдать»,
Ну, а теперь за золото готов отдаться Польше
И жить рабом, была б лишь благодать.
Нам не понять людей, в своём укрывшись замке,
Но выйти к ним? Я не настолько глуп:
Гуляю я в своём дикорастущем парке,
Лежит там не один давно иссохший труп.
Те времена прошли, но я и мои братья
Готовы вновь восстать, ты только позови,
С тобою вновь нашлём на землю мы проклятья,
Но голос за спиной промолвил: «Подожди…»
Передо мной опять прообраз «Святой девы»,
И вновь звучит мольба: «Былое не буди!».
Я не хочу давно внимать её напевы,
А голос тихий вновь мне шепчет: «Подожди,
Зачем вновь мир гноить, зачем искать раздоры,
Не уж то так мрачна и скучна жизнь твоя?
Взгляни за стену ты, на прерии просторы,
Иди, там ждут тебя все старые друзья,
Оставь мечи свои, отбрось сомненья, страхи,
И станешь ты как все, возлюбишь мир вокруг».
Мне надоели, милая, твои все «охи-ахи»,
Но нежная рука моих коснулась рук:
«Не нужно, я с тобой, зачем идти и биться?
Ты можешь сохранить сей мир, что есть сейчас…»
Какой же был тогда, родная, я тупица,
Когда в пещере той твой свет от тьмы я спас.
Мне надоел твой свет, сим светом люди бьются.
Желаете вы мир, а на уме лишь власть:
«Се глупости твои, уйди с пути распутства,
И ты поймёшь, что мир-то не гиены пасть».
Довольно слов твоих, мне надоело это!
Я не хочу, чтоб ты моих касалась рук!
И в небеса взлетел, а мир растаял где-то,
Все мысли унеслись от приземлённых мук.
Я здесь укрылся в тьме. В пещере гроб стоящий,
И тусклый свет свечей её тревожит свод.
В века ушёл Вампир. Хозяин, жизнь поправший,
Не беспокой его, снующийся народ.
Пройдут столетия пред долгожданной встречей,
И может быть тогда понять вдруг сможешь ты:
Я не войны хотел, хотел, чтоб стало легче,
С тем я похоронил твоей души мечты.
ГЛАВА I
«Иногда нужно перевернуть мир, чтобы понять истину!»
ЧАСТЬ I
– Зачем ты пробудила меня, Акчор?
Пятнадцать тусклых восковых свечей освещали свод и стены давно забытой, заброшенной всеми и почти обвалившейся пещеры. Она располагалась на труднодоступном склоне небольшой горы в старом заповеднике, недалеко от славного, и когда-то гремевшего на весь мир своим тайным орденом, города Мекроп. Вход в пещеру был увит стеблями лиан, которые, не смотря на тёплую осеннюю погоду, от чего-то были покрыты инеем.
На каменной плите сырой пещеры в самом центре скалы, где повсюду парил устоявшийся затхлый запах, лежал деревянный саркофаг, как казалось на первый взгляд, прогнивший до самого основания. Крышка его давно потеряла какие-либо намёки на обшивку, лоскуты ткани свисали, отслаивались и в большей своей части уже давно отсутствовали: одни валялись на полу в разных уголках пещеры, другие были разнесены по укромным норкам местной живностью для своих тайных нужд. Грозный пудовый замок, закрывавший саркофаг, был безжалостно содран и лежал на оккупированном плесенью полу, покрытый толстым слоем намерзшего на него льда; там же лежали изломанные и давно потерявшие свою силу вековые печати церкви.
Но внутри деревянного саркофага (это было видно, так как крышка его была сдвинута в сторону и лежала там же на каменной плите) всё было иначе: мягкий и шелковистый красный бархат, сафьяновая подушка и чёрная шёлковая накидка, которой в старые времена укрывали жестоких тиранов и убийц, боясь их возвращения – казалось бы, ни капли не постарели. Ни капли не постарел и тот, кого сегодня, преодолевая свой страх и чувство самосохранения, не задумываясь о последствиях и о будущих катастрофических разрушениях, она решилась пробудить.
Прекрасная девушка стояла над саркофагом. Её нежное, милое лицо с карими необыкновенно глубокими глазами, её волосы, немного длиннее плеч, издающие чарующий аромат женщины, её белые, холодные руки, её чудная, скрытая в чёрном холщовом осеннем плаще фигура – вся она была во власти чудовища.
– Зачем ты пробудила меня, Акчор?
Он приподнялся в своём мягком, удобном, сделанном по его фигуре саркофаге и сел. Эти движения дались ему очень нелегко: голова кружилась, живот и тело скручивали болезненные спазмы, горло горело от жгучего холода, руки и ноги почти не слушались, но, раз дело сделано – пора проснуться.
– Где я?
Холодные, глубокие, бездушные голубые глаза прожгли девушку насквозь. Как ни сильна она была, как ни крепки и чисты были её помыслы, она содрогнулась, мурашки холодного пота пробежали по её спине, и сердце от волнения забилось чаще.
– Прости меня, – еле слышно сказала девушка и, с ужасным волнением, не в силах совладать с подкатывающими волнами страха, потупила свой взор. Но после, собравшись с силами, превозмогая свою робость, произнесла чуть громче, – Я призвала тебя!
– Это я уже понял, поэтому мне до сих пор тяжело дышать, – человек сплюнул сгусток крови на пол, где тот мгновенно превратился в ледяную корку, – Думаешь, легко пробудиться после стольких лет сна, испив каплю холодной, да ещё и отравленной магией крови? Разве нельзя было хорошенько подумать, взять и принести мне человеческой?
Мужчина опрокинул ноги из саркофага на пол и попытался встать, но силы ещё не пришли в баланс с жизнью, и он чудом успел опереться на жёсткое острое женское плечо.
– Ты ещё слишком слаб, – девушка помогла ему подняться в полный рост и виновато улыбнулась.
– Почему именно я, разве нельзя было придумать что-то менее опасное? – человек сел на каменную плиту, прислонившись к своему старому деревянному саркофагу, который служил ему милым уютным домом не одну сотню веков, – И самое главное, сколько прошло лет? – спросил он, вздохнув, и с долей сожаления принялся отрывать последние лоскутки ткани со своего, ставшего таким домашним за прошедшие столетия, убежища.
– Извини, – произнесла она, поднимая на него свои чарующие, но готовые каждую секунду разрыдаться от отчаянья карие глаза. – Ты спал сотни лет, все давно позабыли о тебе, о твоем существовании, о твоей жизни, никто из хранителей и вспомнить не смел о твоём местоположении, даже сам Люцифер не решился бы будить тебя, но…
– Но Акчор оказалась глупее и бесстрашнее Люцифера и пробудила на свет то, чего боялся тысячелетиями сам создатель! – человек улыбнулся и захлопал в ладоши, правда, после скривившись в гримасе боли, отложил эту затею до лучших времён, когда силы вновь вернутся к нему и суставы перестанут скрипеть от каждого неловкого движения.
– Нет… тоесть да… тоесть… позволь мне, пожалуйста, закончить, объяснить, – Акчор начала теребить своё осеннее пальто. – Я пробудила тебя не просто так, мой город… мой народ… ты должен спасти его. – На глазах девушки заблестели капельки слёз, в пещере стало намного прохладней.
– Я должен? – мужчина стал серьёзным, улыбка сошла с его лица, голубые глаза стали ярко алого цвета, – Послушай меня, ты, снежная дева, или как вы там себя сейчас называете. Я никому! Ничего! Не должен! Все долги были розданы, и я уснул, уснул навечно, но ты…
Он попытался встать, но безуспешно – силы пока ещё не вернулись.
– Я всё объясню, – Акчор отпрыгнула в сторону, испугавшись гнева древнего Вампира и выставила перед собой руки, защищаясь от возможной атаки, – Граф, мой народ истреблён, я единственная Дева Холода, оставшаяся в этом мире. Городом правят Вампиры, убивают без разбора, жгут дома, насилуют женщин, устраивают анархию и беспорядки. Мир поглотил Хаос! И…
– Мне нет дела до мира, – Граф закрыл глаза, стараясь успокоиться, и попытался вспомнить, что же было раньше, но воспоминания, как и тело, ещё отказывались подчиняться ему.
– Ты хочешь сказать, что тебе нет дела и до меня? – робко, боясь услышать ответ, спросила Акчор. Повисло молчание.
– Они решили уничтожить весь наш род, и я… я – последняя из тех, кто остался в живых.
– Последняя Снежная Дева, хм… – Древний вампир внимательно посмотрел в заплаканные, но по-прежнему чарующие и манящие глаза Акчор, – И как же Люцифер допустил это?
Граф улыбнулся, он постепенно начинал вспоминать, почему ему были так близки эти карие глазки, начинал вспоминать, почему именно к нему, а ни к кому другому пришла за помощью эта милая девушка. И уже сейчас он понимал, что, не смотря ни на что, поможет ей.
– Он исчез! – Акчор присела рядом с Графом на каменную плиту и опустила нежные белые руки на свои колени, – сгинул в своих же вратах десятки лет назад и теперь правит лишь миром смерти, нежась, наверное, в гейзерах жаркого Тартара…
Девушка обратила свой молящий взгляд к Вампиру:
– Граф, спаси нас, – она потупила глаза, и снежинка, скатившись по её щеке, упала на пол пещеры, оставив на нём тонкую корку льда.
–Для начала перестань лить слёзы, иначе я замёрзну раньше, чем ты доведёшь меня до местной таверны. Или ты решила морить меня голодом ещё тысячу лет? – Граф улыбнулся и приобнял за плечи чуть вздрогнувшую от этого прикосновения Акчор.
Она, не веря своим ушам, подняла на него свой ласковый, мокрый от блестящих в свете свечей слезинок, взгляд и улыбнулась.
– Спасибо, спасибо тебе, ты…
– Я хочу есть, а уже после мы решим, что будет дальше, – с этими словами он, опершись на её плечо, встал и самостоятельно, еле переставляя ноги, поковылял к выходу. Акчор шла за ним следом, веря в то, что Граф теперь никогда её не оставит, что они вечно будут вместе и все проблемы решены. Как же она ошибалась…
С другими произведениями вы можете ознакомиться в моей личной группе в контакте: https://vk.com/yaroslav_vznuzdanov