То, что с ним стало твориться неладное, Григорий заметил давно - года два. Апатия и бессонница преследовали круглосуточно. Расслабуха, переросшая в откровенную лень, выматывала, отказываясь от элементарного - думать. Единственное, что ширилось и росло с неимоверной скоростью, это раздражительность. Она до краёв заполнила всю его сущность и теперь выплёскивалась ежесекундно, неважно был повод или нет. Даже с родным братом, всю жизнь прожившими душа в душу, рассорились вдрызг. Причину, в минуту редкого просветления, найти не мог. Знал, что какая - то мелочь, а какая, припомнить не мог. Одно упоминание его имени вызывало глухую злобу - скорее всего некую патологическую ненависть. Однажды, позвонив, он так и сказал брату, мол, чтобы твоей ноги не было у меня дома - не доводи до греха! Жена, вместо того, чтобы сгладить неприязнь, наоборот, подшкеливала, подливая масла в огонь.
Вот и сейчас, в кои веки, заглянул в гости - на денёк, однополчанин Серёга - афганец.... С ним, Игорем и Мишаней, они уж точно, пол - Афгана изъелозили на пузе. В каких только переделках не побывали... Так что их дружба была замешана на крови, порохе и уму непостижимых переделках. Миша правда, сковырнулся быстро - боевые раны всё - же сделали своё чёрное дело. Так вот и встречались, редко, да метко... Но вчерашняя, не задалась изначально. Вроде всё ка всегда... Жаркая встреча на перроне. Водки - море... Закуси - за неделю не пережевать... Воспоминаний - не переговорить... А что - то было не так и виной тому, как не прискорбно, был он, Григорий. Как ни пытался он изобразить из себя радужного, хлебосольного хозяина и друга - фальшь пёрла в глаза.
- Но ты, корова!... Определись наконец, будешь переходить перекрёсток, иль нет?!... - рявкнул он.
- А ты, что вытаращился, как баран на новые ворота?!... Давно не видал?!... А, эт ты... Извини, не узнал... - Григорий нехотя махнул из бокового окна своей, давно немытой "шестёрки".
Серёга не узнавая, молча, во все глаза, рассматривал своего друга. Таким, не видывал его никогда. Даже тогда, когда он припёр Гришку на своём горбу, не зная жив ли тот. А затем добрый месяц выцарапывался из лап смерти, таковым он не был. Видимо гложет его невесть что серьёзное!
Ржаво пискнув тормозами, "Жигулёнок", клюнув носом остановился у старинного вокзала. До поезда оставалось добрых минут сорок.
Сергей пытливо смотрел на своего однополчанина и молчал. Молчал и Григорий. Затянувшаяся пауза становилась гнетущей для обоих.
- Чего молчишь?... - наконец выдавил Гриша.
- Да вот жду, когда ты наконец начнёшь колоться?!... Я - ж вижу, что у тебя в душе кавардак и творится хрен знаешь что... Рассказывай Гриш...
Но тот, не решаясь, насупил брови, ещё сильнее и изо всех сил сжал баранку.
- Давай - давай..., смелее... - заворковал доверительно Сергей, - Или, я тебе уже не друг?! - на последнем слове он сделал едва приметный нажим. - Кто, если не я, твой товарищ, подсоблю или хотя бы подскажу в трудную минуту?!... Давай, друг!...
Впервые, за многие месяцы, лицо Григория прояснилось, хотя крыло неведомой печали вымученной синевой оттеняло глубоко запавшие и лихорадочно блестевшие глаза..
- А знаешь Серый... - хрипло просипел он, - Мне, вроде того..., кирдык подкрался.
Сергей опешив, во все глаза смотрел на товарища...
- То - то-о-о!... Точно, скоро хвостом щёлкну - как пить дать!
- Вот с этого момента, помедленнее и подробнее - наконец нашёлся Сергей. - То, что ты безмерно глотаешь невесть какие таблетки, я ещё дома заметил, но не думал что так серьёзно... Мало ли что... Может, просто витаминчиками для поддержания штанов балуешься...
- Рак у меня - понимаешь?!... Рак четвёртой степени и жить мне осталось с гулькин нос... - он обречённо уронил голову на руки.
Не сразу, откуда - то с затылка, понимание, страх и ужас, холодной волной заполнили грудь и сердце Сергея без остатка. Затем, этот жудкий холод, начал оттаивая теплеть, от чего закипавшие слёзы нестерпимо защипали глаза.
- Вот так, мой дорогой друган - отпела пташка! А знаешь, я несколько раз разом хотел, быстро, вот так ребром, поставить окончательную точку. Для чего мучить себя и других, тем паче, жизнь по большому счёту просквозила мимо. Я даже верёвку - удавочку приготовил. В первый раз помешал крест, который братишка подарил. Меня будто огнём обожгло, когда я её, можно сказать ради любопытства примерил!... Ну а второй... Да твой приезд удержал... Думаю, не хило было - бы ещё раз с либшим корешем повидаться!... Когда ещё увидимся?... Да и увидимся - ли?... Таким не место там, в ... - и замолчал гоняя желваки.
- Гриш, может ошибка?! Мало - ли что бывает, да и врачи разные...
- Нет ни какой ошибки. В начале, после смерти матери, у меня жутко болела голова. Сон начисто отшибло... Ну жена - мы с ней не расписаны, принесла таблетки... "Сонмил" - слышал такие?... Вот я их и жру, пачки на два дня не хватает... Года полтора назад поехали в областной центр. Обследовался... Жена выходит и говорит, что мол опухоль в голове. Дальше больше... Ну вот, наверно метастазы и опустились в лёгкие. А давеча, Верка выдаёт, что у меня мол, рак четвёртой степени! А ведь был совсем недавно - третьей! Видишь, как прёт зараза?! Я и сам чувствую, как он меня заживо съедает!...
- Постой! Это кто тебе говорит - врачи или жена?
- Жена конечно. она у меня знаешь какая грамотная! В таблетках рубит, не каждый аптекарь столько соображает.
- Ты что, у врача так и не был?!... - изумлению Сергея не было предела...
- Конечно не был! Ты - ж ведь знаешь, как я к ним отношусь - коновалам! Да и без них видно что творится. Кашель не прекращается несколько месяцев. Речь барахлить стала - усёк наверно?... Правая нога и левая рука отнимаются. А тут, совсем недавно, и кишечник стал отказывать. Вот такие у меня Серёж, скорбные дела... Чай больше и не свидимся...
- Гриш, а ты не обращался к нашему Игорю? Он ведь в столице не последняя шишка - медицинское светило - профессор!...
- Нет. Думал о нём конечно, но у жены оказался свой знакомый - не стал тревожить. Да и напрягать друга лишний раз не хотелось...
Вновь повисла гнетущая тишина... На перроне, едва слышно объявили о прибытии поезда.
- Слушай Гриша! Через пару дней, я буду возвращаться из командировки... Знай, на обратной дороге, вновь заскачу к тебе..., вернее за тобой. С Игорем я обо всём договорюсь... Ты там, не дури и держись! Где наша не пропадала!... И никаких но-о-о-о!... Сейчас мы с тобой, там, в Афгане и ни где нибудь, а в самом логове врага! Понял?!..
Григорий хотел, так по инерции, посопротивляться малость, приличия ради, но почему - то довольно бодро ответил:
- Слушаюсь, Командир!...
Игорь, вернее Игорь Васильевич, уже всё знал и их принял сразу.
- Да Гришаня, мягко говоря ты выглядишь неважно - краше в гроб кладут! - и спохватившись, сам себя одёрнул.
- Мы врачи, Гриш, в плане здоровья шуткуем порой весьма жестко. это пожалуй издержки профессии. Кровь, боль, страдания, - волей неволей привыкаешь и становишься жестокосердным. Сейчас дружище, мы тебя по косточкам разберём и вновь соберём - будешь как новенький!... - и он вновь хохотнул, сотрясая бодро выпирающее пузцо. Мелкие лучики морщин по доброму сбежались у глаз, разграничивая розовую лысину, от такой - же розовой мордашки.
Серёга низко склонившись, горячо зашептал:
- Не сс... - затем оглянувшись на женщин... - Не боись... Всё будет нормалёк! Ты - ж видел, как у Игоря дверь расписана?... Каких только званий и регалий нет - прорвёмся.
...Что только с Григорием не делали!... Куда не засовывали!... То одну голову... Затем, всего самого, наказав строго - настрого не шевелиться и дышать через раз. Далее по одному мяли, сгибали - затем кучей... Гриша, безропотно и терпеливо переносил учинённую экзекуцию. Напоследок, коротко ему бросив: - Одевайся... - дружно удалились в "Фили" - совет держать.
Игоря не было долго. Появился он как всегда стремительно, но сильно озадаченным.
- Ну что други, врезать не хотите? - и достал непочатую, звездатую бутылку коньяка. Затем презрительно глянув на неё: - А лучше, как раньше, та-а-амм - и он неопределённо мотнул головой.
- А что, повод есть? - хмуро выдавил Гриша. - Может сразу за помин?!... Чего цацкаться по - бабски...
- Не угадал Гриш!... Дорогой, у а тебя случаем врагов нет? Может кому - то впопыхах перебежал дорожку?...
- Да нет... Я вроде - бы мужик бесконфликтный...
- Значит добрый человек?!... Так слушай, добрый человек... - Игорь остановился. - Нет вначале выпьем!
Чудесным образом, Копертфильд обзавидуется, в руках оказался пузатый флакон с чистейшим медицинским спиртом и тремя, обыкновенными, гранёными стаканами. Щедро плеснув в них спирту, профессор с непрерывным звоном чокнулся с друзьями.
- За вас мои, дорогие друзья и за здоровье, ибо нет нечего его дороже!... Пожалуй..., после дружбы... И за твоё здоровье, Григорий! Ибо, если не будешь дурковать, жить тебе, никак не меньше ста лет! Что таращишься?... Я знаю, что говорю! Как здорово, когда вместе и по хорошему поводу! Жаль, очень жаль что редко встречаемся...
Сергей, как и Гриша, сидел с открытым ртом и нелепо хватал воздух. Игорь Васильевич, довольный произведённым эффектом, красиво выдержав паузу, продолжил:
- Да - да, милейший друг, не ослышался ты! Начну с сердца - оно у тебя как у молодого... С Башкой, то бишь головой, тоже порядок - ни шиша там нет! Только ею, иногда нужно пользоваться по назначению. С лёгкими есть заковыка..., но не такая, чтобы из - за неё в петлю лезть. Этак, если изо всякой пустяковины вешаться, то на земле уже давно людей не было! Имеешь, ты Григорий, банальнейшее воспаление лёгких. Отсюда непонятная температура и недомогание. Но это пустяк - пропишу кой - какой микстуры, с десяток уколов и твоего "срака" как не бывало...
Здесь он сделал многозначительную паузу...
- Не это главное!... Скажи, кто прописал тебе этот долбанный "Сонмил"?... Жена?!... Так послушай меня, дорогой, что ты его жрёшь, как голодающий с Поволжья хлеб. Кто подсказал столько хавать?... Опять жена-а-а-а?
Здесь он открыл ноутбук и поколдовав кнопками, что -то высветил.
- Смотрите!... Смотрите, что происходит с человеком, если он бездумно принимает в огромных количествах это лекарство. Не буду загружать вас латинщиной - скажу просто, по - нашему. А выходит вот что... Как сильно действующий препарат, он приводит человека в некий тупой ступор. Ты теряешь границу между днём и ночью. Ходишь вечно чумной и отсюда неудовлетворённость всем и вся, и агрессия каждый день усиливается. У тебя это было?...
Григорий согласно кивнул.
- Затем появляется некая заторможенность и проблемы с речью и координацией в движениях. Было... - было! Со временем это лекарство парализует кишечник... Тоже есть!
Он вновь осмотрел ошалевших друзей и задумчиво покачал головой.
- Брось принимать это лекарство! А лучше засунь его..., сам знаешь куда, тому, кто тебе его посоветовал. Ты дружище и впрямь стоял в шаге от долбанного самоубийства! Кому это выгодно - сам смекай! Мы, тут тебе не советчики...
Весело глянув на Серёгу, ляпнул:
- А вот ему, Гриш, кланяйся, да пониже в ноженьки - уберёг!... Но пожалуй на это и нужны настоящие друзья!
Григорий, то глупо и счастливо улыбался. То мрачнея, менялся в лице, недоуменно цедя:
- Неужели это всё это из - за хибарки - развалюхи и ржавой консервной банки под именем "Жигуль"?... А то и верно, после смерти матери, я ей всю эту рухлядь переписал - убедила ведь, что я не жилец!.
- Всё, други! Валим ко мне - обмывать твою новую днюху! Не суетись - всё есть...
Он потрогал за плечо Григория:
Ну как, очухался?! А то может, я того, погорячился, пообещав тебе жить сто лет?..
Тот приподнял бледное лицо.
Вот тебе Игорюша и жизнь!... Вот тебе и развалюха...
29 марта 2016 г.
с. Чапаево