Надоедливый писк комарика настойчиво пытался меня разбудить, возникло сильное желание отблагодарить его посмертно. Медленно всплывая из плена царства сновидений, я не сразу понял, где я. В тёмной комнате без окон (центральная комната в доме), на огромной кровати с тонким жестким матрасом. Сквозь сумрак на потолке из досок проглядывалось большое изображение Девы Марии, явно нарисовано дилетантом, но довольно неплохо и пропитано религиозным трепетом. Покрывало облепило меня словно кокон, воздух был тяжёл и влажен, я был весь в поту. Внезапно, как молотом, что-то часто загремело частой дробью по листовому железу крыши. Грохот буквально оглушил меня; не сразу дошло, что это дождь.
Пришла маленькая Сари – дочь Майкла и Рии, и рукой она показывала, как будто пьёт из воображаемого стакана, что сильно меня развеселило. Манящий аромат кофе точно указал на стакан и блюдце с булочками, в общей комнате. Кофе был очень сладкий, особенно для меня - ведь я не потребляю сахар, булочки оказались обычной сдобой. Ко мне подсел Амро, он быстро что-то рассказывал на английском языке, я уловил лишь общий смысл. Как я понял, семья Летсоинов берёт меня под своё крыло, что автоматически меня делает членом целого клана, ибо семья Летсоинов просто огромна, и её родственники живут во всех уголках Индонезии, а также в Нидерландах и Австралии. Конечно, я был польщён, как мог, объяснил, что не хочу доставлять неудобств и быть обузой, а хочу жить самостоятельно. Мне лишь нужна консультация по вопросам заработка, и подсказать, где можно построить хижину на острове Най, либо снять комнату, за что готов заплатить работой. Амро был несколько сконфужен, заверил, что всё будет хорошо, и просил остаться с ними.
Все были очень добры и заботливы по отношению ко мне и чрезвычайно сочувствовали, даже чересчур. В их системе ценностей семья на первейшем месте, и быть оторванным от неё - величайшее горе для всех её членов. Все постоянно спрашивали о самочувствии моих родителей и о том могут ли они мне помочь. Я же отвечал, что мои родители обо всём знают, и всё у них в порядке, а также просил их не беспокоиться обо мне. Я объяснил, что принял решение остаться жить здесь и что попытка вернуться домой обернётся большим штрафом или даже тюрьмой. И хотя я как мог подробно всё объяснил, меня постоянно переспрашивали одно и то же: когда ты поедешь домой? Приедут ли за тобой твоя семья? И многие другие вопросы, со временем меня это сильно раздражало.
Теперь я стал знаменит на всю округу, что было нежелательно, ведь я уже был нелегалом с просроченной визой, и лишнее внимание мне было ни к чему. Но после встречи с несколькими полицейскими из Дебута выяснилось, что очень многие знают о buley (булей – иностранец), но благодаря ходатайству Амро и других людей арестовывать меня не будут при условии непосещения городов, а так же тихого и законопослушного образа жизни. Это несколько обнадёживало, но всё равно держало в некотором напряжении, очевидно, сказывалась привычка отовсюду ждать подвоха.
Амро знакомил меня с нужными людьми и просто родственниками и друзьями, посвящал в особенности местной жизни. Дни проходили быстро, насыщенными событиями, это несколько заглушало тревоги о моей дальнейшей судьбе. Беспокоило меня: всеобщее внимание, жалкие крохи моих финансов (оставалось около 1 млн рупия = 3000 руб), высокая влажность, жара, обильная потливость, расстройства желудка и вновь загнившая болячка на колене. Но худо-бедно проблемы решал по мере их появления.
Через 2 недели с Майклом, его женой и дочкой поехали, точнее, поплыли на остров Най, чтобы собрать очередной урожай водорослей под названием агар-агар (agar-agar). Амро пояснил мне, что первое время мне лучше жить и работать с Майклом, пока не встану на ноги. Я сразу понял, что все без исключения считали мой статус нелегала временным, и что скоро мне надоест играть в Робинзона и меня заберёт спецотряд каких-то там войск на секретном вертолёте. И всё же в мой адрес не было абсолютно никакого негатива, напротив все были чрезвычайно добры и радушны.
По приезду на Най мне выделили огромную и единственную кровать в небольшой хижине Майкла, а сами ночевали у соседа Петера. Мне было очень неудобно и стыдно, но Рия с мужем уверяли, что всё в порядке. Меня радушно встретили мои знакомые, в особенности Лоуренс, впоследствии он стал другом, учителем и настоящим ангелом-хранителем.
Я стал рьяно помогать семье Майкла во всем, чем только мог, правда, в виду плохого самочувствия, не знания языка и отсутствия опыта, многие вещи у меня выходили из рук вон плохо. Вставали с рассветом, Рия готовила завтрак, я носил воду, Майкл готовился к работам в море, а Сари мешалась под ногами. После завтрака мы с Майклом уходили в море собирать урожай водорослей. Работа в море с Майклом - это самое замечательное и яркое время. Ох, сколько же было курьёзов, смеха и… солнечных ударов и ожогов. Мы срывали выросшие за 1-2 месяца водоросли с натянутых верёвок, что на плаву держат поплавки из пластиковых бутылок, а концы верёвок закреплены якорем из камней либо мешков с песком, либо деревянным шестом, воткнутым в дно.
Набрав полную лодку, возвращались на землю обетованную и в сетчатых мешках таскали водоросли на сушилки, представляющие собой стол длинной до 15 метров и шириной от 2 до 4 метров, с натянутой на неё сеткой. Сырой агар-агар довольно тяжёлый и легко врезается под ногти, причиняя боль и долго не заживающие ранки. Часть водорослей откладывали на рассаду, в сетчатых мешках привязывали в море не далеко от берега. Потом - вкуснейший обед, как правило, это рис, рыба и местные овощи. После чего вяжем рассаду (небольшие веточки свежего урожая длинной до 20 см) к маленькие верёвочкам (диаметром 1-2 мм и длинной до 20 см) специальным узлом, которые в свою очередь крепятся к основной верёвке (диаметром 4-6 мм и длинной 60-100 м) через каждые 15-20см, а также привязываются пластиковые бутылки через каждые 3-5 метров, в качестве поплавков. Эта монотонная работа протекает под тенью кокосовых пальм в непринуждённой дружеской атмосфере с непременными сплетнями и смехом. Связав несколько верёвок водорослей, их сматывают и привязывают в море возле берега к шесту, воткнутому в песчаное дно, что бы на солнце не завяли.
Затем короткий отдых и вновь с Майклом уходим в море «садить» только что привязанную молодую рассаду. Поначалу я частенько засыпал во время перерыва, и Майкл уходил один, не разбудив меня, из-за чего мне было в очередной раз неудобно перед ним. Как потом выяснилось, сонливость и вялость были следствием акклиматизации организма, и через несколько месяцев всё прошло, и я всеми силами помогал семье Майкла, как мог, на протяжении всего срока проживания в Индонезии.
Вернувшись с посадки, день уже клонился к вечеру, и в 19 00 уже темно. Местные завершают свои дела; моются (они очень чистоплотны). Мужчины курят и судачат в ожидании ужина под тусклым светом ламп, запитанных от 2-ух киловатного генератора, бензином для него скидываются по очереди, правда, многие уклоняются. Женщины готовят ужин, он здесь приходится на 21 а то и на 22 часов. После чего посиделки допоздна, а встают с рассветом около 6 вновь на работу. Так проходят дни сбора урожая агар-агара, после чего возвращаются в Дебут, там продают сухие водоросли и живут уже несколько другой жизнью. Остров Най лишь место заработка раз в месяц, своего рода работа вахтовым методом. В окрестностях Дебута выращивают агар-агар менее успешно, да и говорят, частенько воруют урожай.
Я наладил связь с родными и Олегом с помощью телефона, купленного в Макасаре. Скорость Интернета оставляет желать лучшего, но через год в этом захолустье появился оператор-монополист Telkomsel, он позволял даже позвонить (правда с перебоями) домой в Россию, и всё же связь не была удовлетворительной. Всё время, что я прожил на острове, связь с родными и друзьями очень меня поддерживала.
Вечерами, глядя на потрясающие закаты, я всё никак не мог поверить, что я РЕАЛЬНО живу здесь, среди этих добрых людей и учусь наслаждаться простыми радостями жизни. Уже через неделю моей новой жизни на острове Най, несмотря на проблемы со здоровьем и другими неприятностями я как-то стал успокаиваться и начался процесс переосмысления жизни. Почти все заботы и тревоги как будто разъедал едкий пот и смывался морской водой, оставляя чистый лист, с лёгким привкусом опустошённости. Я, словно малое дитя, заново учился жить: колоть дрова парангом, нырять, ходить в море на каноэ и многое-многое другое. Конечно, не всё было так, как я себе представлял, и порой охватывало бессилие. Бывало, что элементарная проблема меня ставила в тупик. И всё равно эту главу моей жизни я бы не променял ни на что.
Дни проходили быстро, и постепенно я в тянулся в монотонную работу. Мой покой нарушали лишь любопытные дети и незнакомые люди. Я заучивал индонезийские слова, но общение давалось с трудом. Потому как мне приходилось переводить при помощи двух словарей, сначала с индонезийского на английский, затем с английского на русский – то ещё удовольствие. Долго не мог научиться выговаривать дифтонг «нг»: он произносится слитно, одним звуком, и часто используется, и только через месяц я его осилил. Зато индонезийцы вообще не могут произнести букв «ша» и «ща», разве что те, кто хорошо знает англ. яз.
С приходом темноты джунгли словно оживали; различным сверчкам, цикадам и летучим мышам ночью почему-то не спалось. Я очень долго к этому не мог привыкнуть, особенно к цикадам, они издают такой звук, будто железкой по стеклу стучишь, а ещё какая-то тварь постоянно звенит! В первое время частенько просыпался ночью, я всё ещё никак не мог поверить, что я живу на острове. Ползающие повсюду тараканы мгновенно убеждали в реальности происходящего, они тут размером с большой палец. Иногда думал, что сейчас проснусь и пойду на ненавистную работу. Казалось бы, мечта сбылась, я на острове, и всё равно мне что-то не давало покоя, это чувство меня преследовало постоянно, но только в минуты уныния. Ночное небо, особенно в полнолуние, не описать словами, странно, но такого я ни видел дома, может, не обращал внимание. Южных крестов нашёл аж целых три, и который из них правильный, не знаю до сих пор. Но, в общем, это не важно было, ибо я ориентировался по солнцу, да и особо далеко не уходил.
Майкл сделал небольшую кровать на кухне для себя и жены, и уговорить их отдать мне эту кровать я так и не смог. Индонезийская кухня мне очень нравилась, ведь в ней почти нет супов, которых я терпеть не могу, а к перцу я себя постепенно приучил. Единственное, что мне не нравилось, - так это частое употребление лапши из бич пакетов. Ещё никого не смог убедить, что я не ем сахар, для них это за гранью понимания, ведь они по количеству сахара в напитках определяют, как их уважают в этом доме. Мне же кофе делали как варенье, разве что …опа не слипалась. Поэтому если не в гостях кофе я делал себе сам, чем несколько обижал Рию, но она вскоре смирилась. Хорошо хоть солят мало, но правда они сыплют глютамат натрия, он продаётся в маленьких пакетиках в виде белых гранул и позиционируется как приправа. Они вообще не знают о его вредности, и Макдольдс они называют рестораном, хотя я его нигде встречал, но его часто рекламируют.
Собранный агар-агар сохнет 2-4 дня, при высыхании становится чуть розоватым. Он обильно покрыт солью, которая, проникая в ранки, причиняет боль, заставляя живо вспомнить песню Вячеслава Добрынина. Поэтому в работе с агар-агаром необходимы перчатки, особенно при переворачивании водорослей во время сушки. В сезон дождей, если намочить высыхающий агар-агар, он станет белым. На качество особо не влияет, но нежелательно, поэтому у всех наготове всякие плёнки. Некоторые покупатели отказываются брать белый агар-агар. Сухие водоросли убирают под крышу, они там слежатся несколько дней и их легче утрамбовать в мешки 30-80 кг, при чём даже местные доходяги носят такие мешки, ну и я не ударил в грязь лицом.
Агар-агар используется в восточной кухне (чаще в супах), и из него получают крахмал, который в основном идёт на кондитерские изделия. Агар-агар - это генномодифицированные водоросли - разработка то ли Китая, то ли Японии. В природе существует агар-агар, но он не размножается отростками, а имеет корневую систему, очень требователен к окружающей среде и очень мал. Агар-агар, что мы выращиваем, растёт до больших размеров за 1-2 месяца (не предел роста, но оптимально), не имеет корней, размножается небольшими кусочками. Эта новая возможность заработка появилась повсеместно где-то с 2006 года, но, с учётом скачков цен, многие занимаются его выращиванием периодически, есть костяк людей, которые выращивают постоянно. В этом деле есть масса нюансов и особенностей, но местные охотно делятся своими наработками и опытом. Благо я огромный опыт перенял от Майкла. Заработок от продажи агар-агара вполне может удовлетворить запросы небольшой и невзыскательной семьи. Но всё зависит от рациональности расходов, объёма продаж… в общем всё как у нас: хочешь нормально жить - будь добр вкалывать. Но здесь как-то все в охотку и радостно работают и за трудовую повинность мало кто воспринимает. Разумеется, есть здесь и лодыри, и алкаши, и другие «редиски», но в целом все очень народ работящий, хоть расслабленный. Но знал я нескольких трудяг, их работоспособности нет предела, пашут как негры=), и всем довольны.
Прошли примерно две недели, и с собранным и упакованным товаром, а также в приподнятом настроении (хотя куда ещё-то поднимать их жизнерадостность) вернулись в Дебут. Мне всячески запрещали таскать мешки и помогать, но русский мат и там творит чудеса. Тогда меня хитростью заманивали на всякие прогулки, экскурсии и другое развлекалово. Жизнь в Дебуте у народа расслабон полный, за исключением некоторых лиц. Все отдыхают и ходят в гости, могут и выпивать, и вот же блин, нет драк, воровства и другого непотребства. Т.е. конечно, есть по мелочи, но как-то всё так мирно у них протекает, ну никакого сравнения с нашими дебошами. Пьют в основном местный самогон из кокосов, называется сопи (sopi) стоит 25 000 рупий (где то около 70 руб) за 0.5 л в пластиковом мешочке (сильно напоминающий изделие №2 =), что является не законным, но всё подмазано рупием, ведь везде все свои. К слову, полиция на драки реагирует моментальным арестом до 3 месяцев того, кто первым ударил, как правило, не факт, что виновного. Остальные обязанности исполняет спустя рукава (хотя они ходят в рубашках без рукавов), и порой жестоко обращаются в тюрьмах и частенько замечают в рэкете, что меня не удивило, но с нашим безобразием всё выглядит довольно невинно. В больших городах криминальная обстановка и моральная деградация цветёт пышным цветом, всё как у нас, а вот в провинциях всё более-менее пристойно. Пока блага западной цивилизации не добрались до этих мест, но признаки ощущаются.
Не все занимаются выращиванием агар-агара, ведь это очень тяжёлый труд и требует материальных затрат, на лодку и верёвки (рассаду по-дружески дают), поэтому много людей занимаются частным извозом (особенно молодёжь) на мопедах и машинах (реплика на пассажирскую газель). Кредиты на технику дают всем, минимум требований и документов, многие расплачиваются добросовестно. Майкл так брал свой мопед, затем написал прошение у местных властей на лодку с мотором, её ему выдали, что редкость. Так же власти бесплатно помогают верёвками для выращивания водорослей. Есть и рядовой "офисный планктон", работающий в городках, но таких не много, ведь нужно же учиться. Есть и ремесленники, строители-шабашники, мелкие фермеры, рыбаки. В общем, при желании можно заработать на жизнь. И всё равно много бездельников, кажется, сам воздух здесь настраивает на праздный образ жизни. Я же был в прострации, не знал, как мне вклинится в местный строй и жить самостоятельно, жить на шее у Летсоинов мне претило.
В Дебуте я себя чувствовал несколько стеснённо, чем на острове Най. Редко выходил, учил язык, да читал. Изредка смотрел телевизор, но только ради изучения языка, да интересно было узнать, что они смотрят. Оказалось что телевизор он и в Индонезии зомбоящик, показывают тот же бред с поправкой на национальность. Те же сериальчики, ток-шоу, много футбола и реклама. Странно, что рекламируют мало косметики, зато масса средств по отбеливанию кожи, капец, у нас бабы специально в солярии ходят, а эти кожу трут до посинения, то есть побеления! У них и пудра есть такая: и от жары спасает и типа "белоснежка". Ну ещё много всяких шампуней навязывают, да бич-пакеты. Видать, везде женщины одинаковые. Мужики все, абсолютно все помешаны на футболе, мотоциклах и бухле. А, забыл ещё о голых белых цыпочках - предел мечтаний местных парней. Один раз меня упросили посмотреть матч, в котором внезапно стал комментировать наш Гусев, я был так рад слышать родную речь, мужики решили, что меня осенил Бог футбола Месси, тут он чуть ли не обожествлён. Наших Аршавина и Павлеченко знают.
Каждый день я открывал что-то новое, конечно, это место не было раем, а люди здесь не ангелы, но мне здесь нравилось. Люди здесь со своими пороками, но настолько открытые, бесхитростные (почти), что, вспоминая Россию, кажется, что я на другой планете. Я всё не мог понять, почему мы, русские, так не можем жить? Частично на этот вопрос я нашёл ответ в книге «Понять Россию умом» авторы: Валянский С.И. и Калюжный Д.В.
Поехали всем семейством на какой-то католический праздник в родную деревню Майкла в Охоидертуту (Ohoidrtutu). Вёз меня на раздолбанном мопеде весь татуированный и пьяный Бобби (брат Амро) да ещё с маленьким сыном на руле и дочкой, сидевшей между нами. Удовольствие от такой поездки трудно забыть. Прибыв на место, жена Бобби спросила меня, пьян ли её муж, на что я ответил, что не знаю. Ответ всех удивил, ведь у них не принято прикрывать мужиков, что и меня несколько озадачило, они же друг друга сдают только в путь, и опять же никто не в обиде. Мужики вообще в открытую признаются о своих пороках (боязнь чего-либо, лени и т.д.) также могут посмеяться над своим же косяком и даже забалдеть от песни Уитни Хьюстон. Дааа, русским умом индонезийцев не понять. Ещё прикол: слово нравиться на индонезийском звучит как "suka" (да, да именно так), а теперь представьте, как это сказать мне нравиться =). Мой язык отказывался мне подчиняться, поэтому "мне нравится" я говорил по-английски.
В Охоидертуту меня принял к себе домой отец Майкла, очень добродушный дедок, и что мне понравилось, он ко мне относился как к своему, а не как белому иностранцу, и тупых вопросов не задавал. Предложил сесть рядом с ним на самом лучшем месте смотреть футбол, что было большой честью, а Майкл смотрел телек из дверного проёма. Вообще к старым здесь особое почтение, видел как старым или особо уважаемым людям целуют руку, а затем прикладывают ко лбу. Этот жест перенят из мусульманской культуры, но в особенных случаях его употребляют католики и протестанты, в знак глубокого уважения. И опять мне ничего не давали делать, только водили в гости да поили кофем с тонной сахара, я чувствовал себя как неприличный экспонат в музее. Кормили так, что закрались смутные сомнения, а часом, не каннибалы ли такие улыбчивые островитяне. Вообще тема каннибализма для них больная, хоть и говорят о ней с улыбкой, по всему видно, что стыдятся наследия предков, как цвета своей кожи. Вот же западная культура внушила этим прекрасным людям комплекс неполноценности. Не беда, что кожа чёрная, зато в темноте не заметный =). Пускай предки ели человечину, зато разнообразие в меню, а то рыба да бананы =). Шучу, конечно, но у амеров своих скелетов хватает, чтобы быть выше других народов.
Весь день шла подготовка к вечернему празднику. Молодые девушки в местных традиционных нарядах выглядели очень колоритно и симпатично. А праздник проспал, и меня не разбудили, хотя оно и к лучшему, ведь ажиотаж вокруг моей персоны меня уже изрядно достал. На следующий день была такая жара, что песок сквозь сандалии обжигал, и все в округе, прохлаждалось в тенёчке, либо мариновались в море. Пляж в Охоидертуту надо сказать сказочный, длинной в несколько км, не редко здесь бывают белые фотографы. Вечером поехали обратно в Дебут. Я ехал с трезвым Амро на мопеде, и всё равно, дорогу я прочувствовал своей отбитой точкой очень хорошо. Асфальтированные дороги (без битума) наблюдаются только в близ городков, и то они узкие, иной раз диву даешься, как они разминаются. Так проедет встречный грузовик, и сразу так хочется перекреститься. Аварии здесь частое явление, не редко и со смертельным исходом. Гибнут в основном подростки и пьяные, чаще пьяные подростки. Женщины водят аккуратней. Гаишники только в городах, так что в деревнях на мопедах не ездят разве что младенцы, ну ещё Лоуренс.
Дни монотонно тянулись, семейство Летсоинов постепенно ко мне привыкло. Я же во всём старался быть полезным; переделал проводку на улице и в кухне, не смотря на протесты, носил воду, мыл за собой посуду. Даже чисто женское занятие как стирка, делал сам, хоть Рия яростно отбирала у меня тазик. Вскоре семейство Летсоинов поняла, что я весьма экстравагантный экземпляр белого человека, но очень уж полезен в быту. Как-то раз Амро повёз меня на ужин клана Летсоинов, там было не меньше 200 человек, и это были не все. Я устал со всеми здороваться. Амро настоял, что бы я выбирал себе жену из его семьи, что бы уже наверняка породниться. Почувствовал что запахло жаренным я как мог объяснил Амро, что хочу жить самостоятельной и уединённой жизнью, а за честь спасибо, но в другой жизни. Как всегда вызвал недоумение, ну да ладно у меня в привычке удивлять людей, с детства такая сверхспособность.
Через месяц мы вновь поехали на Най, собирать урожай, что мне было больше по душе. Закончив сбор, я заявил, что останусь здесь, на что меня чуть не силком затолкали в лодку. Конечно, эти люди хотят добра для меня, но к чему такая опека. Рию так вообще любая моя царапина ввергала в обморок. К тому времени моё колено благополучно зажило, но на безымянном пальце я небрежно сорвал заусенец, за что ноготь мне отомстил огромной опухолью пальца. Под ногтем всё загнило, и я каждый день и не по разу выдавливал из сосиско-образного пальца гной. Я уже думал палец нужно ампутировать, но понял что не переживу утраты, решил от всех скрыть свою проблему. Боль была неимоверная, и как назло я постоянно что-нибудь умудрялся задевать больным пальцем. Долго скрывать свой гниющий палец не удалось, но как ни странно никто охать и вызывать катафалк не стал. С пальцем я промучился месяца 2, когда отвалился ноготь, гной свободно смывал водой и бинтовал, отрос новый ноготь, и пальчик зажил полноценной и здоровой жизнью. Местные с подобным сталкиваются постоянно, на ногах отбивают пальцы, а всё оттого, что не надо ходить ночью пьяным без обуви! Правда процесс заживления у них проходит менее болезненно и быстрее.
В Дебуте меня постигла новая напасть; меня лихорадило, высокая температура, тошнота, знобило, и сильно потел. Приняв парацитомол (он здесь продаётся) на следующий день стало лучше. Подобный приступ бывал несколько раз, но не длился более двух дней, и с большими перерывами до 1.5 месяцев между приступами. Я всё списывал на обычное недомогание. Только потом, много времени спустя, когда я чуть не помер (ну мне так казалось во время лихорадки), я осознал, что это была самая мерзкая болезнь, что я переносил – малярия. Здесь она не смертельна (изредка умирают слабые дети), но местных лихорадит в основном мужчин в зимнее время года (сезон дождей и сильных западных ветров), и они благополучно лечат местным самогоном (sopi).
В моменты уныния часто вспоминал свою прошлую жизнь, всё плохое казалось таким мелким, а дом казался таким желанным и недостижимым. Отец оказался прав, когда говорил, что жизнь познаётся в сравнении. И действительно невольно всё сравниваешь со своим прошлым опытом, многие вещи кажутся не такими, как считал раньше. Странно, я осознал ценность вещей, когда их лишился, а до этого не принимал их даже во внимания. И странно, что такие мини прозрения случались в моменты болезней и одиночества. Но стоило мне выздороветь, я вновь был полон сил, и готов на подвиги.
С Майклом ездил на рыбалку. Это было что-то. Возле Дебута море не предвещало двухметровых волн, что они нас ждали на месте рыбалки. Когда бьют брызги от волн и лодку заливает, берёт такой азарт, и хочется крикнуть морю; это всё на что ты способен? Я тогда не крикнул, лишь подумал, затем меня смыло с носа лодки. Вода была тёплая, а кругом медузы, но здесь они не ядовиты, но жалят не приятно. Моя шляпа подаренная Эмо была благополучно спасена, а меня подобрал Майкл, оказавшись в лодке, мы долго смеялись. Рядом проплывали дельфины, я их в первый раз увидел, и волны им не почём. Потрясающее зрелище. Я тогда подумал как же я без это жил раньше?!
Майкл сбросил большой камень с привязанной 150 метровой верёвкой, вместо якоря. Обычный якорь здесь использовать было нельзя, потому что железный якорь, зацепившись, не вытащишь и придётся его обрезать. Я всё не мог понять, как же мы будем рыбачить при таких волнах, но оказалось… молча. Как я уже видел у Янселя (мантинг икан) здесь та же леска только намного толще и длинной больше 100 метров, грузило из связанных небольших обрезков арматур весом в 1 кг и 2 поводка из той же лески с большим крючком. Приманкой была небольшая рыбка, насаживали целиком, опускали до дна, затем на пару метров поднимали, чтобы не зацепилось. Спуск довольно утомительное занятие, правда, подъём снасти ещё приятней. Леску зажимают между указательным и большим пальцем, а когда устанешь зажмёшь ещё средним пальцем. Вот так сидишь на краю лодки, качаясь на волнах, держишь леску. Долго держишь. Мысли улетают далеко... Укачивает... И вдруг слегонца леска завибрирует, будто кто-то пощипывает, подсечёшь и давай вытягивать, долго вытаскиваешь и уже у самой лодки видишь, что рыба то метра 1.5, вся ощетинившиеся шипами, а нет ни крюка, ни багра. Майкл ловко хватает за жабры, и вытаскивает красного морского окуня в метр длинной. Кричит сквозь шум волн bagus (багус - хорошо) а я в ответ ogaga banyak ( огага по-кейски - превосходно, баньяк по-индонезийски – много, сочетание этих не совместимых слов изобретено и запатентовано лично мной), от смеха Майкл чуть в море не падает. Ловлю себя на мысли что так здорово мне не было с тех пор как в пятом или в шестом классе меня поцеловала Лилька или Ленка (уже и не вспомнить).
Отцепив рыбину и загнав под доски на дне лодки, вновь стал спускать снасть, а леска мать её, запуталась. Как же я матюгался, наверное, чёрт морской услышал и уплыл, распугав всю рыбу. Майкл попросил так больше не делать, распутав леску, минут 20 доставали якорь, вот так 2-3 раза достанешь якорь упыхаешься в смерть, дрова колоть и то легче. Уплыли на другое место. В общем, тогда Майкл поймал ещё 3 больших рыбины и кучу с ладонь мелкотни. Правда один раз у меня так клюнуло, что леска порвалась, и порезала указательный палец. Индонезийская рыбалка настолько сурова, что можно остаться без пальца! Вернувшись в Дебут, Майкл пока не набежала многочисленная родня и друзья, часть улова продал, а деньги заныкал, я честно храню это тайну до сих пор. Часть улова всё-таки была отдана на благотворительность, на что Майкл хитро улыбался и мне подмигивал, я же ему сказал, что 2 года как не пью, разочарованию хитрого дельца не было предела. Дома мужчины чистили, резали рыбу, женщины готовили улов разными способами. Амро учинил мне допрос, но не предал я друга Майкла, за что получил взятку в виде шоколадки, я её с жадностью слопал и с Сари не поделился. Кстати на местном языке Майкла зовут Микхел, но мне удобней было звать его на американский лад. Полное имя Амро – Амросиус, здесь у многих римские имена.
Так и проходило время; месяц в Дебуте, пару недель собираем урожай агар-агара и заготавливаем копру на продажу, и «би бэк» в Дебут. Вскоре Сари пошла в первый класс, и мы с Майклом стали ездить работать на Най одни, а Рия оставалась с Сари в Дебуте. Вот тогда я чётко заявил, буду жить только на острове Най, даже когда Майкл уедет в Дебут. На что Майкл согласился, правда, долго пришлось объяснять Амро по телефону о моем решении, и Слава Богу не было рядом Рии. Оставшись один в доме Майкла, я занимался изучением острова и языка, помогал соседям, много плавал с Петером (он же Пиче). Готовил уже сам и жил насколько возможно в уединении, чем был вполне доволен. В это период я очень подружился с Петером (Пиче) и Лоуресом (он же Лаут по-индонезийски – море, он же Лоуренсиус). Лаут сильно отличался от островитян пытливым умом, трудолюбием, отличным знанием географии, и немного знал английский, а так же неприязнью мотоциклов. Лаут очень восхищался и интересовался жизнью и бытом народов крайнего севера. Он долгое время работал на острове Попуа в бригаде носильщиков геологоразведки для нефтяной компании из Канады. Вообще Лаута жизнь потрепала, он тёртый калач, и столько интересного рассказал, что можно если ни блокбастер, то сильную историю снять. Впоследствии именно Лоуренс помог мне убедить всех, что я остаюсь жить на острове Най, и буду строить свою хижину Недоотшельника.
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/10/30/1043