(Отрывок из книги «Наш саваш»)
1.
…Середина марта 1944 года. Весна не за горами. Убыстрялись победные шаги.
После февральского поражения 1944 года немецко-фашистское командование вынуждено было отказаться от попыток восстановить на Правобережной Украине хотя бы то положение, которое было осенью 1943 года. Однако оно возлагало большие надежды на то, что наступившая распутица задержит наступление Красной Армии, и рассчитывало на длительную паузу в боевых действиях, дабы использовать ее для восстановления сил своих войск. Но эти расчеты были обречены на провал. Ничто – ни стихия, ни отчаянное сопротивление немцев – не могло остановить воинов.
Войска 4-го Украинского фронта под командованием Ф.Толбухина на всем своем фронте закрепили за собой плацдарм на правом берегу Днепра, на Херсонщине. Но здесь вдруг дела ухудшились, положение было не из легких. В результате ливня дороги еще более развезло. Потом усилился буран, из-за гололеда и снежных заносов движение автотранспорта почти прекратилось, а маневр войск стал до невероятности трудным. Затем внезапно начавшийся на Днепре ледоход и значительный подъем воды сделали невозможной переправу остальных частей. Усложнилась доставка всего необходимого войскам Цветаева, находившимся на правом берегу. Не хватало патронов, пищи. Пришлось привлечь авиацию. Помогали самолеты «ПО-2» и частично тягачи.
Рассказывал М.Махмудов, командир артиллерийского полка 416-й дивизии: «В районе Великой Лепетихи было сооружена переправа. Но 8 февраля 1943 года погода внезапно испортилась. Закружила поземка. Пронизающий ветер пробирал до костей. Размокла земля. Каждый шаг по вязкой глине давался ценой огромных усилий. Порой в грязи оставались подошвы сапог. Бойцы перевязывали обувь веревками. Тракторы не поспевали вытягивать машины на обочину дорог. А по Днепру плыли большие льдины. Именно они доконали наспех сооруженную переправу. Лопнула единственная ниточка, связывающая части, уже форсировавшие реку, с основными. Фашисты, воспользовавшись сосредоточением войск на небольшом плацдарме, усилили огонь. Что нужно было делать? На огонь ответили огнем. И одновременно принялись соорудить новую переправу. Тем временем потемнело, Днепр разлился. Попали, в общем, в ситуацию: впереди враг, а сзади – вода. Была пущена в ход новая переправа, но немцам и ее удалось вывести из строя. Продовольствие войскам сбросили с самолета. Но снаряды же не сбросишь. Выручили рыбачьи лодки. В ночной тьме они неслышно скользли на воде, доставляя боеприпасы. Наконец-то смогли как следует дать немцам жару…»
После короткого отдыха полки с наступлением темноты начали новое продвижение. Проходили часы глубокой ночи, неприкрытая снегом земля промерзла. Вокруг беззвучно занимались один за другим пожары, озаряя бесконечный простор голой степи. В их мигающих живых облаках вереница машин дивизии то появлялась, то погружалась в морозную темень.
Остался позади хутор Дудчаны, на правом берегу Днепра.
Куда ни глянь – все в снегах. Метет поземка, заметает выбоины, пытается заровнять следы прошедших воинских подразделений. Может, и заровняет, только не скоро, а солдатам сейчас идти тяжело. Груды, куда ни глядишь, острые гребни вздыбленной некогда колесами и теперь скованный морозом грязи. Все вспахано, изъезжено, изуродовано колесами, гусеницами, копытами лошадей. Ноги выкручиваются на такой дороге.
К полудню снег начал лепить мокрый, хлопьями. Идти стало еще труднее – ноги скользили, то и дело обрушивались в глубокие колдобины. Участник первой мировой войны Гасымов Кямиль Кербалаи Гасым оглу, который по-прежнему бодр, уши на шапке не опускал, веселил команду разными байками. Он – видавший виды человек, не раз стужу, и зной испытал, порой сквозь дождь, порой сквозь снег шел. Перед войной работал в колхозе простым распределителем воды, ночами стоял в арыках. Несмотря на возраст, был деловит, веселый, разговорчивый.
– Это как же так? – спросил командир отделения Агададаш Самедов у Гасымова, – странно, еще ту войну прошел! Что ты здесь делаешь, отец, твое дело в колхозе командовать…
На лице старого солдата появилась улыбка:
– Что за дети пошли? Не пойму. Говоришь, зачем я здесь хожу. Я готов пешком брести весь мир, чтоб людям солнце принести. Говоришь, умру, да? Не беспокойся, сыночек. Видимо, немец не сделал для меня пули. Если умру, так умру не трусом. Этим фашистам есть, чем меня вспоминать, уложил я их немало…
Когда впереди сквозь снежную мглу замаячила темная стена деревьев, завиднелось село, сержант обернулся, прокричал:
– Шире шаг! – И сам зашагал быстрее. Солдаты воспрянули духом, поспешили за ним, вышли на маленькую улицу. Осмотрелись. Село было мертвым. У одной избы скрипели ворота, и от этого скрипа дрожь пробежала по коже…
Не остановились, покинули хутор, вышли на большую оживленную дорогу, ведущую в Великую Александровку, Ковалевку, Гурьевку. Колоннами спешили люди и машины 416-й дивизии в сторону фронта.
Вночь сходу перешли в наступление. Действуя решительно и смело, к утру овладели Новоалександровкой. Потом, освобождали от врага Ковалевку и Александровку.
…Сидел на холодной табуретке Асад Меликаббасов, высокий, стройный с курчавой головой, безусым смуглым лицом. Пытливые черные глаза смотрели немного печально, но пристально, будто еще раз уже прожитое за время службы на фронте жизнь вставала перед глазами. Память накопила много страданий и подвигов, но все слилось в одну картину – война.
Он был крепким, смелым и волевым офицером. Был командиром батареи артиллерийского дивизиона. Прошел кавказкую битву, отличился в районе Круча у Мелитополя. У хутора Папанинка подбил несколько танков, рассеял пехоту противника.
Он писал письмо домой: «Вот и я стал капитаном. Недвавно вручили мне и орден Красной Звезды. Большое счастье – освободить родную землю и строить на ней новую жизнь. Будем строить. А если меня не будет, будут другие…»
Асад взглянул на часы и потом принялся обходить батарею.
Подмораживало, холод действовал до костей, некоторые приплясывали возле орудий, чтобы согреться. Конюх напоил из колодца лошадей, задал им солому из брошенного сарая.
– В Гуровку собираемся, – сказал конюху Меликаббасов, – так что работай, дружок, без лошадей нам некуда идти. По такой грязи орудия таскать – это, честно говоря, самое лошадиное дело.
Он указал командирам орудий маршруты выдвижения, распорядился насчет боеприпасов, Их нужно было много. Ох, как много!
С утра у сел Колония Александровская, Гуровка и Антоновка подразделения стрелковых полков вышли на рубеж атаки, успели занять огневые позиции полковые батареи, начали бить по позициям противника. Но дальнейшее продвижение шло медленно. Окончательно вышли из строя и без того неважные грунтовые дороги. Опять подвоз всего необходимого войскам стал очень трудным. Солдаты таскали орудия сами, под ногами была такая липкая, чуть ли не до колен грязь, смешанная со снегом, что даже тягач буксовал.
И вот, 1 марта 1944 года в Антоновке фашисты яростно сопротивлялись. Часть огневых точек, орудий и минометов противника оказалась не подавленной, поднявшуюся в атаку пехоту встретил сильный огонь. Но дальше откладывать задачи было нельзя. Потребовалось нанести артиллерийско-минометные удары еще сильнее, по вновь выявленным целям. До траншеи передовой линии было 100-120 метров, не больше. Оттуда через снежное поле, подпрыгавая на выемках, оголтеле мчались вражеские танки и пехотный батальон противника. Тут подоспели расчеты батареи капитана Асада Меликаббасова, поддержав стрелковые подразделения, несмотря на глубокий снег, мешавший выдвигать пушки, перемещались вслед за ними, на руках выкатывали орудия на высоты и оттуда метко поражали врага.
В полуторакилометрах юго-восточнее высоты 81,7 у хутора Гуровка враг бил из тяжелых минометов – головы не поднять. Почти перед каждым домом наступающих солдат встречали заслоны и засады. Для их уничтожения были выделены передовые отделения. В одном из них Гадиров Сафияр Араз оглу из Гусара первым поднялся в бой. Пуля сразила его. Был он крепким парнем, а жизнь ушла за считанные секунды.
Фигурки бойцов почти вплотную подобрались к крайним домам и снова остановились, пережидая, пока батареи перенесут огонь дальше. Прикрывавшие их теперь вели огонь по дворам и чердакам деревенских домов, в которых не было ни одного местного человека. Хорошо видно, как из немецкой траншеи, отрытой под самыми стенами домов и местами сильно обрушенной снарядами, высовываются десятки черных касок.
Теперь Меликаббасов, еще раз, очнувшись от кошмарного видения, обрел решимость и спокойствие – то, что именуют солдатским мужеством. В плохих условиях и под артобстрелом врага надо вывести дивизион на фланги немецкой обороны. Так как впереди позиций дивизиона, пехоты нет, надо организовать из числа разведчиков, телефонистов и орудийных номеров штурмовую группу и при поддержке артиллерии дивизиона атаковать курган. Только мощная артиллерия восстановит положение. И, конечно, точность.
Меликаббасов принял решение, приказал готовиться к стрельбе. Но надо еще убедить командира дивизиона. А его ранило. Через секунды вариант действий батареи Меликаббасова дошел до командира полка Мехти Махмудова. «Подчините мне огонь дивизиона!» – просил и требовал командир батареи.
Асад был учеником многоопытного кадрового артиллерийского офицера Мехти Махмудова. Комполка доверял комбату самые ответственные боевые задачи. Можно положиться, как на себя. Меликаббасов предлагает дело – рискованное, но дело.
А танки – вот они, видны черные жерла пушек. Их было не меньше двадцати. Они рвались вперед, расчленяли оборонительную полосу, заводили клещи. Таранный клин раздвоился на два ромба. Столько танков, да еще бронетранспортеры одним залпом не остановить. А остановить их надо! Надо!
Последовал приказ:
– Командуй, капитан! Давай огня!
После недолгой паузы все заняли свои места.
– Дивизионом! – скомандовал Меликаббасов телефонисту. – Фугасными! Беглый! Огонь!
Связисты тут же выполнили приказ.
Мастерски вел бой Меликаббасов, точно засекая каждую цель, умело корректируя огонь. Потом он поставил пушки на прямую наводку. Артиллеристы вместе с бронебойщиками отразили натиск врага, уничтожив три машины, и большую группу фашистских солдат. Батарейцы – наводчик Мирза Мамедов, заряжающий Дашдамир Халилов, подносчик Камал Халилов точно били по деревне, где засел враг. От метких выстрелов летели вверх обломки блиндажей, каски гитлеровцев.
В полдень немного затихло. Над полем висело бурое облако. Меликаббасов ловким движением легко выскочил из траншеи и, пригибаясь, побежал по открытому полю. И вдруг, прилетевший снаряд упал рядом с ним, вырос медленно спадающий столб земли. Тугая волна ударила в его спину, столкнула вниз, что-то больно вдавилось в живот и бедро. То был самый острый и самый обидный момент. Хуже, страшнее не бывает.
Асад лежал в большой яме. Заместитель и телефонист сидят рядом на дне ямы, успокаивают:
– Товарищ капитан… ну, все будет хорошо… – еще выжидающе смотрели на капитана.
Подняли Меликаббасова его на край ямы. Он, лежа на носылке смотрел на работу артиллеристов. Ближний обезглавленный танк стоял без башни. Другой, с обвисшей гусеницей лежал на боку. Третий жарился в смолисто-багровом костре. Гитлеровские машины застряли и на левом фланге, мертвые, две штуки… Асад никогда еще, ни разу не испытывал такого беспредельного счастья. Не у каждого бывает такое. Надо встать, заставить себя встать! Надо идти! Надо командовать!
Смертельно раненого Меликаббасова дотащили в балочку, где располагалась полковая санчасть. Его перевязали и ждали, когда подойдет повозка. Он с трудом открыл глаза. Увидел над головой девчонку, маленькую ростом, смуглую, как будто впервые. У нее щечки немного пухленькие, глазки круглые, большие, точно как у девчонки, которая сидела за одной партой с Асадом в 6-й школе города Баку. Асад невольно улыбнулся.
Медсестра Захра Салимова, считавшая девять глубоких осколочных ран, сделала все, что возможно было для спасения жизни командира батареи, но ничего не вышло. Осколок оторвал даже язык Асада, и он ничего не смог говорить перед самой смертью. Он умер на руках боевого друга Бахьяддина Мирзоева и был похоронен в селе Колония Александровская.
***
…В соответствии с планом Ставки ВГК войска 3-го Украинского фронта развернули наступление на Николаевско-Одесском направлении, проводя Березнеговато-Снигиревскую операцию, начатую 6-го марта. Важно было побыстрее взять Николаев и пройти 120 километров до Одессы.
416-я стрелковая дивизия действовала на левом крыле 5-й Ударной армии генерала Цветаева. Ей была поставлена задача: скорее выйти на восточный берег реки Ингулец, разломать оборонительную полосу противника, проходившую по этой реке.
После упорных и очень ожесточенных боев воины 416-й Краснознаменной дошли до Ингульца в районе села Васильевка, на подступах к Снигиревке. Форсирование реки прошло в строжайшей секретности. Было категорически запрещено зажигать огонь. Полная тишина. Как говорят, ни слуху, ни духу. Команды отдавались тихо, по цепочке. Усыпленные тишиной, немцы и не подозревали о приближении передовых подразделений к реке. Первыми переправлялись разведчики, и их плоты были немедленно возвращены обратно. И когда на правом берегу накопилось достаточных сил, немцы обнаружили их: они открыли заградительный огонь. Но в это время с левого берега начинался уничтожающий огонь по врагу.
14 марта 1944 года была освобождена от фашистской нечисти Снигиревка – важный железнодорожный узел, основной ключ к Николаеву.
При продвижении по истерзанной украинской земле видны были кровавые следы зверств фашистских палачей. Обугленные развалины хат, трупы расстрелянных и повешенных людей. Информации были обильные, наполняли сердца воинов болью и ненавистью, разжигали гнев и жажду мщения. Рассказали, что близ Снигиревки вырезали десяти мирных семей. У деревни Костромки сотни людей выставили перед окопами в плотный ряд под огонь. В селе Калининдорф расправили над местным населением: 800 человек – взрослых и детей, мужчин и женщин еврейской национальности собрали на площади, построили в колонну, пригнали к шахтной выработке и там всех расстреляли…
В селе Ново-Сибирск к крайнему из хат подошли сотрудники дивизионной газеты «Гызыл аскер». Постучали в дверь. Девушки лет 14-15-ти выглянули из-за занавески маленького окна, встретились глазами молодых солдат, хотели что-то сказать, но, увидев высокого майора среди них, спрятались.
Снова просили открывать дверь. На этот раз вышел плечистый старик. Вязки от кальсон выглядывали из-под штанов и тянулись за ним, как четыре белые змейки.
– Что за гостей бог послал? – спросил старик, дергая густыми бровями, щурив круглые блестящие глаза.
– Майор Мамедов. – Представился старший среди прибывших. – Мы ненадолго.
– Старший лейтенант Аранлы.
– Беюкага.
Через минуту, помывшись слегка, все сели за стол. Старик повернул голову к девушкам:
– Ну, на стол мечи, що е в печи. Будемо гулянку справлять! – Потом к военным. – Ну, я в двадцатом был на Востоке. Там говорят, умирать лучше на сытый желудок. А пока попейте молочка горяченького, в молоке вся сила. А горилки нема… зла горилка! – старик продолжал басом, – и еще там говорят: лучше жить год как тигр, чем сто лет заячьей жизнью. Вот, слава богу, ми и жили. Ироды эти нимцы, як вовки обращались з нами. Щоб им скризь землю провалиться. Ни малых, ни старых не жалели. Хто ж вернет наших хлопцив?
Подтягивались девушки. Пошли вопросы: «Яка семья? Скильки диток? Як зовут жинку?»
Получился долгий и сладкий разговор.
…Поднялся Мамедов:
– Батя, наша машина не ходит по такой грязи. Разрешили бы на недельку типографию поставить сюда, в ваш дом.
– Да що ви? Добре…
Через два дня рано утром по указанию политотдела они ушли из хаты, Вера и Раиса по три раза поцеловались с ними.
Машину гнали по грязи в сторону села Новопетровка.
19 марта ночью прошел небольшой снег с дождем. Утром опять светило солнце, и сразу все растаяло, отогрелось. И казалось, зима на этом кончилась. Долина Ингульца ненадолго утонула в тумане. А вокруг было холодно. И потому из землянок и уцелевших хат шел пар. В это время часть сил 416-й наступала на хутор Шевченко Николаевского района. Отдельные подразделения дивизии вышли на рубеж в 12 километрах восточнее города Николаева. На подступах к городу перед ней стояла задача штурмовать сильно укрепленную оборону противника, 24-25 марта овладеть населенными пунктами Зеленый и Водопой.
***
Обосновавшись на Николаевском направлении, командиры знакомились с районом расположения подразделений, и с проживающим здесь населением. Чувствовалось, у жителей укреплялась уверенность, что кошмарный период оккупации не повторится. Многие возвращались из эвакуации в родные места, и жизнь заметно налаживалась. Установилась связь с подпольщиками города. Они оказывали большую помощь сведениями о состоянии фашистских войск и их тыла.
Сюда были нацелены и другие стрелковые соединения. Соседи встретились в стыке своих участков тепло и с большой радостью. Ознакомившись с обстановкой и обсудив все вопросы на стыке, Сызранов поставил задачи своим питомцам, чтобы при продвижении соседей вперед, не оголился их фланг.
С утра 28 марта 1944 года части форсировав Южный Буг, завязали бои за город и порт Николаев, гарнизон которой насчитывал до 15 тысяч человек. На переднем крае, где до противника рукой подать, в воздухе с резким свистом проносились снаряды. Новый контрудар гитлеровцев получился неожиданным и сильным. Пули и авиаснаряды выбивали фонтанчики так густо, будто с ясного неба хлынул дождь с градом. Не осел черно-серый дым, на большой высоте объявились «Хейнкели», прицельно роняя черные капли бомб. «Юнкерсы» с бешеным воем накинулись на окопы, траншеи, ходы сообщений, землянки, позиции противотанковой артиллерии на всю глубину первого эщелона полосы.
Положение складывалось довольно критическое. Слышались разные команды.
– Стоять насмерть!
Это призывает командир взвода младший лейтенант Шахмалы Рагимов своих боевых товарищей. На вид совсем юный офицер, казалось, только здесь, на Николаевском рубеже он начинает свою военную биографию. Но в полку он сражается с осени сорок второго. С ним рядом двигается Ершов Владимир из Дальнего Востока. Чуть подальше следит за продвижением бойцов медсестра Сакина Байрамова, готовая прибежать к ним по первому же стону.
Из-за сплошного дыма выползли танки. Отчетливо слышалось жуткий хруст, запах горячего пара бензина и танкового масла. Артиллеристы перенесли огонь по танкам.
Все поле перед батареей офицера Ягуба Гезалова, изрытое черными оспинами воронок от взрывов, было усеяно трупами. Траншеи и окопы, в которых держал оборону пехотная рота прикрытия дивизиона, были перепаханы снарядами и минами. На оголенной батарее уцелели три 76-миллиметровые противотанковые пушки да семеро артиллеристов, оставшихся один на один с наступающими танками и автоматчиками врага. Сыпались на расположение батареи, разрывая, перемалывая и перепахивая все живое и мертвое, мины.
43-летний командир взвода Исмаил Мехти оглу Алиев из Иравана метался от орудия к орудию, помогая раненым, ослабевшим бойцам заряжать, наводить, вести огонь. Сам припадал к прицелу, лихорадочно вертел маховик, выискивал там, в раскаленной ревущей степи, серо-зеленые немецкие танки. Вскакивая, взмахивал рукой: «Огонь!» И снова заряжал, наводил, стрелял. В азарте боя не заметил, что затихли его бойцы, молчат орудия. На крик: «Снаряды!», никто не шевельнулся, не бросился выполнять приказ. Он уже был вне себя. Подбежал к огневому окопу, не чуя тяжести, схватил и единым духом перенес к орудию ящик со снарядами, открыл замок, зарядил и припал к прицелу. Поймав цель, послал снаряд. Танк крутился на месте, выстелив перебитую гусеницу. Но башня упрямо поворачивалась в сторону уцелевшего орудия. Вражеский снаряд ударил в бруствер, и осколки срезали прицел. Тогда командир, открыв замок, стал по каналу ствола наводить пушку на остановившийся танк. Точными движениями зарядил орудие и ударил по танку. В ту же секунду пыхнула пламенем выстрела танковая пушка, и ее снаряд грохнул в пяти шагах, и швырнуло на станину разбитого орудия…
Так в течение двух часов было уничтожено пять танков. Отличились артиллеристы – Джамал Магеррамов из села Хыдырлы, Гасан Гулуев из села Сеидали Агдамского района, Имран Шафиев из села Саров Геранбойского района, Билал Мамеджанов, Ахмед Ахмедов, Надир Керимов. Здесь командир взвода связи 1373-го полка М.Ахмедов под сильным огнем противника несколько раз восстановил связь, несмотря на полученное ранение, продолжал выполнять боевую задачу. Телефонист 2-й батареи Гурбан Мамедов в тот день, можно сказать, творил чудеса, поддерживая угасающую связь.
После кровопролитного суточного боя, а он шел за каждый дом, улицу, квартал, преодолевая сплошные минные поля, дивизия совместно с другими соединениями ворвалась в город. В тот же день радио сообщило об освобождении Николаева от немецких захватчиков. Личному составу 416-й была объявлена пятая благодарность Верховного Главнокомандующего.
Ознакомившись с историей поистине героического Николаева, где каждый камень, каждая улица говорят об исторических событиях военного времени, я еще раз воочию убедился в том, что надо было обладать огромным мужеством, беспредельной любовью к родному городу, чтобы суметь перенести все тяготы и лишения, которые выпали на долю его жителей и освободителей. И я гордился тем, что среди этих освободителей были и мои земляки. Николаевцы от сердца помнят о той роли в судьбе их очага, которую азербайджанские воины сыграли во время Великой Отечественной войны. Освобождение города Николаева было новым испытанием на верность идеалам мира и гуманизма сыновей Азербайджана. Они сражались героически, с честью выдержали все выпавшие на их долю суровые испытания. В битве с фашистскими агрессорами со всей полнотой раскрылись их богатырский дух, глубокий патриотизм и интернационализм. Наказ родного азербайджанского народа, неугасимое чувство ненависти к фашистским разбойникам, неутолимая жажда мести за пролитые слезы матерей обязали бойцов беспощадно гнать и бить захватчиков.
Победа далась дорогой ценой. В Николаеве покоятся прахи многих отважных и мужественных бойцов – защитников и освободителей города. Старший лейтенант Гафаров Сабир Манаф оглу из Баку потерял глаза при освобождении Николаева.
Гвардии майор артиллерии Ибрагимов Алигейдар Алигулу оглу из села Бильгя с первых дней войны сражался на Юго-Западном фронте, в боях под Полтавой был контужен. Будучи заместителем командира 4-го истребительного противотанкового дивизиона по строевой части 10 марта 1944 года в районе Баштанка Николаевской области лично руководил отражением двух атак противника, в ходе которых немцы оставили на поле боя более 60 трупов. 14 марта лично с эскадроном кубанских казаков и пятью танками ворвался в колонну противника силой до полка пехоты с артитллерией и самоходкеами. Отряд Ибрагимова разгромил и рассеял колонну врага, при этом уничтожив 170 гитлеровцев. Весной 1944 года отважный офицер освобождал Одессу, летом его дивизион бил немцев под городом и крепости Брест. Кавалер двух орденов Александра Невского, орденов Красная Звезда «Знак Почета» А Ибрагимов был дважды ранен, потерял зрение обеих глаз, скончался от ран 6 ноября 1953 года.
Ахундов Халил Мамед оглу из города Шуша после освобождения Северного Кавказа воевал в составе 3-го Украинского фронта командиром стрелковой роты 988-го полка 230-й стрелковой дивизии, особо отличился в боях за населенный пункт Червоноармейская Николаевской области. В разгар боя 1 марта, когда расчет станкового пулемета вышел из строя, сам лег за пулемет и метким огнем уничтожил 27 гитлеровцев, чем способствовал успешному отражению батальоном атаки немцев.
…После освобождения города Херсона, воины 28-й армии взяли крупный населенный пункт у моря Широкую Балку, из которого было видно, как над Николаевом поднимается зарево пожара. Видимо, гитлеровцы спешили уничтожить город. Надо было сорвать план фашистов. Тут-то командование 28-й армии принимает смелое решение: высадить десант в город Николаев, и тем самым, помешать фашистам уничтожить крупнейший портовый центр Украины, облегчить наступление войск. Для выполнения этой задачи вечером 25 марта 1944 года был сформирован смешанный отряд из 68 человек из 384-го стрелкового батальона морской пехоты Одесской военно-морской базы Черноморского флота. Возглавил отряд старший лейтенант Константин Ольшанский. Семь простых рыбацких лодок до отказа заполнили боеприпасами. Переправившись через Буг, десантники, пользуясь темнотой, бесшумно высадились на берег, сняли вражеских часовых, заняли здания порта и элеватора, быстро приспособили их к обороне. И стояли насмерть.
Окруженные со всех сторон, десантники в течение двух суток вели упорные бои с крупными силами противника, обрушившего на них всю мощь своего огня, отбили 18 вражеских атак, уничтожили 700 гитлеровцев. Всего 12 бойцов-десантников остались в живых после неравного боя.
Среди десантников было четверо бакинских парней. Самый молодой среди смельчаков Мамедов Ами Ага оглу, наводчик орудия отдельного батальона Черноморского флота, родился в 1922 году в Баку, до войны работал шофером в «Азизбековнефти», осенью 1941 года был призван в армию, попал в ряды защитников легендарного Севастополя, участвовал в десантных операциях по освобождению прибрежних городов.
Моряк флота Осипов Павел Дмитриевич, родился в 1913 году в Баку, до ухода в армию работал кузнецом на заводе имени Парижской Коммуны. Петрухин Николай Дмитриевич, родился в 1908 году, был Сураханским нефтяником. И Хакимов Михаил Кабирович – бывший грузчик 4-й мельницы Баку, чудом выживший боец.
В первую ночь гитлеровцы не смогли приблизиться к зданию. Во вторую ночь завязался жаркий бой. Десантники не сдавались, несмотря на то, что их осталось 21 человек. Каждый стрелял из нескольких огневых точек. Ами вошел в третью группу, находился на правом фланге восточнее конторы, в деревянном домике, вел бой из трех точек – из окна противотанковым ружьем, с веранды стрелял из автомата, а лестницу охранял ручными гранатами. Своими точными выстрелами он вывел из строя 2 танка, 2 броневика и 6 огневых точек врага. Но вот, когда у него кончились патроны, со связкой гранат бежал навстречу гитлеровцам. Взрыв потряс двор элеватора. Ами на миг остановился и в это время почувствовал сильную боль в левой половине груди, закружилась голова, и он медленно сполз на землю. Горела одежда на теле. Когда услышал: «Наши пришли!», с трудом приподнялся, взял последнюю связку гранат, горевший факелом, бросился в толпу гитлеровцев…
В Николаеве ныне многое напоминает об этом подвиге. Недалеко от берега Южного Буга воздвигнут величественный памятник участникам героического десанта, запечатлевший группу моряков во главе с Константином Ольшанским. На Матросском бульваре был сооружен памятник воинам, погибшим в боях за освобождение города. Нельзя без глубокого волнения посмотреть на эти памятники. И я незабуду тот час своей молодости, когда военную присягу принял у мемориала 68-и десантникам-патриотам…
Среди тех, кто в далекие грозные годы воевал в Николаевской области, и первым зашел в город Николаев, был и Эйюб Бахрам оглу Бабаев, уроженец села Гараманлы Евлахского района Азербайджанской республики. В самом начале войны Эйюбу Бабаеву исполнилось всего 17 лет. Его отец Бахрам ага Аскеров в это время уже был на фронте, служил мичманом Черноморского флота. Участвовал в обороне города Очаков, в составе группы минирования из 11 моряков, которая поставила заграждения для препятствия высадки вражеского десанта в Одессу. Он вместе с боевыми товарищами был взят фашистами в плен, и зверски утоплен в море с помощью повешенного на шею камня. Так же казнили всю группу. Но перед этим моряки успели уничтожить все схемы минных постановок, нарисованные Бахрамом.
С октября 1942 года, 18-летний Эйюб Бабаев добровольцем ушел на фронт, служил в артиллерийском полку, который воевал под Москвой, участвовал в военном параде, когда гитлеровцы были у самых ворот столицы. Затем его боевые дороги прошли через Коломну, Тамбов, Саратов и Астрахань, где полк проходил выучку, готовился к новым боям.
Командир отделения разведки младший сержант Эйюб Бабаев сражался на Северном Кавказе, очищал от фашистских оккупантов Днепропетровскую, Запорожскую, Херсонскую, Николаевскую области, со своим полком прошел с боями вплоть до Австрии – городов Вена и Линца. Обладая большим даром художника и превосходно зная немецкий язык, он не раз проникал в расположение врага в обычной гражданской одежде под видом нищего, и рисовал точнейшие схемы позиций фашистских войск.
В октябре 1943 года Эйюб Бабаев получал за освобождение города Запорожья личную благодарность Верховного Главнокомандуюущего. Его полк тогда входил в состав 9-й Запорожской артиллерийской дивизии прорыва под командованием Героя Советского Союза генерала А.И.Ратова. Затем Бабаев получил еще одну благодарность Верховного и медаль «За отвагу» за проявление мужества в боях под Херсоном, Николаевом и Одессой. В 1944 году за освобождение Николаева, 92-й гвардейский полк, входивший в состав 10-го гвардейского стрелкового корпуса, получил наименование «Николаевский», и был награжден орденом Суворова 2-й степени. Далее эта часть приняла активное участие в освобождении Одессы и Кишинева, затем Румынии, Венгрии, Чехословакии и Австрии.
Эйюб Бабаев закончил войну в мае 1945 года, некоторое время служил в группе контрразведки в Германии, домой вернулся в 1947 году. Его боевой путь был отмечен 14-ю наградами, среди них ордена «Отечественная война» 1-й степени, Славы 1-й степени, 12 медали. Ветеран дважды был ранен в боях, и после войны несколько десятилетий носил в себе осколки. В мирное время работал агрономом, трудился бригадиром-строителем в родном Евлахе, вырастил 5 детей. Один из них Адиль ныне живет и работает в городе Николаеве, успешно продолжает славные традиции семейного очага.
***
…В побережье Южного Буга пришла буйная весна. Весна 1944 года. Река вскрылась, разлилась широко и мутно. На полях вода стояла спокойными озерами, серебрилась против Солнца, слепила глаза яркими блесками. В оврагах дотаивал грязный ноздреватый снег, и юркие, быстрые ручейки, журча, убегали куда-то вниз, чтобы слиться в один большой ручей и добежать до самого Южного Буга. На березах повисли сережки. А там, под горизонтом оголившиеся и пригретые солнцем пашни курились густым паром.
С давних времен на этой земле жили люди. Жили, творили. Так, где же песни, почему забыты? Где девушки, что лебедям под стать? Где юноши, упорные хлопцы? Не та река, не та земля. Их не узнать.
Несмотря на это, у большинства бойцов дивизии на душе было легко и весело. Какое-то чувство раскованности охватило их, и они, наслаждаясь весной, подставляли обветренные лица теплому солнышку, грелись на солнечных лучах.
Надо отвести глаза. Лучше глядеть на девчат в серых шинелях, светлых гимнастерках, круживших около медсанбата Лейтенант медслужбы Сона Агаева сладко беседует с подругами. Ее хорошо знают, в сентябре прошлого года была тяжело ранена при форсировании Днепра, теперь работает в редакции фронтовой газеты «Советский воин». Бика Гезалова, Сакина Гасанова, Мария Удовенко, Анатолла Абилова, Сона Асадуллаева улыбчиво отвечают на комплименты солдат.
На войне бывает и такое. Но война, как война. Скоро очередной бой.
***
Сразу после освобождения Николаева, части 37-го корпуса 5-й Ударной армии приступили к форсированию Южного Буга. Они к утру под дождем, по наведенному деревянному мосту, на самодельных плотах и паромах переправились через реку, овладели Варваровкой.
Соединение, выдержав трудный бой с противником за село Нечаянное, которое находится в 36 километрах от райцентра на берегу реки Березанка, уничтожило одну роту врага, взяло 250 гитлеровцев в плен, обратило фашистов в бегство, и преследовало изворотливого противника, который кинулся к Одессе. Полки не останавливаясь, устремились на запад.
Завязались упорные бои на подступах к Березанке. В ночь с 29 на 30 марта 1944 года 416-я стрелковая дивизия освободила Березанку от врага.
От Березанки до села Анатольевки рукой подать. Село расположено вблизи балок Малый Цариголец и Сухая, в 3-х километрах от Тилигульского лимана, в 12 километров к юго-западу от райцентра, в 40 километрах от ближайшей железнодорожной станции Березовка на линии Одесса-Колосовка. Фашисты оккупировали Анатольевку 13 августа 1941 года, здесь установили румынскую управлению и жандармерию.
В те военные времена лежащую в низине Анатольевку считали воротами Одессы. Я так слышал и читал. А почему именно эту, не очень-то большую деревню называли «воротами»? – я спросил у ветеранов и старожилов. Однозначного ответа не было. Сказали, что вблизи проходит магистраль Николаев-Одесса, это раз. Второе – перед селом стоит озеро, Тилигульский лиман, на правой стороне, которой немцы, не хотевшие отдать Одессу, укрепились обосновательно, их очень мощная оборонительная позиция начиналась именно с этого водного рубежа.
31 марта части подошли к подступам Анатольевки. Раньше пехоты прибыл 1-й дивизион 1054-го артиллерийского полка. Пока вокруг было тихо, кроме одиночных выстрелов и ракет никакого звука не было. Солдаты сразу принялись на подготовку к наступлению: или утром, или к вечеру следующего дня – это известно только штабистам. Каждый занимался своим делом, через траншей тоскали ящики со снарядами и патронами, другими боеприпасами на позиции. Все ожидали новую жаркую схватку.
Старший сержант Гасым Асадов из Исмаиллы, из первого дивизиона артиллерийского полка, в эту ночь лежал в брошенной хате на куче соломы перед окошкой. Посмотрел через окошко в пучину неба: «Вот так: звезды моргают, давним-давно небосвод влюбился в земную красоту, поэтому и взгляда не сведет с Земли. Звезды любуются землей, не зная сна, любуются не в мыслях, а воочью. А Луна? Неутомима Луна – неутомимы ее глаза, что видят всю ночь, да и днем».
Он, поворочавшись, уснул. И приснился ему родной дом. Близ дома ночная река, осеребренная Луной. Он лежит на траве. На желтой отмели стоит прекрасная женщина, с круглым лицом и черными бровями. Она такая красавица, словно лебедь озерной глади. Призывно машет, подняв белые ручонки, и плавно уносится куда-то.
Проснувшись, Гасым долго не мог понять, куда исчезла река с прекрасной женщиной, у которой глаза как звезды, у которой шелковые черные волосы. Он ловко вскочил с места: «Любимая! Вдохновенье мое! Ты мне всей жизни дороже, всех сокровищ земных милее. Пусть я простой солдат, ты была бы со мной, ничего б не искал на дороге земной. Я сто лет проживу, не насытясь вполне, и когда умереть надо будет и мне, в глубине твоих глаз, в их живой глубине хочу утонуть, захлебнуться», – прошептал Гасым.
Как известно с древних лет, настоящая любовь делает слабого смелым, безрассудного мудрым, храброго бессмертным. А молодость! Как гордо звучит это слово! При любой обстановке она требует своего и заставляет человека испить хоть маленькую дозу своего напитка…
Ему не удалось, сколько, и как надо, думать и размышлять об этом. Кто-то, не зайдя в хату, крикнул:
– Асадов, к комбату!
Был приказ: на рассвете разведать позицию арьергарда противника боем. Через пару минут он поднял свое отделение. Перед ним стояли измученные, обожженные, обросшие, но полные решимости бойцы, в их числе его родной брат. Их было шестеро. И люди эти вселили в него веру. Веру в успех! Все опасения, как рукой сняло…
До траншеи гитлеровцев, оставленных для прикрытия отхода своих частей, было 100-120 метров, не больше. А проходить трудно. Все же прошли. Немцы, обнаружив разведчиков, сильно зарылись в землю. Было ясно, что их удастся выбить с очень большим трудом.
– Ничего, – сказал Гасым, – помаленьку выколотим. Важно, что инициатива находится в наших руках.
И вот поднял руку Асадов, – это сигнал для атаки.
Бой вышел не простой, тяжелый. 23-летний Асадов, с горсткой разведчиков, подполз к позициям противника, первым ворвался в село. Они пришли в тот момент, когда фашисты из оставленного здесь арьергардного отряда прикрывавшего своих отходящих частей, готовили кровавую расправу над местными жителями – стариками, женщинами и детьми. Асадов решил, во что бы то не стало спасти жизнь невинных людей. Группа вступила в неравный бой. В рукопашной схватке Гасым лично уничтожил 15 гитлеровцев. Асадовцы ценой своей жизни сорвали кровавый замысел фашистов.
После освобождения Анатольевки Г.Асадов был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Украинцы на месте гибели возле школы Асадова и его боевых товарищей воздвигли монумент «Дружбы народов» и сельской школе присвоили имя героя. Так, Гасым Асадов навсегда остался молодым на Украинской земле, азербайджанский народ гордится своим славным сыном, который отважно сражался в степях Украины за свободу и счастье людей.
Штурм позиций противника в районе села Анатольевка начался в ночь на 1 апреля. Бой был жарким. Румыны сопротивлялись недолго. После взятия командира румынского батальона их оборона окончательно расстроилась. Подоспевшая пехота быстро очистила от противника Анатольевку.
Пехота продолжала наступление, артиллеристи перенесли огонь на противоположный берег, заставив замолчать пулеметные точки румын. Был форсирован Тилигульский лиман.
В эти дни были освобождены от фашистского гнета Визирка, Дмитровка, Бессарабка, Червона Украина, Коблево, Тишковка, Корсунцы, Красноселка и другие населенные пункты. Всем хотелось первым войти в Одессу.