Неслучайная встреча
На Валовой улице в винном магазине - вдруг столкнулся с одноклассником Геннадием из вечерней школы №6.
- Не узнал? – спросил его с радостью.
- А, Найнкин! Ну, здорово! Как ты?.. – он двигался в очереди и я с ним.
Так, на английский манер вывернул мою фамилию, наш необычный одноклассник Валера, внук писателя Фёдора Гладкова, который написал советскую эпопею «Цемент». Валера, в отличие от нас, в совершенстве знал английский язык. Помню, как вечером, после уроков они с нашей англичанкой читали и смеялись над письмом, присланным ему американской девушкой.
- Вот, три года на Севере отработал! – радостно поделился Гена. И я обратил внимание на его одутловатое, бледное лицо с всё ещё красивыми, ореховыми глазами.
- Помнишь, как мы к Валере в гости в Дом писателя ходили? – вдруг спросил я.
- Конечно, как тут Бубу забудешь! Мы вот с Лёней ездим к нему на могилку на Ново-Донское, – с грустью отозвался Гена.
Сколько раз он приглашал ребят из класса в гости в Лаврушинский переулок, дом 17, что прямо напротив входа в Третьяковку. Мать у Валеры была стоматологом, отец, вроде, журналистом, младший брат моряком – но мы их ни разу не встретили у него.
- Я когда в первый раз пришёл к нему в гости отметить что-то – обалдел! – вспомнил Гена. - Столько комнат с высоченными потолками. А уж балкон-то – немыслимой длинны!
Огромная очередь слишком быстро двигалась:
- Валерка был душой нашего класса! – благодарно сказал Гена. – Его все любили за эпатаж, за невинную антисоветчину. До сих пор никак не могу приготовить ту его селёдочку с горчичным соусом.
Я тоже был потрясён огромным английским комбайном – приёмником с автоматическим проигрывателем, где пластинки сами укладывались и заводились!!! А сколько мы пересмотрели журналов «Америка», перечитали редких книг, увидели шикарные «ню», юмор детский, неизвестные стихи, самиздат!.. А ушёл Валерий всего лишь в 23 года из-за передозировки лекарств…
- У ребят обед. Они сейчас слюни глотают! Меня нехорошими словами вспоминают! – вдруг оживился Геннадий, подходя к кассе. Я оттуда увольняюсь. Вот несу три бутылки водки.
- Ген, ты Лимиру Николаевну видел?
- Уже семь лет не знаю, как она там? Да, Лимира, Лимира, литераторша наша. Золотая баба!
Мы на прощание обменялись с Геной телефонами.
Дорогая наша Лимира Николаевна Паянсон – угловатая, черноволосая, с большими печальными глазами. Она, меня семнадцатилетнего оболтуса, однажды даже поставила в классе в пример. Ну, да, читал по ночам, глотал художественные книги, немыслимые философские труды, письма и дневники великих, букинистическую рухлядь – безо всякого разбора. Ведь многие так и учились жизни. Ренессанс и античную живопись – узнавали уже после иконописи, реализма, импрессионизма, дадаизма…
Благодаря ей не пропускал художественные выставки, давил на палитру чистые цвета, памятуя – белила яд живописи. Милая наша Лимирочка! Привить любовь к искусству и литературе в 10-ом классе школы рабочей молодёжи - это талант бесценный!
Гена написал мне её телефон. И я вечером позвонил учительнице, жутко стесняясь, через семь лет.
А она, добрая душа, сразу меня узнала, и вспомнила весь-весь наш, любимый ею выпуск!..
Эх, до чего же мы чёрствые и неблагодарные – всё ходим-бродим себе по жизни!..