Урок рисования
За окном давно непроглядная темнота, а в комнате на большом столе, что стоит в центре комнаты под лампой с круглым шелковым абажуром, разложен лист ватмана, рядом баночки с красками: мама рисует новогоднюю газету на работу. Я кручусь вокруг, выбирая место, откуда лучше всего следить за ее руками.
Вот по листу легко, быстро и уверенно пробежал карандаш, оставляя за собой чуть заметный след. Мама выпрямилась, посмотрела на лист так, чтобы увидеть его весь сразу, и снова склонилась, начала прорисовывать детали. Проступили веселые глаза с прищуром, шапка, сдвинутая на брови и пушистая борода. Дед Мороз… как живой! Дальше мама рисует его шубу, а рядом… да это же будет Снегурочка
Потом мама пишет буквы, и украшает их шапками пушистого снега, а с края листа над ними нависает припорошенная снегом еловая ветка.
Мама берет в руки кисточку, и волшебство продолжается: на белом листе появляются красные шапка и шуба Деда Мороза, его голубые лучистые глаза и румяные от мороза щеки, голубоватая «вата» снега и темные от холода еловые иголки
Я боюсь дышать. Смотрю и мысленно сравниваю с тем, что каждый день вижу во дворе: так! Похоже! Как же здорово! Какая она молодец!
А мама колдует дальше. Вот в глубокой баночке деревянной толкушкой она толчет новогоднюю игрушку – разбившийся шарик. Получился мелкий блестящий порошок. Им мама посыпает те места на рисунке, где есть снег. Крохотные кусочки игрушки прилипают к краске, и вспыхивают на бумаге, как настоящий снег под лучами солнца. Я томлюсь от восторга.
Но вот все сделано, убраны краски, карандаши, лист бумаги оставлен на столе сохнуть, и все в доме затихли. А мне не спится. Утих восторг, и начались размышления. О чем? Конечно о том, что я тоже хочу рисовать как мама. Но вот дальше «хочу» дело не двигается. Маме со мной заниматься некогда, да и не знает она, как учить этой тонкости. Мои способности – чистый лист, ничего на нем нет, да и желание появляется лишь тогда, когда смотрю, как порхают по листу мамина рука с карандашом.
- Что ж я такая никакая, - горестно думаю я, рисуя в ночной полутьме пальцем по коврику у кровати. – Петь не умею, играть ни на чем не умею – говорят, слуха нет…, что значит «нет», если все хорошо слышу? Да я в лесу мельчайший посторонний звук слышу, птичьи голоса различаю, и вдруг «нет слуха»… Вот и рисовать не умею…
И все же наступил день, когда я по-настоящему захотела научиться рисовать. Но не затем, чтобы стать художницей, а чтобы доказать, что смогу. Кому доказать? – Конечно, маме.
Дело было летом, и мне было 9 лет. Папа моей подружки Ларисы привез ей новые книжки с яркими красивыми картинками во весь лист. Мы сидели под кустом сирени, читали сказку про приключения двух котят и рассматривали картинки. На них были наряженные в кружевные платья, такие же шляпы и с зонтиками котята, и у меня неожиданно появилось нестерпимое желание иметь такие картинки. Просить у мамы купить эту книгу мне не пришло в голову, но выход я нашла. Я попросила у Ларисы книгу на пару дней «почитать дома», и подсела вечером к маме: « Мам, пожалуйста, нарисуй мне вот эту картинку! Лариса уедет, книгу увезет, а у меня останется картинка».
Мама молчала, смотрела в книгу, о чем-то думала. А на следующий день, сказав мне: «Не мешай!», забрала книгу и закрылась в комнате.
Я ждала долго. И вот она вышла из комнаты и положила передо мной раскрытую книгу и лист бумаги из тетради по рисованию. Рядом лежали почти одинаковые рисунки, только один был глянцевый, а на другом можно было рассмотреть каждый штрих. Мама ждала каких-то слов, а со мной что-то вдруг произошло: я смотрела, понимала, что мое желание исполнилось, но радости не было! Восторга не было!
И неожиданно вместо «спасибо» сказала: «Ты не могла нарисовать так точно. Ты перевела картинку». В следующую минуту я поняла, что совершила ужасное – обвинила маму в обмане и поставила под сомнение ее умение и талант! Но «слово – не воробей, вылетит – не поймаешь», сколько раз мне это бабушка говорила…
А мама… она молча взяла рисунок, на который потратила часы времени и старания, и спокойно разорвала его на несколько частей. «Чтобы давать оценку другим, надо уметь делать это самому», - сказала она.
- Я научусь! Обязательно! – кричала я, едва сдерживая слезы.
С того дня карандаш и тетрадь для рисования стали моими друзьями на многие годы. Правда, художником я не стала. И чувство вины перед мамой с годами не прошло.