Наша жизнь, как осенние листья,
наша молодость, как сон-трава.
Режут слух, словно скрип половицы,
непонятные слова:
- а на горе поёт и пляшет шут,
и плачет над своей дурацкой долей.
Так тяжело, так холодно ему –
хоть помереть. Хоть помереть бы, что ли.
Шут завязал веревку на суке
(пора смеяться над последней шуткой).
И на его дурацком колпаке
звенит бубенчик весело и жутко.
Пожми плечами. Ты не смог понять
последней шутки? А судьба шутила.
А мы не знаем: то ли нам рыдать,
то ли смеяться над его могилой.