Отрезок 2.
Проснулся, как обычно, под музыку Гутермаус про маленького ангела, что сосёт члены за пиво, вполне возможно, что эта песня была бы про меня, будь я женского пола. Одел новую одежду, ту, что лежала на полу самой ровной кучей и меньше всего времени с последней стирки у знакомой девчонки, что разбиралась в компах меньше моего, поискал хоть чего-нибудь поесть в холодильнике, но там была лишь мышь, верёвка и мыло, причём это не шутка. Мыло, чтобы не растаяло, мышь это лёд в специальной форме, а верёвка… Чёрт, я не знаю.
В метро ехать не туда, куда едет толпа, мне понравилось, всего за 30 минут я был уже на месте, от чего успел зайти в магазин, купил деревянную булку, сигарет и пачку гандонов для того, чтобы снять шлюху, если не пойду работать, попрошу её постирать мою одежду и сделать что-нибудь поесть. Они, шлюхи, на самом деле милые девушки, получше многих, что окружали меня всю мою недолгую жизнь. Многие имеют высшее образование, читали классиков, разбираются в политике, умеют готовить, следят за своим телом и знают, что приятнее иногда посмотреть мультики, а не насиловать самого себя с целью удовлетворить бесконечный подробности, что разрушают всю пирамиду Маслоу на корню. Да, я был знаком с одной проституткой и её сутенёром, мне давали 50% скидку на неё, что позволяло раз в месяц порадовать себя. Снять её на час, поесть вкусные оладья и посмотреть одну серию симпсонов. Хорошая девушка, окончила университет по специальности экономики, как и большинство депутатов, но это сравнение не в обиду шлюхам.
Я подошёл к бару раньше, чем было назначено, минут на тридцать, с удивлением следя за тем, как группки подростков, явно знакомых с неформальностью и контркультурой по каналам МТВи или что там сейчас считается у них интересным. Бренды, какие-то дорогие гаджеты, обычные, обыденные разговоры, в мою молодость такого не было, но время течёт, все изменяется. Я вошёл за ними, прошествовал мимо корзины, которая просила дать столько денег, сколько по мнению входящих стоит играющая музыка, но денег лишних не было, поэтому я кинул пару сигарет, рассудив, что там и так достаточно денег, чтобы оплатить месячную работу пары таких же дебилов, как я.
Внутри был свет, но не слишком много, клубился дым, орали люди, играла музыка из музыкального автомата, разливалось пиво, однорукий бармен мешал коктейли, музыканты пищали микрофоном, настраивая технику, а я всё пытался разглядеть в этой суматохе того, кто со мной говорил. И мне повезло под слова спенсер дэвис групп:
Well if I had my choice of matter
I would rather be with cats
All engrossed in mental chatter
Moving where our minds are at
And relating to each other
Just how strong our wills can be
I'm resisting all involvement
With each groovy chick we see
Этот парень пил из горла портвейна три семёрки стоя за барной стойкой с той стороны, где обычно мельтешат те, кто умеют разливать алкоголь в стаканы так, чтобы к концу смены оставалось куча лишних литров, которые можно втихаря распить в коморке с менеджером. Он, совершенно меланхолично, не вынимал сигарету из своего рта, отчего основная порция тёмной жидкости проливалась на его одежду, но ему точно было на это насрать. Я попытался прорваться поближе, проталкиваясь мимо прижимающихся ко мне девчонок, за которых мне могли бы впаять срок, и тискающих их парней, которые были временами постарше меня, они все двигались в такт музыке, которую явно не считали чем-то новым, а скорее ретро, ведь всё меняется быстрее, чем тикает секундная стрелка на моих невидимых часах.
-Я насчёт работы! – Мне пришлось кричать очень громко, когда удалось подобраться к стойке прямо напротив него.
Он осоловело смотрел тёмно-синими глазами, видимо стараясь пробудить в своей память тот промежуток своей жизни, что мог быть хоть как-то связан со мной, признаться честно, мне даже показался звук гонга буддисткого храма, когда его проняло просветлением.
-Ок. –Он всучил мне четыре бокала пива темного гинесса. –За столик… Ну где пива нет, туда отнеси. –Он махнул на меня рукой, заинтересовавшись какой-то девчонкой, что так заманчиво положила свою грудь в облегающем топе на барную стойку.
Трудно держать четыре бокала темного гинесса в полном зале, где все двигаются в странном экстазе объединения душ, не зная, куда тебе нужно идти, даже гадая, а нужно ли идти вообще? Может выпить это пиво, послушать музыки и свалить? Думаю, что Иисус думал так же, когда он ещё был жив, гадая, стоит ли вообще учить чему-то толпу этих дикарей, умирать на кресте, воскреснуть и свалить, если можно прожить до бесконечности, кушая рыбу, хлеб и бухая вино. Я решил поступить, как и он, совсем не логично. Оглядев зал, мне удалось заметить стол, на котором стояли чьи-то камелоты, но совсем не было пива, которое с радостью бы выпили владельцы двух ирокезов со сбритыми висками и три их спутницы совсем без волос, и пока я шёл к ним, я понял почему тут был пинбольный автомат. Мною явно сейчас играли в эту хорошую игру, толкая от одной стенки к другой, надеясь, что я не рухну в дырку, наберу 400000 и дам дополнительную попытку игры, но я разрушил всю веру божественного игрока, когда всё же выставил слегка опустевшие бокалы на стол, а потом отвалил обратно к стойке, ради нового заказа.
Чёрт, это была сложная работа, но мне она нравилась. Улыбающиеся пьяные ублюдки вокруг меня как один были моими родственными душами, упиваясь музыкой, которая звучала для нас всех, а их татуировки были татуировками, а не сказками о понятиях, которые могут заставить детей боятся врачей, сующих в их задницы палец, чтобы потрогать простату. Когда я проливал что-то из выпивки, посетитель не пытался сломать мой позвоночник, трахнуть мою глазницу и сожрать мою собаку, нет, они ржали, проливая остатки друг на друга, хлопая меня по плечу, вопя в безрассудной попытке подпеть тем, кто выступал не сцене, хреново настроив аппаратуру. Какие-то ночные кобры, солистка которых пела о том, что танцует и курит, танцуя и куря, пока вся беснующаяся толпа вокруг так же танцевала и курила.
Я мог бы ругать весь этот слёт на чём свет стоит, но мне было приятно работать, даже когда толпа сносила меня с ног, разбивала мне нос, а с пола меня поднимал какой-то карлик, одетый в лепрекона.
Я мог бы верить, что всё ещё сплю, но всё было слишком реально, и не было бы в моём разуме удивления, если бы тут зажигали, толкаясь Будда, Иисус, Кришна и Джеки Чан.
Я мог бы уйти, забрав литры алкоголя и денег из корзины, которых хватило бы оплатить мою жизнь на пару лишних месяцов, что были наполнены саморазрушением.
Я многое мог бы, но вместо этого носился между танцующих, дрыгая ногами сам, с ног до головы облитый всем видом алкоголя, что хранился тут на полках, в какой-то момент оказавшись в одних трусах и ботинках, пытаясь не потерять тарелку с тостами, которые тот парень велел раздать всем голодным, а сытым запихнуть в глотку по несколько штук за раз.
И я не был пьян.
Я не был под наркотой.
Я словно был в церкви, которую так любят негры, где все поют, а схватить трип с Богом в главное роли дело пяти секунд. И это было прекрасно, признаться честно, я бы порекомендовал сходить на такие представления всем тем, кто ведёт проповеди в наших церквях, орёт про необходимость быть верующим, следовать догматам. Вот тут, могу сказать точно, всем было насрать на половину догм православной, католической и может какой-нибудь ещё церквей, но они от этого не очень много и теряли, явно меньше тех, кто гордится цепочкой с крестиком у себя на шее, нарушая попутно почти все смертные грехи.
Когда подошёл конец моей первой рабочей ночи я был похож на дырявую губку, которой в прошлом мне приходилось мыть посуду в свободное время, полностью выжатый, но одновременно с этим сырой до ужаса, наполненный каким-то безумный коктейлем из смеси всех жидкостей мира и крошками от всех блюд, что могли бы есть ещё в башне Вавилона. Чёрт возьми, я с трудом стоял на ногах, мои губы были покрыты моей же кровью из разбитого носа, а уши гудели от какофонии, что превращала их в карликов с наркотической эпилепсией в прогрессирующей стадией. Выключились все звуки, уходили все люди, утаскивая поверженных зелёным змеем с собой, растоптанные окурки превращались в кашу, которую обычно дают на завтрак детям в школе, а остатки жидкостей липли к ботинкам, создавая тропинку, ведущую в дома всех, кто тут был в этот вечер.
Остались лишь трое. Пьяный парень, который сейчас храпел в луже около бутылки портвейна, бармен, спокойно протирающий стаканы засаленной тряпкой, да я.
-У вас всегда так? – Проорал я однорукому, надеясь, что он услышит меня.
Он поднял на меня взгляд, слегка задумчивый, после чего вытащил из своих ушей симпатичные розовые беруши, которые я раньше как-то не заметил.
-М? Ты что-то сказал?
Да, наш диалог был похож на разговор глухонемого с глухонемым, пока у обоих связаны руки за спиной, а рядом нависает жирная бабища в облегающем чёрном латексе и кнутом в руках. Я его не услышал. Я мало что слышал за гулом собственных рыдающих перепонок, в таком состоянии мне нормальных ответов не получить. Я махнул ему рукой, взял грязный стакан с ближайшего стола, налил себе добрую порцию виски из оставленной и ранее оплаченной кем-то бутылки, закинул всё внутрь себя. Чувствуя, как эта горячая жидкость бороздит мой пищевод, после чего просто лёг на диван и уснул так, как ещё никогда не спал.