Чужая работа. Соседушки часть IX (Гульсифат Шахиди) / Проза.ру

            ПЕРЕЛЁТНЫЕ ПТИЦЫ

      После распада Советского Союза многие предприятия в нашей таджикской республике вынужденно остановили свои производства. Экономически важные объекты – заводы, фабрики, филиалы всесоюзных предприятий – в одночасье замерли. Из последних сил держался алюминиевый завод, да кое-где в районах ещё выращивали хлопок – это и было основным доходом бюджета. Люди пытались проявить себя в малом бизнесе, но основная часть населения осталась без работы.
      После братоубийственной гражданской войны положение ещё более усугубилось. Тысячи русскоязычных покинули Таджикистан с болью в сердцах. А потом и таджики решили искать «счастье» на стороне.
      В нашем дворе сразу пятнадцать семей собрали свои пожитки и уехали на север Таджикистана, в Узбекистан, Казахстан и Россию. В их
квартиры вселились новые соседи из южных районов республики. Всё менялось на глазах. Тогда-то я и услышала новое и чужое для меня слово «гастарбайтер», от которого почему-то становилось зябко.
         Первое время семьи наших, уехавших на заработки мужчин, жили хорошо.
Три наши соседушки не скрывали радости и рассказывали о том, что мужья с их-то высшим образованием строили дома в Москве. Мы видели, как здесь в семьях распоряжаются присылаемыми деньгами. Не всё было ладно, но в чужой карман заглядывать неприлично.

            РАНО

      Новую соседку Рано мы сразу полюбили за её трудолюбие и терпение. В Душанбе приехали они с мужем и пятью малыми детьми из дальнего района, где шли бои. Продали там всё, что смогли и купили квартиру Любаши. Первое время жилось очень туго. За хлебом с пяти часов утра надо было стоять в очереди у хлебозавода. Муж Рано всё бегал – искал работу. Дети от голода и холода постоянно болели. Я часто ходила к ним, чтобы помочь с лекарствами и лечением.
      Отопление и горячая вода в наших домах, как и во всей республике, зависели от газа, поставляемого соседним Узбекистаном. Так вот, газ отключили, а электрический свет отключался сам – от постоянных перегрузок и взрывов трансформаторов.
      Вроде подписали мирное соглашение, война кончилась, но она принесла с собой другие беды. Теперь всех «душил» кризис.
      Муж Рано Шерали, не найдя работу дома, собрался в Россию. До отъезда он предусмотрительно оформил российское гражданство. Тогда это можно было сделать намного проще, чем теперь.
   Мы соседи отговаривали его от погони за деньгами и всё спрашивали, на кого он собирается оставить свою семью. Ответ звучал полушуткой – полусерьезно:
   «Семью оставляю на вас, а вас на Бога!»
Взял денег в долг у нового соседа-бизнесмена, оставил на первое время семье. Пообещал, что через месяц и долг вернет, и детям пришлёт. Так и случилось. С российским гражданством Шерали в Москве было полегче. Каждый месяц он присылал денег семье, но мы видели, что Рано еле-еле концы с концами сводила.
      А потом через городской хукумат (мэрию) она устроилась работником лесопаркового хозяйства города. Рассказывала, как губятся деревья в городе для топлива: люди для обогрева жилищ ставили «буржуйки», жгли во дворах костры и готовили еду. Озеленение в столице конечно же проводится, но саженцы вырастут не скоро.
      Теперь ежемесячно присылаемых денег мужа и зарплаты Рано на прожиточный минимум хватало. Детки во всем помогали маме, росли дружными.
Два года Шерали прожил в России без отпусков. Наконец, приехал, привёз велосипед, подарки детям – одежду и лакомства, а жене пальто и четыре отреза на платье.
      - Два года вкалывал и заработал только на старый велосипед? – смеялись соседи.
      - Эх вы! Ничего не понимаете. Я заработал достаточно, вот привезу все сразу и дом куплю, - хвастливо отшучивался Шерали.
   - Главное, чтобы жив-здоров был! А то ведь в цинковых гробах уже столько людей привезли… Деньги он заработает, а я подожду, - заступалась жена.
      Через две недели Шерали опять уехал на заработки в Россию. Повесил велосипед на стену и наказал жене не трогать до его приезда.
   - Мамин портрет не дал повесить на стенку, а велосипеду разве там и место? - удивлялась Рано.
      На что муж отвечал:
   - Наш бригадир подарил мне его! Благодаря этому двухколёсному другу, я многое успевал делать вовремя, соответственно, и зарабатывал больше.
      - Что-то я не вижу больших денег, - Рано, всякий раз, рассказывая нам об этом, приговаривала: - Всё ли у Шерали в порядке с головой?
      После этого приезда сосед ещё два года не появлялся, а деньги присылал крохами.

      ВОЛШЕБНЫЙ ВЕЛОСИПЕД

   Как Рано мучилась, знала она, постоянно болеющие дети и Бог. Нам она даже виду не показывала. Я как-то зашла, а у них только лепешки с водой на дастархане. В тот год зима была невиданно лютой. От нехватки тепла в квартирах жители почти все вечера проводили у костров. Электрические обогреватели, чайники и прочие электроприборы не спасали. Трансформаторы напряжение не выдерживали, горели и вся махалля превращалась в вымерший, холодный и тёмный город. Людям порой даже помыться было негде – все хамамы закрыли - а в частные ходить - не каждому по-карману.
   Дети Рано мечтали лишь об одном - попить горячего чая и согреться в ванне. Я не знала, чем помочь. Вышла от соседки и увидела костер во дворе. Вокруг сидели новые соседи, а с ними мы близко не общались.
      Но всё же я подошла. Они, как провинившиеся, опустили головы. Предложили мне трёхлитровый чайник с кипятком. И я радостная вернулась к Рано. При свечах напоили деток, потом приготовили тазик и, смочив в теплой воде полотенца, мы хорошенько обтёрли каждого. Ребятишки сияли, как после настоящей бани. А Рано плакала. Уснули ребята счастливыми.
      - Продать, что ли этот старый велосипед? – спросила меня Рано. – Думаю, на две буханки хлеба хватит?
      - Да ты что? И на одну не наберётся, - возразила я. - Что-то не пойму, почему этот велосипед, как реликвия висит на стенке? Ну да ладно, не переживай, говорят, утро дарит новые идеи. Завтра, я с Григорием Семёновичем посоветуюсь.
      На следующий день дяде Грише я всё рассказала. От постоянного холода он тоже чувствовал себя совсем худо. А на счёт соседского велосипеда наш ветеран заинтересованно сказал:
   - Здесь есть какой-то подвох. Придёшь вечером, поговорим.
      На работе я очень уставала. С этими отключениями и взрывами трансформаторов больных детей было много. Возвращалась домой никакая.
   - Ты что мимо проходишь, Зульфия? – остановил меня Григорий Семёнович. – Не помнишь, о вчерашнем разговоре?
   - Ой, дядя Гриша, замоталась я со своими больными, голова кругом. Что будем делать?
      - Значит так, я пойду к Рано и попрошу её продать велосипед, а ты будешь свидетелем, - раскрыл план наш фронтовик. - Ты отдохни малость. Вроде, свет дали, попей чаю. Как будешь готова, зайдёшь за мной.
   - Давайте почаёвничаем вместе, муж будет рад. Каждый раз спрашивает, почему стали редко видеться, – в ответ пригласила я его к себе домой.
      Мы посидели, поговорили. Григорий Семёнович с грустью рассказал, что вчера соседи целое дерево вырубили из сада, чтобы развести костёр и согреться.
   - Ну как я могу их ругать? У всех дети, семьи, всем холодно. Дожили! Уже сколько лет прошло после нашей гражданской, а жизнь не налаживается. Жалко деревья – им-то по 25-30 лет, – в голосе соседа чувствовалась горечь и досада.
   - А в центре постоянно рубят столетние чинары, средняя аллея стала почти лысой. Высоким чинушам тоже нужны дрова, - с обидой ответила я.
   - Очень жаль старый парк, где прошла наша юность. Весь вырубили, а пока новый разрастётся, годы пройдут. Мы и не увидим, наверное, - поддержал меня муж.
   - Плохо мне! На душе плохо, будто что-то святое уходит. Я уже старый, мне жить-то осталось немного. А вот молодые не будут помнить ничего хорошего о прошлом старого города, с красивыми тенистыми улочками и чудесной архитектурой. Все ввысь растём, а дома-то пустые: ни тепла, ни света, - в сердцах высказался Григорий Семёнович.
      Он медленно поднялся из-за стола и позвал меня к Рано. Силы нашего старшего друга иссякали на глазах, но он держался, как старый бравый солдат, заряжая нас оптимизмом.
   - Рано, принимай покупателя на свой велосипед! – воскликнула я, входя в квартиру соседки.
   - Ой, дядя Гриша, а зачем Вам велосипед? – удивилась Рано.
   - Ты ещё добавь – «в Ваши-то годы?» - отшутился Григорий Семёнович. – За сколько продаешь?

   - Вам продать могу подешевле, но этих денег мне не хватит даже на одну неделю, - ответила Рано.
   - Покупаю! Я же должен понять почему такое «почетное место» отведено этой рухляди, - не унимался Григорий Семёнович.
      - Ну ладно, забирайте, хоть недельку поживём как люди. Вам я отказать не могу, - уже сквозь слёзы произнесла Рано.
      Григорий Семёнович стал осматривать свою покупку, и удивился тяжести колёс. Попробовал сесть на велосипед и чуть отъехать, а он – ни с места! Стал разбирать колёса, вскрыл шины. И мы не поверили своим глазам.
   Оба баллона были напичканы деньгами: российские рубли и доллары аккуратно скрученные рулончиками, лежали ряд к ряду.
   Рано упала в обморок. Стали приводить её в чувство, а когда пришла в себя, глаза её выражали и удивление, и гнев.
   - Безбожник! Я с детьми здесь голодала, а рядом столько денег! – запричитала она. – Нет стыда у вашего отца, - обратилась она к детям. - И я продала такое богатство за копейки?
      Григорий Семёнович улыбнулся ей и успокоил:
      - Сейчас пересчитаем деньги и направим их на благое дело. А ты, Рано, садись и пиши своему «благодетелю» письмо, что продала велосипед. Думаю, ему не поздоровиться.
      Насчитали мы пять тысяч долларов и пятьсот тысяч российских рублей.
      - Это твои кровные деньги Рано, только тебе можно ими распоряжаться. Дома дети спят на полу, на одеялах. Ни посуды, никаких удобств, - начал Григорий Семёнович. - Я заберу «свою» часть за находку ценностей и отдам на покупку нашего дворового надёжного трансформатора, чтобы свет всегда был. А тебе купим все электроприборы, оборудуем место для занятий детишкам. Своими силами сделаем косметический ремонт. А то живёшь, как в мазанке.
      - Хорошо, - осмелела Рано. - Правильно Вы решили, Григорий Семёнович. – А своей покупкой распоряжайтесь сами!
      - Но я прошу, чтобы никто, никому пока ничего не говорил, – строго наказал дядя Гриша.

      История закончилась весьма благополучно. Шерали, узнав о продаже велосипеда, поспешил домой. Ехал, как на похороны. А жена и дети встречали его нарядными, дома было уютно и красиво. Дети теперь спали на двухъярусных кроватях, малыш в отдельной кроватке. И все соседние дворы стали завидовать – у нас появился свет! Свой трансформатор стойко выдерживал все нагрузки!
   - Я ничего не могу понять, ты же сказала, что продала велосипед? Сама вскрыла колёса? – спросил разгневанный Шерали.
   - Нет, дорогой, я лишь продала его очень порядочному человеку, вот иди и разбирайся с ним. Но, в начале, со своей совестью разберись, - ответила Рано мужу.
      И Шерали поплёлся к Григорию Семёновичу. Тот на его вопросы ответил:
      - Спасибо жене скажи, что столько лет терпела. Ну и кубышку себе изобрёл! Ты от кого деньги прятал? От детей? Я отдам тебе остатки денег только в том случае, если ты их положишь в банк на имя жены. Понял? Иначе пойду в милицию, где надо будет объясниться по поводу хранения такого богатства. Деньги должны работать!
      - Извините меня, но я для детей старался. Хотел по приезду обрезание сделать своим сыновьям. На такой праздник, ведь, немалые деньги нужны. Вот и придумал сохранить их в велосипеде. Спасибо, дядя Гриша, за всё! В выходные приглашаю всех на туй. Сделаю так, как Вы сказали, - со вздохом согласился Шерали. – Денег я ещё заработал, они в Москве. Буду строить свой дом, пятеро сыновей в семье– это не шутка. Всё - для них.
      - Ты мне тут байки не рассказывай! Детей надо ежедневно растить: одевать, обувать, воспитывать, а не однодневными праздниками кормить. Понял? Посмотри, какая у тебя красивая семья, вот и береги её, – подытожил Григорий Семёнович.
      История этого гастарбайтера закончилась благополучно. А других судьба изрядно потрепала.

            БАРНО

      Семья Барно переехала в наш двор в начале двухтысячных. Её муж Бек тихий, ни с кем не общающийся, был во время войны полевым командиром, перешедшим в правительственные войска. Его редко видели – утром он уезжал на своём "Джипе", возвращался очень поздно. Соседи говорили, что Барно была его второй женой. Слишком большая разница была у них в возрасте.
      Через год после переезда в наш двор муж Барно уехал в Россию на заработки. Вернулся с большими деньгами. Барно, обычно нелюдимая, вдруг начала общаться с соседями, демонстрируя шикарные наряды. Бек купил жене машину. Дети жили – как сыр в масле катались. Однажды Рано спросила, как удалось мужу Барно так быстро и много заработать в России? Та надменно ответила:
   - Кто в велосипеде деньги прячет, а кто заработанное тратит сразу на семью.
      Через три месяца Барно вновь собирала в дорогу мужа. Такая довольная была и всё молитвы читала, чтобы его не сглазили.
      Но ни через год, ни через два Барно так и не дождалась вестей от кормильца. Ходила по инстанциям, но никто ничего не знал. Продала обе машины, отвезла детей к родителям в кишлак и уехала на поиски мужа.
      В России, первым делом, обратилась в милицию. Долго искали и выяснили по документам, что год назад её Бек был задержан на границе уже с литовской стороны с пятью килограммами наркотиков. Литовские власти решили его не выдавать российским пограничникам. Значит, искать надо в Литве.
      Барно и по-русски говорила плохо, что ж о литовском языке толковать? А тут и поход в посольство: подать запрос, получить визу - деньги уходили, как вода. Барно попросила хотя бы связаться с её Беком по телефону. В посольстве ответили, что в документах женой указана другая женщина, а вторых жён по их законам не бывает. Стало быть, Барно не имеет права на свидание и беседу с осуждённым.
      Она возвратилась домой, убитая горем. Сдала в аренду квартиру, чтобы хоть на что-то жить, и уехала к детям в кишлак. Каждый месяц приезжала за деньгами, но ни с кем из нас не общалась.
      И всё же, однажды, я столкнулась с Барно нос к носу. Она поздоровалась и ответила на мои расспросы:
      - Отдали меня во время войны второй женой за мешок муки и мешок риса – такая моя цена. Бек в документах даже не указал наших детей. И это всего обиднее. Божью кару заслужил мой хозяин, теперь тюрьма – его дом. А мы с детками живём у родителей, денег от сдачи квартиры на мелочи хватает.
      Она уходила, а мне было жаль смотреть на когда-то спесивую и богатую молодую женщину. Ничего от той в ней не осталось…

            СОРО

      Про соседку Соро расскажу более трагическую историю.
      Наши новые соседи были немолодые, жили в пригороде Душанбе. Муж её Нур, продав отцовский дом, переехал с семьёй – женой и тройняшками сыновьями в город. Очень сожалел, но другого выхода у него не было. Если в столице такие перебои с электроснабжением, то в кишлаках житья совсем не стало. Нур работал на Душанбинском текстильном комбинате, но вскоре там начались сокращения и многие остались не у дел. В том числе и муж Соро. Куда податься мужику? Конечно, на заработки в Россию.
            Нур был очень работящий. Деньги домой посылал регулярно. Пацаны - Комрон, Рахмон и Даврон после окончания школы тоже решили поехать на помощь отцу.
      Пока дети были при ней, Соро не выделялась пристрастием к нарядам и побрякушкам. Но как только мальчики уехали, она стала транжирить присылаемые деньги. Каждый день покупала себе новые отрезы, шила платья, одевалась как невеста на выданье.
         Соседи с недоумением воспринимали её походы в ювелирные магазины. А уж как демонстрировала нам всё новые и новые золотые изделия с драгоценными камнями – просто неловко было за неё. Соседушки собирались на топчане теперь редко, но Соро специально поджидала здесь хоть кого-нибудь, похвастаться богатыми покупками.
      Чтобы жене не было одиноко, Нур привёз свою племянницу Озоду пожить с ней. Но девушка сразу стала прислужницей Золушкой, которой и не светило превратиться в принцессу. Соро, как богатая тётушка, даже кичилась тем, что приютила нищенку.
      - Ты почему так относишься к племяннице, в рабыни её записала? - укоряла я Соро. – А сама для чего наряжаешься каждый день? Ведь на свадьбы и банкеты не ходишь! Не к добру это…
      - А у меня три сын-близнеца, Зульфия-апа! В один день сделаем свадьбу и всем невестам сразу подарки будут, - беспечно отвечала Соро.
      Я же не отставала:
      - За модой не угонишься, каждый день меняется. Не успеешь оглянутся, и всё устареет. А платья, ношенные, после себя невесткам подаришь? Если ты такая добрая, начни с племянницы.
      - Ты зачем здоровые зубы на золотые поменяла? – подлила масла в огонь Саодат-апа. – Всю жизнь шью золотом и знаю - ему не место во рту. А твоим мужикам известно, на что ты тратишь их тяжко заработанные деньги? Им, я думаю, на чужбине нелегко живется.
      - Денежки, надо собирать, а не одним днём жить. Тряпки и украшения здоровья и счастья не прибавят. Думай своей головой-то! – поддержала нас Рано.
      - Да, наверное, вы правы, соседушки мои. Но поймите, я в жизни мало хорошего видела. Завидовала другим, мечтала разбогатеть и накупить себе, чего душа желает. Хотела, чтобы теперь и мне завидовали, - оправдывалась Соро. – Мои гастарбайтеры стараются, сил и здоровья не жалеют, а я нечестно пользуюсь.
   - Фу, какое слово выучила - гастарбайтеры! – не выдержал Григорий Семёнович. – В войну я от фашистов наслушался. Правда, звучало оно тогда фремдарбайтер, значит принудительный работник. Не вина наших мужиков, а беда, что приходится с насиженных мест срываться и на чужбине чужую работу делать. За все хорошее, за все заработанные нелёгким трудом деньги, твои родные не заслужили такого отношения. А ты их не ценишь. Этого слова - гастарбайтер и слышать не хочу. Поняла?
   - Хорошо, дядя Гриша, больше не буду. Самой стыдно, повторяю, как попугай. Извините! – понурилась Соро.
      Прошло несколько месяцев. Соро ждала с нетерпением на побывку мужа и сыновей.
      Первыми приехали Нур и сын Даврон. На них лица не было. А вслед им из квартиры Соро стали доноситься стоны и рыдания. Мы с дядей Гришей поспешили поддержать соседей, ещё не зная об их страшном горе. Выяснили, что два славных мальчика Комрон и Рахмон прибывают домой в цинковых гробах. Их убили пьяные подонки за то, что заступились за русскую девушку, которую мучили прямо на улице.…
   Не передать словами, что было с Соро на похоронах. Она рвала на себе волосы, кидала на землю вещи, деньги, украшения и просила Бога вернуть ей сыновей.
   Я стояла и смотрела на всё происходящее с ужасом, и плакала вместе с ней. А в мозгу стучала мысль: почему же некоторые наши женщины только в горе начинают понимать, что самое ценное в этом мире - родные, любимые, близкие. И дети-кровиночки, которых не вернёшь, если потеряешь.
      Я не знала, как успокоить обезумевшую от горя мать в один день хоронившую сразу двух сыновей. Кара ли это, судьба, или случай?! Не дай, Бог такого даже врагу!
   Трудно бывает понять людям, что материальные блага никогда не станут выше духовных. Никто не сможет научить другого жить правильно - по закону человечности. Только жизнь. Иногда так жестоко…