Всякое сходство с реальными людьми и ситуациями случайно.
Память… Что же такое память? Это непреодолимое ощущение тоски. Не по прошлому. Не по настоящему. По будущему.
Память… Какая она, память? Можно ли потрогать её, в руку взять? Спрятать в карман? Нет… Нет ничего страшнее (или благостнее?) памяти ребёнка. Ничего… Ничего, ничего на свете не забывается: ни разорванные мамой за плохие оценки тетрадки, ни злой, жестоких смех родных тебе и чужих себе одноклассников; смех, причина которому – ты…
Ничего… Ничего нельзя забыть. Даже то, что забывается, потому что это не прощено ни тобой, ни Богом. Ничего…. Ребёнок, он не забывает, даже, если кажется, что всё похоронено, похоронено под толщей океанской воды детских запоминаний (именно «запоминаний», а не «воспоминаний»).
Подвижная психика…. Да кто это придумал?! Подвижный страх, вот что я имею в виду. Страх… Маленький, детский: а вдруг не поверят, вдруг поймут не так; а поймут не так, значит, не поверят, а не поверят, значит, поймут не так….
Подвижная психика и неподвижная, железобетонная память…
Дети… Они рождаются ангелами, а потом… Потом они познают мир, злой, жестокий, совсем не из сказок; мир, который построили мы, взрослые! И опять как чёрный пёс на дороге (см. сериал «Возмездие», первая серия) она, она, память! Ребёнок никогда не забудет (и не простит!) тех слов, слов, что никогда не должны быть сказаны, но произнесённые однажды. В запале или умышленно. И всё. Сказано, сделано. Забыто, но отложено на долгий срок, спрятано, где-то далеко в уголке, самом дальнем уголке детской памяти. Простить можно раз, два, но не всегда же! Даже если светлая сказка и скроет на миг жестокие родительские слова, то потом они вспыхнут, как сгоревшие листья, через годы, месяцы, десятилетия.
Как вы догадались, я буду говорить с вами о памяти обиды. Вот такое странное название памяти. И Боже упаси упоминать кого-то конкретно или что-то такое….
Прочь лицемерие и напускную светлость. Читайте, а потом и слушайте, слушайте, а потом читайте, читайте всё ж, примеряйте на себя. Дай Бог, чтобы никто себя не узнал! Даже я, чьим словам вы внимаете, от скуки ли иль по необходимости, если вы – жюри.
Холод… Лёд, заместивший в наивном детской сердце все эмоции – чистые, светлые, убитые вмиг одним лишь словом или фразой. Самая долгая, самая горькая – память ребёнка.
С теми, кто постарше, немного проще, но намного сложнее. Подросток - это недостатки взрослого и светлые чувства ребёнка. И ничего другого. Подростки любят, верят, надеются; и всё по СМС или аське… Их запирают дома, боясь ранней беременности, поднимают на смех за чёрную помаду и странную музыку, и не всегда сверстники.
Боже упаси меня кидать камень в чей-либо огород! После этих строк, возможно, пойдут звонки или письма (а может, и в лицо?), мол, тварь ты неблагодарная, и кто ж тебя такую воспитал; а говорите так – значит, задело, задело, значит, читали, а читали, значит, заинтересовало, а заинтересовало, значит, не зря.
Если люди чего-то не понимают, они смеются над этим, а смеются, значит, боятся. Память подростка фиксирует даже малейшие колебания интонации… Память подростка…
Сначала ругань, «допросы», ультиматумы и лишь потом – вены. Конечно, любой скажет: «Глупости, нет ничего этого!», но мы же договорились – не врать. Людям любого возраста панически хочется понимания и его нужно изыскать, хоть где-то изыскать…
Это просто кажется, что подростки другие – странные, чужие, какие-то инопланетные.
Вы же сами были такими, а не были, значит, хотели быть!
Память, ты же можешь, ты должна… Должна уберечь от шага в пропасть… А можешь ли? Ну, давай, помоги!
Когда тебе плохо, и ты сидишь у раскрытого окна, раскрытого не потому, что хочется прыгнуть, а просто воздуха не хватает; перед тобой проходят не новогодние ёлки и сказка про репку, а самые колкости, те унижающие слова, и… Душат слёзы и ты дышишь, но кислород в лёгкие поступает так медленно, медленнее, чем в тетрадку упадёт слеза… Есть же в жизни светлые моменты… Дни, минуты триумфа, когда стоишь на сцене и тебе хлопают, может, не все, но мама-то точно, когда подходят одноклассники, жмут руку; когда все-все, от первоклашки до директора гордятся тобой…
Разве нельзя воздержатся от ссоры, видно же, что человек и так взвинчен, уже триста раз перетёрты все ошибки, всё обдумано, осознано; Господи, ну почему нельзя дать человеку шанс, всего один, ну полшанса, каплю надежды… Но нельзя. Нельзя оставлять немытую посуду, а если в этот момент позвонил тот, кого ждала шестнадцать лет, если пришёл папа, а ведь его видишь так редко… Нельзя оставить несделанным домашнее заданье, а если делала его до двенадцати и алгебра не даётся, а так хочется, чтобы кто-нибудь помог! Нельзя делать грязь в тетрадке, а ведь хотела сделать задание самой первой, в первом классе это так важно; нельзя прятать двойки, а стыдно, стыдно; нельзя поздно приходить домой, когда все одноклассники зажигают на дискотеках, а ты не ходишь из класса одна; нельзя врать, но правда унижает; нельзя приходить в школу неподготовленной, но учебник забыла вчера в классе; нельзя забывать тетрадки, никто же не поверит, что дэ зэ сделано, а двойка за это, а стыдно и скрываешь; нельзя быть неблагодарной, но благодарность – самая малая из добродетелей, и вообще, просто забыла сказать «спасибо», убить, что ли за это? Нельзя любить его, потому что он не твой, и твоим не будет, нельзя плевать на разницу в возрасте, потому что люди скажут… А что люди? Уж они-то никого не спрашивают, когда влюбляются! Нельзя ругаться с одноклассниками, потому что тебя не любят, только если дело в тебе, нельзя любить кошек больше людей, а кто сказал, что это так (не всяк?) Нельзя таскать пряники из вазочки, потому что это воровство, нельзя отвечать грубо, даже если грубо спросили и абсолютно нельзя обижаться, потому что со стороны виднее. Нельзя завидовать, даже если не будешь пакостить, нельзя петь, ибо не дано тебе, нельзя выносит сор из избы, а так хочется, и вам хочется (!), чтобы посочувствовали, нельзя вылить на куртку масло, пусть и случайно, но ты не ты, а «сто рублей убытку» и сто рублей не на нынешние деньги, а по курсу бог знает какого года; нельзя хранить обиду, нельзя жаловаться, ибо жалуются слабаки… Ничего нельзя! Можно смотреть всем в рот, и говорить: «Да, это чёрное, (нет, это белое, но вы старше, значит, вам виднее!)» Можно ругать, можно одним словом сломать жизнь человеку; да что я, разве обо мне тут говорится?
Разве нельзя поберечь нежную детскую душу, нельзя разве поберечь нежную детскую душу, нельзя поберечь разве нежную детскую душу; нельзя разве вспомнить тот момент, когда ваш, ваш ребёнок принёс победу родному классу в олимпиаде по русскому языку, и вас, вас поздравляли даже на работе? Ну, это точно не про меня – в олимпиадах отродясь не участвовала, да тут вообще всё не про меня, что за глупость думать, что эссе пишут только о себе! Почему надо помнить только ошибки и нелепости? Простите всё, ибо прощается вам, забудьте всё, ибо память избирательна, всё равно, что-то забудете, так забудьте хоть это (простите, сие написано не тавтологии ради, а токмо во имя усиления значения слова)! Разве стоят даже самые дорогие фирменные джинсы, порванные вашим ребёнком в первый же день носки, слезы ребёнка, которому пусть и пятнадцать лет?! С каждым упрёком, с каждой придиркой, связующая вас нить становится всё тоньше и тоньше, тоньше и тоньше…
Итак, двадцать два. Пора, когда на многое смотришь иначе. Да хоть бы на свой институт! Ходишь туда уже не по необходимости, а потому, что хочется; пора, когда твёрдо решаешь бросить курить и не начинать, если никогда не брал в руки сигарету…. Но это ещё детская память. Взрослая начинается лет в тридцать, когда уже многое позади, впереди же только должность дворника, потому что уроки не учил, учителям хамил, а в директорском кабинете бывал чаще, чем дома. Но так же не у всех!
Взрослость… Какая она? Я её не чувствую! Расскажите, ну расскажите, просят же вас, когда ж мне выдадут почётный знак на всю грудь «Ты взрослая, мы признаём тебя равной!»? Расскажите! Если сами знаете…
Память моя… Она абсолютно детская, обидчивая, злая, не признающая компромиссов.
Взрослость… До неё мне ещё восемь лет, но сомневаюсь (и с каждым годом всё больше и больше), что даже в тридцать я буду выглядеть как мои ровесники и чувствовать себя на все три десятка. Взрослая память…. Память обидчивая и прощающая, память пьяная и трезвая, память нужная и ненужная (не сделала, не смогла, струсила, прошла мимо бездомного котёнка в мороз, а ведь дома нет кисы, и котёночек непременно умрёт, не помогла бабушке выйти из автобуса, не уступила место, обидела кого-то и жалеешь)….. Ага, обидела! Всё убить-расстрелять тебя, гадину такую, тварь неблагодарную!
Взрослость… Третий раз начинаю разговор о ней, но что же скажу? Даже не знаю! Ладно бы просто взрослость, так ещё и о взрослой памяти нужно рассказать, о памяти зрелой, осмысленной… Чем же такая память отличается от той, что уже говорили, от детской? А всем! Если ребёнок (редко подросток) поделится своей бедой и, наверное, может рассчитывать на помощь, то взрослому отступать некуда, позади уважение коллег и родственников, ведь взрослый человек должен решать свои проблемы сам! Если это так, конечно….
Поставим эксперимент на мне, раз уж ответы всех тестов что пальцем в небо. Итак, я. Благодарная и неблагодарная, злая и добрая, плачущая и спокойная как танк; зареванная и счастливая, умная и не очень, влюблённая и с пустотой в сердце. В общем, я. Итак, что вспоминается? Успехи одноклассников, хамство в транспорте, сломанный каблук…. Нужно же чем-то разбавить это ведро чёрной туши… Помню своих учителей, свой класс (да, мы разные, но тогда были коллективом, а коллектив – это общность, как ни крути; теперь-то разъехались все), какие-то праздники, сценки (в двух у меня даже была роль!), участие в мероприятиях (и я, я пела в хоре!), друзья, которые даже не звонят…. Но ведь была, была дружба!
Помню, как прятала тетрадки, где под каракулями первоклассницы стояла красная и от этого ещё более страшная цифра «два»; было стыдно, вот и прятала, прятала и боялась что найдут, помню предательское ощущение бессилия, когда не получались упражнения на физкультуре, горечь, когда никто не брал в команду, если играли в волейбол; помню то ощущение радости, когда всё-таки забила пару мячей, помню похвальные листы, и как с гордостью несла их домой, помню подарок на восьмое марта, (пятый класс, точно), это был камень «тигровый глаз» на простеньком шнурочке; ну и пусть шнурок, а не что-то более ценное с ювелирной точки зрения, он мне всё равно был дорог! Помню свою подругу Катю, помню и прощаю ей всё, помню себя, худовато-наивную личность, помню многое, помню, помню!
В одной книге я прочла, что успехи забываются, остается лишь негатив; неправда, всё помню всё! Отвлеклась, конечно, простите.
Нет, желающие бросить в меня камень найдутся, и разберут на этот случай Берёзовскую гору по камешку, найдутся, да ещё и скажут, прицеливаясь: «Кто ж тебя, тварь такую воспитал?!» «Завидуешь!» - Скажут те, кому кирпичика не хватило. Да! Многим! Завидую! И что?! Завидую! Хорошей фигуре, успехам в учёбе, сложившейся личной жизни; доброте чужой тоже завидую не то, чтобы я злая, но вы же так думаете?
Помню первые слёзы, ведь себя всегда жалко, ссоры, разбитые мечты…. Помню ёлку в углу, у шкафа, помню жёлтую шапку с помпоном – подарок мамы…
Взрослая память… Это прежде всего, злость: почему ему всё, а мне ничего; зависть и… детство. Яркое пятно без подробностей. Непреодолимое ощущение счастья и готовность расцеловать весь мир…. Про детскую память я уже говорила. Носить гордое имя «взрослый» может не только и не столько тот, кому уже восемнадцать, нет; взрослый это тот, кто отчётливо понимает – все, пятнадцать-шестнадцать отстреляли, пора работу искать, всё – клубы-дискотеки, гудбай! Я не такая. Если встретить меня на улице и не скажешь: ей двадцать два. Психология у меня абсолютно подростковая, а значит, и память.
О чём я? Ага, память.
Память зрелая. Нет, не старческая, просто зрелая. Дети… Те самые фото: «Вот я, вот моё чадо – «зайчик»… Вот опять я, ещё с той причёской, ещё общались с Риткой и хлеб стоил два рубля…» Ностальгия… На одном канале тема «Девяностые». Они не вспоминаются как-то. Ну, в школу пошла, в первом классе мальчик толкнул – цифра не вышла, всё «обида на всю жизнь», туфли – размер тридцать шестой, да ещё вечно малы… Первая злость, первые, злые, жестокие слёзы, и святая вера в доброту… Как-то ушло. «Верю каждому зверю, а тебе, ежу, погожу». Именно ежу. Это ж всё оттуда, из детства… Тогда мир был другим. Небо было голубее, леса зеленее, дороги длиннее, люди лучше… Или так казалось?
Взрослее, мы становимся мудрее. Но только мы. Небо остаётся таким же синим, леса – такими же густыми, дороги не длиннее, чем раньше, и люди абсолютно такие же. Просто ты вырос.
Старческая память… «А когда мне было семнадцать…» «А когда мы с твоим дедушкой познакомились…» Уже внуки… Они совершенно другие, обозлённые какие-то, музыка у них странная, всякие вампиры на уме… Разве это кино? Как, к мальчику на свиданье?! Сопля ещё! Юбка? Это что, юбка? Срамота-то какая! Розовая чёлка? Ты в своём уме? Что в школе? Два? Мы тебя так не воспитывали! Но есть в этом возрасте и другая память – верные друзья, дружный коллектив, гулянки (так это тогда называли), кашемировое пальто, первый телевизор, ковёр от коллектива как вышла на пенсию, дети ещё такие маленькие, в садик ходят…
Тогда и люди были другие, старались быть честнее к себе и другим…
Смотрел ли кто фильм «Подранки»? Помните концовку? Стихи помните? «…там, где мама молодая и отец живой». Живой…. Господи, уже два года, как его нет…
Мама и папа развелись, когда я была маленькая. Папа приходил всегда внезапно, и я ждала его, ждала постоянно. Он обязательно приносил в карманах семечки, и мы грызли их, все втроём, словно бы опять семья… Папа был человек очень весёлый и спрашивал у меня, десятилетки: «Жених-то есть?» - и смеялся - « Ты только скажи, кто нравится, в мешок посадим, и домой отнесём, живо женится!» Однажды он подарил мне тигра. Игрушку, конечно. Отдала кому-то… Жаль. Кто бы знал… Помню, гуляли по центру (города), у кафе «Алёнушка» тогда ещё стояли торговые палатки, две-три, не больше, и папа купил мне колготки, две пары: чёрные с розами и красные в ромбик. Тогда я ещё любила красный цвет… Шоколадка, жёсткая, грызли пополам с папой, ещё шутили: «Она нас пять лет ждала!» (Шоколадка). Папа даже купил мне лак, но красить ногти я тогда, ясное дело, не умела. А ещё он учил меня кататься на лыжах, но так не долго…. Однажды папа даже принёс мне кошку, рыжую такую, и звали её Марселла, как героиню одной филиппинской сказки с диафильма…
Память… Люди, думайте, что говорите и не всегда говорите то, что думаете. Всё запомнится, всё. Каждый упрёк, каждый «укол»… Для того, чтобы не пожинать плоды своих слов, помните эти строки, ибо как аукнется…
Апрель-июнь 2011г.