Оставшись одна в комнате, Аня молча стояла у окна, обняв саму себя руками, и твердила неизвестно кому принадлежавшие строки:
«Как ни долог летний день,
Но и он уступит… Вечер
Удлинит вначале тень,
Кинет тьму на плечи…»
На улице быстро смеркалось. Казалось, что ещё совсем чуть-чуть и вспыхнут фонари. Со всё усиливавшейся тревогой она прислушивалась к тому, что происходило там, за весьма хлипкой дверью… Гул голосов то утихал, а то вдруг опять накатывал неистовой какой-то, не знающей удержи волною, не желавшей разбиваться на отдельные капли – голоса, не позволяя ей, как посторонней слушательнице, различить среди прочих свой,знакомый, такой родной, такой единственный… И неизвестно чего она боялась больше – полного молчания там, за стеной, или пусть нестройного, но всё-таки гула живых человеческих отголосков речи, по которым безуспешно пыталась угадать настрой Ромкиной «стаи»… В моменты, когда там вдруг неожиданно наступала тишина, ей хотелось ворваться туда, к ним, и сделать что-то такое, может быть, даже выходящее за рамки всяческих приличий: накричать, ударить кого-то, того же отвратительного Воробья, например. Чтобы они всё поняли, чтобы они взяли и исчезли не только из этой видавшей виды развалюхи, а вообще, если и не с лица Земли, то хотя бы из их с Романом жизни, навсегда, совсем, окончательно и бесследно. Единственно, что её сдерживало, так это безусловное понимание того, что всё это эмоции, возникающие в ней из-за страха за любимого, чуть ли не паники…
Время от времени в той комнате звонил телефон… После одного такого звонка в очередной раз установившуюся тишину вновь взорвали крики просто лужёных глоток (как она определила для себя) мужиков… Но на этот раз ей вдруг послышалось чуть ли не ликование, всплеск какой-то радости, чего, по определению, на её взгляд быть просто не могло, если исходить из предшествующих событий… Не пытаясь больше строить догадки и сдерживать напряжения, Аня чуть приоткрыла дверь, желая посмотреть, что же там всё-таки происходит и, главное, что с Ромкой? Она увидела его сидящим во главе стола, тесно окружённым незнакомыми парнями, которые один за другим расписывались в какой-то, по-видимому, ведомости, не на долго задерживаясь, что-то обсуждая… Аня не понимала, что происходит, но выдохнула с облегчением, увидев то, что он, прежде всего, жив, и, несомненно, держит ситуацию под контролем. Это было самым важным на её взгляд и, вздохнув с облегчением, она тихонечко притворила дверь, не желая привлекать к себе внимание…
Проводив встревоженным взглядом машины, увозящие в неизвестность Романа с Аней, Сергеич на предельной скорости (благо, позволяло отсутствие ограничений и качество дорожного покрытия!)поспешил в Антохин кооператив, чтобы, оставив там Василия с Соней, немедленно приступить к необходимым действиям по оказанию помощи попавшему в непредвиденную ситуацию крестнику. Уже из автомобиля, по ходу движения, он сделал очень важный звонок одному из высокопоставленных чинов в правоохранительных органах, давнему и преданному товарищу своей бурной молодости, объяснив в общих чертах сложившуюся ситуацию (в частности, о неизвестно откуда взявшимся на закрытой трассе непонятных людей под видом ОМОНа, вооружённых, как говорится, до зубов) и попросил всемерного содействия в благополучном разрешении оной. Получив «добро», договорился о встрече не далеко от того самого дома, где, как он не переставал на то надеяться, сейчас находился крестник со своей невестой.
Дело в том, что сама эта злополучная хата, собственно говоря, принадлежала именно ему по праву наследования от сестры, той самой сестры, которая в настоящее время жила в монастыре. Светлана вышла замуж в этот дом, несколько лет жила здесь с мужем и его мамой, а потом, после смерти мужа, то есть овдовев, покоила старость больной свекрови, не на много пережившей собственного сына, глупая смерть которого не только окончательно подорвала здоровье матери, но ещё и упрочила желание молодой вдовы оставить мир, уйдя в монастырь. Дмитрий на первых порах всячески пытался отговорить её, убедить в некоторой как бы преждевременности отказа от всего мирского и самой себя, но скоро убедился в том, что её решение вовсе не спонтанно, а продумано, и продумано до мелочей. Поняв бесплотность своих попыток, он просил только об одном: не разрывать родственных отношений с ним, с братом, что было твёрдо обещано и неуклонно исполнялось, то есть она старалась держать его в курсе всех событий, происходящих с нею за высокими стенами совершенно другой жизни, и сама интересовалась его судьбой. Кроме Дмитрия никаких ещё родственников не оказалось, поэтому, всё, что когда-то принадлежало семье её мужа и ей лично, отошло ему, включая и довольно-таки крепкий дом, в котором он, впрочем, появлялся очень редко, позволив Роману распоряжаться им по его усмотрению, правда, без оформления официальных бумаг.
Но тогда, получив от сестры первое письмо с указанием точного адреса её настоящего места проживания, он, конечно же, как только появилась такая возможность, поехал навестить и посмотреть собственными глазами как там и что… То, что предстало его глазам, не могло не повергнуть в шок… Почти полностью разрушенные строения некогда процветавшего монастыря, окружённого лесным массивом, соседствовали с давно покинутой жителями деревней, расположенной в непосредственной близости к оному, если не бывшей его частью. И посреди всего этого удручающего кошмара несколько молодых женщин-послушниц плюс несколько монахинь серьёзно преклонного возраста, и молодой священник, бывший воин-интернационалист… и всё… всё! И вот тут ему, физически крепкому мужику, стало элементарно страшно… А, кроме всего прочего, не переставал терзать вопрос: зачем? Но задавая его и получая ответ: так угодно Небу – не понимал… Не понимал и не принимал… Ладно, вы так уверовали в Бога, что жить не можете без постоянных молитв и поклонов… ладно, допустим… Ну, и молитесь себе на здоровье! Разве мало вокруг церквей или тех же самых монастырей, которые не находятся в столь плачевном состоянии, практически полностью уничтоженных? Идите туда… Зачем вам всё вот это? Они терпеливо отвечали, объясняли, как могли, как чувствовали, как понимали, но его разум не воспринимал, расценивая и слова и сам поступок чуть ли не как глупость… Вновь и вновь, раз за разом уговаривал сестру бросить эту затею, уехать с ним сейчас же, вот в эту самую минуту, но натыкался на какой-то не поддающийся объяснению свет в её глазах, не виданный им никогда прежде… Или нет, не так, знакомый, но по ликам икон… По возвращению на свою службу, поделился своим недоумением с Антоном, совсем тогда ещё молодым парнем, и тот неожиданно, вдруг захотел сам взглянуть и на то место, и на тех людей… И это было вторым шоком для него… Почему? А потому, что Антон как-то сразу загорелся желанием помочь им, принять посильное участие! И первое, что он сделал, сумел договориться в военкомате об скорейшей расчистке захламлённой территории! Как там было и что, Сергеич не вызнавал, но в результате с помощью военной техники за неделю было сделано то, что несчастным насельникам не суметь бы и в год… Дальше больше… Стал перечислять деньги...
За всеми этими вдруг нахлынувшими воспоминаниями, Сергеич не заметил, как уже был у нужных ему ворот кооператива. Подкатив к особняку Антона и достав из условленного тайника запасные ключи, он пригласил Василия с Соней в дом: «Так, ребят! Мне тут с вами некогда прохлаждаться – сами осваивайтесь, осматривайтесь, устраивайтесь! Первый этаж полностью в вашем распоряжении!» «Почему – первый?» «А потому, что так уж в традициях этого дома сложилось! Второй этаж занимает семья Антона, хозяина, а третий ещё в детстве облюбовал для себя Роман. Кухня там, ванная-туалет здесь, в пристройке бассейн, еда в холодильнике должна быть, да и в ваших пакетах всего полно – с голоду не помрёте! Сторожа я предупредил – беспокоить никто не будет! Так, что всё, я поехал выручать Ромку!» «Я с тобой!» - подскочил Васька. «Нет! Во-первых, ты ещё не в курсах и будешь только мешать, а, во-вторых, как же мы тут Сонечку-то одну оставим? Отдыхайте, мы вас сегодня совсем измучили непонятками своими… Отдыхайте! Всё! И ещё, может позвонить Антон… Так что…» - и быстренько захлопнул за собой дверь, разом оборвав пустые разговоры. Не прошло и десяти минут, как его «Ауди» уже летел стрелой в обратном направлении…
О чём была достигнута у него договорённость со своим милицейским товарищем? Да о том, чтобы захомутать всех, кого застанут там, на хате и закрыть хотя бы на одну ночь до выяснения обстоятельств дела, и с этим вопросом мешкать было никак нельзя… Набрав снова его номер, Сергеич сообщил, что уже возвращается в город, чтобы по возможности лично присутствовать, и, может, что-то даже скорректировать уже на месте. «Там неподалёку должны быть припаркованы два крутых внедорожника с сильно замазанными окошками. Начать нужно именно с них… Повод? Ой, ну не мне же тебе объяснять? Обычная проверка документов… Да… вооружены, конечно, вооружены! Так и было объявлено… да, лично слыхал… Нет, Роман знает как себя вести… Нет… Да, нет же! Говорю, он сможет себя сдержать! Горячий? А мы с тобой в его годы какими были? Во… Нет… он с невестой там! Ну! Конечно, а как же? Первым гостем на свадьбе будешь! Да заставили её с собою тащить… заставили, говорю! Не открывать же было там стрельбу не по тарелочкам? Кто? Да гадёныш это его… Вот кого нужно будет упечь по самое не хочу, так этого Воробья… Кликуха? Не совсем… Фамилия Воробьёв… Николай, кажется… Вся эта бодяга с его подачи… Лет десять, думаю, вполне заслужил! Не… ну, ты же знаешь, мы ребята тихие… Да, да… Ладно, до связи! На подъезде я ещё разок позвоню, лады?» Переговорив таким образом со свей более чем надёжной «крышей», которой, конечно же, придётся отстегнуть, что, впрочем, уже не являлось его личной проблемой, Сергеич поспешил набрать ещё один номерок – сестры – предупредить, что встреча отменяется, чтобы напрасно не тревожилась и не ждала. Быстро уладив и этот вопрос, уже направил мысли только в одном направлении: главным на данный момент было вызволение Ромки из внештатной ситуации, в которую он попал не совсем по своей вине.
Постепенно комната пустела. Получив свою долю в виде сберегательной книжки, бывшие соратники Романа уходили прочь из его жизни даже не догадываясь об этом… Кто-то молча, отводя взгляд в сторону, кто-то пытаясь что-то объяснить, как-то оправдаться… Но он никого из них не слушал и слушать не желал… Воробей попытался оказаться где-то среди ребят, но Роман осадил его, приказав встать в самый конец этой символической очереди: «Не спеши! С тобой будет отдельный разговор!» Тот, явно забеспокоившись, вскинулся: « А чё нам с тобой обсуждать? Или я был не прав?» «Вот об этом и перетрём… наедине… Сядь, я сказал!» И тот сдался, если не сдулся, чётко понимая и свою вину, и то, что просто так ему весь этот демарш или попытка бунта не прокатит… Мелькала даже мысль: а не сбежать ли? Но жадность, а, впрочем, при чём тут жадность? Он, как и все имел право… Имел-то имел, но… «Да, что он со мной сделает? Кликну братков, если что…» И тут же сам себе отвечал: если успеешь… Но делать было нечего, и он, подчинившись, молча присел на диван.
Где-то в это же самое время Романа отвлёк телефонный звонок, которого он и ждал, и не ждал уже, потому как сумел сам справиться со взрывоопасной ситуацией! «Да! – ответил, сразу же поняв с кем говорит – Да, всё в норме! Ты где?» «Да, здесь уже, здесь! В саду мы… Как я понял, ты отпускаешь их всех по одному, что ли?» «Да! Пусть идут, не трогай их! Но чё ты, как не родной-то? Милости просим в хату! У меня от тебя секретов нет!» - и тут же в распахнувшуюся дверь вошли пятеро омоновцев в полной экипировке во главе с Сергеичем, который сразу же спросил про Аню. «В спальне! Иди к ней, успокой! Я уже, собственно говоря, завершаю… Осталось сам видишь…» «Вижу, вижу…» - усмехнулся тот, явно довольный крестником, и раскрыл дверь в спальню, оставив своё сопровождение в распоряжение Романа.
Воробей сидел на диване, согнув спину, и смотрел на свои сжатые в кулаки руки. Роман первым нарушил молчание: «Ну, что, друг ты мой ситный? Что прикажешь с тобой делать?» Тот поднял взгляд и тут же отвёл его в сторону. «Чё молчишь-то? – продолжал спокойно Роман – Хотелось бы хоть напоследок послушать, чего ты всем устроенным желал добиться-то? Подмять под себя ребят? Да, флаг тебе в руки, но зачем же вот так? И потом, куда ты их собирался повести-то? На какие такие свершения? Тебе кажется, что это так просто, да?» Николай продолжал молчать. Тяжело вздохнув, Роман продолжил снова: «Сам понимаешь, эта встреча у нас с тобой последняя… Раньше нужно было… Себя виню… Бабок ты от меня, понятное дело, не получишь…» «Как это? – возмутился Воробей – Я, что, не горбячил наравне со всеми?» «Горбячил, горбячил… - задумчиво протянул Орёл – Но ты свою долю уже получил минутой славы, дорогой мой… Моё беспокойство не дёшево… да и ребят вот от дел оторвали… Им бы сейчас преступников ловить, а они вынуждены заниматься не пойми чем… Так что придётся тебе согласиться с тем, что всё по справедливости… За всё в жизни приходится платить, не так ли? Надеюсь, ты счастлив, что лишился только денег, а не жизни, правда же, Воробышек?» Оскорблённый и раздавленный Воробей от возмущения лишился дара речи, а потом, вдруг выхватив пистолет, попытался… Однако, даже вскинуться для выстрела ему уже не позволили – мгновение и он с заломленными за спину руками лежал на полу… «Мы ещё встретимся…» - прохрипел он из-под придавившего его двухметрового верзилы. «Лет через десять… И то вряд ли… Таких сук, как ты, и на зоне ох как не любят… А я позабочусь о том, чтобы там и ждали тебя, и знали, что ты из себя представляешь… - спокойно ответил ему Роман – Сергеич!» И когда тот вышел вместе с повеселевшей, но всё ещё очень испуганной, Аней, продолжил - Будь человеком, распорядись чтоб эту мерзость убрали отсюда и как можно скорее… Иначе я сам за себя не отвечаю… И так уже… Если бы не Аня, не знаю что бы я с ним сделал…» «А вы, что же, всё про меж себя уже решили? Ну, тогда ладушки! Вставай, вставай, мил человек, погулял и хватит – пора и отдохнуть!» - и кивнул парням, чтобы те действовали.
«Ну, что, ребятки? – повернулся он уже к Ане с Ромкой – Не пора ли и нам на покой? Ох, и умаялся же я с вами, ох, и умаялся же… Старею, наверное… старею… Пару минут и поедем домой… Мне нужно ещё переговорить кое с кем, сами понимаете!» «Погоди-ка! – остановил его Роман – На вот передай от меня со словами искренней благодарности!» - и протянул ему оставшуюся сберкнижку… «Не многовато ли?» «В самый раз! Жизнь дороже всей этой чепухи… А, впрочем, решай сам…» «Прав ты, сынок… прав… да и по заслугам: и не ломался, и не запрашивал… Дорогого стоит...И потом - Земля она круглая... Кто знает, что там, за временным поворотом-то... Ладно, разберусь!» - и вышел из хаты.