Глава 9
История Пчёлки Майи Шереметьевой и её сестры Ксении
По виду мамы, Кирилл понял, что что-то произошло. Хорошее или плохое, понятно не было. Заплаканные глаза могли подтверждать и то и другое. Она сразу прошла в большую комнату.
Отец, наоборот, сверкал радостными глазами и что-то насвистывал. Это что-то могло быть одновременно оперной арией и новомодным рэпом.
Вадим Юрьевич прошёл на кухню, достал бутылку, посмотрел на неё и поставил обратно. Потом вспомнил, что он генерал, пусть и в отставке, и генеральским голосом прогромыхал:
-Иди сюда, охломон!
Охломон незамедлительно явился по его приказу, хотя бы потому, что в звании был меньше, чем генерал.
-Ты что, забыл стратегию и тактику ведения наступательных действий?
Охломон задумался и растерянно спросил:
-Чего?
Генерал сказал пару фраз. Приличными в них были только предлоги. Ну, и восклицательные знаки, которые звучали после каждой фразы.
-Понял, - сказал Кирилл. Хотя ничего не понял.
Нет, смысл сказанного он понял, но требовалось разъяснение. А то выглядело сказанное отцом, как – то примерно так:«Иди туда, не знаю, куда, сделай то, не знаю, что».
-Напомнить тебе, как я твою мать нашёл?
Кирилл хотел возразить и сказать, что в отличии от Анастасии Дмитриевны, в то время Настеньки, на спине у Ксении не было огромного матраца и подушки. На которые, как он однажды неосмотрительно высказался отцу, и клюнул будущий генерал. Не было при Ксении и бабки с самоваром, который своими сверкающими боками поразил в самое сердце лейтенанта Ольшанского.
Впрочем, генерал не стал ничего напоминать сыну, но ухмыльнулся так, что сыну стало понятно, что генерал вспомнил некие детали знакомства с Настенькой, о которых сыну не намерен рассказывать.
-Иди к матери, - сказал генерал, в данном случае, отец. И опять посмотрел на бутылку, но не стал доставать её. Данный факт свидетельствовал совсем не об огромной силе воли генерала, а о серьёзности сложившейся в семье ситуации.
-Подожди, - вдруг вспомнил отец. – Значит, так. В субботу мы к ней идём знакомиться. В воскресенье её с Пчёлкой Майей к нам привезёшь.
-Чего?- опять не понял Кирилл.
-Топай к матери. Дай от тебя отдохнуть, - поставил точку в дискуссии отец и полез по кастрюлям.
Кирилл хотел спросить отца, где они были полдня, но передумал. Он очень удивился, если бы ему ответили на этот вопрос. Мать с отцом за четыре часа побывали… Точнее было бы сказать, где они не были.
Побывали они в двух школах, двух больницах, отделе опеки и попечительства, детском саду, детской консультации, таксопарке и учреждении Пенсионного фонда РФ. И в военкомате.
Анастасия Дмитриевна сидела на диване, смотрела на сына грустными, и в тоже время радостными глазами. Она обняла его, прижала к себе, как делала это тогда, когда ему было грустно, невесело, или плохо. И рассказала ему историю Ксении и Пчёлки Майи. Именно так, как любимую многими детьми героиню мультфильма, Майю звали все её родные.
А из родных у неё были папа и Ксения. Сестра Ксения. Родная сестра Пчёлки Майи.
В конце мая, чуть больше трёх лет тому назад, Анастасию Дмитриевну вечером срочно вызвали на работу. Необходима была помощь квалифицированного педиатра.
В приёмном покое больницы была суматоха. Как оказалось, в ДТП пострадала целая семья, три человека. Мать, отец и дочь-школьница. Огромный КАМаЗ, гружёный кирпичами, поехал на красный свет и буквально снёс легковую машину, в которой они ехали.
В приёмном покое была паника. На брошенных на пол носилках, сидела девочка. Увидев её, Анастасия Дмитриевна подумала, что у девочки рыжие волосы. Длинные, распущенные рыжие волосы. Волосы у девочки не были рыжими. От природы они были светлыми, золотистыми. Рыжий оттенок им придавала кровь. Её кровь, кровь отца и матери.
У девочки в руках был зажат скальпель, который она держала у своей шеи. Скальпель она подобрала на полу, где его бросили после того, как им разрезали одежду на её матери перед тем, как унести в операционную.
К носилкам боялись подойти. У девочки был открытый перелом левой голени. Девочка не допускала медиков оказать ей помощь и дать наркоз. Глядя на всех огромными не моргающими глазами, она повторяла: «Не трогайте меня, пока не узнаю, что с ребёнком и мамой… Пока не узнаю, что с ребёнком и мамой.»
Мать девочки была беременна, роды ожидались через две недели. В ДТП ей были причинены травмы, не совместимые с жизнью. Но она была ещё жива, когда её вместе с мужем и дочерью доставили в больницу. Пока в операционной спасали ребёнка, нет, не женщину, она была безнадёжна, только ребёнка, дочь женщины, совсем девочка, не хотела, чтобы её увозили на операцию, пока она не узнает, что с ребёнком. И мамой.
Так она и сидела, почти теряя сознание, повторяя, как спасительное заклинание, одну и ту же фразу. Анастасия Дмитриевна сразу ушла в операционную. Малышка родилась живой и здоровой. Её мать умерла на операционном столе. Будто передала ребёнку свою жизнь.
Пожилая грузная медсестра быстро бежала по второму этажу, потом по первому и кричала так, чтобы было слышно в приёмном покое:
-Девочка родилась! Девочка! Живая родилась! Живая! Сестрёнка родилась!
Услышав этот крик, девочка на носилках уронила скальпель, повалилась на носилки и закричала, даже не закричала, а завыла.. Не от боли… От радости и горя…
Про мать медсестра не кричала. Так её и унесли в операционную. Крик медсестры и дочери не слышал пострадавший в ДТП мужчина. У него был перелом позвоночника, и сознание он потерял сразу на месте ДТП.
Потом Анастасия Дмитриевна не раз бывала в больнице, навещала сестёр, интересовалась их судьбой.
Новорожденную назвали Майя. Её продержали в больнице почти два месяца. Скорее всего, не потому, что хотели понаблюдать ребёнка после ДТП. Девочка росла здоровенькой и крепенькой. Забрать домой её никто не мог.
Отец ребёнка после операции был прикован к постели и лежал здесь же, в больнице.
Старшая сестра сначала на инвалидной коляске, потом на неудобных костылях, приходила к младшей и подолгу сидела с ней. Ей предлагали передать девочку, хотя бы на время, в дом ребёнка. Она отказалась. Ксения тогда ещё училась в школе, перешла в 11 класс.
После выписки семьи Шереметьевых из больницы Анастасия Дмитриевна потеряла их из виду. Они переехали, и поэтому она не знала, как впоследствии сложилась их судьба. О том, что было дальше, она и отец Кирилла узнали там, где побывали за эти полдня.
Пока Ксения, отец и Майя лежали в больнице, друзья отца помогли оформить обмен их квартиры. Хорошую двухкомнатную квартиру в центре Шереметьевы обменяли с доплатой на однокомнатную тоже в центре.
Небольшая доплата ушла на оплату долгов, собравшихся после похорон матери, а также на покупку всего, что было необходимо для ребёнка.
Сослуживцы отца, таксисты, не оставили их наедине с их горем. Они постоянно навещали коллегу и его дочерей. На собранные деньги ему купили хорошую ортопедическую кровать, каждую субботу на протяжении более трёх лет, не пропустив ни одного дня, приходили купать его в ванной, иногда собирали деньги.
Виновник ДТП получил небольшой срок, средств никаких для возмещения ущерба не имел. Чудесным образом испарилась и организация – собственник КАМаЗа. Так что пришлось надеяться только на себя.
Ксению перевели на индивидуальное обучение, она училась дома. Училась хорошо. Первое время ей помогали одноклассницы. Они приходили табунком, помогали купать малышку, кормить её, стирать и гладить пелёнки, детское бельё.
Потом количество приходящих нянек стало уменьшаться. И наступило время, когда её одноклассницы совсем перестали приходить к ним. Игра в куклы-матери им надоела. У них появились новые заботы, новые интересы.
В детской консультации никто не удивился тому, что в 7 месяцев Майя впервые назвала Ксению «мамой». К году она стала называть её так уже осознанно.
Ксения прекрасно сдала ЕГЭ, закончила школу. За аттестатом она пришла с ребёнком на руках. Получила аттестат в кабинете директора и ушла. Маленькая хрупкая золотоволосая девочка с такой же золотоволосой малышкой на руках.
Собравшиеся у окна учителя и персонал школы смотрели им вслед и плакали. Вечером Ксения с отцом и его друзьями отметили окончание ею школы. На столе был торт, чай. С большого портрета на стене на них смотрела мать Ксении и Майи.
В тот же вечер Майя сделала первые шаги. Коллеги отца, собравшись в кружок, манили её руками, а она шустро шла, почти бежала, из одних добрых рук в другие.
Ксения поступила на юридический факультет. На заочное платное обучение. Доход семьи складывался из пенсии отца по инвалидности и пенсии Майи по потере кормильца. Пенсию за мать Ксении платили до тех пор, пока ей не исполнилось 18 лет.
Первое время, пока Майю не устроили в детский сад, Ксения подрабатывала репетиторством, мыла пол в магазине рядом с домом. Потом Майе дали место в детском садике, и Ксения устроилась помощником юрисконсульта в небольшую фирму.
Она успевала всё. Учиться, работать, быть мамой. И ухаживать за отцом. Возможно, если бы в семье были деньги, Виктор Иванович смог бы в какой-то мере восстановиться. Денег не было. Не просто не было. Их катастрофически не хватало.
Анастасия Дмитриевна не знала и поэтому не рассказала сыну, что очень часто, уложив Майю спать и дав отцу на ночь обязательное лекарство, Ксения закрывалась в ванной и беззвучно плакала. Горе в семье уживалось рядом со счастьем. Хотя горя было больше.
Через час родители и Кирилл уехали. По пути домой они заехали в парочку магазинов и в цветочную лавку.
В 8 часов вечера, провожая Кирилла, отец и мать в прихожей придирчиво оглядели его со всех сторон. Мать поцеловала «на дорожку», отец похлопал по сильному плечу, подмигнул и весело сказал:
-Иди, охломон!
И охломон ушёл.
Окончание следует
Далее http://www.proza.ru/2016/03/30/606