Мы летели весь день, вечер и, наконец, под ночь наш авиатор решился приземлиться. Он всегда резко принимал решения, поэтому сесть пришлось тоже молниеносно. Солнце уже садилось, но остаточные лучи еще освещали, поэтому было видно достаточно хорошо. Мы оказались на плато горы. Когда я вышел из кемпера, горный воздух пробежался по моим волосам. Здесь было немного холоднее, чем откуда мы начали свой путь.
- Где мы? – спросил я у Севы, оглядываясь по окрестностям.
-Тебе не все равно? – ответил он равнодушно, выбираясь из-за водительского сидения.
-Ну, паспорта еще никто не отменял.
-Зачем тебе паспорт на вершине горы?
-Мне-то он не нужен, а вот…
-Не морочь голову.
-А зачем мы здесь?
-Меня одолело дикое желание написать маслом, поэтому мы там, где нас никто не видит. Пока Мария приготовит нам ужин, я займусь приготовлением. После ужина начну писать.
-Темно же будет.
-Есть фонари, - Сева посмотрел на меня, как на придурка. – А пока собери камни средние по размеру. Они нам пригодятся.
Я ходил по горе вдоль и поперек, собирая в ведро камни. В это время, Мария вынесла из автобуса складной столик и накрыла на стол. Художник разложил свои принадлежности и был готов приступить к своему шедевру.
- Всем кушать, - добродушно позвала нас хозяйка.
Нас ожидал грибной суп, телячья отбивная и морс из ягод. В горах потемнело. Не окончив свою порцию еды, Сева включил фонарь и принялся за работу. А мне захотелось пообщаться с бабушкой:
- Эртур? Дорогой, что с тобой? – голос в телефоне был встревожен.
- Я нахожусь на вершине мира и наслаждаюсь моментом жизни!
- Эртур, у тебя нервный срыв? Только не прыгай, мой дорогой!
- Бабуль, не беспокойся, у меня все нормально. Я сижу на какой-то горе и скучаю по тебе.
-Мой хороший, я тоже. Когда ты к нам приедешь?
-Не знаю, думаю, не скоро. До встречи!
- Эртур, береги себя!
- Конечно, и ты тоже!
Я сбросил вызов и подошел к Севе. Он резко вскочил и прикрыл своим телом полотно.
- Что с тобой? – удивился я.
- Тебе лучше уйти, - отведя взор, пробурчал художник.
- Ты же никогда не прятал свои работы от меня, что случилось в этот раз?
- Испугаешься.
- Чего?
- Реальности. Иди, погуляй, как закончу, позову.
Удивленный его упрямством, я все же не стал настаивать, а подошел к Марии. Она сидела возле кемпера и гладила кота.
- Ты собрал камни? – спросил она.
-Да, насколько возможно найти их в сумерках. Большие ни к чему, а средние особо не попадаются. Собрал чуть больше полведра. Зачем ему камни?
-Не знаю, но думаю, они будут не лишними.
Я присел к ним. От дневного солнца земля была еще теплая.
- Может мне брать уроки у Севы? В детстве я любил рисовать.
- Попробуй. Как он ты не будешь, но всегда полезно чем-то интересоваться.
-А чем интересуешься ты?
- Ничем. Просто жду, когда сядет солнце по вечерам, а по утрам, когда оно взойдет.
-А что за девушка была той ночью?
-Это не моя тайна, поэтому ничего сказать не могу, извини.
Мария всегда говорила монотонно, практически не повышая голос, ровно и мягко. Ее отказ прозвучал вежливо, а от этого доходчиво.
Ожидание конца работы Севы затянулось, хотя он работал, как бешенный. Он бегал вокруг своего мольберта, что-то замешивал, что-то стирал, потом опять наносил. Я посмотрел на часы, было четыре утра, когда художник нам крикнул:
- Идите сюда!
Мария поставила кота на землю, я ей помог подняться и мы подошли к картине. Там было солнце, небо и … змеи. Много змей. Наша хозяйка сказала:
- Неужели…
- Да, приготовьтесь, утром будем их ждать.
Я, ожидая увидеть кошмары, был лишь удивлен, чему здесь пугаться. Да, змеи были реалистичны, казалось, яд капает с них на землю под моими ногами, но ужаса не испытывал. Меня больше поразило солнце и небо. Ярое солнце и суровое небо.
- Это солнце к перемене погоды?
-Да. – коротко ответил Бурдка, - Я пошел спать. Вы тоже. Часов в девять начнется.
Сева вошел в кемпер и лег на свою кровать. Мария же осталась снаружи и стала заносить вещи в автобус. Я поколебался идти ли за Севой, но решил помочь женщине. Мы все занесли вовнутрь. Все, кроме картины. Когда первые солнечные лучи стали пробивать небо, краски на полотне стали насыщеннее, змеи стали темнеть. Мария позвала меня в автобус, но я стоял как вкопанный и наблюдал за происходящим. Чем выше восходило солнце на небе, тем больше становились змеи на картине, тем больше темнело их небо, не закрывая их солнца. Солнце на полотне стало жечь меня, но я смотрел стойко. Глаза стали слезиться от яркого солнца. Парадокс картины: темное небо с ярким солнцем обволакивало со всех сторон. Наверное, еще секунда и спалило бы, как меня оттолкнул, выбежавший из автобуса, Сева. Я упал от толчка. Он схватил меня за руку:
- Быстрей, поднимайся!
Нас ослепило от вспышки света. Я посмотрел на картину, она была пустая. Белое и пустое полотно стояло, как вчера вечером. Через секунду раздалось шипение. Вокруг было миллион змей – они выползали со всех расщелин. Ни одна из змей не была похожа на другую – всех расцветок и видов, были: и больше и маленькие, и серые и цветные. Небо резко потемнело над нами, но солнце светило со всей мощью.
Из кемпера выбежала Мария, за нею следом кот. Она схватила ведро с камнями и передала Бурдке. Он взял ведро, но ничего не предпринимал. Змеи выползали и становились возле нас. Подул ветер с пылью, небо стало практически черным, но солнце стало белым. От пыли стало трудно дышать, песок, земля забивались в ноздри. Глаза еле открывались от ветра, а змей не было конца. Вдруг змеи стали перемещаться в разные стороны, образуя проход. К нам полз огромный белый питон. Он остановился возле Севы. Художник ему поклонился и вынул один камень из ведра. Питон проглотил. Тогда Бурдка вынул второй и протянул змее. Питон глотал камень за камнем. Когда камни закончились, питон развернулся и пополз обратно. Змеи стали уползать за ним. Ветер усилился. Но, как только уползла последняя змея, ветер смолк, исчезло солнце, и пошел ливень. Мокрые мы вошли в кемпер.
- Для чего ты нарисовал змей? – спросил я у Севы.
- Я пишу не по желанию, а по надобности.
- И, какая нужда в змеях?
- Они ушли на зимовку. Без меня они не смогли бы. Белый питон, их оберег, голодным он не смог бы перезимовать. А так они доживут до весны.
- От камней большой ли прок?
- Большой.
- Кто ты, Сева? – вырвалось у меня.
-Я тот, кто рисует вам жизнь. Я изменяю погоду, строю города, заселяю животными, то есть я пишу вашу жизнь.