Началось лето- жаркое, душное. Самое безумное за последние годы. Златана приходила с учебы, ложилась спать и долго крутилась, прежде чем мягкий сон смежал ее веки. Просыпалась в поту, вскакивала, начиная долго-долго смотреть в окошко. Девушка ждала нового письма. Переписка, заброшенная год назад, возобновилась. А еще Август каждую неделю, день в день присылал ей лиловый конверт со штемпелем и подробно рассказывал, что приключилось в школе для беспризорников. Олаф, снимавший с братом соседнюю комнату, не знал, удивляться ему или просто молчать. Глаза Златы блестели, когда она получала белый конверт- не так часто, как лиловый, но все же. Девушка не рассказывала, от кого эти редкие письма, да и Вильгельм не проявлял особо интереса. Только Олаф чувствовал, что что-то произойдет.
Наступил июль- самый теплый месяц лета. Июль не похож на август- его тепло тяжкое, обессиливающее. Словно бы кто-то закутывает тело в верблюжье одеяло поверх двух ватных. В июле курсы стенографисток работать переставали и Злата подрабатывала со старшей сестрой- плели корзинки, продавали ранние яблоки, убирались в богатых домах. Жизнь шла своим чередом. Пятого июля после полудня поезд из Колиды открыл свои двери. Прибывшие утирались платочками, обмахивались веерами и пили содовую воду. Вокзал наполнился голосами, яркими красками, модными платьями, кружевными зонтами. Носильщики сновали туда-сюда как юркие птицы. Перекликались слуги. Все превратилось в пестрый переполох.
Злата, вышедшая выбросить мусор, так и осталась стоять с ведром на дорожке. Навстречу ей шел мужчина в черном, несмотря на адскую жару, костюме-футляре, мужчина, чьи тонкие запястья обхватывали две серебряных змейки, кусающие свой хвост. Он не изменился- не стал старше или моложе, остался ровно таким, каким его и запоминали все. Лицо итальянской мадонны, легкая бледность и очерченные плавными линиями легких морщинок теплые мягкие глаза. Его улыбка была похожа на бабье лето, на страстный сентябрь, на сладкое яблоко. Зубы были чуточку длинней, ногти блестели как чистое стекло. Злата ойкнула, ведро выпало из рук и покатилось по склону. Следом, точно почетный караул, шел Ла Флор, хотя было ясно, что прибыли они не вместе. Ла Флора ждал Олаф. Злата не ждала никого.
Многое могло случиться в тот день, пятого июля и много слов было сказано, и много чая выпито, и много сомнений рассеяно. Вечером Марцеллий и Ла Флор должны были уезжать- каждый к себе. Олаф получил в подарок комплект новых струн, а Вильгельм книжку по астрономии. Злате из Брокена передали симпатичную акварель. Провожали гостей затемно.
Олаф обнял Злату, девушка уткнулась мокрым лицом в колючий свитер, пропахший ромовой эссенцией и дымом костра, вздохнула тяжко-тяжко.
-Нет, что ты ни говори братец, а я свою школу буду добром помнить.-сказал Вилли, теперь уже Вильгельм. В руках у него была подаренная Арсением книга о звездах, которую он не выпускал из рук с самой минуты дарения.
-Да что лукавить, и я по Брокену скучать начал.-со вздохом согласился Олаф.
Злата молчала, зная что ей больше других будет не хватать дней, проведенных в старинном особняке, дней волнительных и веселых, грустных и незабываемых, полных надежд и пролетевших так быстро, как проходит детство- самая важная часть жизни.
****
Конверт без обратного адреса, без каких-либо опознавательных знаков упал на порог. Вильгельм несколько секунд поборолся с приличиями и моралью, и вскрыл. Практически пустой конверт, разве что только с белой лилией внутри, сухой, мятой и очень пыльной. Вот и все. От кого бы? У Златы не было поклонников- ее задумчивость отпугивала. Девушка была полной противоположностью яркой, веселой, бойкой старшей сестре. Может быть, кто-то перепутал? Но адрес их. Или это не Злате? Тогда кому? Их полной, старой и очень склочной квартирной хозяйке? Вилли решил не гадать и постучал в окно первого этажа. Постучал снова. Злата зимой спала крепко, плохо. На третий стук сонная девичья мордочка все же высунулась из окна.
-Эй, доброе утро.
-И тебе доброе. Что-то случилось, Вилли?
-Тут письмо прислали.
-Давай!
-Вроде б и письмо, но без письма.
-Как это- письмо без письма? Посылочка какая?
-Посылочка. Вот только странная. Скажи, это тот самый зубатый Марцеллий учудил- послал тебе сухой грязный цветок?- Вилли вложил девушке в ладошку вскрытый конверт. Злата долго-долго смотрела в него, затем отбросила как змею. Лицо ее стало белее оконной рамы. Руки подрагивали.
-А я ведь чувствовала что-то. Чувствовала, да объяснить себе не могла. Вилли, во сколько сегодня отходит вечерний поезд? Успею я еще купить билет?
-Куда?
-Домой.
-Домой? Ты и так дома. Или я неправильно что-то понимаю?
-Домой, в Брокен.
-Но почему?
-Что-то с Августом случилось. Я вот не знаю, что именно, но что-то случилось с ним.
-Вот я же говорил директору, чтоб он проложил телефонную линию. Стоило б это немного, но у всех была бы связь с городом. Сейчас бы сходили на телеграф, позвонили.
-Я поеду. Так или иначе я должна поехать туда. У меня нет времени, Вилли.
-Черт с тобой, я тоже еду. Вдруг там что-то с тобой случится.
*****
Черная тень, расколотая стократно, изгибалась перед мужчиной и в солнечном свете через окошко прокаленного стекла тысячею ломаных линий, зигзагов распадалась и сходилась. Человек стряхнул с себя древесную труху и внимательно рассматривл то, что осталось от тетрадки в переплете из человеческой кожи, фотоальбома и того, кто все это вчера стащил из его стола.
“Сва-арт! Никогда-а!”
“Сва-арт! Бесполезно все, бесполезно. Сва-арт!”
Орала черная тень, что изогнулась словно змея, свернулась в несколько колец и затихла. Сварт наступил в тень, нагнулся, сдавив руками, и темнота, коснувшись его глаз, погасла, шипя как пена. Размытый, вытянутый силуэт стал все более четок, и это была тень, половина тени, треть тени и две трети человек.
-Вот и кто тебя, умница, просил копаться в моих вещах, а?- голос Августа был ехиден.
-Свааарт.
-Все тебе говорили, все умные люди- не лезь в чужие зачарованные вещи.
Тень стала кляксой, черным пятном. Раздался пронизывающий душу вой, сменившийся стоном и посыпалась штукатурка. Госпожа Корделия на третьем этаже проснулась. Полежала чуть-чуть. За много лет она привыкла к множеству чудес и случаев, что могли произойти здесь. Замогильные звуки могли означать что угодно. Поэтому она с чистой совестью отдалась послеполуденному сну.
-Есть вещи, о природе которых не знаем ни ты и ни я. Но только единицы знают, как с ними обращаться. Есть силы которые спят, но пробудить их ничего не стоит. Сложнее вернуть их туда, где им место. Не играй со своими демонами- это может закончиться очень плохо для тебя. Живи без них- ты ведь знаешь, как хорошо быть человеком.
-Свааарт.- шипело черное пятно.
-Двадцать шестой, у тебя нет совести. Я спасаю тебя, как ты однажды спас меня, и да будет тебе этот день уроком. - сказал Август, отметив, как пафосно это прозвучало. Он потер ладони и погрузил руки в темное пятно.
На руках его была субстанция, похожая на черную липкую грязь. Несколько секунд он мял ее, придавая одному ему ведомую форму, а затем Сварт стряхнул ее на пол. Грязь зашевелилась и стала человеческим телом. Арсений был без сознания.
-Ну как бы так.- сказал, вытирая дрожащие руки Сварт.-Осталось только придумать, как открыть дверь.
Чертов приятель обокрал его, завел сюда, захлопнул тяжелую дверь более десяти часов назад, а прийдя в себя не вспомнит ровным счетом ничего. По кладовой валялись обрывки фотокарточек, ошметки переплета, труха и мусор. Две кадки с соленьями пришли в негодность. Ла Флор мало того, что каким-то образом захлопнул дверь, утянул Августа, так еще устроил изрядный беспорядок. Соленья и сушеные грибы придется списать из заработной платы Арсения. А вот шишки свои пусть залечивает сам, паскуда такая.
*********
-Нам поможет только одно.- сказал Вильгельм, стоя у запертой двери.-И если это нам не поможет, то я уже не знаю, что и делать.
-Что же?
-Грубая сила.
Госпожа Корделия взмахнула поленом в знак полное боевой готовности. Златана поежилась- встреть такую валькирию за пределами Брокена, можешь и навсегда заикой остаться.
Разбудив ее, Вильгельм тоже понял, почему эта женщина с честью выдержала трудую ношу учителя юных сирот, а многими годами ранее и шайки наглых отпрысков колдовских родов.
От первого ее удара понеслась пыль с потолка. От второго заплясали стены. Вот и говорил бы кто, да только не эта милая дама, что от брака с представителем магии она не получила ничего кроме долгодлящейся красоты. Хрупкие дамы пенсионного возраста так не таранят старые двери. А еще Вилли плечом приналег. И эти два рационалиста так ловко оттеснили ее от участия в процессе.
Третий удар, полено расколото в щепки. Госпожа Корделия с изумлением смотрит, как Вильгельма отбросило в самый конец коридора. Потому что ударили изнутри.
В дверном проеме стоял пропавший без вести директор и улыбался во все двадцать восемь идеальнейших зубов. От двери не осталось ничего кроме мелких щепок.
-Как ты страшно выросла.-сказал Сварт, протягивая руки для традиционных объятий. Златана сравнялась с ним ростом, вытянулась как камыш, похудела и загорела. Госпожа Корделия на немой вопрос директора только глаза отводила. Вильгельм поднялся.
-Эээ, еще одна проблемка осталась, дорогие мои.
-Проблемка!- фыркнула Корделия, перезамоталась в теплую шаль, что набросила поверх старомодной ночной рубашки и с достоинством побежала, придерживая тонкими пальчиками подол. Златана и Вилли подняли ее со второго сна, а ведь это был выходной. Сон она считала столь же полезной вещью, что и классические мертвые языки. А переодеться не успела, о чем застыдилась, увидя директора.
-Надо бы вынести замдиректора по хозчасти.
Вильгельм заглянул в проем. Ворон, в отключке. Раньше он многое отдал бы чтоб увидеть такое.
-Ладно, я за ноги, а ты за руки возьмешь- вдруг он кусается.- сказал Сварт и захихикал по-дурацки. Вилли ошеломленно уставился на своего бывшего директора. Таким Августа Сварта он прежде не видел.
-Я даже не хочу спрашивать, кто его так отделал.-сообщила Злата.
-Любопытство его сгубило. Только любопытство.
****
Крыша в одном из корпусов обвалилась неожиданно.
Учеников решено было разослать в семьи- тех, у кого были семьи. Почти все учителя и воспитатели уложили вещи. Август собрался переждать ремонт во втором доме старосты, и Злату с Вильгельмом туда же поселили. Вильгельм отказался уехать, сославшись на то, что в деревне звезды видны лучше. Златана ухаживала за Ла Флором, что некогда спас ее. Арсений, как и предполагал Август, не помнил ровным счетом ничего с того момента, как переступил порог директорского кабинета. О порче брокенского имущества, краже личных вещей школьного приятеля, да и самого приятеля он узнал от Вильгельма. Только тот смог подобрать нужные нейтральные слова. Во все это Ла Флор, тем не менее верить отказывался.
-Что я, варвар какой?!- то и дело восклицал он, пытаясь дотянуться до халата, но боль возвращала его в постель. Злата, ставшая и сиделкой и компанией, пыталась придумывать какие-нибудь темы для разговоров, но Ла Флор только сердито стрелял глазами и иногда талдычил уже набившую оскомину фразу.
-Вот такие не шибко веселые дела происходят в нашей славной школе.-сказал Вильгельм, закрывая занавеской обледеневшее окно. Златана только плечами пожала. С тех пор, как Август стал директором интерната, начали происходить куда более интересные происшествия, чем какая-то прогнившая от старости крыша.
Однажды Монро принес горшочек, накрытый серой тряпицей. И что-то там шевелилось. Август, отобравший у приятеля это что-то, спрятал в свой стеклянный шкаф и пошептал на замок. На вопрос болтающейся неподалеку Златаны, что же именно приволок Монро, Сварт ответил как-то странно и невнятно “чертов палец, теперь покоя в нашем Брокене не будет”. Тайна шевелящегося горшка так и осталась тайной, а что касается покоя, то его и без Сварта особо не наблюдалось. Но выходка крыши не рассмешила даже Августа.
-Так-так.- сказал директор, переступая порог и неся с собой восхитительный запах мороза. Что он хотел сказать этим ‘так-так’ Вильгельм только угадал по сдвинутым бровям. Злата поняла, что ей лучше сегодня не трогать Августа и с расспросами не лезть. У него были такие моменты, но на ее памяти совсем нечасто.
А ей все хотелось выяснить, что же произошло между Ла Флором и директором, и почему Август оказался запертым с ним там. Может быть, Ворон сошел с ума?