Я крошу зубы о металлическую плёнку своего сознания. Просыпаюсь в ужасе, ощупывая их языком. Ничего не нахожу. Зубная фея приходила ночью. Вливала мне литры снотворного в глотку, вырывала щипцами последние зубы.
Вставляю сигареты в ошмётки собственной десны. Плюю кровью. Фильтр мокрый. Я достаю из ящика последние сигары. Кастро лично вручил их мне когда-то.за окном простирается зимний лес, трупы голубей на ветках. Лапы примёрзли, им никуда не упасть.
Пытаюсь уснуть-проснуться, не выходит. Я запиваю водку чаем. В отражение вижу глаза цвета ртутного моря.
Чувствую, как тараканы скребутся под кожей. Рву её ножом, срываю пластами с рёбер. Завывает ветер. Холодный, с кусочками льда, рома и колы.
Бомж на улице просит копейки. Я кидаю в шляпу ему свои ногти. Иду прочь.
Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Помочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь. Прочь.
Плюю в сторону медленных толп людей. Не понимаю их. С трудом разглядел свою руку. Протянул её к чайкам, что несут капли море. Запах тухлых кальмаров моего немытого тела заставляет их гнить в бесконечном полёте. Канту сжигают все брови дети лет шести. Он стонет и морщится, его нос извергает кокаин.
Я знал, узнавал, учил, читал, познавал, кричал, орал, убегал, прибегал, слушал, вопил, принимал, отдавал, мал мал мал мал.
Бутылки тянут душу к земле. Я говорю хватит. Выходит немного. Бью головой все стены пространства, где и в чём я живу? Одетый в шкуру недоноска попытался ограбить банк, там оказались пустые ставни окон разноцветных. Поджигают бензин проклятые дети, мы горим в огненной сказке на рассвете. Я и Кант. Кант и я. Дешёвая шлюха философии самого себя.
Там вот впереди, облёванный стоя, на меня смотрит памятник из кости и плоти. Я возвёл его с криком пустого сомнения, чувствуя, как убегает последняя вена из иголки лёгкой конвульсии бытия.
Стены плывут. Просыпаюсь с ухмылкой, больше похожей на картину абстракционизма. Вижу лес.
Деревья шевелят своими кронами, создавая акустический резонанс моего убогого знания самого себя. Ветки. Жёлуди. Корни. Питательный сок. Это всё лишь одно. Мачты одиноких лодок, что вернулись из кругосветки. Пью. Много. Часто. Терплю иголки хирургов, что раздвигают мне рёбра. Меняюсь и плыву в никуда. Меняюсь и плыву никуда. Пожалуйста, налей мне немного вина. Позволь напиться, словно это не последний раз.