Гл. 36
Весь день Саша провела с Аскером, то в разъездах, то у него дома (родители заблаговременно куда-то удалились), лишь вечером вернулась к себе. Алекс тоже был ей рад – это чувствовалось и в скупых словах, и во взгляде брата. Он даже с некоторым сожалением сообщил, что должен уехать на ночь в Краснодар.
- Послезавтра же свадьба? – удивилась Саша. – А ты опять убегаешь на работу.
- Так поэтому и убегаю. Надо тебе подарок купить. Вернусь завтра к вечеру, а там – на несколько дней возьму выходные. Завтра не напрягайся, ничего не делай – Зинаида Матвеевна сама за матерью поухаживает.
Он был в хорошем настроении. И Саша даже решилась задать шутливым тоном вопрос – нет ли у него девушки. Но брат осадил ее излишнее любопытство строгим взглядом, и Саша не стала дальше выпытывать. Какое ее дело. Захочет – сам поделится.
После отъезда Алекса прошло два часа и Саша окончательно созрела для звонка Диме. Все это время она убеждала себя, что все-таки должна отдать ему деньги, и тут же гнала эти мысли подальше. В конце концов загадала – если Димка сразу возьмет трубку, она с ним поговорит. Если нет – больше не будет предпринимать никаких попыток связаться. Но уже протягивая руку к телефону, Саша остановила себя – дура! Лезет первой, вместо того, чтобы пресечь его попытки наладить контакт.
И Саша твердо решила отправиться спать. Но телефон, видимо, возмутившись ее пренебрежением, зазвонил сам.
- Привет, мне сказали, что ты сбежала на свадьбу.
Она узнала голос. Разум требовал положить трубку и отключить телефон, но любопытство победило.
- Зачем ты звонишь? – стараясь казаться равнодушной, спросила Саша.
- Как у тебя дела?
- Я не хочу, чтобы ты звонил, - Саше нравилось произносить такие фразы. Она даже как-то вытянулась, приняла позу уверенной в себе кинодивы.
- Мне показалось, что мы не договорили. В больнице ты от меня бежишь, по телефону тоже боишься разговаривать?
Саша начала опять что-то лепетать про деньги, но Дима легко перебил ее, отмахнувшись. Он болтал о всякой всячине, задавал вопросы, тут же о них забывал, перескакивая на другую тему, и Саша незаметно для себя втянулась в разговор. Она рассказала ему о медсестрах и врачах в больнице, особенно выделив молодого гинеколога, страдавшего косоглазием.
- Удобный порок, - отметил Дима, - одним глазам смотрит в лицо, а другим – в сферу профессиональной деятельности?
Звучало пошло, но Саша смеялась так, что где-то под ребрами заболело.
Потом переключилась на соседок, коротко упомянула своих ровесниц, остановилась на Елене Антоновне (представляешь, ее ребенок будет моложе племянницы!) и, так как Димка готов был слушать дальше, поведала и о Соне.
- Ну вот, если ты мои деньги не хочешь себе оставлять, отдай ей, - нашелся Дима.
- Ты что, такую сумму?
- Почему нет. Свои грехи загладишь. И мои заодно.
Он произнес последние слова как-то слишком резко, а ведь еще несколько секунд назад заливался соловьем, и – отключился. Саша растерянно смотрела на трубку, сердито выдававшую короткие гудки.
А Дима, откинувшись на подушки итальянского дивана, мило улыбался, пережевывая финальную фразу. Эффектно получилось. И, пожалуй, символично. Деньги, выделенные на аборт, пойдут на поддержку всеми покинутой будущей матери. Интересно, Саша поняла аллегорию? Или придется разжевывать? А с этой бедолагой, пожалуй, можно что-то придумать. Он потянулся к трубке радиотелефона, не глядя набрал привычный номер и, зевнув, произнес: "Але, пап! Твой наследник на связи!".
Саша никак не могла уснуть, прокручивая в уме разговор с Димой. Злилась на себя, что не отключилась вовремя. И на него – чего он добивается? В конце концов убедила себя, что всему виной деньги, и сейчас, когда она знает, как с ними поступить с согласия Завадского, у нее больше не будет повода с ним разговаривать.
Потом был бешеный суматошный день, когда съезжались многочисленные родственники Аскера, располагаясь и у Хуажевых, и у Потаповых. Сашу постоянно с кем-то знакомили, обнимали, целовали, трепали за щечку, как маленького ребенка. Злой насупившийся Алекс смотрел на неожиданных гостей с откровенной неприязнью. Он-то мечтал выспаться после свидания с Мариной. Но в последнюю ночь перед свадьбой некомфортно было всем. Гости громко дышали, храпели, ворочались на полу. «Скорей бы все это закончилось!» - думала Саша.
Однако утром настроение улучшилось. От портнихи принесли платье, а следом пришла приглашенная на дом мастер из парикмахерской, сделала невесте умопомрачительную укладку, причудливо накрутив и подняв ее густые каштановые волосы и украсив их заколками с крупным искусственным жемчугом. Яркий макияж добавил ей несколько лет, однако, нисколько не испортил. Красота ее словно раскрылась, зазвучала призывно, настойчиво. Саша то и дело подбегала к зеркалу, улыбаясь комплиментам родственниц Аскера и своих подруг. Хорошо, что здесь были Анжелка и Лариска, а то она, пожалуй, растерялась бы. Никогда ее столько не хвалили!
Вдруг объявили, что жених рвется к невесте. И сразу несколько девочек и девушек сорвались с места – за выкупом. Что происходило на лестничной площадке, Саша не видела и не слышала, но могла представить, так как школьницей пару раз бывала на свадьбах. Сейчас ее команда будет торговаться, не разрешая жениху приблизиться к невесте, пока он и его дружки не заплатят достойный выкуп. Видимо, Аскер за ценой не стоял, так как позвали ее довольно скоро. И Саша увидела будущего мужа – улыбающегося, счастливого. Она заметила – он удивлен, восхищен, горд и радовалась, что может предстать перед ним такой красивой. И ей Аскер очень нравился. Ему так шел строгий черный костюм, и белоснежная рубашка, и галстук-бабочка, и ярко-красная роза в петлице. Людской поток подхватил их, понес вниз по лестнице. К ЗАГСу Саша и Аскер ехали на разных машинах – богато украшенных цветами, лентами, кольцами и прочей свадебной атрибутикой. А в ресторан уже – в одной, жадно целуясь на заднем сиденье.
- Погоди, ты всю помаду съешь! – смеялась Саша, в шутку отталкивая мужа.
- Я сейчас не только помаду, я тебя целиком съем, Саша, что ты со мной делаешь!
И ему можно было поверить.
Предстояло выдержать еще свадебный обед, но Саша уже не боялась. Многочисленные и многоголосые родственники мужа больше не пугали, только вызывали улыбку.
И ресторан ей понравился. Как он преобразился за каких-то пару месяцев. Скучную вывеску с квелым цветком, словно завядшим от старости, сменили золотые буквы, стилизованные под египетские иероглифы, поднимающиеся из песка на фоне пирамид. А по сторонам массивной, испещренной клинописью двери расположились фигуры фараонов. Огромные. Великолепные. Но Саше стало почему-то жутко. Она вспомнила, что так выглядели крышки гробов, в которых покоились богоравные владыки Египта.
Внутри тоже все было прекрасно и внушительно, дорого и необычно.
Барная стойка в виде мавзолея венчалась головами соколов, из клювов которых бармены нацеживали спиртные напитки. Столики поддерживали худые и длинные изваяния кошек с улыбающимися мордами. Но на общий зал Саша глянула лишь мельком. Они прошли в банкетный, где было меньше Египта и больше – привычного свадебного антуража.
- Ну как тебе? – спрашивал довольный Аскер и Саша отвечала восхищенными ахами.
Мероприятие началось. Нанятый тамада беззастенчиво пытался споить гостей. Впрочем, некоторые родственники Аскера вообще не пили, следуя мусульманским обычаям. Другим в обществе трезвенников было не совсем уютно, поэтому градус застолья оставался невысоким даже через несколько часов после начала праздника.
Саша уже порядком устала. Ей надоело есть, улыбаться, смеяться шуткам, целоваться с женихом. Действо, в котором причудливо переплетались кубанские и адыгейские обычаи, и на которое она вначале взирала с таким интересом, утомило. Прикрывшись фатой, она откровенно зевала и жмурилась, только теперь поняв истинное предназначение этого предмета и благословив невесту, надевшую его первой. В очередной раз нырнув в полупрозрачное облако, Саша попыталась вздремнуть. И ей это даже удалось – сказался недосып последних дней. Вывели ее из дремотного состояния громкие нестройные хлопки, волной прокатившиеся по залу. Девушка встрепенулась, отбросила фату, удивленно озираясь кругом. Все смотрели на сцену, перешептывались. Одни гости что-то объясняли другим, ведь приезжие были не в курсе, кто перед ними. А у нее похолодели руки и к горлу подкатил тугой ком. Возле микрофона покачивался с носка на каблук Дима Завадский, явно собираясь произнести речь.
Одет он был… в точности как Аскер. Такой же черный костюм, галстук-бабочка и нагло-красная розочка.
Саша стиснула зубы, натянув поверх них вымученную улыбку. Дима заговорил.