В день, когда Беатриче не стало, на улице стояла невыносимая жара. Люди не могли спать: раскаленный воздух затыкал горло как кляп. Они ворочались, оборачиваясь потными простынями, пили теплую воду и снова пытались уснуть, полагая, что сами вот-вот свихнутся. Поэтому стоит ли удивляться, что сумасшествие Беатриче осталось незамеченным.
Что мне нравилось в ней, так это смелость и жизнь. Некоторые так ее и приветствовали: «Здравствуй, жизнь моя! Как дела?» и Беатриче всем отвечала: «Хорошо!».
Она появлялась как ураган, но тот ураган, который не разрушает все в округе, а окунает округу в себя, мол, посмотрите, почувствуйте, как я живу. Когда она появлялась, реальность как будто смещалась. Всё виделось и чувствовалось иначе. На стулья, столы, стены, лица невозможно было смотреть как раньше. Мы переживали другую жизнь, в каком-то параллельном мире – лучшем, чем этот. Это были очень странные ощущения, как будто Беатриче обладала магнитным полем - еле уловимым запахом красоты.
Каждое утро она заходила в наш магазин. Там всегда было шумно и ее неизменно приветствовали. В тот день Беатриче улыбалась как-то по-особенному, и всерьез мои мысли были заняты тем, не с нее ли срисована Джоконда, а может….
- Здравствуй, Дэн – прервала мои мысли Беатриче.
- Здравствуй, жизнь моя. Как твои дела?
Беатриче засмеялась, ничего не ответила и отвернулась. Я смотрел на нее как при замедленном просмотре. В деталях запоминал цвет волос, разворот шеи, ряд белых зубов, взмах ресниц, очень четко видел каждое ее, даже самое неуловимое движение, вращение других людей вокруг нее и главное, блеснувшее в ее взгляде что-то, что не давало мне покоя потом всю оставшуюся жизнь. Я перестал воспринимать ее такой, какой она была для меня доселе.
- Тебе как всегда воду? – спросил я.
- Нет – ответила, чуть помедлив Беатриче – послушай, Дэн, у тебя никогда не было ощущения, что…. – тут Беатриче замолчала и посмотрела на меня. На деле же она смотрела сквозь, заглядывая, наверное, туда, где обычное человеческое зрение слепнет, и появляются голые ощущении и картинки, возникающие в разуме как видения.
- О чем ты, жизнь моя? – спросил я, тщетно пытаясь заглянуть вслед за ней. Но не видел ничего, кроме нашего прилавка.
- О, прости, – как будто очнувшись, поторопилась сменить тему Беатриче – да, дай мне воды. Беатриче быстро расплатилась и вышла из магазина, унося с собой вихрь жизни. После ее появления, я какое-то время приходил в себя, и мог работать дальше, когда пелена обожания и преклонения спадала, и ко мне возвращался ясный ум. Магазин обрел постыло знакомые черты. Я переключился на другого покупателя и мог думать о Беатриче уже отстраненно, без замирания сердца. Я думал, что, по меньшей мере, Лувр должен быть ее домом, и как это поразительно неправдоподобно, что она живет среди нас.
Вдруг кто-то закричал, я вздрогнул и метнулся из магазина. Это кричала Беатриче, она билась лежа на асфальте прямо у входа в магазин. Ее руки и ноги выплясывали сумасшедший ритуальный танец. Совершенно очевидно было, что у Беатриче припадок, но она кричала так, как люди не кричат даже от ужаса или боли. Ее крик захлестнул улицу.
Двое человек - мужчина и женщина пытались успокоить ее, совладать с руками и ногами. Бетариче кричала не переставая, мотая головой так, что казалось она вот-вот оторвется. Я смотрел на нее и как будто лишился способности двигаться. Что-то необратимо страшное происходило в Беатриче. Внутри меня разлился шепот-молитва «жизнь моя…жизнь моя» как заведенная пластинка, которую я не мог остановить. Слова медленно затягивались вокруг горла. Со стороны я наблюдал нас, как два отдельных элемента – бьющаяся на земле Беатриче и я, стоящий во втором ряду среди толпы зевак и любопытных. Больше там никого не существовало. Люди как декорация, бутафория жизни, заполняли собой пустоту.
Беатриче успокоилась сразу после того как женщина отхлестала ее по щекам. Это дородная тетка чуть ее не убила. Беатриче села на асфальт, всхлипывая и что-то неразборчиво повторяя. Я не мог оторвать от нее удивленного взгляда. Передо мной сидела обыкновенная девушка, двадцати с чем-то лет, симпатичная, но такая, какую бы я даже и не заметил среди прохожих.
- Говорят, ее недавно бросил любовник.
- Господи, ну и жарища…
Толпа потихоньку расходилась. Беатриче неторопливо приводила себя в порядок. Очевидно, что ей было плевать на прохожих, а прохожие, ну что прохожие, всем было жарко, и никто и не вспомнил, что Беатриче скончалась очень давно в возрасте 24 лет.