Глава – 7
Один из освободившихся Зэков из поселка - рудника Пивск,
рассказал тоже очень интересный случай, которому он сам был свидетель.
Уже не знаю это тоже «басня» или тоже правда, а может быть полуправда, но сказанное им весьма правдоподобно.
Поселок Пивск - золотоносный рудник, работают там в основном Зэки, вольных очень мало, только начальство, да освободившиеся из лагеря и ожидающие какой - либо оказии, чтобы уехать.
Вот и все население, но однажды, а это было около месяца тому назад, прилетел к нам самолет ТБ-1, что было у нас довольно большой редкостью.
Из самолета вышло кроме летчиков, какие - то двое в армейской военной форме с довольно большим чемоданом, это мы заметили сразу.
Все они проследовали к начальнику нашего лагеря. Сам факт, что прибыли именно к нему, у нас невольно вызывало любопытство.
А уже шла война, второй, третий месяц, от нас Зэков, хоть и скрывали, но мы все же знали о ней.
Примерно через час, из кабинета вышел дежурный офицер охраны и сам лично проследовал в один из бараков, где вообще – то и не было в данное время никого кроме дневального - истопника, а это был старик лет 60 - 62 из поляков, но довольно хорошо говорящий на русском языке.
Старик, как старик о себе он и не рассказывал особого ничего, просто жил в Польше и там работал, а вот пришли туда Советы и он здесь.
Он все больше молчал, но печку топил в бараке исправно и прибирался там попутно.
Видим, мы выходит дежурный, а с ним рядом этот дед - поляк и так довольно быстрым темпом оба идут в контору.
Ну, а тут уж совсем нас, кто это видел, любопытство одолело. Зачем им понадобилась эта развалина старая? Прошло еще около часу.
Самолет прилетевший, между прочим, все время от времени прогревали, так как погода наша, то снег, то дождь.
Через час выходят все вместе с начальником лагеря и что мы увидели?
Наш дед - истопник идет в полной Польской военной форме, да еще и шуба у него на распашку, а на груди мундира какие - то ордена, их польские.
Вот это дед! Как мы потом узнали он был каким – то генералом Польской армии и работал в штабе до нашего вторжения в Польшу, где польская армия Гитлером была разбита.
Он с частью своих войск попал к нашим войскам, ну и до войны с Германией ему как видно определили место на Колыме.
Но началась война и стали формировать Польские части, на нашей стороне и сразу о нем вспомнили, а так если бы ее не произошло, гнил бы он где – нибудь, в Пивекской земле.
И вот все они в самолете, отдав ему честь, наше начальство пошло к себе, а самолет взмыл в небо.
О том, что действительно, поляков, эстонцев, латышей везли в Сибирь, я не просто слыхал, а видел сам своими глазами в Омске, когда еще учился на последнем курсе в техникуме.
Везли их семьями, все больше женщины, старики, да дети, в товарных, как мы их называли, в телячьих вагонах, под охраной, а куда везли я тогда еще не знал.
Позднее я столкнулся с их местопребыванием, но это будет потом, еще через 1,5 - 2 года, а пока я еще на «Золотой Колыме».
Забыл я написать, что с нами по возрасту, почти как я был тальманом и один бывший капитан парохода.
Он ранее работал, вроде на Енисее, ему было что - то лет 45 - 47.
Приехал он с семьей на Колыму, правда семья - то была не совсем его, был сын лет 10 - 12, но не его.
Жена была моложе его на 8 - 10 лет, хотя он сам был русский, но она по национальности цыганка.
Так вот пока мы находились на весьма «трудной работе» в Амбарчике.
А после прибыли в Зырянку, как всегда нас поместили в общее мужское общежитие, человек на 10 - 12, ну просто в барак, а этот капитан пошел к себе домой.
Вдруг вечером он с не большим чемоданчиком появляется в нашем бараке.
Меня это конечно удивило, в чем дело? И оказалось очень все просто, пока полтора месяца мы были там, на «тальманской» работе, она спуталась с одним из работников местной газеты и так сказать, «по- Колымски» вышла за него замуж.
На фронте, у начальства во время войны были ППЖ, то - есть полевые - походные жены, а на Колыме тоже были - Колымские жены, а свои родные на материке.
Вот и переходили они из рук в руки, когда уезжал на материк, окончивший свой срок, или договор очередной муж.
Ничего удивительного в этом не было, так как на 8 - 10 тысяч жителей Зырянки было не больше чем 25 - 35 штук.
Именно штук женщин, так как порядочных женщин я там встречал только двоих, да и то им было более 50 лет, куда уж в этом возрасте любовь крутить.
А остальные рано или поздно, но все равно запутывались в мужском изобилии, да еще все с любезностями и как - бы пылающие любовью, а на самом деле только одной жаждой инстинкта.
На этот раз я и узнал, что Бориса Карасенко не избежала эта судьба, по словам людей, его Валя тоже начала якобы крутить любовь с каким – то мотористом с электростанции, а поэтому его с семьей быстренько и перевели в Верхний – Сеймчан.
Честно говоря, я от нее этого не ожидал, мне всегда казалось, что она принадлежит к честным, порядочным женщинам.
Пришел я в свой отдел, где в «поте лица, работал» архивариусом, а там на моем месте, вижу, сидит какая - то девочка лет 17 - 18, ну подумал я и правильно, эта как раз работа для нее.
Я и сказал начальнику отдела:
- Я прибыл, что мне делать? А, он в ответ: - Иди в отдел кадров там тебя ждут.
Вот я в отделе кадров и там, предлагают мне ехать в затон, около Зырянки и опять вторым помощником.
Я им заявил: - Нет, вторым я не пойду, первым поеду, а так нет.
- Ну, тогда мы тебя сократим по сокращению штатов.
- Ну и что? Сокращайте, дело ваше, если вам покладистых мало, мало знающих суда, считаете лучше, чем я. - На том и порешили.
Выдали мне расчет, трудовую книжку на руки и мотай Серега на все четыре стороны.
Зашел я в Зырянскую сберкассу, чтобы снять с книжки мои лежащие там деньги, что – то 300 - 400 рублей, а мне их не дают, говорят есть распоряжение свыше давать только по 10 рублей в день, а я им говорю:
- Я уезжаю, так я могу их брать?
- Ну, тогда сдайте Вашу книжку, получите квитанцию, а по ней на новом месте Вам новую выпишут.
Мне ничего не оставалось делать, как так и поступить. Взял я их квитанцию и все.
Через день уходил пароход в Верхний – Сеймчан, а с ним уезжали все сокращенные, человек 10 - 12 и я в их числе.
На этот раз ничего особенного я не подчеркнул до Сеймчана, а прибыв туда, сразу же пошел к Борису Карасенко у него и остановился на 3 - 4 дня, пока пароход пойдет в Среднекан, а оттуда уже дальше в Магадан.
Встретили меня Борис и его жена Валя очень хорошо, а так как делать эти дни мне было не чего, я попросил у Бориса достать ружье какое-либо.
Я пока на охоту ходить буду. Достал он мелкокалиберку, а к ней с два десятка патронов. Я на берегу взял лодку – долбленку по - якутски, «Ветку» и отправился на острова, добывать дичь.
Каждый день я приносил по 3 - 4 штук уток, так как начался их перелет и на озерах их было тучи.
Но за два дня до отъезда, как – то разговаривая с Борисом, я ему возьми, да и ляпни про его Валю, что я слыхал в Зырянке, а он как – то вяло говорил в ответ, что все это людские сплетни.
Ну если это так, то и забудем про это сказал я, и как всегда отправился на охоту.
Вернулся вечером, пришел к ним, а Валентина сидит и на меня не смотрит, даже и Борис как - то сквозь зубы со мной разговаривает.
Понял я сразу тогда, что мой разговор был им обсужден без меня, понял я и то, что мотай Серега в общежитие.
Теперь тебе тут делать нечего. Я взял свой чемоданчик и ушел к мужикам в барак. А там меня на смех подняли, что, мол, Борис Карасенко выгнал?
- Такие приятели были и вдруг, и вдруг к нам прибыл.
- Да, бросьте Вы зубы скалить, я просто их стесняю, вот и прибыл к вам.
- Врешь наверняка, - сказал один бухгалтер, живший тут в бараке, - ты наверняка с ней шуры - муры завел, вот и попался наверно?
- Да , ну Вас к екой матери, - ответил я. Вы всякое чистое легко испоганите.
Не мог же я им сказать правду, почему я ушел от Бориса. Так все и обошлось.
Не учел я, не вспомнил, что когда – то рассказывал капитан с ДС-1, когда жену своего приятеля видел у другого, тогда он тоже, как и я, трепанулся другу, и также как и я потерял друга и ее уважение к тебе как мужчине.
Правильно говорят: «Язык мой, враг мой». Знаешь, молчи и делай, по крайней мере, вид, что ты не в курсе дел.
Это я теперь запомнил сам навсегда. Хотя однажды и попадал в Омске, в немного похожую обстановку, но там, несколько было иначе, а именно:
Как - то на одном из вечеров, сижу я на подоконнике окна второго этажа, с одним из студентов, параллельного четвертого курса, только судоводителей.
Болтаем о том, о сем, покуриваем, разговорились о бабенках, ну я ему и говорю, между рассказами:
- А, ты нашу техникумовскую кастеляншу знаешь?
- Конечно- ответил он.
- Ну, и б….. . она, - сказал я. У нее муж на пароходе, местном «Конда» плавает, а она во всю крутит.
Да, говорю и я грешен третьего дня катался с ней на лодке по Иртышу, и на остров, к мосту заезжали.
Вот дурак! Не видит что ли, как она себя ведет. Ты его знаешь, нет? Говорят, что кто-то из наших ребят ее муж
Мой напарник, немного помолчав, и говорит:
- Так это я дурак - то, так как я ее муж!
Я и оторопел, вот здорово попал. Сейчас Возьмет он и двинет меня рукой, ну я кубарем из окна и вылечу.
Он - то стоял около меня, а я сидел, перед открытым окном. Я, молчу, соображаю, как я влип, а он поглядел на меня, видит, что я несколько растерялся. Улыбнулся и говорит:
- Да ты не тушуйся я с ней уже, как полгода разошелся, как узнал, что она просто б…., так, что порядок и мы теперь с тобою как бы свояки.
И на этот раз я не осознал, что язык враг мой, а после случая с Тарасенко, окончательно в это уверовал.
Наконец - то пришел пароход и всех нас бедолаг - сокращенных, провез до Средне - Кана, а там через день пришел Бортовой ЗИС-5 и мы едим в сторону Магадана.
И тоже ничего увлекательного в этом рейсе не было и когда стали пересекать Яблоновый хребет, то тут вообще почувствовали, что зима на носу.
Доехали до поселка Адка, это на вершине хребта, а тут настоящий ад зимний, снегу еще, правда не было, но все лужи покрыты крепким льдом и воздухе -7 -10 градусов.
Заскочив, подороге в местную столовую, перекусив там, мы отправились дальше на Магадан и ехали почти всю ночь.
И снова Магадан, снова мы в бараке транзитного городка, но теперь мы не организованное население, надо самому узнавать, когда будет пароход во Владивосток и где взять билеты на него, ведь за тебя это делать никто не будет.
В этом же бараке было много, только что прибывших из Находки и ждущих распределения людей, они ехали на работу, а мы, как не оправдавшие надежд уезжали домой.
Все ли происходило справедливо? Нет, конечно, ну взять хотя бы случай со мной, что я совсем негодный специалист?
Тоже нет, так в чем же дело? А, все очень просто, надо было жить по песне и по пословице.
«Ты сидела бы молчала, это дело не твое» или не перечь начальству, так как «плетью обуха не перешибешь».
Начальство лучше знает, оно газеты читает, а ты будь, как лапоть рваный, стой и только поддакивай им, вот и будешь всегда в почете, вот и будешь орденоносный и звездный, а так как ты со своим мнением, ты никому не нужен - сгинь, пропади… .
Конечно, я уже тогда понимал, что жизнь заставляет иметь два лица, одно для себя, а второе для начальства, но моя душа не принимала двуличие.
Да еще где у нас, где Советская власть от слова Советы - советуемся , а с кем и кто?
Между прочим, таким я остался и до сего времени, не могу я иметь предписываемый второй колено - преклонный образ.
И выходит в результате, что никому я не нужен, никому не нужны мои знания, так как колени преклонять не хочу перед сильным мира сего.
А хочу равного с ним отношения, а этому, я конечно понимал, не бывать, но быть другим не мог и не могу........
Продолжение следует -
http://www.proza.ru/2016/03/30/1223