Феномен взрывной, невиданной ранее в истории страны популярности и славы, выпавшей на долю Чкалова, принадлежит, конечно же, государству. Иосиф Сталин был великим психологом своего времени. Он обладал непоколебимой убеждённостью в том, что человек, по своей природной сути, это зависимое, ведомое существо. Оно должно строго соответствовать параметрам, меркам и стандартам социалистического общества. Чтобы сформировать унитарного, соответствующего коммунистической идеологии и морали стандартного человека, необходимо комплексное воздействие на его психику, внутренний мир и убеждения. В основе такого воздействия должны лежать кнут как мера устрашения и лакомый пряник. Сталинский кнут в тридцатые годы был превращён, по существу, в коммунистическое прокрустово ложе – жестокий внутриполитический террор. Сталинским «пряником» стали ласковые, сродни отцовским, идеологические наставления людей на путь истинный примерами избранных возвышенных героев. Когда вспоминают таких избранников судьбы и былой эпохи, обычно называют шахтёра Стаханова, ткачиху Ваганову, кузнеца Бусыгина. Это были действительно наиболее яркие представители, всесоюзные маяки трудовых свершений. Другие имена как-то забылись, растерялись на ухабах советской истории. А ведь свои Стахановы, Вагановы, Бусыгины, ни в чём не уступавшие им, были в то время в каждой отрасли народного хозяйства, на каждом заводе, предприятии, конторе. Были они и в каждом виде вооружённых сил, в каждом армейском подразделении. В. Чкалов поднялся над всеми – и гражданскими, и военными
героями, стал примером воздушного романтизма, высокой мечты советской молодёжи. Его возвышенный образ, наполненный беспредельным героизмом и преданностью
Сталину, партии и народу, был призван вдохновлять людей на великие трудовые и боевые свершения.
При подготовке этого материала я не ставил цель раскрыть сущность коммунистической идеологии, а также контролировавшей все стороны жизни и мысли людей, довлевшей над обществом былой партийной пропаганды. Вопросы и факты этой стороны жизни нашего государства и народа всплывали передо мною в неразрывной спайке, глубоком срастании с основной темой исследования – достоверным описанием полёта АНТ-25 на Дальний Восток и выявлением незаслуженно вычеркнутых из истории перелёта людей.
Не было у меня и цели изучить личностные характеристики В.Чкалова и членов его экипажа. Хотя бы потому, что я всегда знал: чем больше знаменит человек, чем больше он имеет заслуг перед страной, тем в несоизмеримо больших идеологических тисках и шорах находится. Не в его власти жить так, как ему хочется. К нему всегда приковано повышенное внимание и начальства, и толпы. К таким людям всегда предъявляют особо повышенные требования: к их облику, одежде, поведению, пристрастиям, привычкам. Таких людей одни обыватели пытаются наделить особым складом ума, небывалой решительностью, бесстрашием и так далее. Другие же, наоборот, видят в них только человеческие пороки. Хотя не правы ни те, ни другие. Чем более терпимо мы относимся к знаменитостям, чем ближе, с более доброжелательных позиций узнаём их, тем более ясно, более отчётливо видим, что это всего лишь люди. Люди, которым ничто человеческое не чуждо. Основное их отличие от окружающих людей в том, что их дела, мысли, поступки, и даже риски свершаются глубоко осознанно, по велению разума, души и сердца.
По этому поводу у меня произошёл весьма интересный диалог с В. В. Чкаловой.
Не секрет, что советская пропаганда в своих оценках авиационных событий забегала вперёд, использовала приёмы героической мифологии.
В одном из писем Валерии Валерьевне я допустил выражение:
« описание полёта в духе героической мифологии».
На что В. В. Чкалова незамедлительно отреагировала:
«…Фраза «описание полёта в духе героической мифологии» не даёт мне покоя. Вы считаете, что не было никакой героики в последние часы их полёта?».
Пришлось пояснять. Здесь я привожу выдержку из письма В. В. Чкаловой потому, что в ней содержится моё убеждение в том, как я оцениваю весь полёт с точки зрения героизма экипажа. Это моя сугубо личная точка зрения:
«Во вчерашнем письме я не развернул толкование некоторых выражений. Вы их не поняли, поэтому хочу дать пояснение.
В моём понимании выражение «героическая мифология» не содержит знака равенства с мифическим героизмом. Оно не таит в себе отрицания наличия героизма. Героическая мифология - это обособленная форма, стиль художественного выражения, описания, при котором превалируют соображения идеологии, а истинные черты характера героя, его чувства, переживания, устремления отодвигаются на задний план…
Что касается Вашего вопроса о героике экипажа в последние часы полёта, то я уже отвечал на него, но добавлю. Героями лётчики стали не в момент выхода Указа ВЦИК о присвоении им звания Героев Советского Союза, а ещё когда они только поднялись в воздух и взяли курс на Север. Это был их добровольный героический и исторический выбор. Весь полёт и особенно последние часы полёта стали для экипажа испытанием… Слабые духом в подобных ситуациях гибли. Чкалову удалось посадить самолёт. Экипаж выжил. Поэтому Указ ВЦИК явился закономерным и заслуженным общественным признанием героизма лётчиков. Вырвать из этой цепи какие-то моменты было бы нелогично и неправильно…».
Старт АНТ-25 с построенной на острове Удд взлётной полосы стал восхождением к вершинам небывалой всенародной славы командира экипажа В. П. Чкалова. Все другие
лётчики страны тогда как бы отошли на второй план. В. Чкалов стал по выражению Сталина «лучшим лётчиком страны», сменив на правительственном пьедестале почёта
С. Леваневского.
Прошло без малого восемьдесят лет. Число признанных героев стало исчисляться в стране тысячами. Появились авиаторы, которые стали дважды и даже трижды Героями Советского Союза. С распадом СССР в России выросла целая плеяда лётчиков – Героев России. Однако имя Чкалова, славного сталинского сокола, по-прежнему в первом ряду самых признанных и почитаемых пилотов.
Я многократно задавал самому себе вопрос. Почему история выбрала имя именно Чкалова, и в отличие от тысяч имён других героев оно не уходит в тень? Ведь если быть объективным, то нужно признать, что и при жизни пилота рядом с ним находились лётчики, не уступавшие ему в мастерстве и мужестве, Они тоже бесстрашно покоряли небо и устанавливали мировые рекорды.
Видимо, ответ на мой вопрос кроется вовсе не в рекордах, не в мастерстве лётчика, не в его биографии… Мне кажется, что происходит так потому, что в книгах, кино, воспоминаниях друзей и родных очень удачно создан былинный образ Чкалова, обладающего такими притягательными чертами характера, которые во все времена дороги каждому россиянину. Прежде всег это великий дух романтизма, стремление к освоению непознанного, внутренняя, не всегда осознанная потребность риска, заложенного в человеческих генах, ощущение неповторимого личного превосходства над силами природы.
Как утверждают авторы воспоминаний о Чкалове, все эти черты у него были обострены эпохой зарождения научно-технического прогресса в воздухоплавании, а также открывающимися огромными возможностями освоения неба и мировых пространств. Не знаю, насколько это правдоподобно, но отражённое эхо созданного пропагандой идеального человеческого образа звучит и в наши дни. Ну, а коль звучит, значит оно нужно людям. Значит по-прежнему людей влекут в неведомую даль чувства романтики и самоутверждения. Примером тому являются хотя бы продолжающиеся экспедиции на острова залива Счастья энтузиастов на самодельных катамаранах, дельтапланах, моторных лодках…
Вот что по этому поводу рассказывает лётчик-испытатель РФ А. В. Акименков:
«В пору молодости судьба свела меня с Борисом Григорьевичем Чухновским, известным полярным лётчиком, замечательным инженером, конструктором. Летать он
начал ещё до революции. В 1917 году окончил школу морских лётчиков, а с 1924 года начал летать в Арктике. В 1928 году участвовал в спасении экипажа потерпевшего катастрофу в Арктике дирижабля «Италия». В тридцатые годы испытывал дальние арктические самолёты-разведчики, которые строились по его предложению и при его непосредственном участии.
Чухновский был живым, жизнерадостным, радушным, предельно откровенным и доброжелательным человеком. В общении с ним нас интересовали его богатая лётная практика, а также огромный жизненный опыт. Ведь многих пилотов довоенной поры, ставших легендой отечественной авиации, Чухновский знал лично. Естественно мы интересовались и Чкаловым. Каким он был? Как стал столь широко известным?
Б. Г.Чухновский рассказывал:
«Если отбросить надуманные легенды и мифы о Чкалове, то секрет его небывалой славы кроется в том, что он был действительно смелым человеком. Он жил так, как велела ему душа. Ни на кого не равнялся, словно дикорастущий цветок. А душа велела ему быть смелым и в воздухе, и на земле. Такое сочетание воли и смелости в любых жизненных ситуациях встречается в людях нечасто. Бывает, человек смелый в воздухе, но трус в быту, и наоборот. А он везде преуспел.
Ни до Чкалова, ни после него никто даже из самых приближённых к вождю не посмел предложить ему выпить на брудершафт. А Чкалов принародно предложил. Сталин подумал и – согласился. Они выпили, скрестив руки в локтях, по обычаю поцеловались.
В результате Чкалов стал побратимом Сталина и мог обращаться к нему на «ты».
Или другой пример. Нужно было обладать даже не смелостью, а огромным мужеством, чтобы ходить к Сталину со списками и добиваться отмены репрессий многих людей.
А ещё он был большим романтиком, не мог жить без неба. Словом, универсальный образец русского человека. За всё это ему и воздалось в истории».
По воспоминаниям А. В. Акименкова об экипаже Чкалова, нелёгких повседневных буднях авиаторов нашего времени я подготовил большой материал. Здесь я его не привожу и, видимо, уже никогда не напечатаю. Дело в том, что когда я в очередной раз позвонил в Москву, чтобы согласовать с Александром Вениаминовичем написанное, трубку взяла его дочь… Александра Вениаминовича не стало. Он навечно ушёл в мир иной, в бескрайнее небо, которое любил так же, как и Чкалов.