В шесть утра узлом связи внутренних войск Камышанского района был принят сигнал «ЬЬЬ». Радиооператор 1 класса Гуляев Саня чуть не сломал палец, ковыряя в носу. Проснулся прапорщик Шыряев. Дежурный судорожно набирал номер телефона командира.
Всё в помещении находилось в состоянии ожидания. Радист за принятую депешу надеялся на поощрение и срочный дембель. Прапор – улучшение жилищных условий. Дежурный сержант Лукашов – скорое заживление опухшего плеча.
Наколотая вечером татуировка сочилась кровью. Из конгломерата травмированной мышцы, словно девичьи кисти, выбивались два листика. Между которыми синими штрихами пламени горел факел. Смотрясь, каждые полчаса в зеркало, Серега сожалел, что не художник.
– Надо было бабу голую нарисовать,– осматривая кровавое месиво, думал дежурный,– а то какая-то беспантовщина получилась. Листик, огонек…
Подвал, где находился приемный центр, задрожал. От стука кованый сапог тряслись стены. Поднятая по тревоге конвойная рота, покинув казарму, строилась на плацу. Шумели грузовики, гремели стальные борта, раздавались громкие команды.
За выезжавшей «фанерой», как называл ротный выходцев из южных республик, двигались две машина связи.
В утренней дымке мигали светофоры. Дворник махал метлой. Высохшую лужу облепили голуби. Заспанная продавщица кваса что-то подливала в бочку из ведра.
Проезжая по центру водитель казах по слогам прочитал надпись на огромной афише:
– Впервы-е в Камышан-ке. Цирк ли-ли-путов.
С красочного плаката улыбались одетые в меха кошечки и люди. Животные у ног маленьких лицедеев казались тиграми.
– Вот бы ей вдуть,– смотря на полуголую артистку, подытожил шофер.
– Кошке? – подпрыгнув на очередной яме, очнулся прапорщик.– Потерпи боец, приедем в деревню там и козы есть. Отдохнешь, а заодно и пуху на платок невесте начешешь.
– Харю бы тебе начесать,– скривил широкое узкоглазое лицо Алим.
За два года он так и не понял, когда взводный шутил, а когда нет.
До приказа оставались считанные дни, поэтому разбираться с дегенератом азиат считал преждевременно.
– Что-то солдату не понравилось с козой,– думал прапорщик, поглядывая на недовольное лицо подчиненного,– гурман, твою мать, ослицы нравятся, козы – нет.
Прибыв в заданный район, ротный выставил вдоль реки оцепление и указал связистам место для развертывания штаба.
Мутная вода, болотный запах илистого берега, телескопическая антенна радиостанции откладывались в голове капитана памятной чертой этого безрадостного лета. Быстро развернулся дизель-генератор. В кунге сто сороковой загорелся свет.
Вздрючив на всякий случай прапоров и сверхсрочников, Конюхов пошел досыпать в штабную машину. После дня рождения тещи ему хотелось на пенсию!
:.