Меня привели в тронный зал в цепях, словно бешеную собаку, и с антимагическими наручниками на руках. Но мое обычное самообладание и тут не изменило мне и я встретил злобные взгляды врагов иронической усмешкой.За троном Одина стояла богиня любви Фрейя и непобедимая четверка друзей моего брата: Фандрал, Вольфштагг, Огун и Сиф. За колонной, находящийся справа от трона стояла моя приемная мать, не скрывающая своего горя и слез. На левую колонну облокотился спиной мой сводный брат, скрестив руки на груди и устремив свой взор в пустоту. Видимо, Тор слишком много думал прошлой ночью и оттого свихнулся.
Подойдя к трону вплотную, я легким кивком головы поприветствовал Одина и ехидно усмехнулся.
- Ну, здравствуй, папа! - сказал я, широко улыбаяясь. - Давно не виделись, верно?
- Ты не сын мне! - отрезал Всеотец. - И никогда им не был. Ты - сын Лафея, которого убийцей сделался несколько лет тому назад. Неужели не раскаиваешься в этом поступке? Итак, принц Локи, наше собрание посвящено, да будет тебе известно, официальному лишения тебя сана и назначению тебе наказания сообразно с твоими поступками в Мидгарде, а также за твой преступный сговор с читаури. Но закон велит выслушать сначала оправдания преступника. Итак, Локи, тебе есть что сказать?
- Я чудовище, верно?- громко рассмеявшись произнес я, обводя присутствующих гневным взглядом.- Что я скажу? Вы все зовете меня богом хитрости и обмана и считаете, что я из одного коварства, подлости и желания править Асгардом вместо брата стал помогать читаури. А ты не задумывался, брат мой Тор, что, возможно, я был у них в плену и они пытали меня, пока неивынудили согласиться на их условия? где ты был, брат мой в это время? Почему не искал меня? Вы сейчас можете спросить меня о следах пыток. Я - маг. Я могу убрать оставшиеся шрамы. Один знает это как нельзя лучше. А, впрочем, вы можете не верить мне. Я - лжец. Теперь поговорим о вас, мои судьи. Чем вы не чудовища?
- Локи! Замолчи, пожалуйста! - прошептал брат, впервые подняв взор своих прекрасных глаз на меня.
- Великолепно, Тор! - прошипел я, не удостоив взглядом своего сводного брата. - Браво! У тебя прорезался голос! Но, не тебя затыкать мне рот, любимый брат! Итак, начнем. Надеюсь, никто не против. Фрейя у нас считается богиней любви, не так ли? Тогда что она делает в зале суда? Я осмелись предположить, что свойством любви является всепрощение. Ладно, оставим любовь в покое и назовем Фрейю богиней плодородия - это название ей подходит больше, ибо она изменяет своему мужу с любовниками обоих полов.
Я дико расхохотался, глядя прямо в глаза взбешенной богине, которая резко побледнела и бросилась прочь из зала со словами:
- Паршивец! Ты мне за это заплатишь!
- Теперь очередь Фандрала. - продолжил я, с тою же неизменной усмешкой. - Вы все знаете, что мне ведомы сокровенные помыслы любого. Так вот, особенность сего крутого джентельмена заключается в том, что он все время проводит в пиршественном зале, напиваясь до бесчувствия, а вечером его подхватывают под руки две или три асини и провожают до его покоев. И, в качестве небольшого бонуса, Фандрал хочет переспать с Тором!
Фандрал изменился в лице и схватился за шпагу, но Огун удержал его.
- Следующий у нас Вольштагг, - продолжил я как ни в чем не бывало. - Чревоугодие - это его слабость. На пирах он только и делает, что жует самые лакомые кусочки, не отвлекаясь на девушек и танцы. А ум его настолько мал и убог, что первой и последней мыслью за день сего обжоры является мысль о еде и кроме нее и битв Вольфштагг ничем не интересуется.
Вольфштагг стал чему-то громко возмущаться вслух, но Сиф закрыла ему рот рукой.
- А теперь мы поговорим об Огуне, - продолжил я немало не смущаясь взглядов, полных ненависти, которые на меня бросал Один. - Он покинул народ Ванахейма в тяжелое для своей страны время из одного только честолюбия. Слава и почести Асгарда - вот все, что его интересует. А в остальном он - трус, лжец и подлый обманщик. Вспомни, Огун, сколько раз я спасал твою задницу в битвах?
Огун прикусил губу и глупо покраснел.
- Моя дорогая леди Сиф- начал я, смотря ей прямо в глаза. - Как всем давно известно, она вожделеет моего братца, ради него она даже напялила этот нелепый наряд женщины-воина. Но вам еще неизвестно, что сегодня на пиру она надеется подмешать Тору в кубок любовное зелье.Однако, упомину и еще одно небезынтересное на мой взгляд обстоятельство. Пока Сиф ждет любовь всей своей жизни - она зря не теряет времени и спит с Фандралом.
Я издевательски раскланялся с озлобленной леди и послал ей воздушный поцелуй.
- А сейчас то, чего вы давно ждали. Гвоздь нашей программы. - я посмотрел в глаза Одину, читая в них ненависть, гнев и недавно принятое решение. - Всеотец, благослови меня рассказать о тебе. Может, все здесь присутствующие знают о том, что великий Один, опасаясь Рагнарока, с помощью некромантии собирает войско из призраков смертных людей, павших на поле брани? Или вы слыхали о том, что отец часто отлучается в Мидгард, чтобы утешаться там в объятиях земных женщин? А может, мне рассказать, отец, о том, что знаем только я и ты?
- Етунхеймский выродок!- закричал Всеотеы, вскакивая с трона и ударяя своим посохом об пол. - В тюрьму его! А завтра я решу, что с ним делать. И с сегодняшнего дня Локи умер для нас.
- Сделайте для меня погребальный костер и торжественную тризну. - рассмеялся я. - Заодно с пользой проведете время!
И заткните чем-нибудь рот этой гадине!- приказал Один, усаживаясь на свое место и отворачиваясь от меня.
Я ехидно улыбнулся напоследок самой своей саркастической улыбкой и вышел в сопровождении энхериев из тронного зала. Меня на этот раз посадили в самую темную и грязную камеру, которую смогли найти верные псы Одина по приказанию своего недалекого господина. На моем лице снова была антимагическая маска, а руки сковали антимагическими наручниками. Когда за дверью исчезли последние звуки шагов энхериев, я уронил голову на грудь и с таким трудом сдерживаемые слезы полились из моих глаз. Теперь все кончено. Теперь я никогда не увижу Тора. Он ненавидит меня!
Не знаю сколько времени я провел за своими грустными размышлениями, но внезавно дверь в мою темницу отворилась и туда зашел Всеотец. Он подошел ко мне и начертил в воздухе руну света. Над моей головой зажегся факел. От слишком яркого света я зажмурился. Один снял маску с моего лица и улыбнулся.
- Я знаю, зачем ты пришел. - сказал я, нехорошо усмехнувшись. - Ты хочешь узнать будущее.
- Ты прав, как всегда. - ответил Один. - тебе ведомо многое, очень многое, Локи...
- Поэтому ты и оставляешь меня в живых, верно?
Я расхохотался дико и безумно, ибо больше всего на свете желал смерти. Один подошел ко мне совсем близко и, подняв мое лицо за подбородок, погладил рукой по правой щеке, а потом, подчиняясь какому-то неведомому порыву наклонился и поцеловал меня в губы.
- Ты красивый, Локи!- произнес Всеотец с со странным сожалением в голосе. - Ты такой красивый! Жаль тот, которого любишь ты не отвечает тебе взаимностью.
Я молчал. Посмотрев в глаза Одину, я понял его мотивы и смысл всех его действий по отношению ко мне, но отвечать на вопрос Верховного правителя Асгарда мне не хотелось.
- Да, я наносил визит Норнам в своей прошлой жизни. - сказал я, чтобы нарушить затянувшееся молчание. - И узнал от них много нового. В частности о тебе, Всеотец!
- Моя жизнь не имеет значения! - прервал мою исповедь Один. - Что Тор? Когда наступит Рагнарок? Отвечай!
Но я лишь горько рассмеялся, зная, что предназначено каждому из нас. Один сжал двумя пальцами мои скулы до синяков.
- Не ответишь сейчас - пожалеешь об этом!- шепнул Всеотец мне на ухо. - Я превращу остаток твоей жизни в ледяное безмолвие Етунхейма, маленький ублюдок!
Один резко привлек меня к себе и зло поцеловал, кусая нижнюю губу до крови. Затем он поднял мою голову вверх, чтобы полюбоваться струйкой крови, змейкой вьющийся по моему подбородку и задумчиво произнес:
- Ну как, ты не передумал?
- Нет! - ответил я, отворачиваясь в ожидании его скорого ухода.
- Эй, друзья!- крикнул Один во тьму. - Заходите!
А сам вышел, предварительно потушив факел. Когда мне удалось присмотреться к вошедшим поближе, то я различил Огуна, Вольфштагга, Фандрала и Сиф.
- Ну, привет тебе! - произнесла Сиф, первым ударом сбивая меня с ног.
Они били меня не меньше часа, припоминая все старые обиды и те слова, что я сказал о них в зале суда.
- Как ты посмел опозорить нас, щенок! - кричал Вольфштагг, пиная меня по животу ногами.
Фандрал молча бил меня эфесом шпаги по лицу, а Огун притащил откуда- то факел и освещал им мое тело, лежащее без движения. Первые несколько минут было очень больно, но потом я не ощущал ничего, кроме безразличия к своей судьбе и любви к Тору. Наконец, они закончили и убрались восвояси, оставив меня на полу. Болела голова, болели разбитые губы, болело все тело, но я смог кое-как сесть, облокотившись о холодную стену и стал петь колыбельную, которую пела нам пела мать:
Есть древо Иггдрасиль
Ветвями из миров
Окутана Вселенная
Без нитей и оков.
На сомой вышине
Стоит Асгард златой
В нем стены неприступные
Хеймдалль стоит с трубой.
Там Один сильный, смелый Всеотец
И Фригга - мать мИдгардским матерям,
С ними Тор бог молнии сверкающий,
Чей Мьеллнир всем Мидгардом воспевается.
И радужный Бифрест
В Мидгарда вышине
Позволит в Девяти мирах
Побыть тебе и мне.
Увидеть стаи фей,
Эльфийский знать язык,
Но к Асгарду, дитя мое,
Как к роднику приник.
Там Один сильный смелый Всеотец,
И Фригга - мать мИдгардским матерям.
С ними Локи магией владеющий,
Чей изумруден взор незабываемый.
Обратив свой взор во тьму, я заметил Тора, который застыл на пороге моей темницы, не осмеливаясь войти и плакал.