Исследователи темы утверждают, что женский роман, который действительно нравится постоянной читательнице таких книг, стандартен и совершенно ригиден по структуре. Это всегда история любви Шикарного Самца (ШС) и Непонятой Женщины (НЖ). Отличительным признаком ШС является (скорее, чем его высокое общественное положение ) умение делать что-то, недоступное НЖ. Если НЖ боязлива, ШС смел, как лев. Если НЖ секретарша, то ШС — босс. Если НЖ попадает в больницу, то ШС — нейрохирург. Первоначально, ШС притягивает НЖ, но одновременно и отталкивает своей грубостью и видимым пренебрежением к ее богатому внутреннему миру. По ходу дела ШС предоставляется возможность продемонстрировать НЖ, что он действительно ею очень увлечен, и что он не так брутален, как это кажется на первый взгляд. А у НЖ появляется возможность продемонстрировать ШС свой богатый внутренний мир. Тем не менее, до самого конца, дама колеблется, полюбить его, или все-таки бросить, а мужчина подозревает даму во всех смертных грехах. К финалу, однако, сомнения рассеиваются, и все заканчивается тем, что на юридическом языке зовется совместным проживанием, как правило со штампом в паспорте — то есть хэппи эндом во все поля.
Любое отступление от канона снижает привлекательность произведения в глазах потребительниц. Наиболее серьезным прегрешением является несчастный финал — гроб, монастырь, претендент уходит к любовнику. Издеваться таким образом над устоями совершенно недопустимо. Второй повод снижения рейтинга — переизбыток чернухи. Если НЖ неразборчива как крольчиха, либо ее слишком уж серьезно унижают и калечат, то публике такой хоккей обычно не нужен.
Выбор для НЖ между двумя ШС, как и выбор ШС между двумя НЖ является запрещенным сюжетным ходом, поэтому в повествовании обычно можно встретить Негодного Самца (НС) и Змею-Соперницу (ЗС). НС отличается от протагониста ШС тем, что он либо хуже героини, либо ее не любит, либо и то, и другое. Героиня может увлекаться (и спать с) НС, но она обязана сделать правильный выбор в пользу протагониста. ШС также может увлекаться (и спать с) ЗС, но он обязан сделать правильный выбор в пользу НЖ. Остальные персонажи сугубо служебны и прототипы для них по-видимому берутся из непосредственного окружения автора, ибо они типичны и / или карикатурны.
Даже если антураж не здесь и не сейчас (Африка 16 века, Римская империя, наполеоновская Франция), читательница должна легко представлять себя на месте НЖ и отождествлять себя с ней. На практике это означает, что героиня представляет из себя более или менее alter ego автора, и ни в коем случае не является чем-то из ряда вон выходящим либо слишком этнографическим. Ее переживания (даже если рассказ ведется не от первого лица ) прорисованы достаточно подробно, но ШС по большей части непрозрачен, и НЖ обычно побаивается, что ШС ее изнасилует или, хуже того, обворует — и во всяком случае сомневается в том, что тот ее любит - для поддержания некой искры интриги абсолютно необходимо, чтобы героиня вплоть до окончательного заключения в объятия испытывала сомнения. То, что в области чувств выпадает на долю ШС обычно остается за кадром, но читательницу стараются по дороге подбодрить относительно намерений героя — он обязательно должен в перерывах между суровыми буднями приютить бездомную собачку.
Сюжетные ходы, в которых герои блуждают как в трех соснах на своем пути к ЗАГСу, зачастую не отличаются психологическим правдоподобием, а то и правдоподобием просто. Персонажи то и дело оказываются то сильно умнее, то сильно глупее, чем им положено, и ежеминутно попадают в передряги, которые у нормального человека встречаются раз в десять лет. Никого, впрочем, это не смущает.
Женский роман не злоупотребляет изысками в области стиля, а культурный фон обыкновенно ограничивается сверху курсом гуманитарного ВУЗа. Житейская мудрость - во всех ее проявлениях - вот истинная стихия сочинения. Это рассказ о двух представителях противоположного пола, которые сообща решают проблему создания пары — все остальные проблемы тут вторичны. Достоевско-толстовская метафизика и психологические глубины отметаются с порога. Вместо пафоса в ход идет сентиментальность, а вместо сатиры — сведение счетов. В приличном женском романе обыкновенно встречается несколько анекдотов, которых вы еще не слышали – на десяток уже вам известных.
Подсевшие на подобный род литературы читают его пачками, что крайне удобно для издательств. Вероятно, речь идет об особом роде эскапизма - бесконечное пережевывание истории Золушки как-то помогает тем, кто по жизни не может стать ни принцессой, ни злой мачехой.