- И что вы мне теперь можете предложить? - темноволосая девушка с холодными синими глазами со злостью смотрела на пришедших к ней гостей. - Очередной заработок, да?
Четверо безразлично смотрели на нее, пытаясь понять, в каком состоянии их собеседница. Прирожденную ли свою злость она сейчас показывает, или же это очередной припадок ярости, после которого она, как и всегда, начнет задыхаться, синеть и падать навзничь без сознания? Предугадать никому из них никогда не удавалось, она слишком хорошо маскировалась. Или слишком хорошо знала каждого из них, чтобы уметь вовремя и ловко разыгрывать перед ними очередной спектакль.
- Вообще-то мы просто пришли с тобой поговорить, - первым проговорил лысый мужчина с такими же холодными, как и у нее, глазами. Правда, от ее глаз веяло холодом, а от его почти черных - злостью. Хотя каждый из присутствующих прекрасно знал: злости в нем нет, есть только отчаяние, которое бывает у тех, кто прошел войну и с огромным трудом смог влиться в обычную жизнь.
- Просто поговорить, - спародировала она его, хотя прекрасно знала, что делать этого не стоит. Ведь он мог со спокойной душой сейчас преодолеть несколько шагов, разделяющих их, и с яростью схватить ее за шею и поднять над полом. Однако она этого не боялась. Аминазин, галоперидол и прочая ерунда разучили ее вообще чего-то бояться. Осталось лишь показное безразличие, в душе же - пустота. Глушь.
- Мы просто пришли в гости, - тихо проговорила стоящая позади всех девушка со светло-русыми волосами.
- В гости, а вот тебе вообще не следовало тут появляться, - со злостью выплюнула она. Девушка понуро опустила голову; сама знала, что не следовало приходить и напоминать своим видом о том, чего вообще не следует говорить.
Эти мысли пронеслись в ее голове, и она схватила первый попавшийся предмет - бутылку с минеральной водой - и с яростью кинула в девушку. Та, лишь ойкнув, успела отпрянуть, и бутылка с гулким грохотом ударилась об противно-зеленую стену.
- Прекрати, - настойчиво произнес черноволосый парень, стоявший рядом с этой девушкой. Его черные, словно у ворона, глаза, как ни странно, смотрели на нее по-доброму. Кажется, он - единственный, кто вообще что-либо понимал. Может, потому что был с ней с самого начала и все прекрасно помнил. И он - единственный, кто до последнего мог ее уговорить не делать глупостей. Хотя она, несмотря ни на что, все равно их делала, пусть и тайно.
- А ты прекрати приходить, - буркнула она, зарываясь в одеяло. - И вы. Все. Прекратите. Я не хочу никого из вас видеть. Вы мне не нужны.
- Зато ты нам нужна, - проговорил мягким баритоном мужчина лет тридцати со светло-зелеными глазами. Именно его глаза она ненавидела, они тоже напоминали ей обо всем, что, собственно говоря, и привело ее сюда.
- Заткнись!!! - вдруг закричала она. - Изыди!!!
И с этими словами подскочила к стене, возле которой валялась та самая кинутая бутылка, и со злостью кинулась к стоящим и стала избивать их ею. Казалось, с каждым ударом, обрушивающимся на ее гостей, агрессия и боль в ней не утихают, а просыпаются с новой силой, откуда-то появляется еще больше злости и отчаяния, и она снова бьет и бьет их, мечтая, чтобы было как можно больше крови, как можно больше слез, чтобы они захлебывались кровью, желчью, как она захлебывается своей болью, чтобы они кричали так же, как кричит она от отчаяния и осознания того, что ей уже не справиться. Кровь, море крови, она повсюду, повсюду челюсти и кости, повсюду мясо и желчь...
И слабый укол в правую лопатку. После него все меняется.
Нет этих четверых. Нет крови, желчи. Нет костей. Нет той самой злополучной бутылки.
Есть только два санитара, крепко держащие ее за руки, медсестра, стоявшая возле двери, и врач с небольшим шприцем в руках.
Она огляделась, засмеялась и снова впала в небытие.
Этого не было. Этого в очередной раз не было.