В каком году вспыхнуло это пламенное чувство к Наташке, Эдик уже и не вспомнит. Может, со школы, прямо с начальных классов, а может, ещё с яселек, ну и какая теперь разница? Но любил он Наташку очень давно, сильно и страстно, насколько сил хватало, ничего не требуя взамен. Да и что он мог требовать, худенький, невзрачный парнишка, с конопушками во всё лицо, правда, со временем этих коричневых пятнышек становилось всё меньше и меньше, но от этого никак не легче на душе, потому что предмет юношеского обожания никогда даже и мельком не смотрела в его сторону.
Смирившись с суровой реальностью, парень решил, что он горький неудачник, природа которого обделила во внешнем облике, не оставляя шанса когда-либо жениться на красивой и фигуристой девчонке. Как там уже распределяют эту внешность и кто, Эдик не знал, но чуть ли не до слёз было обидно: почему кому-то всё, а некоторым, таким, как к примеру он, ну совсем ничего? Ответы на все эти вопросы так и повисли в воздухе, и парень, понурив голову, что говорило о том, будто он повиновался насмешкам судьбы, достигнув совершеннолетия отправился на срочную службу, ещё не догадываясь, какой сюрприз заготовило ему грядущее.
Вернувшись из Армии, Эдик уже не выглядел так, как раньше: подтянулся, повзрослел и росточку маленько добавилось. По крайней мере, когда явился в клуб, то некоторые "серые мышки", аж запищали от восторга. Эдик и сам был рад пару раз присвистнуть, ведь теперь у него появлялся хоть какой, но выбор, пусть не среди местных красавиц, но ведь обычно тех девчат, которые относятся к среднему "сорту", гораздо больше, чем первых.
Не успев ещё как следует сориентироваться в полумраке зала и вспыхивающих без конца разноцветных и слепящих глаза огней, какую же из полтора десятка невест пригласить на медленный танец, как кто-то нагло повис на его руке, заставляя сосредоточиться на себе.
"Бог мой, да это же сама Наташка!" - пусть пьяная, почти совсем ничего не говорит, а только мычит нечленораздельно, но всё же это она, его давнишняя любовь и надежда, бессонные ночи и юношеские грёзы - что только за этим не стояло, даже ворошить не хочется, да и зачем? Вот она, рядом, бери и веди в тёмный уголок парка или на какую-либо дальнюю лавочку на улице, но Эдик до сих пор испытывал раболепное уважение к своей пассии, поэтому просто довёл её до дома и помог открыть крючок на высокой железной калитке.
Назад Эдик летел, как на крыльях, не замечая лужиц, после прошедшего дождя, и лая собак, сопровождающих его на протяжении всего пути. Он знал, что это просто пьяные разговоры, но так приятно щипали всё нутро слова любимой девушки:
- Эдик, я же почему замуж не соблазнилась, не знаешь? Да ты, неблагодарный, ничего не знаешь! Да потому... Тебе, хоть икалось там? Я думала только о тебе. Клянусь! Я ждала тебя, Эдик! И вот, наконец, ты вернулся! Приходи завтра, я буду ждать. Придёшь?
Парень молчал. Он боялся, что если ответит утвердительно, то тут же послышится её издевательский смех. Но на прощание она прильнула к не целованным губам солдата и он отключился от мира сего, махнув рукой на будущее. Пусть потом будет всё иначе, по-другому, но сейчас с ним есть этот прекрасный миг. Жаль, что так скоро всё закончится, но зато кое-что, но ведь сохранится в памяти, например, этот долгий и такой волнительный поцелуй.
Утром Эдика мучили сомнения: идти или не идти к заветному дому. Нервно курил и невпопад отвечал растерявшейся матери. Он был далёк от повседневности, его интересовало одно: возможно, и правда Наташа изменила о нём своё царственное мнение?! Ну всякое ведь бывает в жизни, вот теперь и с ним произошло удивительное.
Не выдержал, пошёл к своей мечте, прячась в тени деревьев и разросшейся сирени. Побаивался, что поднимут на смех, осудят, но Наташа ждала в указанном месте.
- Эдик, ну что так долго? Я уже хотела сама к тебе в окошко постучаться.
И закрутилось колесо, понеслось с бешеной скоростью вперёд, сминая под собою всё, что встречалось или зазевалось на пути.
Друзья отговаривали, мать напутствовала, мол, она тут тягалась с кем попало, даже с каким-то женатым из приезжих роман крутила, и будут ли у неё дети, если несколько раз прерывала беременность?
Но Эдику всё нипочём, он не то, чтобы не слышал советы и уговоры, а просто игнорировал их, как помеху или кочку, попавшуюся на грунтовке и которую объезжают, чтобы не мешалась и не принесла ненужные неприятности.
Потом и свадьба состоялась: громкая, пышная. Ведь родители Наташи богатые люди, а она у них единственная дочь. Эдик был счастлив, он действительно верил, исключительно, в провидение и никто не мог его переубедит, что не любит невеста жениха и ей просто надо отметиться, мол, была замужем. И когда мать у него спросила:
- Сынок, а чего это ты в примы должен идти, у тебя что, своего дома нету? - он ответил почти грубо:
- Ма, не лезь, мы сами разберёмся.
В душе Эдик был согласен с матерью, пусть у них не такой большой и кирпичный дом, как у Стариковых, родителей жены, но как объяснить родимой матушке, что Наташа такой нежный и ранимый цветочек, которому требуются постоянные удобства и комфорт.
Но, где-то через неделю после свадьбы, Эдик впервые ощутил на себе злые уколы тёщи:
- Совести нету у твоих отца с матерью. Мы столько денег угнали на торжество, а они только третью часть внесли и глазом не моргнули. Мы даже костюм жениху покупали, не говоря о кольцах. Это ли не позор? - Зоя Михайловна, прицокнув языком, удалилась из комнаты. Но Эдик её догнал. Уважение и привязанность к близким перебороли.
- Это для вас, Зоя Михайловна, третья часть от общей суммы - не великие деньги, а мои родные продали всё хозяйство, сняли все запасы, что у них на книжке имелись, ещё и занимать кое-что пришлось. На сватовстве вам отец сказал русским языком, что может попроще свадьбу сгуляем? Но вы отказались, не считаясь с тем, что не у всех столько сбережений, сколько их у вас. И костюм мне сестра купила, и кольца я сам приобрёл, но вам ничего не понравилось, вы захотели всё баснословно дорогое, поэтому и тратились напрасно.
Женщина с удивлением изучала его несколько секунд, а потом, искажая лицо ненавистью, прошипела:
- Ты смотри, как он заговорил! Не забывай, под чьей крышей живёшь и кто тебе в жёны достался. Да она не таким, как ты во снах снилась, а пошла за тебя, уродца. Да ты тут примак, поэтому слова своего не имеешь.
- А кто не давал жить у меня? У моих родителей не землянка и не шалаш, а самый настоящий дом. Таких тут всё село, между прочим. Да я хоть сейчас туда перееду, но вот Наташа ни за что не согласится, сами знаете.
После этого случая стычки зятя с тёщей стали вспыхивать всё чаще и чаще. Ещё и тесть вмешивался, указывая Эдику его место, то есть, нищего примака. Однажды парень не выдержал и высказал жене:
- Наташ, ещё раз твои мать с отцом назовут меня примаком, то будем перебираться к моим родителям.
Наташа ничего не ответила, но на некоторое время тесть с тёщей прикрыли рты. И всё равно Эдик не чувствовал себя своим в чужом доме, где жил и работал только по указке хозяев. А поскольку в семье ссоры и передряги стали основой всего существования, то Наташа взяла за привычку не являться домой ночами, пьянствуя с подругами или просиживая в кафе со случайными знакомыми. При этом, её родители даже замечания ей не делали, всем видом показывая, что они на её стороне.
Эдик уже и сам видел, что мать и друзья были правы, но бросить Наташу он не мог. Сильное чувство его просто парализовало и он понимал, что просто не выдержит без неё и дня, поэтому прощал ей всё, все её выходки, тем более, она недавно пообещала, что когда-нибудь может решится на ребёнка.
Шли недели и месяцы, отношения между зятем и родными Наташи всё усложнялись и усложнялись и как-то, дело было по весне, они сидели в будний день на улице, накрыв стол просто так, ради забавы. Наташа пила вино рюмку за рюмкой, а тесть с тёщей вели себя так, вроде всё протекает по плану. Эдик скрипел зубами, но молчал, не решаясь испортить всеобщий отдых, хотя ему уже порядком поднадоели все пьянки и увеселения супруги. Посмотришь, как другие живут и невольно завидуешь. Вон, его друг, Ваня Островерхов, тоже недавно женился. Так, жена его, Катька, одноклассница Эдика, в поле работает, деньги зарабатывает, Ваня тоже пашет днём и ночью, он в колхозе грузовиком управляет. Молодые стараются, обустраиваются и укрепляют своё семейное гнёздышко, уже и о детях подумывают. А тут, что ни день, то скандал: Наташа живёт своей отдельной от мужа жизнью, спят они давно раздельно, она и близко его к себе не подпускает, тёща с тестем постоянно его упрекают, что мало приносит зарплаты и их дочери на прожиточный минимум не хватает и тут же добавили:
- Вот если бы не мы, то вы б уже и по миру пошли.
"Ничего себе!" - возмущению молодого мужчины не было предела. Да у него, по нынешним меркам, самая высокая получка среди всей молодёжи на селе, потому что он уезжал на три месяца в командировку на Север, где вкалывал по двенадцать часов в сутки, но домашним было всё мало и мало. Тестю не терпелось, чтобы в свой отпуск, который следовал за трудоднями и равнялся количеству отработанных дней, Эдик ещё куда-либо устроился и приносил домой двойную сумму. Но хоть здесь у зятя хватило благоразумия не истязать себя напрасным рвением. Ведь всё равно не угодишь, а только здоровье подорвёшь. Да и для кого тужиться? Жильё не его, он здесь даже не прописан, поэтому и не возникало интереса на кого-то горбиться. Если бы они с Наташей жили отдельно, то он бы ещё подумал, а так, пусть сами идут и устраиваются, если им так нужно. Тёща, вообще ни дня нигде не трудилась, а тесть, числящийся до свадьбы заведующим машдвором, преспокойно уселся зятю на шею и даже в ус не дует.
- Папуль, дашь мне сегодня ключи от твоей машины? - вывел Эдика из задумчивости голос жены.
- Конечно, доченька, бери пожалуйста!
Эдик, тут же окинул непонимающим взглядом всех сидящих за столом, а потом обратился к Наташе:
- Ты что, куда-то собралась в таком состоянии?
- В каком? - зло выкрикнула жена. - В каком состоянии?
- Ты же пьяная! Куда ты лезешь за руль?
- Нормальная я, понятно? И не твоё дело! - с этими словами Наташа соскочила со стула и отправилась в гараж.
- Что правда, то правда, не твоё собачье дело. - вторила дочери тёща. - Это что, твоя машина? Ты сюда и копейки не вложил. А значит, и указывать тоже не имеешь право. - Зоя Михайловна ехидно улыбалась, довольная своим изречением и происходящим действом.
- Ты это, сиди и помалкивай, понял, примак? - добавил захмелевший Леонид Петрович.
- Да вы что тут, все рехнулись, что ли? Мне мать бы и велосипед не доверила, будь я в таком виде, а вы машину запросто даёте? А если она разобьётся, вы подумали? - Эдик подбежал к гаражу и пытался стать на выезде с распахнутыми руками, но подскочивший тесть с силой оттолкнул его в сторону.
- Да делайте, что хотите! - махнул рукой парень. - Всё, терпение лопнуло, я сюда больше не вернусь.
- Ага, давай иди, давно мечтали, чтобы ты испарился отсюда. Пожил немного в хоромах, но пора и честь знать. - крикнула вслед тёща.
Не успел Эдик порадовать близких своим прибытием в отчий дом, как за двором посигналили. Это приехал начальник его смены, Олег Кравцов.
- Эдя, я знаю, что у тебя положенный отпуск, но там аврал с наплывом работы. Выручай, полетим вместе. Обещают хорошие чаевые.
- Да запросто, Олег! Я бы отсюда с удовольствием, куда подальше. Кстати, как ты меня нашёл, я же, вроде, не здесь обитаю...
- Я видел тебя, как ты плёлся удручённой походкой, как раз возле магазина стоял. Так, на сколько оформлять? Там два варианта: три месяца и полгода.
- На полгода, Олег, я хочу на полгода.
- Добро. Садись, поехали.
Эдик изредка, примерно раз в месяц, общался со старшей сестрой по телефону. Лена жила в городе и поэтому у неё были подобные услуги. Таким образом он справлялся о здоровье матери с отцом и узнавал, как у всех дела. В этот раз его звонок был своевременным, он застал и мать, которая приехала навестить дочь и внуков.
- Сынок, - жалобно проговорила Нина Петровна. - у нас такая беда... Наташка твоя тогда разбилась, помнишь, когда ты её за руль не пускал. Но не насмерть, теперь она калека, ходить не может. К каким врачам только не обращались сваты, всё бесполезно, передвигается она лишь при помощи инвалидной коляски. Сваха к нам приходила, плакала. Ты её бросишь, да, сынок? А не осудят ли люди? И тебя жалко, родной мой, и её, дуру, тоже, но как поступить тебе правильно, не знаю.
- А что тут знать, мама? Я ушёл от них, когда там все были живы и здоровы, и расстаться с нею я решил не сегодня, а ещё пять месяцев назад. Поэтому сразу по приезду, я подаю на развод. Мам, я ей ничего плохого не желал, но моё терпение давно закончилось, понимаешь? Если тогда не было нормальной жизни, то что нынче можно ожидать? Да тут и Олег мне кое-что поведал. Оказывается, Наташе никогда не быть матерью, таков вердикт докторов. Она слишком много абортов себе позволяла в своё время. Вот почему она с радостью вышла за меня, ну кому нужна такая жена, что родить не сможет, так они во мне нашли козла отпущения. Но тут они перегнули палку, всё, мать, возврата уже не последует. Прости. Да и не люблю я её больше, в душе остался один пепел.
Когда срок вахты закончился, то Эдик в замешательстве обнаружил, что на базе стоит машина тестя, они поджидали его вместе с тёщей. Да когда такое было? Сколько он помнит случаев, когда просил Леонида Петровича встретить его со смены, ведь иногда они прилетали в тёмное время суток и уже в село не ходил ни один транспорт. Но отец жены заявлял:
- Ещё чего! Из-за тебя я должен нестись куда-то среди ночи, когда все порядочные люди спят и спокойно видят сладкие сны.
И Эдик прозябал до утра с охранником, в его сторожке, потому что в офис нельзя заходить, если там никого нету. А потом, уставший и измученный, добирался домой деревенским автобусом, который забирал людей аж в обед. А тут, на тебе, прибыли прямо вдвоём зятя встречать. Метаморфозы настораживали.
- Сыночек наш прилетел! - тёща бросилась навстречу, а за нею, нехотя и с какой-то услужливой улыбкой плёлся тесть. - Тебя такое горе ждёт дома, Наташенька попала в аварию и вот теперь без ножек осталась. Вернее, ножки-то есть, но толку от них никакого. Она попросила нас привезти тебя, но мы и сами бы догадались. - тёща трещала без умолку, боясь услышать от зятя хоть слово. Как чувствовала, что ответ ей не понравится.
- Ты, сынок, рассчитывайся с этой работы, - распорядилась она. - будешь за Наташенькой ухаживать, а отец выйдет на машдвор. Ничего, проживём. Пошли в машину, дорогой. - Эдик отдёрнул от себя наглую женщину, вцепившейся мёртвой хваткой в его рукав.
- А вы, Зоя Михайловна, почему не хотите ухаживать за собственным ребёнком? - он смотрел ей прямо в глаза.
- Да куда там, она мне все нервы вытрепала, не слушается совсем. - дрожащей рукой тёща полезла в карман за платочком.
- Ага, пусть, значит, мне нервы треплет, так? Меня же не жалко, я ведь примак, верно?
- Но ты же её муж! - вмешался Леонид Петрович.
- Это не надолго, поверьте. Завтра я подаю на развод.
- Как? - только и выдохнула тёща. - Ты собрался бросить больную жену?
- Хватит! Не закатывайте истерик! Я предупреждал вас, помните, что нельзя ей позволять влазить себе на голову. Но вы же не послушались, вот теперь и имеете то, что имеете. Всего хорошего! - и он зашагал к автобусной остановке. Вслед неслись проклятия и оскорбления, но Эдик даже не обернулся.
Несколько раз приходила тёща и к ним домой, умоляла, чтобы вернулся, а то Наташенька покончит с собой, и просила, чтобы забрал из ЗАГСа заявление с прошением на расторжение брака, но когда всё шло не по её, то снова не стеснялась в выражениях, с ненавистью бросая обидные слова. И однажды ,Нина Петровна не выдержала:
- Сваха, ты не забывайся, что находишься в гостях. Тебе не стыдно, в нашем же доме ты нас обзываешь разными непристойными колкостями. В чём вина нашего сына, скажи? В том, что без памяти любил твою дочку? Да он на руках её носил, а она это не оценила. Вот теперь и расхлёбывайте свою проблему, а мы не откажемся своих внуков понянчить. Почему же вы не сказали, что Наташа не способна кого-либо родить? Это Господь вас наказывает за ваши грехи. Не приходи к нам больше, раз не умеешь себя контролировать, и оставь в покое Эдика, он уже не ваш зять.
Во избежания дальнейших подобных стычек, Эдик переехал жить к сестре, а вскоре ему дали в городе двухкомнатную квартиру, вовремя подоспела очередь. Вести с села прибывали вместе с матерью, которая периодически наезжала к детям. Вот от неё Эдик и узнал, что тесть не выдержал моральных переживаний, глядя на единственную дочь, и скончался от сердечного приступа. Зоя Михайловна, оставшись без средств к существованию, наняла соседскую бабку, чтобы та присмотрела за Наташей, а сама попросилась торговать на рынок. Но бабка не справилась с заданием и не её в том вина, Наташа довела ту, чуть ли не до инсульта и тёще пришлось бросить начатую было торговлю. Вскоре все люди, которые раньше были не вхожи в этот дом, но когда произошла такая беда в семье Стариковых, то с пониманием отнеслись ко всему и присоветовали Зое Михайловне определить дочь в приют для инвалидов.
- Зойка, не дури, расценивай вещи справедливо. - говорила одна из них. - Ты уже скоро сама отправишься вслед за мужем, сердечные таблетки глотаешь горстями каждый день. А там с неё быстро спесь собьют. Ты гляди, какая неблагодарная! Мать из-под неё горшки выносит, а она её по лицу вазой бьёт. То тарелки с супом швыряет, то пожар устраивает. Ты не подумала, что как-то уснёшь крепко, а она: и себя, и тебя заживо поджарит. Зойка, так тебя надолго и не хватит, а когда перекинешься, то кому она будет нужна? Так и отправится в интернат, ей и сейчас туда прямая дорога.
И Зоя Михайловна сдалась. Оформила все документы и Наташу забрали в приют, который находится за несколько тысяч километров от дома. Может и к лучшему, не будет рвать материнское сердце. А когда из глаз долой, то не так и больно воспринимать всю действительность.
- Так вот, какие дела, сынок! - продолжала Нина Петровна. - Народ не дурак, ишь как додумался, мол, богатые тоже плачут. А я всё мозги напрягала, отчего же плакать тем богатым, коли у них всё есть? Да главного у них нету, сынок, это настоящего счастья. Потому что они не умеют его беречь. У тебя, мой родной, впереди целое будущее и я очень тебя прошу, будь теперь поразборчивее в своём выборе. Не бросайся, из-за чувств и эмоций в омут с головою, а слушайся своё сердце. Ведь до этого ты руководствовался лишь страстью и желанием обладать тем, что тебе не по зубам.
Всякой матери приятно видеть своё дитя благополучным и удачливым, но и не каждая сможет направить своё чадо в нужное русло. Прости нас за это, Господи. Все мои твои заблудшие овцы.