На Малханский хребет опускалась осень. Каждый раз, преодолевая в маршруте очередной водораздел, Роман ненадолго останавливался, чтобы окинуть взглядом окрестные, покрытые тайгой склоны гор.
Большей частью эти склоны поросли хвойными деревьями, но среди их зелени уже очень отчетливо выделялись разного оттенка золотистые тона: в них были окрашены осиновые и березовые рощицы, а позже – и участки, где преобладали лиственницы. В течение сентября пару раз выпал снег, но пролежал недолго; по ночам участились заморозки.
Отработав всю запланированную на сезон территорию, партия в самом конце сентября вернулась на свою базу и Роман сбрил усы и густую бороду, отросшие за четыре месяца. Он знал, что до возвращения домой еще успеет за пару недель отрастить аккуратные усики и бородку.
Через два дня Роман и Григорий получили задание отогнать лошадей за сто двадцать километров в совхоз, где они были арендованы. Выполняя задание, путешественники ехали верхом на оседланных лошадях, периодически меняя их на тех, что вели в поводу.
Первую часть пути Григорий частенько отклонялся от намеченного маршрута, заезжая на сенокосные угодья и что-то разыскивая в старых копнах сена. Иногда он находил в них бутылку водки или красного вина.
Оказалось, что каждый раз, возвращаясь с караваном продуктов в лагерь геологов, он оставлял в копнах такие заначки и, следовательно, шутливые подозрения Романа насчет «злоупотреблений» Григория подтвердились.
Кое-как, продрогнув до костей, переночевали в стогу сена примерно посередине пути; проехали через два участка, где велись лесозаготовки. С ближнего участка лес вывозили на автомашинах-лесовозах по дороге, проходящей вблизи Кара-Кордона, но по правому берегу Гулящей. А с дальнего участка лес везли через то село, куда держал путь их караван.
Между участками лесозаготовок, на расстоянии километров в тридцать, дороги в тайге отсутствовали.
Не доезжая двух десятков километров до конечной цели, они заехали в небольшой поселок, состояние которого было еще хуже, чем состояние Кара-Кордона. Здесь жил Григорий со своей семьей.
Подъехали к его домишке и Григорий, не слезая с лошади, постучал в окно. У выглянувшего оттуда мальчика лет восьми он без какого-либо предисловия спросил:
– Колька, а скажи: мамка вставила себе зубы, как я ей их выбил?
Роман не расслышал, что ответил ему сынишка и не увидел его мамку, а Григорий тут же слез с лошади и объявил, что он дальше не поедет.
Возникла проблема, поскольку по имеющимся у Романа документам лошадей весной получал Григорий, а, следовательно, и сдавать их должен был он. Но Григорий просто не стал его слушать (по-видимому, мамка все-таки зубы вставила!) и дальше Роман погнал лошадей уже в одиночестве.
Вечером он прибыл в очень большое совхозное село и переночевал в доме пожилой семейной пары, одарив их парой банок тушёнки, о которой они, как оказалось, мечтали. Лошади тоже были устроены во дворе дома, напоены и накормлены.
Эти добрые люди были довольны своей жизнью и, особенно, богатым урожаем зерновых той осенью. Да, и весь народ здесь жил неплохо. В самом же селе было гораздо больше порядка, чем в поселках лесорубов.
Сдавая лошадей на конеферму совхоза следующим утром, Роман унижался и чуть не плакал, так как ни с кем, кроме Григория главный зоотехник совхоза не хотел иметь дела. И больше всего его интересовало происхождение «странных» шрамов на шеях и губах лошадей. Но, в конце концов, что Роман мог ответить?
Лошадей он все-таки сдал и теперь ему предстояло снова преодолеть сто двадцать километров в обратном направлении.
В первой половине дня он вышел из села и с оптимизмом зашагал по дороге в сторону участка лесозаготовок. Действительно, через какое-то время его подобрал пустой лесовоз и за пару часов доставил на участок.
От этого участка Роман без оружия и продовольствия, но снова полный оптимизма, прошагал по таежным тропам три десятка километров и уже в темноте вышел к другому участку лесозаготовок – на шум работающей техники.
Дождавшись окончания загрузки бревен на удачно подвернувшийся лесовоз он с комфортом продолжил свой путь в его кабине.
Уже к полуночи Роман подъезжал к броду через Гулящую у поселка Кара-Кордон и перед ним встал выбор: перейти через реку вброд или проехать на лесовозе дальше, к мосту, а затем пешком пройти еще шесть километров в обратном направлении – к базе партии.
Силы его уже были на исходе, на стекла кабины падали, не тая, снежинки и он выбрал первый вариант.
Река здесь была не глубока – на четверть выше колена, но вода была, конечно, ледяная. Перейдя реку, замерзающий Роман – в сапогах, полных невыносимо холодной воды, протащился пол километра до базы партии и там уже обсушился и обогрелся.
В результате такой переправы, он больше недели пролежал на базе партии с очень тяжелой формой ангины.
В середине октября, совсем выздоровев и подготовив отчет о геологической практике, Роман доехал до Читы. Оттуда он, благодаря невероятному везению и двухчасовой разнице во времени, в течение одного дня добрался самолетом до родного города, с пересадками в Иркутске и Новосибирске.
А теплым вечером того же дня, предварительно посетив парикмахерскую и фотомастерскую, Роман уже разгуливал в центральном парке города Фрунзе, щеголяя темными усиками и бородкой типа «чин стар».
Иллюстрация: Осень в горах Забайкалья