Глава 6.
Пекша – Владимир (49 км)
На выезде из Пекши Лара сунула под голову Кирилла небольшую подушку.
– Держи, ранетый… Подарок тебе, от тети Ани.
– Спасибо!
Кирилл с благодарностью зарылся в «подарок» лицом. Подушка пахла Анной Владимировной – ее добротой и лаской.
Однако еще больший сюрприз ждал впереди. После того как «ценный груз» размотался, Рэдрик уронил что-то ему на колени.
– Лови.
– Что это?.. ПНВ?! – Кирилл, не веря своему счастью, ощупал подарок.
– Ну. Говорил же Дмитрич, у пекшинцев есть… Надевай, чего тянешь?
Кирилл благоговейно включил прибор.
И случилось чудо – мир проступил из черноты. Засветились зеленым контуры лошадей, телеги, фигура идущего рядом Рэда. Прозревший Кирилл видел и саму дорогу, и ямы на ней, и то, что осталось от отбойника – бетонного ограждения, когда-то защищавшего автомобили. Сейчас ограждение местами повыщербилось, местами обвалилось, и с обеих сторон полотно обступали высокие незнакомые растения.
– Ну как? Видишь хоть че?
– Да, отлично вижу! Спасибо!
– Мне-то за что? На тетю Аню молись. Я заплатить хотел – не взяла.
– Анна Владимировна – прекрасная женщина, – с чувством произнес Кирилл. – Столько для меня сделала! Я буду очень беречь ее подарки.
Рэдрик фыркнул.
– Ты себя береги, чучело! Для начала ходить научись.
– Да-да, я слезаю…
– Да хрен с тобой, не надо, – неожиданно расщедрился командир. – Откисай, а то опять копыта свесишь.
– Не свешу, у меня есть силы! Тем более, я теперь снова вижу, тебе даже вести меня не придется.
Рэдрик в ответ хмыкнул – мол, дело твое – и сдернул ездока с телеги.
– Видишь, куда наши идут?
– Да.
– Звезда!.. Шагай за ними, потихоньку... Да под ноги смотри! – Он поймал споткнувшегося Кирилла за рукав.
Первую сотню метров придерживал. Потом отпустил – путешественник приноровился к ямам на дороге и уже не спотыкался.
Теперь, вновь обретя зрение, Кирилл шагал не в пример уверенней. Через какое-то время даже позволил себе поглядывать по сторонам – на высоченные растения, край листьев у которых вырезан зигзагом, и другие – с толстым стволом и огромными листьями, каждым из которых можно было бы укрыть человека с головы до ног. Путешественник впервые видел все это. Любовь Леонидовна водила питомцев «на экскурсию» на опытные делянки – но ничего подобного ни на тех участках, ни вокруг не росло.
– Послушай! – Кирилл даже остановился, осененный догадкой. – Это что – лопухи такие огромные? А вон то – крапива?!
– Не ори, – одернул Рэд. – Лопухи как лопухи, бывают и здоровше. И крапива – как крапива... Пошли, чего застыл?
– Надо же...
Елена Викторовна рассказывала, что с изменением климата видоизменились и многие растения. Особенно людей одолевали сорняки.
Например, крапива – наставница показывала ученикам фотографии и уверяла, что до того, как все случилось, она редко вырастала выше человеческого роста. А теперь попадались экземпляры и четырех, и даже пяти метров в высоту.
Или сныть – прежде стелившаяся по земле мелкая безобидная травка – в нынешних условиях обзавелась крепким длинным стеблем, в считанные дни покрывая огромные площади. Или лопух – растение, раньше вовсе не считавшееся серьезным сорняком – теперь уходил корнями на метровую глубину и очень туго поддавался корчеванию.
Люди отчаянно боролись с сорняками. Их вырывали, вырубали, выкорчевывали. Елена Викторовна экспериментировала с ядами – Кирилл принимал участие в разработках. Но до сих пор даже не представлял себе, насколько жутко выглядят сорняковые заросли.
– Это – везде так?
– Что?
– Ну, вот… Крапива, лопухи. Такие огромные?
Рэдрик пожал плечами.
– Да чем они огромные? Говорю тебе, и больше бывают. Да хрен с ними, они безобидные. А вот дальше борщевик пойдет – это да!
Борщевик – опасное, ядовитое растение, тут же вспомнил Кирилл. Он и до того, как все случилось, доставлял людям немало неприятностей, а сейчас повадился вырастать выше семи метров и до двадцати сантиметров – в диаметре ствола. Сок растения при попадании на кожу вызывал тяжелейшие химические ожоги.
– А… разве борщевик здесь растет?
Спрашивая, Кирилл имел в виду регион в целом. Елена Викторовна в своем рассказе упоминала борщевик, но он тогда почему-то думал, что произрастает эта пакость далеко отсюда. Кирилл тогда про многие вещи так думал. А Рэдрик понял вопрос буквально.
– Здесь – почти нет. Вот дальше, ближе к Владимиру – там начнется! Звездец, какие дебри. Толяна бойцы каждый день с ними долбятся. Вырубят, а через неделю на том месте – уже опять по пояс. И Толяновы-то – ладно, народу много, справляются. А Маринка в Вязниках реально вешается. Их там всего бойцов – двадцать человек.
Кирилл уже запомнил, что в терминологии адаптов «бойцами» именуют людей, приравненных по навыкам к ним самим. То есть, молодых и сильных ребят обоего пола, способных переносить утренние и вечерние часы без ущерба для здоровья.
Население любого поселка измерялось прежде всего количеством таких «бойцов». Прочие жители – пожилые, калечные, плохо развитые физически – именовались «балластом» и в подсчетах не участвовали.
В момент, когда Кирилл это выяснил, ужаснулся. А потом вдруг с удивлением понял, что ужасается по привычке. На самом деле, рациональный цинизм адаптов пугал его все меньше. И многое в подобном отношении, как ни жутко было это сознавать, начинало казаться правильным… Кирилл попытался задуматься о том, что с ним такое происходит, но командир не дал.
Вообще, времени на задумчивость, которого в Бункере всегда было полно, здесь, в походе, не оставалось вовсе. Все силы разума уходили на насущные вещи – шагание по дороге, привал, еду, туалет – и времени катастрофически не хватало. Кирилл в каждую свободную минуту чему-то учился. А если учился недостаточно быстро, получал от спутников нагоняи. Задумываться не успевал.
Вот и сейчас, едва стоило уйти в себя, Рэдрик поймал его за рукав. Посреди дороги зияла расщелина с перекинутыми поперек досками.
– Рельеф гуляет, – пояснил адапт, – покрытие село. Ты вот что… – они перешли расщелину по мосткам. – Сегодня мы еще на дороге спим, и завтра тоже. А послезавтра, если все нормально, во Владимир придем. Там у них главный – Толян. Сволочь редкая. Про Новосиб не в теме.
– Как – не в теме? – Кирилл недоуменно сдвинул брови. – Ему не рассказывали о миссии?
– Нет.
– Почему? Если этот Толян – глава поселка?
– Потому что козел он, а не глава! – немедленно разозлился Рэд.
Командир адаптов очень легко раздражался. И происходило это, как наконец-то понял Кирилл, от неумения объяснять.
Рэдрик оказался парнем далеко не глупым. Несмотря на заверения Любови Леонидовны в том, что все воспитанники Германа – беспамятные тугодумы, соображал он быстро и памятью отличался отменной. Но навыком передавать свои знания не обладал. Считал, что виновата в этом тупость собеседника и начинал злиться.
– У него бойцов – почти две сотни, и оружием все склады забиты. К нам не лезет только потому, что Евгеньич ваш предупредил – не дай бог рыпнется! Хрен ему тогда, а не лекарства и генераторные батареи. Это давно уже было, когда Толян в первый раз к Бункеру приперся – права качать, – пояснил открывшему рот Кириллу Рэд. – Евгеньич ваш тогда так и сказал: будешь быковать – вообще ни шиша тебе не обломится! Я, говорит, тогда люк задраю, и мы тут еще сто лет просидим без печали, хоть на нас атомную бомбу сбрасывай. А вот ты, козлина – ни фига не факт, что столько прокорячишься.
– Неужели Сергей Евгеньевич так сказал? – изумился Кирилл.
Представить себе бункерного главу, произносящего «ты, козлина» он категорически не мог. Рэдрик пожал плечами.
– Ну, может, не прямо так. Я-то не слыхал, мы тогда мелкие были. Это Герман рассказывал.
– А зачем же этот Толян к Бункеру приходил? Что значит – права качать?
– Ну чего этот урод хотеть может? – снова рассердился Рэд. – Чтобы все на него впахивали на халяву! Он своих-то, кто вокруг, давно к рукам прибрал. Про нас, до самой Пекши, Евгеньич договорился, чтобы не лез. А кто рядом с Владимиром, тем деваться некуда. Все под гадом сидят и не чирикают. Дошло?
– Более-менее, – пробормотал Кирилл. – Диктатура какая-то.
– Ну, – обрадовался умному слову Рэд. – Я че и говорю. А еще Толян детей очень хочет. И жить подольше – по этой теме, говорят, вовсе двинутый, потому как старый уже. Но только наши все сговорились, чтобы, если будет лекарство, ему не давать. А если дать, то на особых условиях. – Командир, похоже, произносил не свои слова, поэтому говорил важно и со значением. – Чтобы дети, например, в Бункере воспитывались. Чтобы была возможность его конт-ро-лировать. Потому что – это все Евгеньич втирал – если его не конт-ро-лировать, то все закончится то-таль-тарным режимом. Это значит, дети Толяновы вырастут и начнут нами помыкать, как хотят. Потому что с лекарством им уже Бункер станет на хер не нужен, – пояснил он. – Ну? Теперь дошло?
– Да, – кивнул Кирилл. С некоторым все же замешательством.
В отличие от Рэда, трудные слова вроде «контролировать» и «тоталитарный режим» он знал. А вот представить себе человека, который – в нынешних-то аномальных условиях! – жаждал бы подобного режима с собой во главе – не мог.
Ведь людей на земле осталось ничтожно мало! Единственный разумный вывод из этого – тот, что каждый должен стремиться помогать другому. И вот, оказывается, существует некий – судя по словам Рэда, очень странный – субъект, мечтающий о вселенском господстве… Кирилл, поразмыслив, решил, что командир несколько сгущает краски, но вслух объявить не рискнул.
– Короче, так, – закончил Рэд. – Я скажу, что мы тебя в Казань везем, пробы брать. Это Евгеньич придумал. Обойти Владимир – хрен получится, главную дорогу Толян пасет. А по дальняку потащимся – предъяву кинет, с какого рожна товарами обделили? Обоз-то давно ждет, и злопамятный, гад – а нам тут ходить и ходить еще… В общем, если докопается, загни позаумней чего-нибудь. Хотя, конечно, враль из тебя – как из говна торпеда.
***
… – Здорово, Сталкер.
Честно говоря, Кирилл испытал разочарование: зловещий диктатор, представлявшийся амбалом с квадратной челюстью, оказался самым обыкновенным дядькой. Лет около сорока, лысоватым и щуплым.
Необычным гостем владимирский глава явно заинтересовался. Однако спросил о нем у Рэда с выражением полного равнодушия, кивая на Кирилла, как на неодушевленный предмет:
– Это че с тобой?
– Пацанчик бункерный, – в том же тоне отозвался Рэд. – Евгеньич велел до Казани дотащить. Пробы там будет брать.
– Ишь ты. – Толян перевел острый взгляд на Кирилла. – А че за пробы?
– Здравствуйте. – Путешественник вежливо склонил голову. – Нужны образцы грунта, воды и воздуха.
Толян недоверчиво хмыкнул.
– А поближе – негде взять?
Этот вопрос Кирилл предвидел. К ответу подготовился.
– Пробы нужны для сравнительного анализа, – объяснил он. – Сергей Евгеньевич выдвинул гипотезу, что в Казани, в силу ее географического расположения, атмосферные изменения могут идти быстрее, чем в нашем регионе. На основании анализа можно будет сделать вывод, с какой скоростью они пойдут дальше.
Если бы Сергей Евгеньевич слышал, какой бред вынужден нести лучший его ученик, за голову бы схватился.
– А Сталкеру не доверяете? – ухмыльнулся Толян. – Не донесет землицу, на самогон сменяет?
– Тебе подарит, – радостно встрял в разговор Джек, – позабористей нароет, с навозом!
Толян грозно обернулся.
– Доверяем, – поспешно перебил Кирилл, – но, для чистоты эксперимента, спектральный и молекулярный анализы нужно провести прямо на месте. Рэдрик с этим не справится.
– Вон оно че… – Толян ощупывал лицо Кирилла цепким взглядом. Тот постарался придать ему серьезное, деловитое выражение. – Не справится, значит?
– Увы, – развел руками Кирилл. – Поэтому идти пришлось мне. Предстоящее исследование само по себе – непростое, оно займет не одну ночь – это во-первых. А во-вторых, результаты эксперимента нужно будет тщательно задокументировать, изучить…
– Слыхал, братан? – гоготнул, подталкивая Рэда, Джек. – Хреновый, говорят, из тебя изучальщик!
– Заткнись, – поморщился Толян.
Он продолжал рассматривать Кирилла.
– Надо же, какой дрищ… В чем душа-то держится? Он у вас не откинется по дороге?
– Без понятия, – проворчал Рэд. Если и испытал облегчение от того, что расспросы закончились, внешне это не отразилось. – Кого дали, того и веду. Откинется – его проблемы… Толян, хорош трещать уже, а? Либо пропускай, либо отпускай, мы на дневку встанем. Спать охота.
Разговор происходил в тесном помещении, куда отряд настоятельно попросили пройти крепкие молчаливые парни, неожиданно – для Кирилла, по крайней мере – выросшие из темноты на дороге.
– Ладно, днюйте, – разрешил Толян. – Я сегодня добрый. Понятия мои знаешь. Стволы сдать, оплата вперед… Соль есть?
– Мало. Сахар есть, порошок стиральный есть.
– Окей. Восемь кил сахара – и днюйте на здоровье.
– Охерел ты совсем?! – возмутился Рэд. – За одну дневку – восемь кил тебе? А задница не слипнется?
– За свою переживай! Вас как раз восемь – вот с каждого по килу.
– Да щас, разбегись! Народ, поехали отсюда.
– Ладно, уболтал. Семь.
– Три, и плюс ты нам на два часа бойлер включишь!
– А кондиционер тебе не включить, с телевизором впридачу? Тоже, бля, нашел оллинклюзив... Шесть, плюс полкило за бойлер!
Торги продолжались.
Толян набивал цену, Рэдрик порывался уехать, но адапты, видимо, наблюдали подобное не в первый раз. Они не спеша, по одному, подходили к парню, принимавшему оружие. Приемщик деловито ощупывал каждого, а его напарник убирал сдаваемое в громоздкий металлический шкаф – Кирилл вспомнил, что такие называются сейфами, от английского слова «хранить».
Сам он наблюдал за процедурой сдачи, и лицо вытягивалось все больше. До сих пор, оказывается, понятия не имел, сколько разнообразных предметов для убийства себе подобных изобрело человечество. И сколько этого добра ехало в одной с ним телеге – помимо того арсенала, что носили на себе адапты. Чего тут только не было.
Из кармана Джека обыскивающий извлек неожиданное – деревянную палочку с вертикальной щелью.
– Че, музыкант? Играть-то выучился? – Должно быть, видел палочку не в первый раз, и это стало излюбленной темой для шуток.
– А то!
Джек выхватил странный предмет. Дунув в него, издал невероятной мерзости звук – окружающие демонстративно скривились. Красавец набрал побольше воздуха и дунул еще раз – звук получился другой, но от этого не менее противный.
Толян схватился за уши.
– Заткнись!.. Отберите эту хрень!
Джек поспешно сунул палочку в карман. А владимирский глава про «музыканта», похоже, тут же забыл.
– Ты с кем это воевать собрался?
Закончив торги – сошлись, если Кирилл правильно расслышал, на четырех килограммах сахара против дневки с бойлером на час, – Толян заглянул в сейф. И присвистнул.
– Куда тебе столько? – Он неодобрительно осмотрел извлеченную из сейфа – у Кирилла отпала челюсть – средних размеров гранату.
По сдвинутым бровям Толяна стало ясно, что комментарии давать придется. Иначе гостям не поздоровится.
– Ну че ты докопался, – простодушно бросил Рэд. – Как будто – мое добро, а я зажал и делиться не хочу! На продажу везем. Как обычно.
Толян нахмурился еще сильнее.
– Это кто ж вам столько отсыпал?
– Не поверишь! Пекшинские.
– Не поверю. Все знают, что у этих нищебродов – полножа на всю деревню, а уж гранат сроду не было… Где это они столько нарыли?
– Слушай, мне по хренам, – всем своим видом показывая, что расспросы его утомили, вздохнул Рэд. – Хочешь узнать, так шагай в Пекшу, и сам у тети Ани спрашивай. А я тебе – не агентство Интерфакс. Мне за новости не платят.
– Мне-то будет надо – я спрошу, – с угрозой пообещал Толян. – Я так спрошу, что мало не покажется! И дурака из меня не делай! – Он буравил Рэда глазами с уже не скрываемым подозрением. – Че-то, смотрю, больно ты нелюбопытный стал!
– Какой есть.
Соперники напряженно смотрели друг на друга. И все вокруг напряглись.
Адапты непостижимым образом оказались вдруг за спиной у Рэда. Парни, принимавшие оружие, – по бокам от Толяна.
Кирилл нервно кусал губы, ожидая неизвестно чего – а диктатор вдруг резко повернул голову и впился взглядом в него. Можно было не сомневаться, что кусание губ заметил.
Рэдрик стоял спиной к Кириллу. И спина эта, ощутимо даже на вид, затвердела. Адапты быстро переглядывались.
– Сейф, – услышал Кирилл чуть слышный шепот Джека.
– Есть, – тем же шелестением воздуха откликнулся кто-то еще.
– Бункерный, встань сзади нас! Живо! – скомандовал красавец.
Кирилл неуклюже переместился за спины адаптов. И сразу понял, что и это его движение от Толяна не укрылось.
– Ох, и мутишь ты че-то, Сталкер!
– Мне мутить некогда, – прежним равнодушным тоном отозвался Рэд. – Мое дело – товары возить.
– Деловой, бля?! – истерически взвизгнул Толян.
И принял угрожающую позу. Телохранители по бокам от него тоже подобрались.
– Деловой. Не нравится – гони. Я на дневку не напрашивался, твои быки притащили.
В помещении надолго повисло молчание.
А потом Толян вдруг ухмыльнулся и рассмеялся беспечным смехом.
– Да ладно, че ты, как баба... «Нравится» – «не нравится», – передразнил он. – Мне на тебе, небось, не жениться. – Интонация у диктатора сменилась мгновенно – как будто не он минуту назад истерически взвизгивал. – И делить нам с тобой нечего! Кроме сахара.
Рэдрик, помедлив, тоже ухмыльнулся.
Адапты подхватили, и даже «быки» выдавили из себя подобие улыбок. Стало ясно, что столкновение отменяется.
– Надо же, как повезло, – с облегчением высказался Кирилл, когда обыск закончился и отряд проводили в спальню. – Мне показалось, что этот… управитель очень разозлился! Я уверен был, что драться придется.
– Я и смотрю, приготовился, – хмуро буркнул Рэд.
Веселье командира закончилось, едва сопровождающие покинули комнату. Он о чем-то напряженно думал.
– Что-то не так? – удивился Кирилл.
– Все – не так! Толян, падла, хитрый. Хрен его знает, что там у него в башке. Но не поверил он мне, по ходу, ни на грамм… Жека?
– Так точно, – подтвердил красавец. – Не поверил. А я говорил – надо припас в лесу закопать! Говорил?
– Угу, и возвращаться потом. Да заслон Толянов обходить…
– А почему вы думаете, что он не поверил? Мне показалось, что…
– Потому что мы его, гада, знаем! – оборвал Кирилла Рэд. Неожиданно объявил: – Чтоб, на метр от меня не отходил! – Обвел взглядом спальню. – Вот сюда ложись, между мной и Жекой… Гарик, свали в тот угол. Девчонки, вы – с другой стороны.
Бойцы, начавшие было разбирать вещи, беспрекословно поменялись койками.
Всех их – и парней, и девушек, – загнали в одну, с позволения сказать, спальню – хотя неуютному дощатому помещению больше подошло бы название «барак». Однако никто из отряда против такого заселения не возражал, и Кирилл подумал, что здесь это, вероятно, в порядке вещей. По крайней мере, спутники на сей счет не беспокоились. Они деловито рылись в рюкзаках, извлекая чистые вещи.
– Слушай, Сталкер. А как насчет – это самое? – Джек мотнул головой в неопределенном направлении.
Вопрос поняли все, кроме Кирилла. Застыли у кроватей и прислушались.
– Никаких этих самых.
– Ка-ак так, – послышалось со всех сторон.
– Меня ждут!
– И меня!
– А я еще в тот раз договорился…
– Раздоговоритесь! Никаких гулянок сегодня. – Рэд обвел команду взглядом. – Всех касается.
Разочарование в комнате повисло такое, что, казалось, его можно было потрогать руками. Однако больше никто не спорил.
Командир объявил о своем решении. И, по здешним законам, оно не обсуждалось.
***
Стоит ли говорить, что ничего похожего на встречу, устроенную команде любезным Максимом Дмитриевичем или добрейшей тетей Аней, у Толяна не было в помине.
В столовой, выглядевшей в точности как «спальня» – разве что места побольше – постояльцы расселись за столами, тускло освещенными единственной свечой, по четверо за каждым. Ужин – входивший, как понял из торгов Кирилл, в стоимость дневки – представлял собой миску с неаппетитным варевом, сероватый хлеб и жидкий чай.
Кое-где за столами сидели местные. Оголодавший Кирилл заметил, что еда на столах различается. Перед кем-то из посетителей стояли такие же, как у них, миски с неприглядной массой и наполненные мутной жидкостью стаканы, а перед кем-то – источали аромат жареные куриные ножки, выстроились пузатые кружки и тонконогие рюмки.
Кирилл открыл было рот, чтобы прояснить этот вопрос, но натолкнулся на суровый взгляд Рэда. Очевидно, привередничать было не принято. Он вздохнул и, изо всех сил гася попытки организма подавиться, зачерпнул первую ложку. Был так сосредоточен на том, чтобы глотать зачерпываемую гадость, не морщась, что пропустил самый интересный момент. Услышал только, что гул голосов усилился, поднял голову… да так и застыл, с ложкой в руке.
В столовой появились удивительной красоты девушки. На фоне общей неприглядности это было так чудесно, что Кирилл даже рот открыл.
Девушки казались одинаковыми из-за одинаковых длинных волос и кожаных фартуков, затянутых вокруг талий. Каждый фартук снабжен своеобразным патронташем, заполненным рюмками, а из глубоких боковых карманов выглядывали горлышки бутылок. Выше фартуков красавицы одеты в тесные, застегнутые едва ли до середины, рубашки.
Волшебные создания с улыбкой подходили к сидящим за столами, заговаривали с ними, наполняли извлеченные из патронташей рюмки. Все они были одинаково прекрасны, как актрисы в исторических сериалах. Кирилл, когда приходилось смотреть подобные с Дашей, еще удивлялся – неужели когда-то можно было собрать сразу, в одном месте столько одинаково красивых женщин?.. А теперь вдруг увидел это наяву.
До того загляделся, что не смог выдавить ни слова, когда одна из девушек склонилась над ним. Повеяло незнакомым, странно волнующим запахом. Склонившаяся богиня спрашивала:
– Сладенький, ты покушал? Выпить со мной не хочешь?
Кирилл зачарованно смотрел в манящие, с густыми ресницами глаза, изо всех сил отводя взгляд от расстегнутой рубашки, и не улавливал смысл вопроса.
– Не покушал! – резко ответила Лара. Она сидела за столом вместе с Кириллом, Рэдом и Олесей. – Слепая, что ли, не видишь – у него полтарелки еще! Вали отсюда… А ты – жри давай. Хорош пялиться.
Девушка на грубость не обиделась и повернулась к Рэду. Тот отрицательно качнул головой. Красавица молча отошла к другому столу.
А Кирилл под ворчание соседки снова принялся за еду. Он машинально глотал то, от чего минуту назад морщился, не слыша Лариных сердитых слов и не замечая ни вкуса, ни запаха проглатываемого.
– Кто это? – спросил он в пространство, когда снова обрел дар речи.
Лара фыркнула. Олеся скривила губы. А Рэдрик усмехнулся.
– Сам-то как думаешь?
– Не знаю. Они… Они похожи… на богинь.
Рэд издал короткий смешок. Олеся посмотрела, как на дурака, а Лара расхохоталась так, что на их стол начали оглядываться.
– «На богинь»!.. Ой, не могу. Помру сейчас!
Чем он так рассмешил Лару, Кирилл не понимал, но это было в порядке вещей. Многие слова и поступки спутника казались адаптам смешными.
А потрясающую красоту девушек тут, казалось, никто попросту не замечал. И адапты, и местные воспринимали ее без всякого восхищения, как должное.
Однако на любезных поначалу лицах красавиц Кирилл скоро начал различать плохо скрываемое разочарование. Очевидно, отряд донес до них командирское решение по поводу «гулянок».
Толян появился в столовой, когда гости допивали чай.
– Чёй-то я слышу? Сталкер, говорят, разврат запретил?
Разговоры смолкли, как по команде.
В полной тишине ответил Рэд:
– Все-то ты, хозяин, слышишь! Научил бы, а?
Звучало вроде бы беспечно, и на шатком стуле адапт развалился в расслабленной позе, но Кирилл в интонациях напарника уже немного разбирался. Под небрежным тоном скрывалось напряжение.
Толян довольно хохотнул. Кажется, он – единственный здесь – чувствовал себя в своей тарелке.
– Этому, братан, не научишься! Это, понимаешь, интуиция. Не каждому дано. А ты че, в натуре, разлютовался? – Толян сочувственно оглядел отряд. – Не даешь пацанам отдохнуть нормально?
– Чтоб у тебя тут отдыхать нормально, миллионером надо быть, – проворчал Рэд. – В прошлый раз думал – без штанов отсюда выберемся! Обойдутся.
Парни Рэда безучастно смотрели в миски.
– Суров у вас пахан, бойцы, – деланно-уважительно протянул Толян. – А то смотри – может, передумаешь?
– Может, и передумаю. Когда клад найду. – Рэдрик повернулся к команде. – Поели?.. Попили?.. Спасибо дорогим хозяевам – и шагом марш по койкам!
Бойцы начали подниматься, шумно двигая стульями, и перемещаться к выходу. Девушкам они грустно говорили «пока». В голосах звучала такая печаль, что Кирилл уже сам был готов вступиться за ребят, ни за что ни про что лишенных долгожданного развлечения. Лишенных, получается, из-за него! Оттого, что Рэду почему-то вступило в голову уделить охране «ценного груза» повышенное внимание.
От кого, спрашивается, Кирилла охранять? Диких ведь тут нет. И, при той выучке, какую продемонстрировали подручные Толяна, нет и ни малейшего шанса, что окажутся! Вступить с командиром в препирательство мешало только присутствие Толяна. Тот кивал вслед выходящим гостям.
А когда поднялись Рэдрик с Кириллом, неожиданно одобрил:
– Ну че, командир, бойцов построил? Эт правильно! А то, понимаешь, от рук отобьются. А теперь, я считаю, можно – по маленькой. Спать потом отдельно положу, – предупредил он возражения, – так что не спалишься. По чуть-чуть. Ну?
Рэд поморщился.
– Не… Не соблазняй.
– На халяву, – с нажимом произнес Толян.
И выразительно посмотрел на адапта. Очевидно, это незнакомое Кириллу слово многое значило.
Рэдрик недоверчиво прищурился.
– С хрена ли ты вдруг такой щедрый? Грехи замаливаешь?
– А ты – с хрена ли такой стойкий? – парировал Толян. – В Киржач собрался, поклоны бить?
Кирилл из этого вроде бы шутливого диалога мало что понимал. Но ощущение было – как от присутствия на поединке равносильных соперников.
– Когда еще такое будет, – не отводя глаз от лица Толяна, протянул Рэд.
– А это, родной, как фишка ляжет. Может статься, что и никогда.
Собеседники ухмылялись, но Кирилл вдруг ясно понял, что ухмылки – фальшивые. Ни один из беседующих другому не верит. Рэдрик не верит в искренность приглашения, Толян не верит в искренность отказа. Но, судя по всему, отклонить предложение означало серьезно обидеть хозяина. Рэдрик сдался.
– Ну, раз на халяву…
– От, давно бы так! – обрадовался Толян. – А то, понимаешь, девочку ломает. – Сделал приглашающий жест и вместе с гостями уселся за стол.
В тот же миг около стола материализовалась девушка с подносом. Протерла столешницу, постелила скатерть, зажгла свечи. Метнулась куда-то и принялась выгружать с подноса тарелки, вилки, рюмки – как будто давно держала все это наготове и дожидалась лишь команды. Последним появился графин с прозрачной жидкостью. Красавица пропела нежным голосом «приятного аппетита» и исчезла.
Толян взялся за графин.
– Стой. – Рэд прикрыл ладонью одну из рюмок. – Бункерному нельзя.
– Чёй-то – нельзя? А за знакомство-то?
– Ему вообще нельзя. Он крепче кефира сроду ничего не пил! Скопытится, а я отвечай.
– А что это за напиток? – не удержался Кирилл.
Толян заржал.
– Самогон, – недовольно буркнул Рэд. – Слыхал?
– Алкоголесодержащая жидкость на основе продуктов брожения…
– Во! – обрадовался Толян. – А ты говоришь, нельзя! Все ему можно. Че, умник, давай по чуть-чуть?
Кирилл открыл было рот, чтобы согласиться, но получил под столом пинок по ноге. Поморщившись, отказался:
– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.
Толян заржал.
– Не, ты слыхал – «в другой раз»! Можно подумать, я тут каждую ночь наливаю… Ладно, вздрогнули. Со свиданьицем.
Они с Рэдом чокнулись и выпили. Одновременно выдохнули и взяли по огурцу. Рэд пристроил на хлеб кусочек сала.
– Пекшинское?
– Ну.
– Класс.
На этом светская беседа – Кирилл знал, что, по этикету, тосты следует перемежать светской беседой – прервалась, и Толян снова налил.
– Давно не виделись.
Собеседники снова чокнулись и выпили. После чего хозяин заявил:
– Не, так дело не пойдет!
Рэд ответил вопросительным взглядом.
– Ну, мы с тобой бухаем, а этот сидит, слюни роняет, – пояснил Толян. – Слышь, умник, тебе че хоть можно-то? Заказывай, разрешаю.
Они так вкусно пили, что Кирилл не сдержался.
– А нет ли у вас, случайно, кофе?
Кирилл очень любил кофе. У него от этого божественного напитка даже самочувствие улучшалось – Елена Викторовна считала, что из-за воздействия кофеина на сосуды. Однако много никогда не пил – одну чашку в несколько дней. Кофе был очень редким продуктом.
– Ко-офе, – с долей уважения протянул Толян. – Ишь ты! Губа не дура.
Кирилл потупился.
– Извините.
– Да ладно, че уж… Обещал. Ксюха, сделай там, – небрежно кивнул диктатор девушке-подавальщице. – Для дорогого гостя!
Упорхнувшая на кухню Ксюха скоро вернулась с подносом, на котором аппетитно дымилась чашка.
– Спасибо! – Кирилл едва дождался, пока чашку поставят перед ним.
Жадно вдохнул любимый запах. Осторожно попробовал.
Кофе был ароматным и в меру сладким. Слегка, правда, горчил, но это, должно быть, из-за другого сорта, не того, которым поила воспитанника Любовь Леонидовна. Наставница рассказывала, что до того, как все случилось, существовало множество сортов кофейных зерен – а также целое искусство их выращивания, приготовления и употребления. Сейчас, как выражался Сергей Евгеньевич, стало не до гламурных глупостей. Кофе – приятное баловство, а не предмет первой необходимости, как хлеб или овощи.
Кирилл задумался о Сергее Евгеньевиче, Любови Леонидовне, о том, как нескоро их увидит. И не замечал, что Толян на него пристально смотрит.
– Ну че?
– Ой! Простите, я задумался. Очень вкусно, спасибо.
Толян важно кивнул.
– У меня тут много чего вкусного есть. Ты в Казань-то – надолго?
– Не знаю пока, – состорожничал Кирилл. – Смотря сколько времени займет исследование.
– А то смотри – на обратном пути оставайся. Мне тут яйцеголовые нужны. Харчи у меня для своих – что надо, не эта дрянь. – Толян мотнул головой на столы с опустошенной посудой. – Нормально работать будешь – так хоть каждый день кофе пей… И шоколад у меня есть. Ты шоколад – пробовал когда?
Кирилл восхищенно кивнул. Шоколад любил даже больше, чем кофе. И этот продукт был еще более редким.
– А для чего я вам нужен?
Естественно, оставаться он ни при каких обстоятельствах не собирался, просто и впрямь стало интересно – для чего может понадобиться такому, как Толян.
Ответить диктатор не успел – Рэдрик решительно вмешался.
– Ты, это… Хорош вербовать! Во-первых, он себе не хозяин. А во-вторых, сколько нам еще до той Казани топать, да сколько обратно? Много воды утечет.
– Эт точно, – неожиданно покладисто, согласился Толян.
Налил.
– Ну, что… Как говорится, чтоб дойти, да назад вернуться.
Рэдрик кивнул. Они чокнулись. Кирилл поднес к рюмкам чашку с кофе. На чашку недоуменно посмотрели, однако чокнулись и с ней.
Путешественник поглядывал на выпивающих с интересом. Он знал, что алкоголь может оказывать на людей разное воздействие – кто-то добреет, кто-то, наоборот, угрюмеет, а еще у пьяниц забавно заплетались языки и становилась нетвердой походка.
Сергей Евгеньевич, например, выпив – в связи с прибытием Германа по выдающемуся поводу, на Новый Год или чей-нибудь день рождения, – прочувствованно-фальшивым голосом исполнял на французском языке «Марсельезу», на русском «Ой, цветет калина», и еще «Бессаме мучо» – на непонятной смеси языков. А Вадим Александрович бегал по коридорам и комнатам, цепляя боками косяки, и тащил всех, кто не мог отбиться, играть в «мафию». Елена Викторовна в сотый раз рассказывала о том, как в юности занималась фигурным катанием и заставляла Германа поднимать ее на вытянутых руках. Герман послушно поднимал, становясь в такие моменты крепостью фигуры и невозмутимостью лица похожим на Терминатора из старинного фильма…
Все это казалось Кириллу с Олегом и Дашей ужасно смешным. И, хотя Любовь Леонидовна такого рода мероприятия не одобряла, каждый раз стараясь скрыть от «малышей», что в столовой происходит «безобразная пьянка», научились утекать из-под ее рук и наслаждаться зрелищем по полной.
Сейчас ничего похожего на бункерное веселье не происходило.
Толян и Рэд с мрачноватым видом чокались. Перекидывались размытыми фразами из разряда «как у вас, вообще-то?..», и ни петь, ни играть в «мафию», похоже, не собирались.
Кирилл допил кофе немногим раньше, чем они – содержимое графина. После чего Рэд поблагодарил Толяна и снова пнул путешественника под столом ногой – призывая, видимо, уходить. Поднялся.
Толян кивнул и тоже встал. Задушевно предложил, неведомым образом ухитряясь смотреть на обоих гостей одновременно:
– Девочек?
– Не… – Рэдрик обмяк, опираясь на стол. – Че-то я, того… Не сегодня.
– Слабеешь, – фыркнул Толян.
Рэд понурил голову.
– Ладно, валите. Я тебе велел отдельно постелить, чтоб перегаром не несло.
– Не! – воспротивился адапт. – Мне этого де… – Он начал запинаться. – ... деятеля бросать не велено!
– И спать с ним в обнимку, что ли? – фыркнул Толян. – То-то, говоришь, баба не нужна!
– Хорош ржать, – обиделся Рэд. – Тебе бы такую бабу.
Толян ухмыльнулся.
– Ладно уж… Сейчас скажу, чтоб вторую койку поставили.
– Да не парься. Мы к своим пойдем.
– Твои спят уже, – с нажимом напомнил диктатор. – А ты припрешься – разбудишь, да еще перегар учуют… Не ссы, брателло. – Он хлопнул Рэда по плечу. – За одну дневку не разбегутся!
– Окей, – еще больше обмякая, буркнул адапт.
Пожал Толяну руку. Подтолкнул Кирилла к стоящей в дверях подавальщице. И, ступая так же старательно-твердо, как говорил, зашагал вслед за ней.
Путешественник попытался заговорить, но Рэдрик крепко сжал его плечо. И так выразительно посмотрел, что Кирилл внезапно понял – опьянением тут и не пахнет. Запинания, обмякания, утрированно-твердая походка – все это была игра, изображающая захмелевшего. Непонятно только, зачем.
В комнате, куда привели гостей, оказалась еще одна девушка. Она была такой же красивой, как провожатая и другие богини из столовой, однако сейчас, вблизи, Кирилл разглядел, что красота их какая-то слишком яркая – будто в музыкальном клипе или в мультфильме. Чересчур красные губы, чересчур темные брови и ресницы. Даже волосы у девушек вились одинаково ровными волнами. В полумраке комнаты, вовсе не отличил бы одну от другой…
"Волосы! – вдруг обожгло его. – Ресницы!" Точно, и как сразу-то не подумал? Вот уж воистину – ошалел от восхищения.
Они ведь все с длинными волосами – девушки, подходившие к столам! А это здесь абсолютно не характерно. И то, что Кирилл поначалу странному факту не удивился, можно объяснить лишь тем, что в Бункере растительность на головах людей – так же, как и цветность радужки – присутствовала. Необычной ему казалась скорее внешность адаптов.
Сейчас Кирилл припомнил, что во время ужина среди местных сидели девушки, напоминающие Лару и Олесю. А у подавальщиц и кожа – гораздо светлее, чем у адапток, и волосы – едва ли не до пояса. И даже глаза цветные! У одной – голубые, у другой – зеленые. Неужели эти девушки – не адаптированные? И выросли в месте, наподобие Бункера? Но Сергей Евгеньевич знал бы об этом и обязательно сказал бы… Странно это все.
– Ты о чем задумался, сладенький? – нежно промурлыкала между тем красавица. – Помочь тебе раздеться? – шагнула к Кириллу и провела рукой по щеке.
Рубашка ее – у женщин это называется «блузка», вспомнил правильное слово он – расстегнулась и глубоко открывала грудь. Кирилл впервые так близко увидел женское тело.
Он догадывался, что надо бы намекнуть девушке о конфузе. Понимал, что, разглядывая ее, поступает неприлично – но под страхом смертной казни не заставил бы себя и слово произнести. От прикосновения красотки все мысли из головы вообще куда-то делись. Пальчики у девушки оказались мягкими – не чета адаптским, твердым и шершавым – и украшены длинными блестящими ногтями.
У Даши могли бы быть такие нежные пальцы, мелькнуло в голове у Кирилла. Только, конечно, без таких длинных ногтей. Это красиво, но как-то… не очень приятно. Как подумаешь, что она может этими когтищами в тебя вцепиться… Б-р-р-р.
И Даша, конечно, никогда не надела бы такую тесную блузку и такую короткую юбку. И ни за что не допустила бы такого беспорядка в одежде… Хоть и жалко, конечно, вот бы увидеть, какая она под блузкой… Неужели у нее такая же круглая, выпуклая грудь, которую так хочется потрогать? И Даша вряд ли стала бы гладить его по лицу… и трогать ремень… и…
– Что вы делаете?! – Кирилл стряхнул оцепенение. От изумления даже забыл, что все тут между собой на «ты».
Девушка улыбнулась.
– Помогаю раздеться.
– Не надо! Я сам!
Кирилл, обеими руками, схватился за брюки. Не сказать, чтобы происходящее было неприятно – за ним с самого Бункера никто так ласково не ухаживал, – но смутился ужасно.
– Зачем же сам? – Девушка продолжала улыбаться, и ее яркие полуоткрытые губы смущали все больше. – Я умею раздевать…
– Ты че, красавица, нерусская? – раздался со стороны Рэдовой кровати сиплый голос. И в кои-то веки Кирилл этому голосу обрадовался. – Вроде ясно сказали – не лезь! Подруга у него в Бункере. Обещал верность хранить.
– Да и на здоровье. Я ведь не жениться прошу…
– Знаю я ваши просьбы.
Рэдрик решительно схватил за руки и ее, и провожатую из столовой. Преодолевая сопротивление, потащил к выходу.
– Бордель закрыт, – объявил он. – Все свободны, всем спасибо! – И захлопнул дверь.
Обернувшись, быстро приложил палец к губам – чтобы Кирилл не успел ничего сказать. Тот, уже открывший было рот, подавился началом фразы.
Неуклюжесть в походке Рэда исчезла, как не было. Только что стоял у двери – и мгновенно очутился рядом с Кириллом.
– Молчи, – услышал путешественник еле слышный шепот. От Рэда резко пахло – это, вероятно, был упомянутый Толяном перегар. – У них тут кругом – прослушка. Ложись. Мы с тобой устали и спим… Че, бункерный, почти ведь развели тебя, – запинающимся голосом вслух поддразнил он. – Кабы не я, не видать твоей подруге верности… – Рэдрик зачем-то двинулся по периметру комнаты, вдоль стен, внимательно их осматривая. – Я на что выпил, а соображаю… Но я не пьяный! – со значением объявил он. – Герману так и скажи – Толян налил халявную, но, чтоб нажраться – ни-ни… – тут командир громко икнул. Сердито приказал: – Спать давай! День уже вовсю. Завтра ни… ик… ни хрена не встанешь.
Кирилл, недоуменно наблюдая за ним, разделся и лег.
Рэдрик закончил осмотр и снова оказался рядом.
– Без меня – никуда, – услышал Кирилл еле внятный шепот. – Даже в сортир! Вкурил?
Путешественник кивнул.
– Ик… Все! Спать! – громко объявил Рэд.
И действительно рухнул на койку. Не раздеваясь и не снимая ботинок.
У Кирилла на языке вертелась масса вопросов, но он уже понял, что сегодня их не задаст.
– Хорошего отдыха.
– Ик, – ответил Рэд.
И через минуту весьма натурально захрапел.
Кирилл пожал плечами, так и не поняв, для чего понадобился странный осмотр. Тоже закрыл глаза. И, несмотря на старательно-заливистый храп с соседней койки, вскоре уснул.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/06/26/1169