Роман поступил в университет больше из желания куда-то уехать, не мешать матери устроить свою личную жизнь.
Родила его Татьяна в городе. Но с появлением сына решила раз и навсегда покончить с не очень-то серьезным образом жизни и возвратиться в свой прежний дом. Там воздух свежий, молоко от своей коровы, да и заботливые бабушкины руки, всегда готовые помочь.
Об отце Рома ничего не знал, за исключением того, что не было его. Не было, и точка.
– Что тебе отец?.. Разве он будет любить тебя крепче? – часто спрашивала мать, не находя других аргументов в пользу усеченной семьи.
Возвратившись в деревню, она намеревалась устроиться на работу и, во искупление прошлых грехов, насколько это возможно, посвятить себя сыну. Но работы найти не удалось, жить пришлось втроем на пенсию престарелой матери, что же касается сына, то и тут были свои проблемы.
Мальчик рос смышленым, здоровым и крепким. Однако возможности для его полноценного развития были ограничены. Сельская школа не блистала успеваемостью своих учеников. То ли учителя, в основном, женщины пенсионного возраста, не пользовались у них авторитетом, то ли сами школьники не отличались усердием, но с самого первого класса с хорошими оценками у Ромы не заладилось.
В хоккей, которым сын буквально грезил, поиграть ему было негде: из-за сугробов зимой с одного порядка улицы другого не видно было! Как-то летом загорелась Татьяна научить Романа плавать, зачастила с ним на реку ходить. А самой-то разве что только в луже купаться… Чуть не утонула!
Решила она опять в город податься. Съездила на разведку, квартиру присмотрела, с работой определилась, пожила сначала одна, экономя каждую копейку, а потом забрала и сына. Роман и в учебе упущенное быстро наверстал, и силой среди сверстников стал заметно отличаться. Как состязания или олимпиада какая – честь школы отправляли Волкова защищать…
Отдала его Татьяна в спортивную секцию по вольной борьбе. Мальчик рос и мужал, как говорится, не по дням, а по часам. К четырнадцати годам уже участвовал в городских и республиканских соревнованиях среди юниоров…
Вот тогда-то и призадумалась Татьяна: может, пора и о себе побеспокоиться? Да и сыну бы не плохо было мужскую поддержку в семье почувствовать… Вспомнила она поговорку расхожую «Если бабе сорок пять…», да, боясь опоздать, к себе ее применила, скинув десяток годков с той абстрактной бабы. Познакомила Татьяна сына с сорокалетним приятелем своим – дядей Лешей. Совсем немного времени прошло с того дня, а они уж и в его двухкомнатную квартиру переехали: все лучше, чем на съемной век свой коротать, да в зеркале волосы седые рассматривать.
Поначалу все хорошо было. Дядя Леша и Татьяне внимание уделял, и Романа никогда не забывал. На хоккей вместе ходили. А уж подарками просто осыпал: к каждому празднику что-нибудь интересненькое принесет! Но, однако, на хоккее без грелки с водкой, которую он за пазухой на трибуну проносил, не обходилось. Праздничное застолье тоже традиционно выпивкой сопровождалось. И хоть в десять часов вечера или в час ночи мать со стола убирать начинала, дядя Леша всегда был не доволен. Начинал, как правило, с того, что его, как хозяина квартиры, ограничивают, заставляют по одной половице ходить, не дают культурно провести время… Ну, а потом слово за слово, и разгорался в доме скандал. Сначала дядя Леша то на диван мать толкнет, то на кровать, а потом и бить начал.
Однажды вызвала Татьяна полицию. А что толку? Побои в семье дело привычное, почти неотъемлемая часть российского быта. Протокол оформили, посоветовали в следующий раз справку от травматолога взять, дядю Лешу предупредили, но этим и ограничились.
По травмпунктам Татьяна, конечно, не ходила. Издевательства мужа молча сносила, но смотреть на нее Роману было жалко. Поэтому, устав от пьяных выходок отчима, набросился он на него как-то, да и сдавил шею так, что у того глаза из орбит повыскакивали.
После этого ушли они с матерью опять на съемную квартиру. Однако не прошло и двух месяцев, как она опять друга себе нашла. Теперь при галстучке, в белой рубашечке, в фирме какой-то большой менеджером работал. Ну и что? Этот не дома пил, а на работе. То делегация к ним из-за границы приехала, то корпоративчик руководство устроило, то у него с друзьями междусобойчик нарисовался… А дома – опять скандал, опять рукоприкладство, да теперь изощренное: менеджер все больше в живот бил, чтобы синяков, значит, не видно было! Усядется после этого в кресло, ногу на ногу запрокинет, закурит тонкую дамскую сигарету – это для шику он курил такие – и начинает своим нравоучительным тоном:
– Я – Ильхам, – что означало: я человек гордый, восточный, вы обязаны передо мной на цыпочках ходить. – Я – Ильхам!..
Так он, подняв кверху указательный палец и выдерживая паузы, повторял несколько раз. Опротивел до чертиков! И вот как-то вечером, когда ссора между этим щуплым менеджером и матерью только начиналась, Роман опять не выдержал и напал на обидчика с кулаками. От неожиданности и избытка алкоголя в худом, далеко не пышущем здоровьем теле, тот упал на пол. А сына, схватившего со стола нож, Татьяна едва успокоила.
Больше она не пыталась обзавестись новыми знакомыми. Но прошел год, другой… Роман, который заметно повзрослел, стал замечать за матерью некоторые странности. Осунувшееся ее лицо все чаще выражало какую-то безысходную печаль, почти равнодушие. Иногда сын заставал ее словно ничего не видящей, не реагирующей на его вопросы.
– Может, нам опять уехать в деревню? – спросил он ее однажды, не зная, как помочь, чем облегчить казавшиеся вначале беспричинными страдания матери.
Но Татьяна молчала. Потом долго плакала, опять же не посвящая сына в тайну своего женского горя.
Он с состраданием наблюдал, как самый для него родной и любимый человек безвозвратно утрачивает черты, которыми он так гордился и восхищался с детства. Куда-то исчезли материнская уверенность в себе, неотразимое обаяние. Роман сам уже к тому времени заглядывался на девчонок, знал, что такое красота, какой силой и могуществом наделяет она женщин. Но как вернуть ее той, которая всю себя, без остатка, отдала на то, чтобы он нормально ел и спал, учился и развлекался, чтобы он набирался ума, рос и мужал. Надо заметить, не часто юношей посещают такие мысли. Но все-таки встречаются среди них такие, которые через всю свою жизнь могут пронести чувство благодарности и любви к матери.
Летом, когда состоялся выпускной вечер в школе и Роман получил аттестат, в деревне умерла бабушка. Наскоро собравшись на похороны, они снова уехали из города, да так и не вернулись. Надо было привести в порядок дом, и корову рука не поднялась под нож пустить. К тому же подвернулась для Татьяны работа. Не ахти какая, но все же по сельским меркам вполне терпимая – почтальоном. Однако печаль, таившаяся в уголках губ, в бездонных голубых глазах матери никуда не исчезла. И эта печаль все больше настораживала и пугала.
Роман же не находил себе места. Работа на свиноферме в районном центре, где было одно вакантное место, его не прельщала. И мать, узнав о намерениях сына, заметила между делом: «Что это за труд такой – свиньям хвосты крутить, да навоз за ними чистить?.. Разве молодому парню это интересно»?.. Кроме того, устройся он на ферму, каждый день пришлось бы отмерять пять километров туда и пять – назад. Все это означало бестолково терять время.
С другой стороны, Роману не давала покоя одна занятная «штука», про которую чем больше он читал, тем еще больше хотелось. В новую, необычную, не сразу понятную, но постепенно все более четко проявлявшуюся реальность манила его психология – наука, завладевшая всем его сознанием еще со школы. Именно она, как ему казалось, наиболее полно объясняла суть процессов, которые повелевают разумом и поведением человека. Именно эта наука могла дать ключ к разгадке фатальных перемен, происходивших с его матерью. Он мечтал поступить в университет, чтобы с головой окунуться в изучение этой удивительной дисциплины.
К осуществлению мечты подтолкнула Романа одна курьезная ситуация. Возвратился он как-то с рыбалки раньше обычного: клев на озере из-за поднявшегося ветра закончился. Сначала в сенях немного помялся – сапоги снял, леску у удочки перемотал: по дороге раскрутилась она с удилища... Заходит домой, а мать не одна. Оказалось, ветеринар к ним из соседней деревни заехал. За столом сидят, как будто разговаривают. Смотрит Роман, а у гостя руки на столе лежат и мелко-мелко трясутся. Причину этого дрожания он позже понял, когда ветеринара мать проводить вышла. Взгляд случайно на стул, где она сидела, упал, а там бюстгальтер лежит. Конечно, виду Роман не подал тогда, но про себя подумал: матери еще сорока нет… наверное, это еще не возраст, чтобы о мужчинах, о своей личной жизни не думать.
С того дня стал ветеринар часто к ним на чашку чая заезжать. Присмотрелся к нему Роман, оценил по-взрослому: скромный, немногословный, не пьет, вроде… К тому же, как выяснилось, разведенный он. Может, и вправду уехать ему в Москве учиться?
Может, для матери это шанс последний счастье свое женское обрести? Ведь на глазах она меняться стала: повеселела, румянец на щеках появился, и задумчивость странная куда-то улетучилась… А то, что познания его в психологии для нее не пригодятся, так это здорово! Найдется науке и другое применение...