Рабочих рук в селе всегда не хватало, поэтому руководство совхоза часто обращалось к школьникам с просьбой поработать летом на прополке. Мы не были против этого и работали бок о бок вместе со взрослыми и поднимаясь чуть свет, шли в поле.
- Ох и жарко сегодня, прямо с утра шпарит, может дождь пойдет днем? - сказала тетя Маша - старшая бригады.
- Ой, а если дождь пойдет, где же мы укроемся от него в голом поле? - спросила я.
- Да вот, прямо и не знаю, - кинув взгляд на палящее солнце проговорила она.
За разговорами не заметили, что протопали уже все четыре километра и дошли до свекольного поля. Положили свои котомки с едой в густую траву и, прикрыв их огромными листьями лопухов, двинулись на свои ряды с молоденькими всходами свеклы, на ходу срубая тяпкой уже подросшие за ночь ростки на прополытых рядках, изрядно надоевшей колючки.
- А может все-таки дождя не будет, - с надеждой в голосе крикнула Наташка со своего участка, - видите, как солнце-то палит?
- Вот потому-то и волнуемся, что печёт и печёт оно по-другому, прямо настоящая парилка, - ответила ей тетя Катя.
- Танька, а Танька, ты чего так оголилась, разделась до самой майки, сгоришь ведь, плечи хоть прикрой, - озобоченно сказала Наташка своей подруге.
- Не сгорю, ты лучше на себя смотри, хоть бы голову свою прикрыла платком, а то солнечный удар можешь получить.
Работали молча, но каждая из нас мысленно то беседовала, то спорила, то решала какие-то проблемы. Взрослые, по всей видимости, думали о своих житейских делах, а мы - про детские. Возможно, окунувшись в свой мир грёз, мы уплывали в мыслях в далекие, неведомые страны, как всемогущие волшебники, меняли, листая как тетрадные листки, разные страны. И, конечно же, мы никак не могли миновать такую красивую страну Индию, как в то время показывали в индийских фильмах. Как бы хотелось посмотреть на эту хваленую страну воочию, увидеть их наряды, танцы и мелодичные, берущие за душу песни.
В мечтах мы отвлекались от тяжелой работы, пропалывая длинные, нескончаемые, словно, в небо уходящие ряды свеклы, заросшие сорняками.
Наши руки были исколоты колючками, не отмывались никаким мылом. Да и как бы они отмывались, если изо дня в день, из месяца в месяц работали на полях. Но мы не обращали внимания на все эти мелочи, уже привыкли. Жаловаться и плакаться нас не приучали, мы все так были воспитаны. Наступил на разбитое горлышко бутылки и порезался хоть сильно, хоть немного - не плачь, не ной. Просто брали горсть земляной пыли и присыпали свой порез. Таким образом, обрабатывали кровоточившие раны, и снова бежали по своим делам.
Наши раздумья прервал внезапный, душераздирающий, полный ужаса крик девочки, которая работала чуть дальше, ближе к кустарникам, посередине которых росла черемуха.
- Что случилось?
Но в ответ она только помахала, мол, идите сюда, только осторожно.
- Да что случилось? - подбежав, мы внимательно посмотрели на нее. Вдруг она поранилась, или, не дай Бог, кто-то ужалил, укусил. А она, вместо ответа молча указала нам на наклоненную толстую ветку черемухи и прошептала:
- Тише, тише, смотрите, змея рожает.
Приглядевшись, мы увидели, как на одной из веток, склонившейся к земле, большую извивающуюся змею, а через пару секунд из нее стали выпадать тоненькие, но очень гибкие живые карандаши - маленькие детеныши. А упав на землю, они тут же, молниеносно расползались в густой траве.
- Вот это да, - проговорили мы в пол голоса, придя в себя, от только что увиденного.
- Вот это да, - как запоздалое эхо прошептала еще одна из девчонок и, постояв еще немного, мы вернулись каждый на свои ряды.
Весь остаток рабочего дня теперь был посвящен только змеям. Каждый пытался что-то рассказать, что-то вспоминать, как кто-то, когда-то, от кого-то слышал или сам был свидетелем того или иного случая. И поле ожило, наполнилось детскими голосами и разговорами и, всякого рода небылицами.
- Девчонки, посмотрите на небо, к нам приближается гроза. Видите, какой поднимается ветер, давайте с поля бегом, а то вот, вот польется дождь, - с тревогой предупредила тетя Маша.
И в правду, буквально через минуту именно упала первая большая капля на землю. А потом еще и еще. Потом всё быстрее и быстрее начался проливной дождь. Небо мгновенно закрылось тяжелыми свинцовыми тучами, словно, они были всего в нескольких метрах от земли, и казалось, можно было бы даже дотронуться рукой. Сразу потемнело, и резко усилился ветер, который закружил, завертел вокруг такие вихри, что всем нам стало очень страшно, мы боялись, что ветер подхватит кого-то из нас и унесет в небо, а затем швырнет о землю. Такие случаи уже бывали, даже в нашем селе.
Лет двадцать назад вот также в поле работали женщины. Детских яслей в деревнях не было, и в декретном отпуске женщины тоже не сидели дома, а работали. Маленьких детей - грудничков клали в колыбельку и подвешивали на крепкую ветку дерева. Когда был небольшой ветерок, ребенок успокаивался от укачивания.
Вот также однажды одна из мамочек подвесила колыбель, а сама ушла работать со всеми в поле. Внезапно поднявшийся ураганный ветер подхватил колыбельку вместе с малышкой, завертел, закружил и, подняв высоко над землей, бросил о землю. Девочка не погибла, но осталась по зрению инвалидом на всю жизнь.
Мы знали эту девочку. Она жила в доме инвалидов и ее изредка привозили в деревню на каникулы. Нас забавляла то, как она читала книги «в дырочку», так называли мы тогда. Было жутковато смотреть ей в глаза, разорванные глазные нервы не позволяли глазному яблоку смотреть прямо, они постоянно закатывались назад и она, естественно, ничего не могла видеть. Когда она гостила в деревне, старалась всех девчонок удивить чем-то интересным. Например, на ощупь лепила из красной глины такие искусные игрушечные самовары, с ручками, с краниками и все мы удивлялись и восхищались её мастерством.
А между тем дождь все больше усиливался.
- Эленька, бегом к нам, - скомандовала тетя Маша.
Убегая с поля, я упала от сильного порыва ветра, но вновь поднялась и побежала. Я успела изрядно промокнуть, пока добежала туда, где кучкой, возле кустарников на корточках сидела вся наша компания, держа над головой кусок брезентового полотна, невесть, откуда взявшегося. А проливной дождь со шквалистым порывом буквально вырывал из наших рук брезент, с трудом приходжилось его удерживать.
- Лишь бы удержать, лишь бы удержать, - повторяя за нами, как молитву проговорила и тетя Маша.
Мгновенно размокшая почва засасывала наши босые ноги. Мы сидели прижавшись друг к другу, а под ногами, с громким журчанием, перекатывая земляные катышки, наперебой бежали ручейки.
Дождь закончился также неожиданно, как и начался. Мы как по команде, приподняв краешек полотна с одной стороны, слили накопившуюся на поверхности воду, только затем, неспешно, по одному вылезли из своего укрытия. Вокруг стояла умиротворенная тишина, даже птички молчали, будто боялись нарушить внезапный покой. Лес стоял как завороженный, с освежившимися от дождя листьями. Земля на междурядье чернела так, как будто только что возродилась на белый свет. Но уже минут через двадцать всё вокруг закружилось, ярко засветило солнце своими манящими теплыми лучами. Рядом смело пролетел первый шмель, а дальше еще один, а там еще. Всё вновь пришло в движение, вся округа задышала ароматами всех цветов, запахами свежей травы и вымытыми дождем листьями смешанного леса. Природа сама по себе радовалась, умилялась в этой благодатной тишине, своей девственной чистоте. Как все прекрасно было вокруг.
Сегодня сама погода распорядилась так, что работать уже не получится. Да и рабочий день уже шел к концу. Нужно идти домой, шагать по раскисшим после дождя, размытым дорогам, оставляя следы своих босых ног, словно, завещая их для потомков.
Нам - юным подросткам было весело, и не было причины горевать. Мы шли как первопроходцы, старательно вытягивая каждый раз свои увязшие в грязи ноги, при этом ухищрялись, чтобы наши отпечатки получались четкими, чтобы затем дружно, смотреть и сравнивать, у кого же получились красивые. А наши тетки, задрав выше колен подолы юбок и заправив их под пояски на бедрах, тоже старались шагать четче. Наступая в грязь босыми ногами, немного осторожничали, боясь пораниться об острые камешки, попадающие под размокшей землей.
- Ой! - вскрикнула Иринка, - кажется, поранилась.
- Не дрейфь, до свадьбы заживет, - стали подшучивать над ней девчонки.
А она, оставаясь на одной ноге, как цапля, вытащила вторую ногу и, щедро размазывая грязь по всей стопе, ладонью вытерла подошву, внимательно осмотрев её, протяжно сказала:
- И впрямь ничего. Никаких порезов!
- Мы же тебе сказали, до свадьбы заживет, а ты не поверила.
- Поверила, поверила. А ножке-то все равно было больно.
- Пошли, пошли, всё пройдет, - потеребила её за волосы подошедшая тетя Маша.
И мы все весело продолжили свой путь домой.
(продолжение в рассказе 8. "Морячок")