Сегодня я вам расскажу о баранах. Нет, они, конечно, вовсе не главные герои моего повествования. Они вообще в Новой Зеландии родились, там и померли под ножом мясника. А к нам на остров прибыли уже в сильно замороженном виде. По договору с новозеландцами, вроде. Мы им поставляем торф, которого у нас завались, а они наоборот баранину, которой им просто девать некуда. Впрочем, торф к моему повествованию никакого отношения не имеет. А вот баранина – самое, что ни на есть, прямое.
- А бараны? - спросите вы.
А вот послушаете мой рассказ и сами все про баранов решите.
Хотя дело началось вовсе даже не с этого. Просто я здорово сцепился с нашим главным инженером. Нет, вовсе не хотел я его цеплять. Знакома поговорка: не тронь, сами знаете, что – и благоухать не будет? Но он распорядился, чтобы я пронумеровал ему зерновые бункера, расположенные метрах в четырех над землей. А в качестве платформы предложил ковш мехлопаты. Мол, я туда залезу, меня поднимут над землей – и рисуй, товарищ художник, полуметровые цифры в свое удовольствие. Ах да, забыл сказать, что я на комбинате всего лишь художником-оформителем работал на ставке слесаря. Вот и представьте – как я в глазах главного инженера выглядел. Козявка, букашка, ладошкой прихлопнуть можно. Выполняй распоряжение и считай, что тебе повезло – пообщался с большим и прекрасным.
Но я пошел в отказ. Нет, я вовсе не трус, но в тот раз мне как-то совсем не захотелось рисковать своей прекрасной и молодой жизнью. Тем более, что я отлично понимал: случись со мной несчастный случай, слети я со скользкой и раздолбанной мехлопаты этой – так мне и производственную травму не оформят. Злостное нарушение производственной дисциплины и техники безопасности на меня же и повесят. Все это я и высказал главному, стараясь быть не только убедительным, но и толерантным. Но мой отказ он все равно воспринял как оскорбление, которое смывается только чем-нибудь тяжелым. Например, тем, что я больше в жизни премии не увижу пока работаю с ним.
Это он от расстройства слабину дал. Ведь помните – я работал на ставке слесаря. А там система премий совсем не как у ИТР. К зарплате 10 процентов премии при отсутствии дисциплинарных взысканий. Все. А дисциплинарное взыскание тогда наложить на слесаря– это, знаете ли, причина нужна серьезная, не с потолка.
Но все равно он меня достал. Художник на производстве – это такая профессия: кистей нет, красок нет, материалов нет – все по бартеру с другими художниками на других производствах. У того бочка сухих белил на складе завалялась чуть ли не с революции. У этого реек чуть бракованных полно, что для подрамников прекрасно годятся. У меня, скажем, обрезки жести всегда имелись в достатке. Вот и гуляем друг к другу в гости. Работа ведь не по времени, а по факту. Плана здесь нет. Заказали стенд – сделал. Не заказали – гуляй себе, пополняй запасы. А враг мой насобачился меня пасти. И лишил возможности выходить с комбината в рабочее время.
Тут уже и финансы страдать начали. На голой ставке слесаря без левых заказов долго не протянешь. Все художники такой подработкой подкармливаются. Тому стендик, этому соцобязательства, тем новый орден к портрету вождя на демонстрацию подрисуешь… Ну и сыт. А коли за ворота не пускают – где же масло на сухой хлеб добывать? Значит надо увольняться.
Но и тут главный на страже. Дело в том, что на нашем острове есть система надбавок. Год проработал – 10 процентов к зарплате начинаешь получать. Пять лет – пятьдесят процентов. Это уже потолок, но все равно есть что терять, согласитесь. А сохранялись надбавки тогда только при непрерывности стажа. Для этого с работы на работу надо было увольняться по особой методике. Берешь на новой работе письмо «просим отпустить переводом такого то» и несешь к своему начальству вместе с заявлением. И тут-то мой недруг конечно отыгрался. Не отпустим, и баста.
Ведь по закону никто не имеет права не уволить по собственному желанию. А вот про увольнение переводом ничего не сказано. То есть на усмотрение руководителя. Обычно всегда можно договориться с начальством: все мы люди, все мы человеки. Но тут…сами понимаете. Не станет директор с главным инженером ссориться из-за простого художника-слесаря, правда ведь? Вот и пришлось голову то поднапрячь. Голодная жизнь, какая у меня началась, очень, знаете ли, мыслительный аппарат стимулирует.
Но вернемся к нашим баранам. В это время наш профком договорился с какой то торговой конторой о продаже работникам прямо на территории комбината бараньих туш, в аккурат прибывших из той самой Новой Зеландии. Мясо у них, кстати, было отменное. Нежирное, молоденькое, нежное. И главное – бери, сколько хочешь. Некоторые так и покупали прямо тушами. Туша весила меньше 20 килограммов и прекрасно помещалась на балконе, благо была зима. Бывало, что и по две брали – всем хватало, никаких ограничений. И все были очень довольны. Никто и не задумывался, почему наш ленивый профком вдруг проявил такую активность, а торговля – такую чуткость и отзывчивость. А главное – небывалую для советской торговли щедрость. Не стал бы раздумывать над этим и я. Но мне надо было увольняться, не потеряв свои драгоценные надбавки.
А задумавшись, сразу все понял. Ответ лежал на поверхности. Ведь туши продавали хоть и по магазинной, но по цене мяса первого сорта. А цена разных частей туши предусматривает и второй третий сорта. Те же рульки, к примеру, стоят в два раза дешевле. И вся разница, разумеется, шла в частные карманы. Но хотите, кипите праведным возмущением, хотите хмыкните, меня это открытие никак не возмутило и не расстроило. Время было такое, и уж за килограмм мяса каждый готов был полтинник переплатить. А вот путь к своему спасению я углядел.
Несколько раз все тщательно продумал. А потом сел и накатал телегу в народный контроль. Не в органы, потому что цель у меня, как вы знаете, была всего одна. Еще так вышло, что я почти сразу ушел на больничный. Случайно, хотя мог бы сейчас соврать, что нарочно – уж очень это удачно пристегнулось к моему плану: все разборки прошли без меня. А вот когда я вышел на работу, ко мне зашел профорг и очень мирно сообщил, что руководство решило обойтись без художника, потому что им просто позарез срочно нужен еще один слесарь. Мол, если хочешь, пожалуйста, оставайся слесарем. А хочешь уволиться – никто тебе мешать не будет.
Сработало!!! Сработало на все сто процентов. Я получил настолько идеальный результат, какого и не ожидал. Я даже больше получил. От радости едва не сказанул, что остаюсь слесарем потому что без родного комбината жизни не мыслю. Просто так, полюбоваться – как они теперь завертятся. Но благоразумно удержался. Вместо этого набрался нахальства и заявил, что ту работу, на которую хотел переходить, из за них потерял. А сидя безвылазно на комбинате, немного и найду. В общем, выставил ультиматум: неделю буду гулять искать работу, потом увольняюсь. Переводом, разумеется. Ультиматум был так поспешно принят: я прямо пожалел, что не потребовал две недели.
Ну да ладно. Жадничать нехорошо. Ведь работу мне искать не пришлось. Уже нашел, когда сидел на больничном. Так что просто устроил себе недельный отпуск.
Вот так. А вы удивляетесь: при чем тут бараны. Очень даже при чем, товарищи-господа.