Вот, слышь, любит народ все обращать в приметы. И надумали их, что шагнуть некуда. Прям на все случаи жизни. Только каждому свое. Вот у меня есть одна, но самая верная. И больно уж приятная душе моей рыбацкой. Верьте, аль не верьте, но как только зацветет шиповник – лови карася.
В эту пору я бросаю все домашние дела и по традиции отправляюсь на лесное озеро. Такая рыбалка – дело святое! Тут уж хоть потоп, хоть светопреставление, а ничего, скажу я, удержать меня не может.
В округе у нас озер много, но то, что за вторым логом от деревни, – самое –подходящее. Может и нет для того особых причин, но водится в нём карась особенный.Не крупный, да уж больно красивый – такой золотой, что золотее не бывает! Клюет этот карась вовремя и строго по примете – жадно, как хищная рыба. А уха из него… я и слово для нее нашел – изысканная.
Нынче весна выдалась солнечной, тёплой: с начала мая установились погожие деньки. На кустах шиповника, что растут у меня за огородом, неожиданно рано появились цветы. Ну, думаю, первая часть приметы сбылась – жди, что и вторая случится.
В тот же день накопал червей, сварил манную болтушку для приманки, собрал чего перекусить и отправился на заветное место.
Только на этот раз озеро встретило незваными гостями. Леший их принёс! На поляне, где я всегда устраивал костёр, стояла машина, а возле нее суетился соседский Стёпка, которого в деревне за глаза звали «Трёпка». Худой, с длинными руками, в высоких сапогах и огромной соломенной шляпе. Он лет пять назад умотал в город, пристроился там, говорили, охранником. Теперь изредка наведывался к родителям, считал себя горожанином и всегда важничал. Тут же был и его сын Валерка, конопатый мальчуган, лет десяти от роду.
– Привет дед! – неожиданно первым поздоровался Стёпка.
К чему бы это, думаю, никак похвастаться хочет. И не ошибся.
– Подись, на червячка будешь рыбку ловить? – заговорил Стёпка, доставая из машины новенький, блестящий спиннинг и коробку со снастями – пластмассовыми рыбками.
– Я, мил друг, знаю, зачем пришел, не впервой. А вот чего ты будешь делать со своей чудной палкой? – спрашиваю.
– Че делать? – переспросил Стёпка. – Да Валерке, вот, хочу урок преподать. Научить его рыбачить по-сурьёзному. Ты располагайся, я не задержусь. Сейчас мигом пару приличных щучек поймаю и уеду. Уху дома сварганю.
– Какие щуки, – смеюсь. – Ты, Стёпка, с утра хлебнул лишнего что ли? Я на этом озере рыбачил, тебя еще на свете не было, а никаких щук тут не видал. Шуткуешь?
А Степка, шельма, смеется мне в ответ:
– Своей берёзовой удой можешь здесь ещё сто лет махать и ничего не увидишь. Мой спиннинг ловит щуку даже там, где она не водится! Немалые деньги стоит!
– Врешь! ¬– говорю. – Нету здесь щуки, хоть все озеро выпей! Только караси.
А он упирается:
– Ежели в озере есть карась, значит, живёт в нём и щука, – да еще и поучает меня: – Знаешь такую примету? Кто же будет гонять твоих карасей, чтоб они не дремали? То-то и оно!
Ну, смолчал я, а сам до поры до времени не стал разматывать удочку, присел на берегу. Даже любопытство взяло: чем закончится Стёпкин трёп? А он, гляжу, начал объяснять сыну, как надо открывать да закрывать катушку на спиннинге, как забрасывать и резким рывком подсекать.
Валерка оказался крепким парнем. Махал спиннингом так, что только свистело. Ну и домахался! Его пластмассовая рыбка с крючком улетела так далеко, что аж в самые камыши. Тут Стёпка с руганью у него спиннинг выхватил, попытался вывести приманку. Только чем сильнее тянул леску, тем крепче та впивалась в траву.
– Я знал, что добром дело не кончится, – загундел Стёпка. ¬– Зачем прицепил самую дорогую снасть? Чего туда забросил? Теперь я сам должон плыть да отцеплять?
А на дворе-то, ребята, май месяц! Вода в озере ключевая, ещё не прогрелась.
Тут мой черед поучать подоспел:
– А ты, милок, рубаху-то не сымай, в воде теплее будет!
Стёпка поморщился, но промолчал. Наказал сыну держать спиннинг в руках, и по команде подматывать леску. Сам сбросил штаны, скукожился и поплыл. В своей моднючей соломенной шляпе – забыл снять.
Заплыл он в камыши и, видать, отцеплял там свои снасти, но его самого с берега было не разглядеть. Слышно только, что барахтается и вроде как до дна не достает. А Валерка по берегу мечется со спиннингом этим – переживает, виноват все таки.
Тут из камышей раздался глухой крик Степки:
– Подматывай!
Валерка то ли не расслышал отца, то ли не так понял, но со всей силы ка-а-к рванул спиннинг на себя. Леска натянулась, а сам-то не видит, чего там происходит в камышах, но чует на крючке добычу. И давай крутить свою катушку. А мне еще кричит:
– Дяденька, дайте подсак, уйдёт щука…
Ну про подсак я и хохотнуть не успел (на кой мне подсак для карасей-то), как гляжу, вдруг показались из камышей сначала соломенная шляпа, а потом и сам Степка. У него пластмассовая рыбка крючком за шиворот зацепилась, и тащит его Валерка что есть мочи. Степка мычит, заорать не успевает, руками по воде молотит. А Валерка катушку крутит, вперед не смотрит, думает поймал чего! Ладно я вовремя сообразил, окрикнул пацана.
Степка как из озера вылез, даже ругаться не смог, только хмурился. Замерз до дрожи. Развели мы костер, дал ему полстакана водки – согрел.
Я не удержался:
– Ну, как, Степан, теперь по твоей примете караси в озере не дремлют? Всех напугал?
Степка глянул на меня, потом на сына, еще больше насупился и стал собираться.
– Пора нам, – хрипло ответил. – Надо в бане погреться.
Скоро они уехали.
В тот вечер карась щуки не боялся, клевал отменно, будто старался оправдать мою верную примету. Я сварил уху и просидел на озере до рассвета. Про Стёпку теперь вспоминаю с улыбкой каждую весну, как зацветет шиповник.